***
Карина впервые в жизни оказалась в отделении с обратной стороны — там, куда сплавляли всех неуравновешенных, больных от употребления или жадно синячущих аптекарский спирт. Коридоры пропахли сигаретами, хотя там и не курили. Просто казалось, будто курили все. Когда Надежду и Карину провели глубже, они столкнулись с ещё одной парой милиционеров, которые волокли по полу абсолютно голого и орущего во всё горло мужчину. У него были бешеные глаза, и он проклинал всех вокруг, называл сотрудников участка демонами и плевал на пол, по которому его же тащили милиционеры с весёлым гоготом. — Сюда их, — подталкивая девочек в одну из комнат, сказал милиционер со шрамом. В конце концов Карину и Надю поместили в комнату ожидания с решёткой. Помимо них самих в камере никого не было, но вот в соседней сидело два прикорнувших старика, от которых ужасно воняло, и ещё один сумасшедший тип, что молча пялился на девочек. — Мне страшно, — пискнула Надежда Карине на ухо, растирая затёкшие запястья. Наручники с них сняли, но причину задержания не сообщили. Хотя мешочек Волче с волшебным веществом мужчины забрали. Как и забрали телефоны вместе с сумкой Нади. Перед этим они потребовали её предъявить паспорт, а вот паспорт у Карины почему-то не попросили. Но они обе не придали этому значения. Следы от наручников зудели, и этот зуд перекидывался на всю руку. На запястьях Карины остались розовые впалые полосы. Расчесав их до локтя, Карина вновь уловила шёпот по соседству: — Карина. — Что? — отозвалась она, не переставая чесаться. — Что с нами будет? — всхлипывала Надя, растирая опухшие веки. От слёз в её глазах полопались все капилляры. Надя поделилась, что у неё болят уголки глаз и кожа, которую она постоянно протирала от влаги. — Я не знаю, — откровенно и беспомощно ответила Карина. У неё с самого утра всё началось не с той ноги. Она впервые оказалась за решёткой и не знала, чего ждать к концу этого дурацкого дня. Из соседней комнаты раздавался звонок стационарного телефона, по всему отделению разлетались крики сумасшедших и пьяниц. Надя беспокойно ходила по маленькой комнатке, считая вслух собственные шаги. Карина забралась на лавку с ногами и, обняв собственные колени, рассматривала окружение: на деревянной лавке чем-то острым были нацарапаны рожицы и английские слова, боковые стены были слегка сероватыми, а передняя стена казалась какой-то бежевой — отличить оттенки Карина смогла благодаря белому кафельному полу. На нём хорошо виднелись следы от обуви и другие недостатки в виде сколов в уголках плитки. Но больше всего Карину привлекла игра в гляделки с их молчаливым соседом за соседней решёткой. Он сидел на нижней койке и глазел на Карину, ни одна мышца на его лице не сократилась за всё то время, что он так провёл. Наглядевшись на него, Карина отвернулась и постаралась больше не пересекаться с этим человеком взглядом. Чуть позже в комнату вошёл незнакомый девочкам милиционер. — Фролов, — выкрикнул он, но никто не пошевелился. Карина с Надей смотрели то на милиционера, то на своих соседей по заключению. — Фролов! — громче рявкнул сотрудник и ударил какой-то чёрной палкой по металлической решётке. — На выход. Один из уснувших дедов зашевелился. Не по-старчески легко спрыгнув с верхней полки, он дохромал до решётки. Милиционер открыл дверцу, надел на старика наручники и молча вывел его из комнаты. — А за нами когда придут, — всхлипнула Надя, сидя на лавке и раскачиваясь из стороны в сторону. — Лишь бы не те типы, — вздохнула Карина. — Они тебе не понравились? — А тебе они, что ли, понравились? — фыркнула Карина. — Совершенно не понравились… — Вот и