Сказание о драконе

— О чем ты говоришь, господин Сун? — Вэй Усянь усмехнулся, скрестив руки на груди. Собственная безнаказанность позволяла ему чувствовать превосходство: оправдываться он не собирался, но и раскрывать так просто все карты перед другом соученика — тоже. Он знал, что Сун Цзычэнь лишь храбрится. Он ему не ровня. Всего лишь человек, который желал показаться значимее, чем он является на самом деле. То, как он постоянно рвался защитить своего доброго друга, как действовал вперед того, чтобы думать, попросту смешило. Эмоции, одни эмоции — столько их было в этом сдержанном заклинателе в темных одеждах… а так поначалу и не скажешь! — Я весь день был в городе, улаживал торговые дела. Я мирской человек, — он пожал плечами. — Неужели подозреваешь в чем-то своего спасителя? Я думал, в храме Байсюэ учат элементарным основам уважения, — он хмыкнул, опираясь спиной на дверной косяк. Цзычэнь был выше него, и это с виду давало ему преимущество, однако яснее ясного было, было, на чьей оно на самом деле стороне. Преимущество было у того, кто сильнее. Цзычэнь нахмурился, не опуская меча: — Я знаю, что ты что-то скрываешь. С чего тебе нам помогать? Ты вроде как против клана Цзинь — но при том каким-то образом оказался как нельзя кстати в Благоуханном дворце в самый подходящий момент. Синчэнь такому поверил бы. Я — нет. Это выглядит как минимум подозрительно, а как максимум — я тебе совершенно не доверяю, Вэй Усянь, — его имя он прошипел с таким презрением, точно они были непримиримыми врагами. Стоило бы еще выяснить, откуда он прознал про клан происхождения Сун Ланя, учитывая, что тот его ни разу не упоминал. — Прекрати притворяться. Я знаю, что ты — не тот, за кого себя выдаешь. Усянь, впрочем, расхохотался, и хохотал долгую минуту. Когда он распрямился, то произнес наконец хриплым от смеха голосом: — Ох, прошу прощения, это слишком забавно. То, как ты не доверяешь первому встречному, весьма похвально. Хотя если вспомнить историю вашего с твоим другом знакомства, становится попросту смешно. Твои опасения… ты прямо-таки представляешь меня каким-то злом масштаба Диюя. И что же, у тебя есть какие-то доказательства того, что я — ваш враг? Кроме того, что я помог вам обоим выбраться из Благоуханного дворца, сбежать от стражи, не получить мечом меж ребер, найти хороший постоялый двор, разместить эту вашу курицу, — он принялся загибать пальцы и хмыкнул. — Да, это все прямо-таки указывает на то, какой отвратительный я человек! Конечно, своим легким тоном он спешил отвести от себя подозрения. Ему было совершенно неудобно такое пристальное внимание заклинателя, подобного Сун Цзычэню (он был слегка твердолоб, и все же очень умен. Одно неосторожное действие, и он рассекретил бы личность Вэй Усяня в два счета). Нужно было придумать что-то, чтобы отвлечь его. — Мы благодарны тебе за то, что ты сделал. Но никто не утверждает, что ты не совершал этого из злого умысла: может, ты завел нас в ловушку и в ближайшее время нас схватит стража главы Цзинь, — Сун Лань поджал губы, совершенно не осознавая, что говорит за двоих. — Может, ты навлечешь на нас беды иного рода. Я не имею и малейшего понятия, и, честно говоря, не хочу это проверять. — Если бы я хотел причинить вам вред, я бы убил вас сразу, — не выдержал наконец Усянь этого глупого спора. — У меня, знаешь ли, тоже есть принципы, и один из них — не тратить свое драгоценное время и деньги на тех глупцов, которых