Обитель

«Семью не выбирают» — эта фраза была в обиходе у Надежды Лариной, но спустя несколько бутылок Клинского она меняла своё мнение. Надя говорила и о семье, и о выборе, об отсутствии этого выбора в стране, о невозможности быть счастливой, если ты «залётный» ребёнок. Надя поливала дерьмом власть, оперируя красивыми словами, которые не могла выговорить. Под конец третьей бутылки Надя плакала. Нет, рыдала. Устраивала концерт, нарывалась на драку с прохожими или просто крушила всё вокруг. Ларина любила неприятности. Её распирало изнутри неукротимым гневом, что в трезвости умело скрывался за дружелюбной улыбкой и непоколебимой уверенностью в своей правоте. «Семью не выбирают», — бормотала она, развалившись в пьяном угаре на бетонной подъездной лестнице. — «Но чем меньше тебе фартанёт в этой лотерее, тем глубже будет дыра… твои запястья будут чесаться сильнее, и твой испытывающий судьбу крик разлетится в тёмной подворотне опасного района, бездонный желудок поглотит димедрол не литрами, а цистернами. Маленькое, болезненное, отстойное чувство. И нет обезболивающего, ни перорального, ни внутривенного. Обида, ненависть, отчаяние и наказание — жизнь превратится в кривую с четырьмя точками, по которым ты катаешься, как на бесконечной американской горке, заблёванный, ничтожный, одинокий… никто тебя не поймёт, и никому до тебя не будет дела». — Карина, — в воспоминания вплёлся псевдоласковый голос. Мать застыла в коридоре напротив, расчёсывая пальцами свои доселе собранные волосы. — Садись за стол. Надо поговорить. — А потом ушла, чтобы разогреть еду из ресторана и организовать семейный обед. Их разговоры обречены на провал. Глупо надеяться на везение, ничего хорошего в этих сборах за одним столом не было. Это не Обитель. В этом доме нет чувства лёгкости. Нет ощущения, что это твой дом. Сбросив кроссовки, Карина прошла на кухню. Как обычно роскошную и лоснящуюся чистотой. За столом уже сидел Сергей. Он запоздало отвлёкся от газеты, приветствуя Карину сдержанным глубоким кивком. Она ответила тем же жестом. Отчим не читал нотаций, не следил за её успеваемостью, не отчитывал за те вещи, которые не устраивали мать. Ему, откровенно говоря, плевать на Карину и её существование. Несмотря на это, девочка всё равно его остерегалась. Лекции матери о мужской психологии не прошли даром. Она неустанно твердила, что у них на уме только «это». И Карина верила. — Давно ты дома не появлялась, — подметил Сергей. — Всё из-за учёбы, — ответила Карина и села. — Задержись сегодня, — продолжил говорить отчим, когда мать Карины вернулась в комнату. — Обсудим кое-что, — это он добавил шёпотом, но Карина его прекрасно расслышала. В центре стола расположилась тарелка с кисло-сладкой курицей и жареной фасолью в качестве гарнира. Сергея демонстративно окружили любовью и заботой, впрочем, так происходило каждый раз, когда Карина садилась с ними трапезничать. Почему-то без её присутствия родители спокойно ели на противоположных сторонах стола. Карине пришлось подняться и подойти к ним, чтобы наложить еды. — Доченька, надеюсь, ты сделала выводы, — заговорила мать, поглаживая руку своего супруга с лёгкой улыбкой, — и больше не будешь совершать и говорить глупости? — Конечно, — согласилась Карина, плюхнув в тарелку немного