всё, — просовывая руку в карман, она вытащила жвачку. — Будешь? Надя протянула ладонь и сказала: — Спасибо, — закидывая себе в рот две мятные жвачки, она немного пожевала их, а затем ткнула пальцем в браслет на руке Карины. — Это сейчас модно? — Ты о чём? — спросила Карина и тоже закинулась жвачкой. — Такие украшения. У той девчонки было много браслетов из бисера, — пояснила Надя, пробуя надуть пузырь. Но ничего не вышло. — У одной из тех девчонок, что меня избили. — А как выглядела та девчонка? — Я плохо помню… у неё были короткие волосы. В течение ещё нескольких часов разные сотрудники милиции вывели из соседних камер оставшихся мужчин. Неизвестно, сколько времени Карина проторчала за решёткой в апатичной скуке, но когда уводили последнего, самого бодрого из их соседей, Надя нерешительно спросила у какого-то сотрудника: — А когда за нами придут? — Скоро, — бросил милиционер и покинул комнату с тем сумасшедшим, что до сих пор глазел на девушек не смыкая глаз. — Мне страшно, — поделилась Надя, когда они остались лишь вдвоём. — Как думаешь, куда они их уводят? — На допрос? — предположила Карина. — А что делают на допросе? — Скорее всего, допрашивают. — А если им не понравится то, что мы ответим, и они начнут нас бить? — заикнулась новенькая. — Никто не будет тебя бить. — Карина нахмурилась, не обнаружив логики в чужих словах. — Если сильно боишься, прикинься слабой и маленькой девочкой. Начни плакать и проситься на волю, они от тебя сразу отстанут. Бить гражданских они не имеют права, а про права ты им сразу напомни. — А если всё-таки начнут? — не унималась Надя, снова планируя заплакать. — Они должны помогать обычным гражданам. Им за это платят деньги, — настаивала Карина. — Не бойся, — она попыталась успокоить Надежду, слегка смягчив тон, — они не сделают тебе больно. Никто не сделает тебе больно. — Почему ты так уверенна? Но Карина никогда и ни в чём не была уверенна. Она всего лишь лгала, притворялась и делала вид, надеясь на волшебное влияние твёрдой решимости, в убедительности которой редко сомневалась. — Потому что у них будет множество проблем, если они тебя обидят, — не сразу ответила Карина и щёлкнула Надю по носу. Ей стало немного полегче, хотя Надя ещё очень много раз подняла тему допроса, рассуждая о том, что с ними будут делать там, за стеной. Лучшей и наиболее приятной перспективой им казалась беседа по душам, затем возня с какими-нибудь документами и стремительная свобода. В худшем случае Карина представляла, как её мать и отчим припрутся в отделение и будут испепелять её взглядом, беседуя с милиционерами. Варианты с пытками девочки отметали, хотя в тайне обе не исключали такой возможности. О чём их будут пытать — ни одна не могла предположить — зато каждая понимала, что ничего хорошего от этого места ждать не стоило. Особенно если тебя сочли преступником. Особенно если ты ни в чём не виноват. — Гришина, — резко распахнув дверь, внутрь вошёл милиционер со шрамом. Он подобрался к решётке. Его противный голос разлетелся по помещению: — Руки за спину и на выход. Надя вцепилась в запястье Карины. Девушки переглянулись и быстро обнялись, Карина шепнула: — Не волнуйся, скоро это закончится и мы снова увидимся. Надя доверчиво кивнула и неохотно покинула чужие объятия, когда милиционер стал стучать по решётке. Подойдя к металлической двери, Надя завела руки за спину. Мужчина открыл изолятор и вывел девушку, заключая ту в наручники. Сразу после этого он направился вместе с ней к главной двери, на выходе глянув на Карину этими своими маленькими прищуренными чёрными глазками. Его уголки губ слегка вздёрнулись вверх. Он толкнул