Сказание о драконе

— Вэй Усянь… из Юньмэна? Сяо Синчэнь задумчиво повторил чужое имя, точно пробуя его на вкус. Оно ни о чем не говорило ему… в отличие от Сун Ланя, который, судя по тому, как он нахмурился, слышал его уже не в первый раз. Увидев это, Вэй Усянь неопределенно хмыкнул. На его лице возникло неясное выражение — всего на мгновение, но Цзычэню привиделась острая настороженность и напряженность в его взгляде. Но уже в следующую секунду их спутник звонко расхохотался, поманив за собой: — Давайте, давайте, не стойте на месте. Мечи стражи Цзинь острые, не думаю, что вам понравится быть нанизанными на них! Вот так, пошевеливайтесь… Так Вэй Усянь привел их на постоялый двор в деревне неподалеку от Ланьлина. Путь, который они прошли, был тяжел: все трое постоянно прислушивались к звукам, окружавшим их, постоянно спрашивали себя — нет ли погони? Не идет ли кто следом? Напряжение действовало на Синчэня так сильно, что он не мог думать ни о чем кроме того, что их могут настигнуть, и даже не вспоминал о том, что его друг повел себя странно несколькими минутами ранее. Было попросту не до того. Все его мысли занимал лишь один вопрос — как можно было так глупо попасться? Казалось, они чудом выбрались из Благоуханного дворца живыми. Взгляд Сюэ Яна, его хриплый голос, его улыбка — до этого она казалась Синчэню дружелюбной, теперь же даже в воспоминаниях напоминала волчий оскал — все это стояло у дракона перед глазами, напоминая дурной сон, от которого невозможно было проснуться. Вздохнув, Синчэнь потер глаза, стараясь отвлечься от кошмара, произошедшего ранее, и обернулся на своего друга. Тот шел как ни в чем ни бывало и даже не опустил взгляда, когда его спутник посмотрел на него. Его сжатые губы и твердый шаг говорили лишь об одном — об обиде и злости. Но что же так сильно разозлило заклинателя в черных одеждах? Признаться честно, Сяо Синчэнь не имел и малейшего понятия. И очень, очень хотел выяснить это. Пройдя некоторое расстояние, Вэй Усянь остановился, прислушиваясь, и тут же спросил у своих спутников: — Слышите? Сун Лань фыркнул: — Что мы должны услышать? Тут только ветер и наше дыхание. Ни души, в такой-то местности… — Тихо ты, — оборвал его Усянь. — Говорю тебе, слушай! Хмурое выражение лица его разгладилось, и он повеселел, словно что-то, тяготившее его, наконец отступило — достаточно странная перемена для человека, только что сбежавшего от целой орды стражников, Верховного заклинателя и его пособника. Вэй Усянь теперь выглядел до невозможности довольным, и потому, глядя на него, Синчэнь попытался прислушаться. Вдали — далеко-далеко, за несколько ли от их местоположения — слышался знакомый им всем шум. Цокот копыт, людские голоса и мерный стук — все это говорило о том, что где-то там был если не город, то какая-никакая деревня. Желудок кого-то из спутников упрямо завыл. В тот самый момент они вспомнили, что не ели с самого вчерашнего утра. — Давайте-ка зайдем туда на ночь, а? — Усянь махнул рукой вперед. — Там по-любому будет постоялый двор. Вы как раз отдохнете, а я пока еще решу... одно дело, идет? — О чем ты? Я надеялся, мы поговорим! — взволнованно воскликнул Синчэнь, сжав кулаки. — Я только нашел брата по учению, как ты тут же сбегаешь?! Я хочу знать... — Тише. Мы непременно потом все обсудим, — перебил его тот мягко, но непреклонно. — Этот человек, идущий с тобой, почти без сил, да и от твоей драконьей выносливости не осталось и следа. Вам нужен отдых. После — задашь мне любые вопросы, какие только захочешь. Сяо Синчэню не осталось ничего иного, кроме как смириться с этим. Они шли час, или может даже больше — Цзычэнь сбился со времени, и только голод не давал ему окончательно перестать понимать происходящее. На подходе к гостинице Усянь