потом собрался укокошить! Так что не мели чепухи, пошли, нам уже пора бы выходить. — Ты по-прежнему не ответил на вопрос, который я задал тебе с самого начала: где ты пропадал целый день? Он повысил голос, и Вэй Ин тоже позволил себе говорить громче: — А какое тебе дело, если ты все равно не поверишь? Желваки заходили на лице Сун Ланя. Он прошипел сквозь крепко сжатые зубы (и так при этом вцепился в Фусюэ, что тот едва не затрясся от напряжения): — Если это хоть как-то, хоть на мгновение навредит Синчэню, я… Дверь в комнату распахнулась, и на пороге вновь показался сам Сяо Синчэнь. Улыбка, сиявшая на его лице, померкла, и выражение лица сменилось на озабоченное. Почему его дорогой друг наставил меч на их спасителя? — Цзычэнь? — позвал он, хмурясь. Он не так понял знак и зря ушел из комнаты вниз проведать А-Цин? — Что ты делаешь? — У меня есть основания полагать, что господин Вэй солгал нам. Он сказал нам, что является учеником твоей наставницы, но с тем же успехом он мог бы оказаться проходимцем с улицы. Я ему не верю. Синчэнь обеспокоенно взглянул сперва на одного, а потом на другого. — Уверен, здесь не из-за чего переживать, это простое недоразумение… Господин Вэй, — он наконец повернулся к нему. — Прошу прощения, мой друг, должно быть, нервничает, — Цзычэнь неодобрительно взглянул на него. — Долгая дорога вновь дала о себе знать. — Долгая дорога в наше время вынуждает заклинателей наставлять на простых людей мечи? — Нет, но если учитывать, что еще день назад мы были в заточении… — Вэй Усянь! — пророкотал Цзычэнь. — Если ты утверждаешь, что обучался у той же заклинательницы, что и Синчэнь, у тебя, должно быть, найдется этому доказательство? Усянь непонимающе уставился на него. — Чего? То есть, когда твой дорогой друг сказал тебе, что спустился с горы, ты ему сразу поверил. А когда я сказал практически то же самое, это заставило тебя думать, что я лгу?! Цзычэнь фыркнул: — Так есть или нет? Да, Сяо Синчэнь показался ему сперва по-глупому простоватым и недостойным доверия. Цзычэнь не хотел идти за ним, помогать найти какую-то далекую гору, казавшуюся не больше, чем выдумкой, не хотел следовать за драконом, казавшимся не более, чем легендой. Но потом тот спас его, и они поговорили, и оказались вдвоем затянуты в круговорот событий, все больше сблизивший их… и вот уже они называют друг друга добрыми друзьями, переживают, заботятся, стремятся уберечь от опасности. Нет, Сяо Синчэнь был — совсем другое дело. Даже если поначалу он не вызывал доверия, сейчас Сун Ланю казалось, что они общаются уже долгие годы. Того же самого нельзя было сказать о Вэй Усяне. Тот фыркнул, сложив руки на груди, и усмехнулся: — Если я скажу, что есть, ты перестанешь подозревать меня во всем подряд? Я, между прочим, твой брат по обучению, Сяо Синчэнь! То, как твой друг обращается со мной — совершенно невежливо.. — Господин Вэй, у Вас есть какие-то доказательства того, что Вы также, как и я, обучались у Баошань-саньжэнь? — Синчэнь, стоявший до этого в дверях, наконец прошел вглубь комнаты и встал у плеча Сун Ланя, не то чтобы защитить его в случае опасности, не то чтобы отразить своим его меч, направленный на Вэй Усяня. — Ну и драму вы устроили из ничего, ребята! Тише, тише, не надо на меня так смотреть, смотрите лучше сюда, — он наклонился и вытряхнул что-то из рукава. — Видите? На лице Сяо Синчэня появилась смесь сложных эмоций. Он благоговейно принял эту вещь из рук