Надю в коридор и вышел сам, не отводя от Карины взгляда. По её позвоночнику пронёсся табун мурашек. Оказавшись одной в помещении, Карина стала прислушиваться, пытаясь обнаружить среди чужих голосов голос Нади. Но у неё ничего не вышло. Её слух оказался не таким замечательным, как ей казалось раньше. В итоге она села обратно и стала ждать: час, два, три или больше. В заточении время тянулось невозможно медленно. Ориентироваться помогали только настенные часы, но Карина совершенно не понимала, как по ним определять время. Благо, Надя подсказала, когда ещё была здесь. За минут примерно двадцать до того, как её вывели из комнаты, она сообщила, что на часах шесть тридцать. На данный момент короткая стрелка почти указывала на цифру девять. Карина предполагала, что сейчас девять с чем-то… или почти девять. В любом случае ей ужасно хотелось есть. К счастью, другие милиционеры вежливо предоставили девочкам воду по первой просьбе, так что питья было в достатке. Когда Карина уже планировала позвать кого-нибудь, чтобы попросить еду, дверь в комнату распахнулась. Внутрь вошло несколько крупных милиционеров, замыкал мужчина со шрамом. Он бесшумно прикрыл за собой дверь и вышел вперёд. В его руке звенела тяжёлая связка ключей. — На выход, — сказал он, подойдя к решётке вплотную. — Вы же даже не знаете, как меня зовут… — Время обыска, — улыбнулся милиционер и открыл камеру. Без каких-либо предпосылок страх захлестнул Карину, подобно цунами. Она просто поняла, что что-то не так. Сперва её сердце замерло, остановилось, а сразу следом затрясся подбородок. Карина запрыгнула на лавку, но бежать было некуда. Несколько милиционеров проникло в изолятор. — Не подходите! — выкрикнула Карина, вцепившись в верхнюю решётку, но это их не остановило. Чья-то рука грубо схватила её, сбрасывая на пол. Тяжёлая пощёчина, больше напоминающая удар кулаком, мгновенно вернула Карину с небес на землю. Тусклый свет потолочной лампы загорелся, как полуденное солнце, если на него упрямо смотреть. Чужие шершавые руки обыскали её карманы. Карина вцепилась в молнию на своей худи и стиснула зубы. Чьё-то колено упёрлось в её макушку, заставляя злобно дышать в кафель, в который её впечатали без особых усилий. — Не трогайте меня! — орала она уже не своим голосом, но они продолжили. Сначала милиционеры небрежно стащили с Карины штаны, а сразу следом потянули свои гадкие руки к её верхней одежде. Они не пожалели времени даже на носки и ботинки. Карина ощущала их отвратительные липкие прикосновения буквально везде. Сквозь собственный крик на грани истерики она уже не ругала, не приказывала, не настаивала, а умоляла их остановиться. — Серёга, может того… по-быстрому? — проклёвывался гул чужих разговоров сквозь бесконечный шум. — Да можно… камер тут всё равно нет. Они касались её плеч, бёдер, заламывали руки за спину. Карина дёргалась, пыталась согнуть ноги, чтобы обнять руками собственные колени. Они даже не слушали её, не останавливались, когда она просила их прекратить. Всё это обратилось в долгую ужасную пытку со сладким запахом смерти, дешёвого освежителя воздуха, едкого никотина и бумаги, канцелярии, пота, бюрократии… Никак не получалось выблевать крик, хотя ком к горлу уже подступил. А может, дело в дрожи, что росла откуда-то из желудка и распространялась по всему телу? В затылке начало звенеть, как перед приступом мигрени. От чужих прикосновений на коже вязким следом липла грязь. Карина чувствовала её, ощущала, как эта грязь въедается под кожу, будто новый вирус или маленькие насекомые. Оно сожрёт её изнутри, сожрёт дрожь, что пустила корни по всему телу. Так было бы лучше, она