остановился, торопливо протянул своим подопечным мешок с деньгами и заявил с авторитетом: — День переждем тут, следующей ночью пойдем дальше. При свете солнца слишком много народу, да и Синчэнь ничего не сможет видеть. Заплатите им этим. Как только они договорились о цене, Усянь быстро ушел. Синчэнь и Цзычэнь ощутили себя в безопасности только тогда, когда за ними закрылась дверь снятой на ночь комнаты. Денег хватило на съем двух просторных спален — конечно, они могли бы снять и три, однако ни у одного из двоих друзей не мелькнуло и мысли об этом: слишком уж они привыкли экономить и делить одну комнату в их путешествии. От навалившейся усталости Синчэнь опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях, когда почувствовал, как Сун Лань сел рядом и как прогнулась под ним постель. — Синчэнь, — выдохнул он устало. — Нам нужно поговорить. — Что произошло? — Синчэнь поднял голову, изучая черты дорогого друга. Лицо того было полно сложных эмоций — так и не разгадать, что он хочет сказать. — Я не понимаю, зачем иду дальше. В смысле, — он уставился на собственные ладони, чтобы не смотреть собеседнику в глаза. Те были большие и мозолистые, с новыми порезами, полученными в сражении со стражниками Благоуханного дворца. — В смысле… Синчэнь, у тебя уже есть проводник. Конечно, я помню о своем обещании и не отступлюсь от него, но… признайся себе: моя компания в этом путешествии не столь обязательна. Да, было весело, я увидел дракона, даже не одного… это все. Мне стоит вернуться в клан и забыть это как один долгий сон. — О чем ты говоришь, Цзычэнь? — удивленно переспросил тот, наконец решившись на прямой зрительный контакт с другом. После всего, через что они прошли, Сун Цзычэнь говорит ему… такое? Чувствуя разгорающуюся внутри злость, Синчэнь неосознанно схватил его за плечо, выпалив в лицо: — То есть, ты не хочешь идти со мной дальше? После всего, что мы пережили вместе? Цзычэнь! Я… я думал, что ты умер, — признался он тише, отводя взгляд. — Потому что ты полез спасать меня, и я так боялся, что ты… — Это я, — произнес Цзычэнь и ощутил, как пересохло во рту. — Это я считал, что ты мертв. Эта фраза повисла между ними в тишине, пока они молча смотрели друг другу в глаза. При этом Синчэнь не отпускал руки Цзычэня, а тот вовсе не спешил вырывать ее. Признание, слетевшее с губ обоих скорее под влиянием момента, помогло сбросить ношу с плеч. От облегчения Синчэнь не успел подумать, и его тело сделало все за него: наклонившись, он обнял своего дорогого друга за пояс, прижавшись щекой к чужому плечу. Еще никогда прежде они не были столь близки, и эта мысль сильно взволновала Синчэня, однако отстраняться он не спешил, тем более что Сун Лань, похоже, был не против. Оказаться рядом с кем-то близким впервые за столько времени было слишком приятно, а он прежде не осознавал, как же ему этого не хватало. Цзычэнь был такой теплый. Теперь Синчэнь чувствовал: после долгого шторма его корабль наконец достиг пункта назначения, хотя на самом деле они до сих пор не приблизились к его настоящему дому. Со знанием о том, где можно сбросить якорь в любой момент пути, всегда вернуться туда, где о нем волнуются, Сяо Синчэнь обрел второе дыхание. — Мне жаль, Цзычэнь. Если бы мы не поссорились тогда… — не отрывая лица от плеча Сун Ланя, прошептал тот и прикрыл глаза. — Ничего из этого бы не произошло. — Однако разве не это помогло нам помириться и… сблизиться? — У Цзычэня горели щеки, но он сомкнул руки на спине Сяо Синчэня, сглотнув ком в горле и с необычайным волнением и трепетом поглаживая дракона по спине ладонью. Да, они поругались ранее, а затем Сяо Синчэнь вернулся — так резко, так… безапелляционно, что Цзычэнь даже не успел понять, что чувствует по этому поводу. Да, он был зол, он