Вэй Усяня и покрутил, изучая со всех сторон. — Это же… Цзычэнь непонимающе нахмурился: — Что это? — Призрачная флейта Чэньцин! Она раньше принадлежала… ох, — лицо его озарилось пониманием. — Господин Вэй, Вы — сын Цансэ-саньжэнь? Вы… нет, этого просто не может быть, это же невозможно… Вы — Вэй Ин? — Ну наконец-то, — Усянь фыркнул и убрал флейту обратно в рукав. — Хоть кто-то здесь умнее камня! Синчэнь, скажи своему доброму другу убрать меч, и мы наконец отправимся. Столько времени потеряли, а все потому, что вы мне не верите! Не сводя взгляда с Вэй Усяня, Цзычэнь вернул Фусюэ в ножны и примирительно кивнул. — Прошу прощения. В голосе его, однако, никакого извинения слышно не было. Стоило им выйти с постоялого двора, как тут же Синчэнь поравнялся с Вэй Усянем и внимательно посмотрел на него, на ходу продолжая разговор. — Ох, точно, теперь я припоминаю. Вы… ты сильно вырос с нашей последней встречи, Вэй Ин. Я помню тебя еще маленьким мальчиком. Извини, что не признал тебя: узнать во взрослом человеке ребенка бывает непросто. Да и поверить в это было сложно. Последняя их встреча обернулась сущим кошмаром для всех обитателей горы: в тот день были убиты многие драконы, в том числе и мать Вэй Усяня, а сам Синчэнь был ранен и сбежал в леса, да так и не вернулся с тех пор домой. Синчэнь даже не был уверен, что кто-то выжил после этой кровавой бойни, а спрашивать об этом сейчас ему показалось нетактичным. Однако Сун Цзычэнь, не знавший о мыслях его друга, лишь улыбнулся, услышав эти слова. Получалось, что господин Вэй был сильно младше Синчэня. Заклинатель Сяо старался не нарушать законов вежливости до того, как узнал этот факт, но, стоило лишь Вэй Усяню сказать ему об этом, и тон его сразу сменился на такой, каким добрые дядюшки говорят со своими дорогими племянниками. Это позабавило Сун Ланя, но он решил ничего не говорить — лишь шел за ними молчаливой тенью, позволяя наслаждаться разговором. *** Человек в белом появился перед воротами Благоуханного дворца, и стража не посмела остановить его. Стоило им увидеть его, как они тут же замерли по стойке смирно, и слуга вышел встретить гостя, косясь на налобную ленту заклинателя. — Ханьгуан-цзюнь, что привело Вас сегодня? Ваш брат отбыл совсем недавно, что же потребовалось здесь второму Нефриту Гусу Лань? Господин Цзинь не принимает у себя в этот день, — он боязливо сглотнул. Лань Ванцзи не удостоил его и взглядом: его холодный взгляд был прикован ко внутреннему двору дворца, и слушать каких-то людей кроме Цзинь Гуанъяо он был не намерен. В конце концов, у прославленного Ханьгуан-цзюня были свои дела, не касавшиеся ни его брата, ни семьи Лань в целом, но требовавшие безотлагательного разрешения. У него уже была некоторая репутация: клан Лань, чьи строгие принципы и дисциплина были вложены в каждого их воспитанника, взрастил в Лань Ванцзи аскетизм и ревностное желание отстоять справедливость и то, что он считал правильным. — Мне нужно увидеть главу Цзинь. — Я могу лишь предложить Вам прийти в другой день, на который будет назначена встреча, — принялся лепетать служащий, но прервался на полуслове, испуганно отшатнувшись от грозного заклинателя, прошедшего мимо него в гробовом молчании. Лань Ванцзи даже не слушал его, преследуя собственные цели, и никто не мог ему помешать. Решимость переполняла его, лелеющего желание показать дяде, на что он способен. Во дворе заклинатель поймал служанку, едва не выронившую