хотя бы перестанет дрожать и кричать. Ведь именно это и было им нужно? — Карина! — она не видела, только слышала знакомый голос. Чужие руки стали отклеиваться от её тела с таким же звуком, с каким отлеплялись сланцы от пола в бассейне. — Вы чё творите?! — Остынь. — Что значит «остынь»? Вы, блять, охуели?! Вы чё творите, твари? Это грёбаная статья! Когда колено перестало давить на её голову, Карина резко натянула штаны с щиколоток на бёдра и запахнула худи, отползая в угол с ожившим ужасом вместо глаз. Она не сразу заметила знакомый невысокий силуэт в униформе, а когда заметила, парень уже вцепился в решётку и глядел на неё широко распахнутыми глазами. — Карина! — кричал Эш, на чей голос девушка испуганно отозвалась. Её продолжало потряхивать, но Карина всё же шептала: — Забери меня, Эш. Забери. — Эш? — расхохотался кто-то из толпы. В тот момент Карине казалось, что Эш разозлился. Она ещё никогда не видела его настолько злым. Парень кинулся к милиционеру со шрамом и стал орать: — Что вы с ней сделали?! — Два два восемь, часть вторая, — ухмыльнулся мужчина. Он мельком глянул на других милиционеров, выпуская тех из изолятора, а сам припёр спиной металлическую решётку, за которой осталась сидеть Карина. — А что, ты её покрываешь? — Она не могла, — решительно заявил Эш. — В процессе проверки вскрылось, что она также ограбила зоомагазин и попортила там имущество, — продолжил говорить мужчина. — Её лицо всё же попало на камеры. Карина наблюдала, как Эша обходили другие милиционеры. Ей стало не по себе. Они походили на гиен. — Вы всё подстроили, — в глазах её друга вдруг отразилось нечто необъяснимое, сердитое и уверенное. — Пахнет клеветой, Мишаня. — Вы покрываете человека, которого я ищу? — Клевета, — улыбнулся милицейский со шрамом. — Да пошёл ты, Лёша, — Эш процедил это сквозь зубы, сгребая мужчину за воротник. — Ты просто кусок дерь… Но договорить ему не дали. Карина накрыла рот руками в немом ужасе. Милиционер со шрамом резко всадил кулак Эшу под дых, и тот сгорбился. — Спокойно, спокойно, — вторил Лёша с лёгкой улыбкой, а затем начал что-то шептать Эшу на ухо, из-за чего последний вскинулся и махнул кулаком. — Ну, как знаешь, — сказал Лёша и щёлкнул пальцами. Остальные милиционеры, что до сих пор стояли без дела, стали хватать Эша за руки. Карина поняла, что происходит нечто страшное, только когда те повалили Эша на пол и обрушили на него множество тяжёлых ударов ногами. Кто-то с размаху заехал Эшу в челюсть массивным ботинком, и кровь выплеснулась у парня изо рта вместе с криком. — Хватит, — лепетала Карина, подползая к решётке. — Пожалуйста, остановитесь, — повысив голос, она подобралась ближе и стала испуганно трясти дверцу. — Умоляю! Прошу! Перестаньте! — закричала она. Предательские слёзы побежали по её щекам и бесшумно забарабанили по полу. — Остановитесь, я сделаю всё, что вам надо! Умоляю… Тогда милиционер со шрамом оглянулся, продолжая припирать дверь изолятора. Он снова улыбнулся, но в его голосе не было ничего, только колючий отрезвляющий холод: — Подожди, девочка. Мы закончим с ним и продолжим с тобой. — Отвалите от него! — ударяя кулаками по решётке, верещала Карина. Наблюдать за избиением оказалось невыносимо. Эш не кричал, не звал на помощь, он почти не издавал звуков, пробуя прикрыть голову руками. Его лицо за пару минут стало выглядеть просто отвратительно, по всему кафельному полу виднелась кровь. Карина протянула ладонь сквозь металлические прутья, пытаясь дотянуться до друга, что неприлично развеселило этих монстров в погонах. Она едва коснулась головы Эша, и тогда его снова с силой пнули в череп, заряжая