Основы эльфийской анатомии

Жарко… Боги, почему так жарко… Это сводит с ума. Нет, нужно сосредоточиться. До ночи, дотянуть хотя бы до ночи — за час до полуночи замкнется печать. Какой из трактатов записан на сегодня еще? Нужно не давать себе времени думать. Жарко, как же жарко… и почему только я вновь вынужден проходить через этот кошмар?! Потому что родился таким?! Невыносимо. Может, стоит выйти?.. хотя бы на балкон. Ветер… разве на улице не должно быть еще холодно?.. Чемошевы когти. Нет, стоп, нужно думать об учебе. В этот раз должно сработать. Я на тридцать лет уже старше, мне должно хватить самоконтроля. Тем более, что сейчас совершенно иной случай. Жарко… И руки так дрожат… Где я остановился? Надо хотя бы дописать конспект главы. Наставник не обрадуется моему промаху. Для построения системы сфер требуется в состоянии полного сосредоточения… — …вывести и рассчитать нужный диаметр рисунка, распределить течение силы во фрактальных отделах… — Ты все чаще начинаешь диктовать себе то, что требуется записать. Даламар вздрагивает и раздосадованно закусывает губу, поднимая взгляд от расплывающихся записей. — Прошу меня простить, nyar Shalafai, я постараюсь больше не… — Мне не мешают столь тихие посторонние звуки. Но раньше тебе не требовалось проговаривать. Пару дней назад я впервые заметил, что ты диктуешь, но счел это признаком переутомления. Рэйстлин смотрит на него холодно, но внимательно. После зачарования двери в покои они вернулись в кабинет, к прерванным занятиям, однако что-то изменилось, Даламар прекрасно это понимает. Учитель тоже не может сосредоточиться на текстах, которые разбирает и раскладывает по альбомам для хранения. — Сейчас я думаю, что дело было не в переутомлении. Ты сказал, что твое состояние отличается от обычного, вследствие периодически проявляющейся расовой особенности. — Это так. — Оно влияет на твои когнитивные способности, не так ли? Эльф вскидывается почти возмущенно, почти отчаянно, ловя взгляд золотых глаз. — Хотите сказать, что из-за каких-то… незначительных временных физических изменений я начал хуже… — Изменений? — голос Рэйстлина холодным душем окатывает ученика с головы до ног. — Я вижу, что ты чувствуешь себя отлично от обычного, но «хуже» — слишком сильно сказано. Тебя что-то отвлекает. И раз ты сказал «изменения»… Даламар медленно откладывает перо и так же медленно закрывает книгу. Какой стыд. Ужасно. Ужасно. Ужасно… Я даже не думал, что это так заметно, не думал, что проявления настолько видны… Наставник, простите, я… я не могу заставить себя настолько уйти в магию, настолько погрузиться в текст, чтобы перестать обращать внимание на то, что ощущаю… Жарко… боги, как же жарко, я задыхаюсь?.. мне кажется?.. как все плывет… Нет, не думай, не думай, не думай!.. Может… Может, он сумеет что-то сделать с этим, если узнает!.. Ведь он может все, разве нет?.. Он поможет, если суметь правильно договориться… — Я расскажу… попробую рассказать вам, что происходит. Прошу только — не… не примеривайте то, о чем я расскажу, на происходящее. И — пока что, — не пытайтесь выяснить большего. Даламар выпрямляется, поднимаясь, и отходит к едва приоткрытому окну. Смотрит наружу — стараясь отвлечься, разглядывает верхушки деревьев Рощи за вратами. — Согласен. — звучит из-за его спины голос Маджере, и в нем прекрасно слышен интерес. Отчетливый и отрешенный. Ему, конечно, важнее информация, новые знания, новые способы воздействия на других и манипуляции, которые могут ему открыться, если он поразмыслит позже о том, что ему расскажет эльф, чем то, что с его учеником происходит что-то непонятное. Арджент прекрасно это осознает. Принимает. В конце концов, для Рэйстлина он действительно — инструмент. Пусть и ценный, но не более. Поэтому эльф понимает… И понемногу учится манипулировать магом в ответ. Шаг за шагом. Удача, провал, удача — все чередуется. Провалов пока что больше, и Даламар сам себя не