Основы эльфийской анатомии

— Nyar Shalafai. Рэйстлин поднял взгляд от старых записей, которые нашел во время очередной уборки в библиотеке Башни его ученик и теперь пытался разобрать и систематизировать сам темный маг, на эльфа. — Слушаю. Даламар замер с книгой в кресле напротив, рядом лежали его конспекты, но, судя по нервно ломающим перо пальцам, вопрос его касался не выданного для изучения материала. — Скажите, nyar Shalafai, есть ли у вас возможность контролировать возможность запирать или открывать двери помещений Башни?.. Рэйстлин едва заметно поднял брови и откинулся на спинку кресла. — Ты опасаешься нарушения твоего личного пространства, ученик, или твоего права на свободу передвижений? — Ни то, ни другое. Воцарилась пауза. Несмотря на равнодушие и напускную легкость в голосе эльфа, Маджере без труда различил скрытую нервозность. Что-то беспокоило Арджента. И беспокоило всерьез. — Допустим, у меня действительно есть такая возможность, — наконец, уронил маг, склонив голову к плечу. — Сможете ли вы сделать так, чтобы двери в мою комнату не открывались никаким способом по ночам на протяжении следующих десяти дней?.. — Даламар наконец тоже поднял взгляд от книги и обернулся к учителю, но тут же содрогнулся, словно от удара цепной молнией, и поспешно отвел глаза. Рэйстлин озадаченно хмыкнул. — Могу. Для этого достаточно наложить несколько заклинаний. Ты и сам мог бы… — Нет. — Эльф мотнул головой, прикусил истерзанное перо. — Этого недостаточно. Собственную магию такого типа слишком легко развеять. Нельзя надеяться на мои заклинания. Иначе я не побеспокоил бы вас. — Звучит серьезно. Конклав что, наложил отсроченное проклятие?.. — Нет. Подобного я бы никогда не допустил. Это… проклятие иной природы. Всего десять дней — и оно не побеспокоит никого пару десятилетий. Маджере нахмурился. Больше от растерянности, чем от гнева. — Это действительно проклятие, Даламар? И ты не сказал мне о нем, когда пришел? Эльф вскинулся, роняя перо. — Нет! Это не… — и тут же замолчал, залившись легкой краской. — Это не?.. — повторил Рэйстлин с нажимом, но Арджент лишь покраснел еще сильнее и помотал головой. — Я не могу… рассказать. Могу лишь поклясться, что это… безопасно. Может причинить некоторый дискомфорт тем, кто случайно оказался рядом, но… абсолютно безопасно. — Безопасных проклятий не бывает. Руки эльфа задрожали еще отчетливее. Маджере присмотрелся внимательнее к ученику и нахмурился вновь. Увиденное показалось ему подозрительным. На лице ученика пролегли тени, глаза ввалились. Руки и плечи дрожали, а на коже мелкими каплями выступала испарина. Еле заметная, он не обратил бы внимания, если бы не все остальное. Сжатые нервно руки побелели. Зубы тоже были стиснуты, словно эльф старался тщательно скрыть что-то. Мелкая сетка микрокровоизлияний расползлась по кистям и запястьям, ярко выделяясь алым на коже. — У тебя больше нет права на тайны от меня, Даламар. Особенно, если они могут на меня повлиять. Ученик сник и напрягся еще сильнее, но не обронил ни слова. Рэйстлин тоже молчал, глядя прямо ему в лицо. Мрачно, требовательно и тяжело. Наконец, тот выдохнул и кое-как произнес: — Это не проклятие. — Что же тогда? — Р… расовая ос-собенность. Маджере вскинул бровь. — Я чего-то не знаю об эльфах?.. Он рассчитывал, что остроухий юноша откажется от своих слов и рассыплется в извинениях, как случалось всегда после ироничного вопроса «Я чего-то не знаю о…», но в этот раз он… кивнул. С заметным трудом. — Никто не знает. Эльфы… не говорят об этом с другими. Что-то вроде интуитивного запрета, подкрепленного давлением социума. А из-за того, что полукровкам эта особенность не передается… — …вся информация остается внутри общества, довольно обособленно и закрыто существующего в мире. Эльфийские народы неохотно делятся даже магическими знаниями. Что говорить о расовых особенностях, проявляющихся не на