фасоли, — мамочка. — Чудесно! — воскликнула женщина. Но ничего чудесного в этом не было. Вернувшись на своё место, Карина пообедала с семьёй, а чуть позже впервые за долгое время очутилась в своей комнате. Как она и предполагала, всё в ней оказалось не на своих местах. Мать попыталась сохранить видимость, будто ничего здесь не трогала, но за столько лет Карина приучилась ставить вещи по-особому. Всё в этой комнате, не считая мебели, располагалось лицевой стороной к окну. Книги на полке, лампы, карандаши на столе и другие мелочи — сейчас всё стояло как попало. Следы чужого присутствия легко читаются, если вводишь маленькое бытовое правило. Впрочем, ничего в этой комнате не принадлежало Карине по-настоящему. Бросив рюкзак рядом с кроватью, девушка обрушилась на жёсткий матрас. После сна на этой кровати всегда ныла поясница, а на Обительской раскладушке, где одеяло едва прикрывало ровно вытянутые ноги, никогда и ничего не болело, хотя та мебель вряд ли стоила дороже. Неизвестно, сколько ещё Карина пролежала так, бездумно разглядывая потолок. Ей не хотелось ни шевелиться, ни думать, ни чего-либо ещё. Но в какой-то момент в её дверь постучали. Она повернула голову, не отрываясь от подушки, и стала ждать. Но вместо матери, которая бы смело и бесцеремонно шагнула внутрь сразу и без стука, в дверь постучали повторно. — Заходи, — безучастно откликнулась девушка. В комнату вошёл Сергей. Этот мужчина в белой выглаженной рубашке и строгих классических брюках прикрыл за собой, замирая у стены со скрещенными на груди руками. — Твоя мать очень беспокоилась, — начал он. — Зачем ты сбежала? — А ты не понимаешь? — приподнявшись, спросила Карина. — Хотя, да. Ты не понимаешь. Перестань разыгрывать концерт и просто скажи, чего хочешь. — Я хочу, чтобы ты перестала её нервировать, — озвучив свои условия, отчим приподнял руку и пальцем надвинул съехавшую оправу глубже на свою переносицу. — Отвечай на её звонки и сообщения, если уходишь из дома. Иногда радуй хорошими результатами в учёбе. Всё. — Это тебя не касается, — отмахнулась Карина. — Радуй свою мать хорошими оценками и звони ей, хотя бы раз в год. — Хватит перечить, Карина. Если ты выполнишь мои условия, я исполню любое твоё желание, — пообещал Сергей. — Перестань вести себя как капризный ребёнок. Ты больше не маленькая, и у тебя есть обязательства перед теми, кто тебя вырастил и выкормил. Плюхнувшись обратно на подушку, Карина демонстративно запустила руку в свой карман, извлекая из него телефон с клубком синих проводов. Она принялась распутывать наушники, слушая чужую речь вполуха. — Она человек, как и ты. Ей больно, как и тебе. Быть может, когда ты превратишься в настоящего взрослого, ты сможешь понять её. — Ни за что, — по слогам протянула Карина, запихивая один наушник в ухо. Она бегло глянула в сторону двери. — Ты закончил? — Подумай о моём предложении. Я могу купить всё, что ты захочешь. — Купишь мне новую маму? Сергей только тихо вздохнул. Не изменившись в лице, он отрицательно махнул головой и шагнул на выход, вцепившись в дверную ручку. Прежде, чем музыка заиграла, Карина остановила его: — Погоди… — она резко притихла, взвешивая все за и против. — Погоди, — бормотала Карина. Она и сама не верила, что действительно скажет это, но, тем не менее, сказала: — Есть кое-что, чего я хочу.

***

Карина не появлялась в Обители несколько дней. По просьбе Сергея она провела какое-то время дома и, как только их договорённость была соблюдена, прихватила дар отчима, поспешно покинув чужую квартиру. Ей не хотелось отчитываться перед матерью, и Карина не собиралась следовать глупому условию. То, что ей нужно, уже в её руках. Иногда можно было просто воспользоваться моментом, если верить словам Сахара. Три смски с просьбой перезвонить угодили в небытие, а последнее сообщение, отправленное Кариной, наверняка даже не читали. Глупо надеяться, но Карина продолжала, пока стояла во дворе под домом Обители в ожидании Волче. Не могло же всё закончиться, толком не начавшись? Колеблясь и сомневаясь, Карина набрала чужой номер телефона и сделала звонок. Отголосками из подъезда до неё донеслась какая-то странная песня, а чуть позже показались кроссовки, которые лениво шаркали по ступеням всё ниже и ниже. Волче спускалась вразвалочку, пряча руки в карманах спортивных штанов. Как только она замерла в вечно открытом дверном проёме подъезда, Карина встала с лавки. Она решила, что ей не понадобятся слова, и просто ткнула пальцем в велосипед, который находился поблизости. Совершенно новенький, белый, как снег. С упругими колёсами, матовым седлом и блестящим металлическим звонком. Волче просто зависла там, в паре метров от Карины, и пялилась то на неё, то на велик. В какой-то момент Волче пошатнулась, но не сдвинулась с места, а лишь приложилась плечом к косяку. По её непроницаемому взгляду оставалось только гадать, о чём она думает. Но всё разрешилось само собой — Карина протянула руку и дёрнула за пимпочку звонка. По вечерней улице пронёсся звон колокольчика. — Неплохой оркестр, — наконец-то заговорила Волче. — Громче, чем у его предшественника. — Да, — согласилась Карина, только слыша, как Волче подбирается к ней, но избегая чужого взгляда. — Можно пугать людей. — Это, наверное, хорошо. — Ладонь Волче сжала мягкую резиновую ручку на пробу. — Знаешь, — проводя пальцами по другой ручке, шептала Карина, — я хочу отдать его кое-кому. Кое-кому очень вспыльчивому, но, боюсь, меня неправильно поймут и грохнут за дерзость… и глупость. — Раньше тебя это не беспокоило, — тихо ответила Волче. — А теперь я сомневаюсь, — нерешительно поднимая глаза, Карина неизбежно столкнулась с вдумчивым прямым взглядом напротив. — Кажется, я совершила ошибку и теперь сожалею. Волче, не отрывая глаз от Карины, перебросила ногу через седло. — Не привязываться, — зачем-то напомнила та, резким движением ноги загибая подножку. — И в мыслях не было, — сказала Карина. Волче махнула головой, уже упираясь в педаль подошвой. — Садись. Карина торопливо забралась сзади и уже привычно схватилась за металлические края велосипеда. Новенький велик сорвался с места, и Волче принялась разгоняться так стремительно и агрессивно, что Карине пришлось ухватиться за края чужой футболки.

***

— А давайте сыграем в «правда или бухло»? — с улыбкой спросила Гаер, врываясь в кухню тем же вечером. К несчастью для Карины, она как раз пребывала там в компании двух других жильцов Обители. — И нахрена? — в своей типичной манере отозвалась Фор, бычкуя окурок в керамической посуде. — Учти, бабла на алкашку у меня зеро. — А я уже всё купила. — Предвидя чужое недовольство, Гаер задрала руки со звенящими пакетами. — Мне дали денег за хорошую работу, — добавила она, метнув в Карину беглый странный взгляд. — Так что я решила закатить пьянку за свой счёт! — Она снова широко улыбнулась. — А вот это другой разговор, — переменилась Фор. — Можно сыграть, — мягко кивая, согласилась Сахар. — Позовём остальных? — Всех позовём! — закивала Гаер. — Вы зовите, а я пока обустрою место. Пятнышко, поможешь? — Не зови меня так, — вымученно попросила Карина, которая уже устала бороться с упёртой Гаер. — Ладно, ладно, — ответила она, но на деле лишь пропустила мимо ушей чужую просьбу. Быстро сдвинув часть посуды со столешницы, Гаер принялась расставлять бутылки. Сахар и Фор к тому моменту покинули пространство. Алкогольному выбору не было конца и края. В пакете Гаер находилось всё, что можно найти в алкомаркете: джин, виски, водка, вино и шампанское. Этим набором можно убить человека, но в доме находилось много людей, падких на выпивку, так что вечер обещал быть томным. — Ты когда-нибудь пила джин? — поинтересовалась Гаер, споласкивая стопки. — Нет, — ответила Карина. — Никогда. — Здорово, что в Обители у тебя столько «первых разов», — довольно лыбясь, промурлыкала Гаер. — Я бы хотела, чтобы из них состояла вся моя жизнь! Карина неоднозначно кивнула и спросила: — Даже из плохих? — Из всех возможных, — ответила Гаер, одним резким движением ладони открутив крышку бутылки. — Или ты хочешь попробовать водку сегодня? — Лучше джин. Когда всё было готово, за столом собралось человек восемь: искушённая халявой Фор, робкая и податливая Сахар, безмятежная Уголь, трещащая без конца Гаер, уже слегка подвыпившая грубиянка с только что продравшей глаза Зазолой и, конечно же, Карина. Но больше всего удивило присутствие восьмого человека, которого никто не ожидал увидеть за общим столом. Волче расслабленно проникла внутрь и подтащила табурет ногой, расположившись с краю от Сахара. — Тебе завтра не надо на работу? — ласково уточнила Сахар, обращаясь к неожиданному участнику их игры. — Нужно, — сухо откликнулась Волче, уставившись на собравшихся. Некоторые из них мгновенно отвернулись, лишь бы не пересекаться с Волче. Карина подметила, что только Уголь не выразила ни благосклонности, ни враждебности. Она подпалила сигарету и бесшумно затянулась, разглядывая бутылки с привычным равнодушием. — Итак, правила! — перетягивая внимание на себя, заговорила Гаер. — Каждый по очереди говорит то, чего никогда не делал. Если кто-то это делал — пьёт один шот. Можно объединиться в команды и работать сообща, но задача каждого присутствующего — споить остальных. Грубиянка вскинула ладонь, и Гаер махнула башкой. — Что значит «объединиться в команды»? — У нас будет приз, — завлекающе подмигнула Гаер, вытаскивая из-под стола небольшую подарочную коробку. — Внутри кое-что ценное. Так мне сказали. — В каком смысле? — выгибая бровь, хмыкнула Фор. — Ну, вот так, — буркнула рассказчица. — В этой коробке нечто крутое. Забегая вперёд скажу, что мне туда заглядывать запретили, так что я, даже при большом желании, не смогу вам рассказать о её содержимом! — Так что значит «объединиться в команды»? — прикрикнула грубиянка, чей вопрос до сих оставался открытым. — Ах, да, — мягко шлёпнув себя по лбу, опомнилась Гаер. — Вы можете объединиться с кем-то, с кем выгодно сотрудничать. Например, Зазола, — Гаер взглянула на свою соседку, — тебе лучше играть за меня. — И широко улыбнулась. — Иначе я утоплю тебя в джине! Вместо ответа Зазола только странновато улыбнулась и несколько раз кивнула. — Вы можете играть в команде как очевидно, так и не очевидно, — добавила Гаер. Карина мельком заметила, как Фор ткнула локтем сидящую рядом с ней грубиянку. — В любом случае, цель у вас одна — споить как можно больше народу. Короче, чё я распинаюсь, давайте пить… ой, играть! Кто не понял — поймёт в процессе. Гаер молниеносно наполнила свою стопку тягучей прозрачной жидкостью и передала её дальше. — Я начну, — выдержав незначительную паузу, Гаер снова взяла на себя бразды правления в этой игре. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы подобрать выгодный для неё факт. — Я никогда не плакала над мелодрамами. Весьма неожиданно было услышать от неё именно это. — Твою мать, — выругалась Фор, а затем резко выдохнула и подняла стопку, опустошив её содержимое залпом. — Это было всего раз! Вместе с ней стакан подняла Сахар, что выпила джин молча, и Зазола. — Ладно, моя очередь, — грубиянке уже не терпелось продолжить. — Я никогда не трахалась с мужиками, — она помахала пальцем с таким видом, будто это было её самое большое достижение. В воздухе, на сей раз, оказались почти все стопки. Только Волче не пила. И Карина, старательно перебирающая в своей голове открывшиеся возможности. Эта игра казалась настоящим подарком судьбы. — Я никогда, — следующей в их очереди была Фор, — не корешилась с ментами. — Чё за фигня, блин, — возмутилась Гаер. — А Уголь? — Я сказала то, что сказала, — Фор небрежно отмахнулась. Бухтя, Гаер вскинула стопку. Следом за ней выпила Сахар с Зазолой и Углём. Грубиянка колебалась, но всё-таки не прикоснулась к стакану. Карина впервые осушила шот. В нос ударил резкий запах спирта. Она немного подержала джин во рту и проглотила, морщась от неприятного вкуса. — Я никогда не интересовалась журналистикой, — медленно и спокойно произнесла Уголь. Карина тут же взглянула на неё. Наполнив свою стопку, она не стала пить, давая Углю понять суть вещей одним лишь своим безучастным видом. — Вот оно что, — хмыкнула Уголь. — Промахнулась так промахнулась, — низко и коротко прогоготала Фор. — Я никогда не летала на самолёте, — продолжила Сахар. — Неожиданно. Ты играешь против меня? — в голосе Угля послышались нотки осуждения. Она быстро осушила стопку. Кроме неё больше никто не выпил. — Так вышло. — Сахар мягко улыбнулась. Пока Уголь наполняла свой стакан, а Сахар гладила её по плечу с виноватым видом, Волче вступила в игру: — Я никогда не вру. Карина покосилась на неё, пытаясь понять, насколько это может быть правдой. Гаер моментально выпила стопку. Следом за ней и все остальные. Карине пришлось осушить ещё один шот. — Ого! — воскликнула Гаер. — Так ты врушка? — обратилась к Карине. — А ты думала, что она святая? — ухмыльнулась Фор. — По ней сразу всё понятно было, что она та ещё… — начала говорить грубиянка, но неожиданно замахнувшаяся Фор её приструнила. Вряд ли бы Фор по-настоящему ударила её, но она точно могла попортить грубиянке укладку, на которую та потратила уйму времени, судя по виду. У Карины накопилось много вопросов, которые ей хотелось задать присутствующим. По ряду причин она не могла задавать их открыто, Карина это понимала, поэтому решила зайти издалека: — Я никогда не видела Москву реку. — Чё? — опешила Фор. — Чувиха, это нечестно. — Реально, — поддержала её грубиянка. Гаер похихикала и снова, одной из первых, выпила джин. К удивлению Карины, выпили все. Даже Волче, которой пришлось отвернуться, чтобы задрать маску и опустошить свой первый стакан. Пришла очередь Зазолы огласить своё «я никогда не». Вытащив из кармана блокнот она набросала на листке пару слов размашистой прописью и показала Гаер. — Она никогда не пользовалась нашим компом. — Лучезарно улыбнувшись, Гаер сложила локти на стол. — Пейте. И Карине пришлось выпить вместе с парой других девчонок. Она уже догадалась, что Гаер играла с Зазолой, но те и не скрывались. Скорее всего, Фор объединилась с грубиянкой, и только Уголь с Сахаром, казалось, не работали в команде. Неожиданно под столом Карина почувствовала лёгкий толчок. Она осторожно повернулась в сторону