обманывает — Рэйстлин прекрасно знает, когда ученик предпринимает вновь попытки интриговать, лгать и манипулировать. Иногда поддается — словно хвалит. Иногда нет — как знак «ошибся, наблюдай дальше и учись». Он все же, согласно указу Конклава, учитель Даламара. А черному магу выжить без навыков подобных в мире, где ты — зло только потому что носишь одежды иного цвета, невозможно. — Все разумные расы множество раз задавались вопросом — почему эльфы живут гораздо дольше, чем остальные… — начинает издалека вести рассказ Сын Ночи. — Считается, что это замысел богов, создававших Кринн. Вложенный изначально дар. Но что именно позволяет такому же внешне, как у людей, телу эльфа расти, развиваться и угасать в несколько раз медленнее?.. — Разве не божественная магия? — вопросом подстегивает ученика Маджере, и тот смеется — глухо и коротко. — Не только. Механизм заложен с ее помощью, конечно, но… сейчас он действует без участия божественной воли. Молчаливое внимание эльф чувствует практически кожей… ежится. Не смотрите, не смотрите, не смотрите! От каждого движения жарче и жарче. Кажется, я схожу с ума. И этот взгляд… Наставник, не нужно такого внимания, прошу! Нет, не думай об этом. Вам ведь просто интересно, да? Вы жаждете лишь знаний. Страшно. Жарко… душно… Даламар чуть шире открывает окно, мягко подскакивая и взлетая на высокий подоконник. Подставляет лицо свежему воздуху. — Большинство процессов в эльфийском теле замедлены. Сердце сокращается реже, пища усваивается медленнее, кровь течет медленнее… в это время разум работает в том же темпе, потребляя при этом то же количество энергии, что человеческий. Наши мышцы слабее, но реагируют быстрее. Наше зрение уязвимее, но мы видим острее, как на свету, так и в темноте. Эльфийские лекари узнали, что боги отрегулировали работу тел первых поколений эльфов так, что их мозгу и нервной системе, насквозь пропитанной магией, требовалось для работы меньше энергии — за счет устойчивости. Наши тела более хрупкие. Более слабые — именно в грубой силе. Но при этом более выносливые, более гибкие. Наши эмоции сильнее влияют на нас. Наша сопротивляемость болезням выше, чем у других рас — но если нам не везет заболеть, вылечиться нам во много раз сложнее. Черноволосый ученик дышит еле заметно. Говорит плавно и медленно. Обдумывает каждое слово, отвлекая себя от лишних мыслей, мешающих. — Это известные данные, — задумчиво роняет Рэйстлин. — Не столь давно друиды Кагонести выяснили, не без помощи магии, от чего зависит почти все это. — едва заметно усмехается эльф, дергая ухом. — Дело в том, что одна наша система работает иначе. Совершенно иначе. Вам же известно, что эмоции — это всего лишь алхимия внутри тела и мозга? — Эту информацию… не открывали людям. — медленно обронил маг, расплываясь в ухмылке, — Но в книгах Астинуса есть упоминания о похожей теории. Там используется термин «гармония». Гармоническая система. В нее входит определенный набор органов, вырабатывающих вместе с действительно существующими некие неизвестные алхимические вещества, которые в определенных сочетаниях и концентрациях различно влияют на тело… — Эта теория пару столетий обсуждалась в лекарских кругах эльфов. И примерно сотню лет назад этому нашли подтверждение. Выясняли долго, сложно… по-своему жестоко. — И как это связано с тем, что ты должен был рассказать? Информация действительно невероятная. Но… — Дело в том, что эта же система, эти же вещества в определенном сочетании… являются причиной, по которой живые существа в принципе способны размножаться. — Но за такую способность отвечает совершенно иная система!.. Даламар вздрагивает, слыша секундную ярость в голосе учителя, и поспешно произносит: — Они тесно связаны!.. Рэйстлин мгновенно успокаивается, хрипло коротко кашляет и роняет властно: — Подробнее. — Жизнь зарождается в теле особи женского пола любого вида исключительно тогда, когда сходится три