постоянной основе… Рэйстлин почувствовал знакомый огонь на кончиках пальцев и понял, что ему… интересно. Слишком интересно. И очевидно, что этой информации в библиотеке он не найдет. Вероятно, не нашлось бы нужных книг даже у Астинуса… — Расскажи все, что сможешь. Даламар вскинулся, вжимаясь в спинку своего кресла, еще ярче краснея и представляя собой яркую иллюстрацию смущения и страха. — Я не!.. — Ты изгнанник, — голос Рэйстлина прозвучал холодно и жестко, но аккуратно. — На тебя больше не действуют запреты и законы Сильванести. В том числе те, что накладывает сама культурная среда. Если здесь не примешана древняя магия… — Нет. Некоторые эльфы, связывающие себя с представителями иных рас… определенными обещаниями, рассказывают об этом. Ничего не случается. Так что никакого проклятья нет. Но… я не… я не могу… — Арджент явно пытался убедить в этом, но — кого больше, учителя… или себя? — Ты расскажешь, — Маджере поднялся, забирая посох Магиуса, прислоненный к столу, и взглянул вновь на сжавшегося в кресле ученика. Голос его смягчился. — Не обязательно все сразу. Постепенно. Так, как сможешь — подойдет любая формулировка, с которой тебе будет проще. Я хочу знать. Мне… необходимо знать. К тому же, ты помнишь один из главных законов магического искусства? Все инструменты маг обязан держать в лучшем состоянии. — …А согласно законам Конклава, ученик является собственностью учителя на момент обучения. Вы… считаете меня инструментом, Shalafai? — В том числе, Даламар. В том числе… и потому я должен знать, что происходит. А теперь идем. Рэйстлин не стал дожидаться, пока эльф соберется с мыслями и вышел из кабинета, походя потушив магический огонь в очаге и свечи. Он знал, что ученик неслышно идет следом, привычно подстраивая легкий, по-эльфийски беззвучный шаг под его рваную походку. На деле, анализируя последние дни, он действительно все больше удостоверялся в том, что Сын Ночи не в лучшем состоянии. Нет, ошибок тот не допускал по-прежнему, исправно выполняя любое поручение, но мелкие тревожные сигналы об ухудшении физического состояния были. Просто сам маг Маджере привычно не обращал на них внимания, списывая на случайности или посторонние помехи. Слишком… привык к эльфийской точности и выносливости. Эльфы ведь действительно заметно и во многом отличались от людей, несмотря на внешнюю схожесть и похожее внутреннее строение. Иная иммунная система, гораздо более острое восприятие, иной состав крови… анатомические атласы были не слишком щедры на информацию об эльфах — те редко позволяли человеческим ученым и лекарям заполучить в свои руки хотя бы какой-то материал. Даже мертвых тел врагам не оставляли. У Рэйстлина снова зачесались кончики пальцев. Если подумать, люди… почти ничего не знали об особенностях эльфов. Эльфийские полукровки встречались нечасто, но, видимо, их тела были больше человеческими. — Я хочу… изучить тебя. Маджере остановился перед дверью, буквально чувствуя лопатками вопросительный взгляд ученика, тенью замершего за его спиной. Буднично подвернул рукава мантии, откинул капюшон, потом вовсе прислонил посох к двери и снял мантию. Тонкие эльфийские руки тут же подхватили бархат, привычно складывая и тут же исчезая из радиуса ощущения. Осталось лишь беззвучное присутствие за плечом. — …Жаль, что в Башне нет для этого подходящих условий, — вздохнул маг, вновь беря в руки магический посох, и уже начал было читать заклинание… — Я… могу их создать, — прошелестел едва слышно задумчивый и насмешливый голос ученика. — Если вы действительно так этого хотите, nyar Shalafai. Рэйстлин обернулся — и обомлел на мгновение, заметив каким огнем горят чужие глаза. Каким… знакомым огнем. — Одобряю. Сухие губы изогнулись, обозначая чуть кривую трещину улыбки. — Хотя саму операцию придется отложить на пару дней. За это время расскажешь мне все, что сможешь, о том, что за не-проклятие на тебе.