Карине по костяшкам. Она отдёрнула руку и подняла заплаканные глаза. Тот, что её пнул, бесшумно глумился, вжимая Эша подошвой в пол. Им доставляло удовольствие всё это. Её слёзы. Его беспомощность. Даже то, что она кричала, но никто не приходил, насыщало что-то отвратительное внутри них. Карине хотелось лишить их удовольствие, но она просто не могла остановить чёртовы слёзы и прекратить надеяться, когда звала на помощь: — Хватит! Хватит! Помогите! — воя не своим голосом, она могла лишь наблюдать за тем, как её друга превращали в фарш, биться из последних сил в железное ограждение, звать хоть кого-нибудь, срывая голос. — Остановите это… — Что здесь происходит? Надежды на чудо уже не оставалось, когда внутрь помещения ворвалась Уголь. Милиционеры резко прекратили беспорядочное избиение. Карина просто плакала, вцепившись в решётку намертво, в попытке оттолкнуть припёршего дверцу милиционера. — Выпусти её, — потребовала Уголь, обращаясь к Лёше. Тот слегка поколебался, но всё-таки отошёл в сторону. Тогда Уголь двинула к нему. Она безразлично миновала Эша и открыла дверь, выпуская Карину наружу. Та хотела метнуться к Эшу, но Уголь сжала её за плечо и шепнула на ухо: — Нельзя. Это спровоцирует их, — она настояла на том, чтобы Карина прошла мимо. — Поверь мне, так будет лучше. Но Карина не послушалась. Она упала на колени и схватила Эша за плечи, утыкаясь лицом в его грудь. А потом всё происходило без её участия. Карина лишь урывками наблюдала за происходящим. Уголь о чём-то долго беседовала с милиционерами. Под конец она стала общаться с этим чёртовым мудаком по имени Лёша. Их разговор вышел самым коротким и тихим. Они закончили говорить, и Карине померещилось, что они обменялись короткими, едва уловимыми кивками. После этого Уголь вернулась к ней и убедила подняться: — Вставай, — говорила она, — а то я тебя здесь брошу, — и добавила: — Твой приятель выживет, не бойся. Теперь это не твоя проблема, а моя. Она вывела Карину в коридор под прицелом отвратительных взглядов и отвела на первый этаж, где оставила на одной из лавочек. — Я сейчас вернусь, — пообещала Уголь и ушла. Карина ещё какое-то время сидела, будто в трансе, уставившись перед собой. Но чуть позже она опустила взгляд, гипнотизируя свои покрасневшие запястья и припухшие от ударов руки. Её пальцы до сих пор дрожали, а в голове разливалась нарастающая боль. В участке кипела жизнь, но Карина абсолютно её не замечала. У неё даже таблеток с собой не было, чтобы подавить мигрень. После того, как они с Волче начали есть конфеты, Карина перестала их пить. Но она привыкла терпеть головную боль. Она могла довольно долго её терпеть, но лучше, конечно, было этого не делать. Уголь действительно вернулась весьма быстро, и на сей раз в её действиях не было и намёка на нежность. Она молча подняла Карину на ноги за шкирку и повела на выход, но девушка стала сопротивляться. — Что с Эшем?! — кричала Карина. — Идём. Потом расскажу. — Нет, я хочу знать сейчас, — настаивала Карина, выдернув край своей одежды из чужой руки. Когда ей почудилось, что всё наладится, Уголь сделала шаг назад и с размаху влепила Карине хлёсткую пощёчину. Такую звонкую и внезапную, что Карина чудом устояла на ногах. Благо, Уголь тут же её подхватила. — Ты не врубаешься? — голос Угля показался Карине странным. Она абсолютно точно ругала её, но в голосе не было ни намёка на то, что Уголь планировала в него вложить. — Я вытащила твою задницу из ада. Они приняли тебя с пятью граммами. Дальше они могли делать с тобой всё, что угодно. Сначала использовать, потом на пару лет за решётку, приписав, ко всему прочему, твой дебош в