был обижен, но разве не почувствовал затем бесконечное облегчение, когда увидел того живым и не раненым? Разве не был счастлив знать, что с его спутником все в порядке? Теперь, помня о том, что его друг — дракон, он не мог не думать, насколько большое существо заключалось в теле человека, и это поражало. Когда-то он хотел его убить… о, Небо, как давно это было? Теперь казалось, что это было вечность назад — хотя прошло всего около месяца. Поверить в это было нелегко. Драконы были вовсе не такими, какими их представляли люди, какими он видел их и сам до знакомства с Сяо Синчэнем: они были настолько добры, что не бросали в беде даже курицу (А-Цин стоило бы давно отпустить, и они совместно решили оставить ее на постоялом дворе). Как вообще можно было поверить в это, не познакомившись с кем-то из них лично? Спина Сяо Синчэня была теплой, он весь был нечеловечески горячим. Сун Лань не помнил, когда в последний раз обнимал кого-то, и от этого ощущения — смущающего и сближающего — сердце его зашлось. Синчэнь пошевелился, намереваясь что-то сказать, и Цзычэнь осторожно разомкнул объятия. — Думаю, ты прав. Ты… такой хороший друг, Цзычэнь! — выдохнул он, мягко рассмеявшись: его усталый тихий смех звучал точно как дуновение ветерка. — Я хочу, чтобы ты и дальше сопровождал меня. Продолжишь ли ты этот путь со мной? Я уже решил, что познакомлю тебя с Баошань-саньжэнь, и тебе придется смириться с этим. С неясным сожалением окончательно разорвав объятия, Синчэнь улыбнулся ему. Улыбка эта была наполнена такой добротой, что Цзычэнь даже растерялся, не зная, что сказать. Он был хорошим другом. Это было чудесно и очень приятно, но будто бы… недостаточно? Сам того не понимая, Сун Лань ощутил отчего-то печаль. — Да… да, — пробормотал он торопливо, стараясь вернуть лицу спокойное выражение. — Хорошо. Если ты хочешь этого, я сопровожу тебя на гору, Сяо Синчэнь. Он все еще держал ладонью его ладонь, и его пальцы были такими горячими, что в один момент юный заклинатель Сун стал смотреть только на них. Думать только о том, как ладонь Синчэня лежит в его ладони — так правильно и необходимо, и… — Цзычэнь, все хорошо? — Синчэнь взволнованно глянул на него. — Кажется, ты задумался. — Все… все в порядке, — пробормотал он, делая глубокий вдох и выдох, чтобы вернуть в равновесие гулко бьющееся сердце. — Прости, я задумался о том… как далек наш путь. Немного отвлекся. Медитация, дыхательные техники, повторение про себя устоев клана. Сун Цзычэнь желал заняться сейчас чем угодно, лишь бы отогнать наваждение, лишь бы перестать ощущать руку Синчэня на своей даже тогда, когда он ее уже давно убрал. — Давай отдыхать, — предложил он, садясь в благочестивую позу, намереваясь успокоить тело и дух. — Завтрашняя ночь будет долгой. Нам обоим стоит выспаться, а там и решим, что будем делать. Сяо Синчэнь кивнул, направляясь к постели. Прошедшие дни столь сильно измотали его, что он уснул, стоило лишь его голове коснуться подушки. *** — Ты! — завизжал стражник в золотых одеяниях, извлекая из ножен меч. — Сначала ты притворился шаманом во дворце нашего господина, а теперь своей ложью обесчестил семью Цзинь на весь заклинательский мир! Ты заплатишь за то, что сделал! — Ничего личного, я просто решил вами воспользоваться. Спасибо, кстати, за помощь, — холодно фыркнул Вэй Усянь без тени улыбки на лице и вдруг принялся скидывать с себя ханьфу и сапоги, так, что окружившая его толпа заклинателей растерялась. Некоторые отвели глаза, остальные, более смелые, накинулись на него, выставив вперед мечи: — Сюань Мэн, какого черта ты делаешь?! Тот легко уклонился от чужого выпада, совершив разворот, и, сняв одежду и оставшись в одном исподнем, толкнул одного из стражников, легко отразив удар сбоку голой рукой, которая