Волче и наткнулась на её пристальный взгляд. Волче вскинула бровь, и Карина ответила ей, пихнув коленом в ответ. — Я никогда не работала на закладках, — сказала Гаер, уставившись на Волче. Та даже не шелохнулась, продолжая сидеть со скрещенными на груди руками. — Ау, гараж. — Гаер это как будто задело. Она начала тыкать пальцем в чужую стопку. — Пить будем? Волче ей не ответила. — Значит, никто здесь не работал на закладках, — подала голос Сахар, пытаясь сгладить ситуацию. — Пиздец, — возмущённо выдохнула Гаер. — Просто кое-кто здесь пиздабол. Причём дважды. — С огнём играешь, — спокойно произнесла Волче. — Сгореть не боишься? — Я? — Гаер расплылась в удивительно широкой, даже слегка ненормальной улыбке. Она сложила руки на стол и подалась корпусом вперёд. — Сучка, я не знаю страха. — Прекратите! — прикрикнула Сахар. — Не испытывайте моё терпение, — послышался леденящий душу голос. Говорила Уголь, ввинчивая бычок в керамическое блюдце. Она обращалась к обеим сразу, но не взглянула ни на одну из них. — Следующий. Гаер неожиданно покорно отклонилась обратно и расслабленно уселась на стуле. Девочки больше не разговаривали, даже не смотрели друг на друга, но по напряжённой челюсти Гаер и прищуренным глазами Волче можно было понять, что вспыхнувший конфликт может перерасти в драку, если нечто подобное повторится. — Я никогда не ела козявки, — неожиданно всех отвлёк глупый и безобидный факт из жизни грубиянки, но никто так и не поднял стопки. — Чего, никто? Да пиздите же! — Ага, — пробубнила Фор, с заметной задержкой и недовольной рожей поднимая свою стопку и осушая её. — Блин, — цокнула грубиянка. — Прости. — Без обид. Это просто они чёртовы врушки, — ответила Фор. — Ну, ладно, чё, бахнем по всем сразу? Я никогда не носила ебучие платья. В этот раз Гаер выпила джин последней. Вместе с ней шоты опустошили Сахар, Зазола и грубиянка. — Я никогда не хотела детей, — буквально сходу продолжила Сахар. — А хотеть… это как? — хихикнула отошедшая от недавнего конфликта Гаер. — Хотеть типа хотеть, или хотеть типа родить? — Гаер… — снисходительно протянула Сахар. — Родить, усыновить, удочерить, выбирай, что тебе ближе. — Я бы хотела, — заикнулась грубиянка. — Но потом, лет через сорок. — Вот и я того же мнения, — поддержала её Фор, неуверенно подняв свой стакан. В конце концов, только они и выпили. — Я никогда не ругалась с родственниками, — вбросила Уголь. — Везучая, — пробормотала грубиянка. Выпили все, не считая Гаер и Волче. Когда пришла очередь последней, все затаили дыхание. Казалось, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Хотя они всего лишь играли в глупую игру, в которой просто нужно было произносить слова и пить. — Я никогда не кололась, — сказала Волче, глядя на Гаер. Но та не подняла стакан. Ни сразу, ни спустя несколько секунд, ни даже через минуту. Карина почувствовала изменения. Не в маленьком пространстве комнаты, нет, а в собственном теле. Джин медленно всасывался в кровь, в обмен на утраченную концентрацию предлагая необходимую смелость. Она бесцеремонно нарушила повисшую тишину одним из своих глупых уточняющих вопросов: — Я ведь могу спрашивать всё, что захочу? — У нас нет табу, — ответила Уголь за всех, прикурив новую сигарету. — Значит, я могу спрашивать всё? — Всё. — Раз никто не кололся, я продолжу? Все как-то неуверенно покивали. Карина хотела выдать это за шутку, безобидную и ненавязчивую, но её голос прозвучал слишком серьёзно и напряжённо сам собой: — Я никогда не убивала. Фор подавилась яблочным соком, который время от времени потягивала через трубочку. — В каком смысле? — недопоняла грубиянка. Но Карина