зоомагазине. Так что заткни свой рот и иди. Твой дружок сам справится, — закончив говорить, Уголь снова сгребла Карину за шкирку и потащила по лестнице вниз. Карина только и смогла, что безропотно следовать за своей спасительницей. — А Надя? — на ходу бормотала она. — Какая? Карина резко вдохнула в себя воздух, фокусируя взгляд на тёмном затылке перед собой. — Которую взяли вместе со мной. — Ах, эта, — Уголь обернулась, — я отдала за тебя пятьдесят кусков. Больше денег у меня нет, — и добавила, когда они уже почти подошли к машине: — Либо ты, либо она. И так каждый раз: либо ты их, либо они тебя.***
Домой они вернулись примерно в одиннадцатом часу. Стоило Карине переступить порог квартиры, как в нос тут же ударил запах свежей выпечки и той тёплой, уже до ужаса домашней, Обительской жизни. Из проёма кухни показалась голова Фор, которая пожёвывала во рту сигаретный фильтр. — Охуеть… — выдохнула она вместе с дымом, глядя на потрёпанную Карину и не менее вымотанную Уголь. Последняя сбросила обувь и двинула дальше по коридору, удаляясь далеко и, судя по всему, надолго в свою комнату. — Чё с тобой приключилось? — продолжила осыпать вопросами Фор уже только Карину. — Где вы были? — просипела обессиленная Карина, стряхивая с себя обувь. — Я ходила аскать в переходе, — хмыкнула Фор с недовольным видом. — А остальные? — Карина подняла на неё глаза и вдруг закашлялась. — Да хуй его знает. — Фор пожала плечами. — Чё с лицом-то? — Не важно. — Карина оттеснила Фор рукой и проникла на кухню. Там новые кулинарные изыски своими волшебными руками создавала Сахар, расположившись в чистой кухне, и не было на полу ни круп, ни ложек, ни специй. Всё выглядело так, как должно было быть, и как было всегда. Сахар кружила у плиты и перекидывалась с Гаер короткими фразами. Лишь Гаер выглядела как-то иначе. Её длинные небрежные волосы, обычно либо струящиеся по плечам, словно лианы, нет, водоросли, или собранные в разные несимметричные хвосты, теперь были коротко подстрижены, и та грань между зелёным и её светло-русым цветом теперь слишком бросалась в глаза. Заметив Карину, Гаер ещё какое-то время просто сидела на стуле, покачивая ногами. Только когда Карина прошла чуть дальше внутрь, а следом за ней и Фор, Гаер вскочила и подбежала к Карине, натянув свою самую широкую улыбку. — Что с тобой? — не переставая улыбаться, спросила Гаер и подошла впритык. — А что с тобой? — Протягивая руку, Карина коснулась чужих волос, просто не веря своим глазам. Гаер плакала навзрыд над сломанным ногтем, а тут волосы, ещё и так коротко, даже короче, чем у Фор. — Тебе нравится? — она улыбнулась ещё шире, хотя казалось, что это просто физически невозможно. Наклонив голову, она проехалась щекой вдоль ладони Карины, как щенок. Её отпущенная зелёная чёлка защекотала саднящую от боли руку, и стало как-то легче жить, что ли. — Боже! — охнула Сахар где-то за спиной у Гаер, огибая ту и подлетая к Карине. — Кто это сделал, милая? — заволновалась женщина, протягивая руки и тут же отшатываясь, чтобы не причинить боль. Наблюдать за её метаниями оказалось забавно, но не для Карины, а для Гаер с Фор, что начали весело хохотать. Фор, понаблюдав ещё немного, обрушила ладонь на макушку Карины, вынуждая ту обернуться в её сторону. — Тут уж швы точно понадобятся, — ухмыльнулась Фор, наблюдая за тем, как Карина болезненно жмурится. Хорошо, что Сахар вовремя высвободила её из чужого плена, иначе бы Карина точно не сдержалась и заехала Фор по голове. — Где вы были? — обращаясь к Сахару, Карина слегка обернулась. Она поздно заметила, что на её щеке также виднелся какой-то странный след, будто от удара. — