The People’s Drug

Обнаружить синта не так уж сложно, если вы проводите свою жизнь в разговорах с людьми. Хватит и простой беседы. Синты не «отключаются». Они никогда не расфокусируют взгляд и не смотрят вдаль, как это делала Матушка Мерфи. Нет, в глазах синтов всегда горит свет. Они всегда внимательны. Что? В этом нет ничего страшного. Раньше быть внимательным являлось признаком хорошего тона. Только очень преданные своему делу (или очень напуганные) представители третьего поколения будут лежать в постели, притворяясь спящими каждую ночь. В остальных же случаях, если бы вы захотели найти синтов, все, что нужно было бы сделать, это потратить неделю на ночные прогулки по поселению. Вы бы их увидели. Вы бы заметили проблески фонариков, мерцающих сквозь щели в стенах, когда они пытались читать или ворочаться, не разбудив своих друзей. Они были бы единственными, кто добровольно вызывался в ночную смену охранять периметр, демонстративно зевая. Они бы устраивались торговцами на дальние расстояния и преуспевали бы в этом, потому что зачем им изнашивать свои схемы, ничего не делая, если не нужно останавливаться? Детектив Ник Валентайн был редким прототипом второго поколения. Примерно через сто лет после того, как его выбросили на помойку, он так и выглядел как мусор, как бы он ни одевался. Не нуждаясь в притворстве, он приобрел несколько ночных привычек на то время, когда Содружество спало. Эту ночь детектив посвятил своему самому эгоистичному секрету. Он сидел на раскладном стуле, один в темноте, далеко на окраине Сэнкчуари. Это жилище никто еще не пытался отремонтировать, и он подумал, что оно ему вполне подходит. У дома был хороший вид с вершины склона, но никто не мог мельком увидеть, что он делает, а если бы и увидел, Ник бы все отрицал и уничтожил улики. Люди считали его достаточно странным. Он поднес к носу слегка дымящийся напиток и вдохнул. Кофе… Весь смысл был в насыщенном шоколадном аромате. Настоящий кофе, заметьте, а не растворимый сублимированный, который давно утратил всю свою силу. Его запасы волшебных кофейных бобов были спрятаны в коробках с надписью «чистящие средства» в его офисе в Даймонд-Сити. Когда приходило время отправляться в путь, его секретарша Элли перемалывала свежую порцию, укладывала в чемодан кофейник и несколько аккуратно сложенных фильтров. Одним из многочисленных достоинств Элли была скромность, и это тоже было хорошо, потому что такие вещи были слишком редки, чтобы делиться ими с кем-либо еще. Конечно, Ник не мог ни есть, ни пить. Он мог позволить себе лишь заварить кружку кофе и подержать ее в руках, пока она не остынет. Это связывало его прошлое и настоящее, заставляя чувствовать себя цельным. Однако сегодня этот момент требовал чуть большего смакования, чем обычно, потому что самая последняя банка его «столетней привычки» наконец-то закончилась. За горящими огоньками дальше по дороге мелькнула тень. Паренек уже встал. С тех пор как Ник приехал в Сэнкчуари за новыми делами, он видел мальчика одного за верстаком каждый вечер и всю ночь в течение недели. Другие дети обходили его стороной, и он никогда не подходил к ним, явно не заинтересованный в том, чтобы заводить друзей. По их словам, обитательница убежища Нора Миллер, женщина, которую мальчик называл «матерью», пропала несколько месяцев назад. Хотя у них не было биологической связи, очевидно, что ребенок скучал по своей матери. Он оставлял свои маленькие хитроумные подарки на верстаке, чтобы она увидела их, когда вернется, но они просто продолжали множиться. Это разбивало Нику сердце. Он обмакнул в кофе посыпанный глазурью кекс и просто подержал его перед собой, позволяя великолепным ароматам смешаться воедино. Радтаракан вылез из дыры в разорванной обшивке и терпеливо уселся позади него вниз головой. Синт не дрогнул. – Если ты настаиваешь… – сказал он и протянул пирожное на ладони. Огромное насекомое подхватило кусочек своими жвалами и юркнуло обратно в темноту. *** Нора принюхалась, поднимаясь по лестнице на церковную башню. На такой высоте ветер был пронизывающе холодным, а в воздухе пахло горящим деревом и молочными продуктами. Вид на Джамейка-Плейн не стал лучше на высоте. Она вспомнила, что раньше здесь было так