от страха корзину с фруктами: ему даже не пришлось касаться ее, как она, едва завидев Ванцзи, сама испуганно застыла, в растерянности глядя на заклинателя. Поскольку прикасаться к незнакомцам, тем более женщинам, было непозволительно, отчего Ханьгуан-цзюнь сохранил дистанцию, лишь спросив: — Где Ляньфан-цзунь? — Я… я провожу вас, второй господин Лань, — служанка подхватила корзину снова и торопливо направилась по коридору. Главная зала Благоуханного дворца встретила Лань Ванцзи тишиной: девушка быстро поднесла корзину с фруктами на стол перед Верховным заклинателем, после чего поклонилась и быстро ушла. Ханьгуан-цзюнь остановился перед троном и поприветствовал Цзинь Гуанъяо быстрым движением рук и кивком головы. Если тот и удивился, увидев перед собой Лань Ванцзи, то ничем его не высказал, оставшись невозмутимым. По обе стороны от него стояли двое слуг в одинаковых золотых одеждах, а на столе перед Верховным заклинателем были расставлены несколько редких угощений в золотой посуде с резным орнаментом. Ванцзи не обратил совершенно никакого внимания на дорогое убранство комнаты — его нисколько такое не трогало, и вся показное богатство клана Цзинь казалось ему чем-то низким, пусть он и не порицал его адептов вслух. — Что привело вас ко мне, Ханьгуан-цзюнь? Может, желаете чая? Отвары Ланьлина очень сладки, особенны на вкус, что не идет ни в какое сравнение с вашим горьким чаем из Облачных глубин, — глава Цзинь улыбнулся, показывая ямочки, так, словно ждал этого гостя уже давно. — Вашему брату они весьма нравятся, может, придутся по вкусу и Вам? Я прикажу слуге… — Я пришел сюда не ради чаепития, — с презрением в голосе отозвался Ванцзи, не сводя с Гуанъяо строгого взгляда. — У меня есть сведения, что Вэй Усянь укрылся здесь, в Благоуханном дворце, — он поджал губы. Гуанъяо сразу посерьезнел. Он сделал слугам короткий знак, и те, поклонившись своему главе, вышли из залы. Они остались наедине. — Что заставляет прославленного Ханьгуан-цзюня гоняться за таким опасным человеком, как Вэй Усянь? Я думал, что ваш клан занимается несколько иными вещами. Такими, как сохранение безопасности, к примеру, — он усмехнулся. — Имя же этого человека к подобным интересам не отнести, Вам не кажется? — Гуанъяо хмуро взглянул ему в лицо и потер место меж бровями, едва не смазав киноварную точку. — Мы и представить не могли, что он окажется здесь. Он слишком хорош в маскировке — надел чужие одежды, нацепил чужое лицо и с легкостью прошел через мою стражу… — У меня к нему свои вопросы, — Ванцзи хмуро взглянул на него. — Он еще у Вас? Все, что не следует правилам, должно исчезнуть — таковы были личные мотивы Лань Ванцзи. Именно поэтому Вэй Усянь должен был умереть. — Он бежал из Благоуханного дворца некоторое время назад, и после этого никаких сведений о нем не было известно. Так что… — Ляньфан-цзунь! — мужчина в одеждах стражи Благоуханного дворца вбежал в залу, не стучась, дыша громко и загнанно, и сразу же упал на пол. — Ляньфан-цзунь, он убил их всех! Гуанъяо нахмурился, поднимаясь со своего места. — Кто ты? Кто кого убил, о чем вообще идет речь?! Говоривший судорожно вздохнул, а затем зашелся кашлем, орошая кровью пол. Едва находя в себе силы, он пробормотал: — Вэй… Вэй У-Усянь убил всех людей… отправленных в погоню за беглецами! Цзинь Гуанъяо против воли улыбнулся — и улыбка ему напомнила Ванцзи волчий оскал. — Вот и нашелся тот, кого Вы так искали, Ханьгуань-цзюнь!