ничего не объяснила, наблюдая за тем, как Уголь молча задрала свою руку с зажатой стопкой. Коротко кивнув, она, кажется, улыбнулась и сразу выпила. Сбоку Карина заметила, как Волче точно также осушила стакан. Но от кого Карина точно не ожидала, так это от Гаер, что подхватила джин следом. — Да что происходит?! — возмущалась раскрасневшаяся грубиянка. Гаер пересеклась взглядом с Кариной и улыбнулась, выпивая содержимое своего стакана. — Думаю, говоря об убийствах, Карина имела в виду любое убийство, в том числе насекомых? — предположила Сахар, уже протягивая руку к своему напитку. Но Уголь её остановила. — Ты даже таракана прибить не можешь, — сказала она. — То, что мне их жалко, ещё не значит, что я их не убивала, — залепетала Сахар. — А, ну, если вы о тараканах, — Фор схватилась за свою стопку, — то тогда я смело могу пить из горла, — и громко хохотнула. — Потому что этих гадов я мочила бесконечное количество раз! В конце концов, выпили все и игра продолжилась. Зазола записывала количество побед и проигрышей. Весьма неожиданно было увидеть статистику под конец. Картина складывалась следующая, спустя пять кругов:

У Гаер: 18 побед, 12 поражений. У грубиянки: 13 побед, 14 поражений. У Фор: 17 побед, 17 поражений. У Сахар: 6 побед, 15 поражений. У Уголь: 10 побед, 8 поражений. У Волче: 16 побед, 9 поражений. У Карины: 15 побед, 17 поражений. У Зазолы: 9 побед, 16 поражений.

— Нихуя не понятно, — почёсывая подбородок, жаловалась Фор. — Есть такое, — закивала башкой Гаер. Все внимательно следили за тем, как Зазола вычисляла общее количество баллов на команду.

У Фор с грубиянкой: 30 побед и 31 поражение. У Гаер с Зазолой чуть меньше: 27 побед и 28 поражений.

— Так мы выиграли? — рано радовалась Фор, сгребая грубиянку локтём и подтягивая ту к себе. — Посчитай наши баллы, — вмешалась Карина. Зазола вопросительно взглянула на неё. — Мои и Волче, — объяснила девушка. — Мы играли в команде. — Ой, слышь, а, руки прочь от моей награды, — тыча пальцем то в уравнение, то в коробку, ругалась Фор. — Да, прочь, — просипела грубиянка, борясь с удушающим, который на ней применили. На листке бумаги образовалась новая строчка с результатами:

У Волче с Кариной: 32 победы, 26 поражений.

— Мы выиграли, — сказала Карина. — Нихуя, — противилась Фор. — Давай, калькулятор, считай, чё там по победам и поражениям, — тыча в блокнот, продолжала спорить подвыпившая Фор. Зазола начала быстро трясти руками. — Что значит «нет»?! Сахар успела выйти из-за стола и сейчас кипятила чайник. Стоя у холодильника, она возилась с магнитами, переставляя буквы по гладкой пожелтевшей поверхности. Вместо слова «привет» она сложила буквы в новое «верить». — Зазола пишет, — прочитав одно из первых слова на бумаге, заговорила Гаер. — Что вы продуваете даже по поражениям, так что тут считать бессмысленно. Вы лузеры, — бесстрашно произнесла она таким тоном, словно это комплимент. — Кто тут лузеры? — продолжила пыхтеть Фор. Коробка с неизвестным призом оказалась прямо под носом у Карины. Помутневшими от спиртного глазами она взглянула на Гаер, которая передала ей выигрыш. — Не хочешь прогуляться? — спросила та, рассматривая Карину с застывшей на губах улыбочкой. — Хочет, — вмешалась Волче, ударяя костяшками Карину по плечу. — Пошли, — она встала из-за стола и двинула в коридор. — Прости, — виновато проронила Карина, обращаясь к Гаер, и, подхватив коробку с подарком, последовала за Волче. Это наверняка не понравилось Гаер, но Карина покинула комнату раньше, чем та успела проронить хоть слово. А остальные оказались слишком увлечены бурной борьбой Фор с несправедливым судейством Зазолы.