красиво. Казалось, это было около семи лет назад, но, конечно, прошло куда больше времени. Она не смогла проигнорировать эту церковь, когда впервые увидела, и влюбилась в идею этих больших красных дверей за белым платьем. Бюджетный вариант, а так как город переживал трудные времена, тогда всё казалось дорогим. Они только что оплатили свой дом, и было похоже, что даже не могли позволить себе пройтись по улице. В настоящее время несчастные местные жители карабкались друг на друга внизу. Дикие гули, в прошлом привилегированные – иногда она замечала блеск золотых часов, все еще застегнутых на мутировавшей руке. Вечно недовольные горожане, очевидно, хотели подать несколько жалоб. Лая и кряхтя, они оставляли уродливые черные пятна на прекрасных красных дверях. Этот город действительно превратился в дерьмо. Разве не так говорили люди? К счастью, она была в компании политика. Порывшись в сумке, она смогла достать только смятую коробку с еще четырьмя патронами для своей винтовки, что не имело никакого смысла, пока она не стала копаться дальше и ее рука не исчезла в неровной дыре у основания. Вот дерьмо. Они только что пополнили запасы. Покидая руины универмага «Фэллон», она устроила большое шоу, припарковав их забрызганную кровью тележку для покупок в специально отведенном месте у входа. Сказала Хэнкоку «грузить машину», сгоревшую развалюху на стоянке. Должно быть, она поймала его нож сумкой, когда бросила его в него. Раздался звук разрыва, но затем из-за угла вывернул супермутант с бомбой в руке, и они просто бежали, бежали до конца дня, все это время оставляя за собой след из драгоценных боеприпасов. Она обрекла их обоих на... некоторые сложности. Приглядевшись к прицелу, можно было увидеть одного, двух… двенадцать диких прямо у фасада здания. Она нажала кнопку на своем Пип-Бое и на пару делений увеличила громкость, переключившись на радио Даймонд-Сити. Ужасная кончина требовала достойного саундтрека. Она просто надеялась, что это была хорошая песня, потому что у тряпки-ведущего была скудная коллекция. ...Oh well I'm the type of guy who will never settle down Where pretty girls are, well, you know that I'm around… – Тц... – она прищелкнула языком. Что ж, должно быть, эта песня популярна, потому что Трэвис играл ее все это чертово время. Вздохнув, она опустила плечи и прицелилась. Если бы они только могли аккуратно выстроиться в ряды по трое… – Да, черт возьми, давайте покажем им, как хорошо провести время! – крикнул Хэнкок, поднимаясь по лестнице. Он вернулся к соединению таинственных проводов лазерной турели, покачивая бедрами в такт жестяному ритму. Выстрелы из винтовки Норы выбили пыль из деревянных планок, и он отступил назад, разглядывая дело своих рук – беспорядок спутанных и оборванных проводов на полу. – Хех. Кого я обманываю? Я не знаю, как это дерьмо делается, – он полез во внутренний карман своего красного сюртука за ожидавшей там пачкой ментатов. Он вытащил одну таблетку и курил сигарету, пока она не подействовала. Нора вытерла лоб и опустила глаза. После того, как была израсходована последняя пуля, три мутировавших тела оставались неподвижными, в то время как еще одно ползло, растоптанное еще четырьмя, которые только что выбрались из-под обломков автобуса. Чистая прибыль равна единице. Она фыркнула, и ее дыхание повисло в воздухе. Мягко падал снег, тонкий и пыльный, как пепел. А может быть, это и был пепел. Вполне ожидаемо для середины июля после всего произошедшего. Времена года больше не имели смысла. Каждый год Нора с нетерпением ждала лета, но оно так и не наступало. Спускаясь вниз, она свесилась с балясины, вытянув руку. – Что у тебя? – спросила она. – Э-э-э... – он похлопал себя по груди. Как у истинного политика, у Хэнкока была впечатляющая привычка к наркотикам, которая, казалось, совсем не мешала ему. – Бери все что угодно. У меня есть ментаты, винт, сигареты, – он снова сунул руку в карман сюртука. – Виски Чарли... Он помахивал сигаретой во рту, обшаривая свой красный наряд, похлопывая по флагу, привязанному к поясу. – О, подожди, ты хочешь психо? Хороший выбор. Не думал, что тебе это нравится... Может быть, у меня есть еще... После уничтожения Института Минитменами, Нора больше не могла оставаться в