неуловимо быстро покрылась крепкой серебристой, точно сталь, чешуей. Крепкие пластинки без особых трудностей выдержали лезвие, вызвав у заклинателей шок и леденящий душу страх. По их стройным рядам пошли роптания: как же так… не может же он быть… Не успели они и моргнуть, как на месте человека уже стоял дракон, чей кровожадный рык заставлял кровь стынуть в жилах. — Мне кажется не вполне вежливым называть своего убийцу чужим именем, — дракон расхохотался хриплым нечеловеческим смехом. — Запомните раз и навсегда: мое имя — Вэй Усянь. И я — ваша смерть. О Вэй Усяне ходило множество слухов еще несколько лет назад, однако с тех пор, как он осел в Благоуханном дворце и затаился, о драконе не было слышно: напуганные жестокими убийствами сотен заклинателей, люди были рады забыть о нем, как о кошмарном сне. Такая метафора, впрочем, была не слишком далека от правды: выйдя в цзянху, вольный мир, Вэй Усянь тут же принялся уничтожать всех, кто стоял у него на пути, — каждое столкновение с заклинателями заканчивалось ужасающим кровопролитием, в которых дракон оставался дракон неуязвим для человеческих мечей. Для Вэй Усяня не было лучшей награды, чем крики и кровь на руках, он упивался людскими страданиями и ненавистью — эти создания, точно мухи, умирали слишком быстро, не успев даже позабавить дракона. О, Баошань-саньжэнь хорошо обучила его. Но знала ли она, как он будет применять эту силу? Огромными острыми когтями Вэй Усянь впился в тела двоих стражников и сдавил их, слушая крики и хруст костей, одновременно с этим шипастым хвостом сбивая с ног нападающих сзади. Запах крови забился в ноздри, глаза дракона блестели от жажды убийства, застилающей сознание и вынуждающей его опускаться до уровня инстинктов. Ненависть заставляла его бросаться вперед и рвать клыками человеческие тела и головы. Кровь была повсюду, везде, и сам дракон тонул в ней, вдыхая ее и жаждая еще. Отнимать жизни было столь легко… Они все заслуживали смерти от его когтей. Когда все закончилось, на поле брани ни осталось ни одного целого трупа. Тяжело дыша, Вэй Усянь обратился обратно в человека и упал на землю, один единственный живой в окружении мертвецов. Его темные одежды, валявшиеся посреди сражения, пропитались кровью вперемешку с грязью. *** Вэй Усянь вернулся на постоялый двор далеко за полночь. На нем была выстиранное и сухое ханьфу, а в руках мешочек с маньтоу. — Где ты был? Мы с А-Чэнем уже успели поужинать, — Синчэнь вышел к Вэй Усяню, пока Сун Лань собирал вещи и одевался — перед сном он остался в одном исподнем, чтобы не пачкать постель. — А-Чэнь? Интересные у вас, должно быть, отношения, — Усянь весело фыркнул, протягивая другу маньтоу. — Я несколько задержался в городе, тут, как оказалось, меня знают — остановился поболтать, заглянул в чайную, заказал вина… да так и пропал! Синчэнь хотел было сказать что-то еще (холодок подозрения пробежал по его коже), но не стал. Сун Лань, как оказалось, внимательно наблюдал за ними со своей стороны — дракон решил, что обсудит с ним позже несколько странное поведение их провожатого. Цзычэнь распрямился. — Ну, идем? Самое время отправляться. — Вы не против, если я зайду к А-Цин попрощаться? Все же, выходит, это наша последняя встреча, — Синчэнь взглянул на своего спутника. Тот явно желал что-то сделать, это было невидимо для любого другого человека, но Сяо Синчэнь отчего-то легко понял его мотивы. Ему нужно было уйти. — Да, конечно, — Вэй Усянь улыбнулся во весь рот. — Мы как раз к этому времени спустимся… Стоило лишь двери захлопнуться, как в то же мгновение послышался лязг клинка: со звоном из ножен вышел Фусюэ. Направив клинок на провожатого, Цзычэнь сухо сказал: — А теперь ты расскажешь мне правду о том, где ты пропадал целый день, Вэй Усянь.