фактора: готовность ее тела, готовность особи мужского пола к оплодотворению и их соединение. Если хоть один фактор отсутствует, зарождение жизни невозможно. — Это действительно так. То есть… саму «готовность» обеспечивают именно те вещества в определенных пропорциях? — Верно. — кивает эльф и, чуть ехидно ухмыляясь, оборачивается к учителю. — Вам известно наверняка, что человеческая женщина способна забеременеть примерно с периодичностью в лунный месяц по Солинари. В то время как человеческий мужчина готов к оплодотворению постоянно. Это обеспечивается именно работой гармонической системы и наличием необходимых веществ. Рэйстлин незаметно краснеет. Об этой теме говорить ему явно не очень комфортно. — Кроме того, — продолжает говорить, делая вид, что совсем не заметил смущения Shalafai, эльф, искоса глядя на учителя. — У людей так же есть нижняя возрастная граница, только при пересечении которой девочка может забеременеть. И верхняя, после которой женщина теряет фертильность. — Менархе. И… менопауза?.. — Да. Так вот. Эльфийская гармоническая система работает… совсем иначе. Настолько, что пока у людей всего два типа сочетаний и пропорций, регулирующих период готовности к размножению — по одному для каждого пола, — у нас их… восемь. По четыре. И это… сильно отражается не только на продолжительности жизни. — На чем же еще?.. Даламар молчит, сжимая ладонь на груди. Больно. Нужно просто рассказать, не так ли?.. Всего лишь рассказать. Про «королей», «аристократов», «воинов» и «слуг». Про «принцесс», «невест», «жриц» и «наложниц». Про то, что все касты исторически родились из этого. Но… Но вы ведь помните, наставник, из какого Дома вышел я. Вы непроизвольно начнете соотносить. И не сможете не сделать очевидного вывода. Я… родился неправильным. Я пришел в этот мир зря. Второй раз мне приходится вспоминать о том, насколько мое существование неправильно и противоестественно. О том, что мне нельзя было тогда позволять с собой сделать. О том, от какой ответственности я сбежал… тридцать лет назад. Нет, нет, я не могу, не могу, не могу! — Каст… тоже фактически четыре. — едва заставляет себя произнести Даламар, хрипло и тихо. — Домов пять, но маги и воины относятся к одному уровню. Так что… каст… тоже четыре. Рэйстлин рвано вдыхает. — Ваше общество… — столь же тихо и хрипло роняет он. — …построено именно так исключительно по причине большего количества вариаций цикла репродуктивности и связанных с этими вариациями особенностей тела и развития. Что-то звонко ломается, и эльф оборачивается на звук, испуганно и резко. Рэйстлин опускает взгляд на сломанную деревянную щепку, оставшуюся лежать на столе с прошлого эксперимента после перемешивания какого-то экстракта и попавшуюся в итоге под беспокойные пальцы, морщится. — Это звучит… невероятно. Я понимаю, что ты не лжешь. И что подробной информации ты дать не можешь. Но я… хочу узнать, как такое может быть. — У вас есть доступ только к одной из вариаций. — разводит руками, ехидно кланяясь, Даламар. — Вы все еще можете изучить меня. — Хвалю за самоотверженность. Я… Я сумел сказать лишь часть. Но почему теперь так горит все тело? Дело в том, что я сказал? В повышенной чувствительности? Или заканчивается действие зелий?.. Ох. Который час? За окном уже темно. Неужели мир так плывет именно потому что отвар перестает работать? Нет, нет-нет-нет, только не это. Наставник, вы не должны увидеть, во что может превратиться ваш дурацкий ученик. Пусть я не идеален, пусть я дефектный, сломанный, неправильный, пусть так — но я хочу остаться лучшим инструментом!.. Хотя бы в ваших глазах. Хотя бы такой ценой. Нужно идти. Сейчас же. Печать не даст возможности выдать себя. А вы не станете беспокоиться. А с утра я снова обрету контроль. Если удастся уснуть раньше, чем закончится действие зелий… ночь пройдет хоть немного спокойнее. Для меня. Обе прошлые я не спал. Мне нужно уснуть. Как можно скорее…