Сэнкчуари, только не с мальчиком. Она не хотела, чтобы ребенок видел, как неловко ей из-за него. Это была не его вина. Он просто ожидал слишком многого, называя ее «мамой» так скоро после того, как ее биологический сын – и истинный создатель мальчика – погиб. «Погиб» звучало слишком деликатно. Она специально нажала на кнопку и взорвала его. На фоне убийства сына другие тяжкие преступления, которые она совершила за последнее время, выглядели почти смехотворно. Ради всего святого, она ведь получила образование законника. Что бы сказал Нейт? Она начинала сомневаться в том, что помнила о Нейте. Ее свадебный альбом лежал в Сэнкчуари – ей казалось, что она мельком видела подарочную коробку за настольными играми в шкафу. Сбоку надпись «Н и Н» из шелушащейся золотой фольги. Всегда было что-то более важное, чем смотреть его – она была чертовски уверена в этом. В ее воображении он разводился с ней миллион раз, по разу за каждую стреляную гильзу, которая когда-либо падала на землю у ее ног. Теперь он жил за пределами штата, с совершенно новой семьей. Он был счастлив. Хуже всего было то, что она процветала здесь. Возможно, все эти годы общения с Джонсами свели ее с ума еще до того, как упали бомбы, но переход от адвоката к домохозяйке, судье, присяжному и палачу был таким быстрым! Вызывающий удар хлыстом. Сейчас она была героиней комиксов, но кем она собиралась стать дальше? Волшебником, обладающим силой грома? Несколько месяцев назад она придумала предлог, чтобы заглянуть в Добрососедство, чтобы избавиться от всех оставшихся представлений о том, что она порядочный человек. С помощью поклонника довоенных комиксов Кента Коннолли она примерила на себя новый образ. Серебряный Плащ. Это было освобождением – позволить милому старому Кенту ненадолго завладеть ее личностью, используя радио на ее Пип-Бое, чтобы посылать ее то туда, то сюда. Да, его представление о морали было немного жестким и шатким, и да, из-за этого у всех было столько неприятностей, но это было так весело. На самом деле, Добрососедство было таким удачным вариантом побега, что она задержалась там дольше, чем планировала. Мэр был человеком с кровоточащим сердцем и склонностью к убийствам, поэтому, когда Престон наконец дозвонился до нее и спросил, не согласится ли она зачистить Джамейку-Плейн для нового поселения, мэр захотел присоединиться. На его складе произошло какое-то грязное дельце. Что-то связанное с нежеланием становиться «мужчиной»... По какой-то причине она думала, что он остановит ее от излишней сентиментальности или, по крайней мере, даст наркотики, если ее опять накроет. У него определенно были наркотики. – ...Баффаут? Пара однодневных экскурсий… сейчас они никуда не годятся... Нора медленно моргала, пока Хэнкок доставал из каждого кармана химикаты и держал их в своих израненных руках. Он наблюдал, как она просматривает предметы, ища...нет, только не это снова. Он прищурил свои черные глаза. – Нет. У меня осталась только одна пластинка. Ее лицо вытянулось, на мгновение она забыла, зачем вообще спустилась вниз. – Что – только одна? Он помахал тонкой упаковкой жевательной резинки «Биг Попс» так, чтобы до нее нельзя было дотянуться. – Предполагалось, что в этой пачке будет две половинки, Миллер. Я бы сказал, только через мой труп, но тебе придется немного подождать. Нора поморщилась. – Это мы еще посмотрим. Как насчет боеприпасов? – Из этого у меня ничего нет, – он зажал сигарету между губами и засунул препараты обратно. – Не могу найти ничего валяющегося поблизости. Собирался взять что-нибудь из... Нора подняла сумку, чтобы показать ему разрыв, он приподнял свои безволосые брови и присвистнул сквозь зубы. – Да, – она тяжело опустилась на ступеньку, положив винтовку на колени. Пачка, которую он все еще держал в руке, привлекла ее внимание. Она раньше не пробовала ментатов, а он действительно был от них в восторге. Они были оранжевыми. – Знаешь, ладно, я возьму ментаты, – сказала она и сбросила свою фетровую шляпу, она взмыла в воздух и скользнула к его ботинкам. – Итак, как ты думаешь, они предпочтут пообедать вон там, с видом на ратушу? Или, может быть, прямо здесь… – она провела пальцами по волосам, прислонившись головой к центральной колонне лестницы. Хэнкок замер. Он никогда раньше не видел ее такой побежденной, и это выбивало из колеи. Не в последнюю очередь потому, что она была единственной, кто держал все на плаву. Кто собирался делать ему компрессы на грудную клетку каждое утро? Он вытащил ментат из футляра и вложил ей в руку, она проглотила его глотком бурбона из его фляжки. Глядела куда-то вдаль через его плечо. – Ну же, Плащ, – Хэнкок присел на корточки и поднял с пола ее шляпу. – Не нужно проявлять неуважение к головному убору. Шляпа оказалась тяжелее, чем он ожидал – была усилена старым Кентом. Хэнкок всегда думала, что она надула этого старого гика чуть больше, чем следовало, но выглядело неплохо. Без шляпы весь их костюмированный дуэт был испорчен, и теперь она просто отдаленно напоминала француженку. – Этот район болен, а ты – лекарство, помнишь? – он бесцеремонно нахлобучил шляпу ей на голову, и она оттянула ее уши вниз. – И этим бедным горожанам нужна большая доза лазерного излучения в виски. Итак, как насчет того, чтобы мы не умирали сегодня? - Я просто так устала, – простонала она. – Может быть, это не так уж и плохо, знаешь ли, когда тебя разрывают на части? Может быть, все в порядке? - Э-э, я могу придумать способы получше… – гуль выглядел встревоженным. – Прямо-таки устала? Не думал, что в твоем словаре есть это слово. – Значит, батарейка села... – сказала она, опуская поля шляпы на глаза. – Что ты от меня скрываешь? – он наклонил голову, чтобы увидеть ее лицо под полями шляпы. Она прищурилась, глядя на него. – Да ты только посмотри на всю эту нетронутую недвижимость. Ты позволишь каким-то старым гулям сожрать это? Нетронутое – неподходящее слово, она выглядела чертовски взвинченной, но так флиртовать нельзя. – Значит, до этого дошло, да? – его губы изогнулись в ухмылке. – Эй, к черту этих маньяков-дриблингистов снаружи, почему бы не попробовать самое лучшее? Я принесу жвачку! Нора рассмеялась и позволила ему притвориться, что он нашел ту последнюю пластинку, которую охранял. – У этого ружья есть навершие, Казанова. Хэнкок ухмыльнулся. Да, это больше похоже на правду. Боевые разговоры! Обычно Нор справлялась со всем с этой старомодной отвагой. Эта девушка бросала гранаты мимоходом, как будто делала шарик из бумаги, а потом пыталась заставить его съесть полезный обед. Ему доставляло огромное удовольствие испытывать с ней свою удачу. Подбрасывать монету между закуской или пощечиной. Его взгляд снова остановился на отвратительном фингале, в полном цвету красовавшемся на ее глазу. Это должно было быть больно. Он подумал о том, чтобы вернуться к останкам этого супермутанта с доской и просто... полностью втоптать этого большого ублюдка прямо в грязь... – Э-э-э… Это были не ментаты, по крайней мере, он так не думал. Он забыл, что собирался сказать, потому что купидон выпустил стрелу, которая попала гулю прямо между глаз. Он не засек этого маленького крылатого засранца. Вообще не ожидал, что это произойдет. Все было именно так, как однажды описала ему Магнолия. Никогда прежде его помыслы не были так чисты. Чисты, как снег за окном. ...Если бы они только могли поймать теплый денек… Он взял бы ее с собой на пляж неподалеку от того места, где он вырос. Там есть пара мест, где запах был не таким уж плохим. Конечно, он принес бы дробовик для болотников. Она могла бы надеть свободное сентиментальное платье, похожее на те, что были в довоенной рекламе, с закусками и химикатами в сумочке. Он бы раскрыл зонтик и запечатлел поцелуй на этих губах, может быть, бросил бы полотенце на шезлонг, только для нее. На солнышке он бы притворялся, что читает книгу, и был чертовски уверен, что ей никогда не придется все это время класть один из этих прелестных пальчиков на спусковой крючок… ...Тогда, может быть, всего на один день она наконец-то сможет показать свои ноги и продемонстрировать этому миру два пальца. Кадры мелькали за его черными глазами, и это выглядело чертовски нелепо, потому что он совсем не вписывался в эту красивую картинку. Осознание пришло точно так же, как и после того, как он впервые попробовал винт. Это должно было стать проблемой. Большой, очень большой проблемой. ...Но на самом деле... где в наши дни гуль может купить девушке мороженое?...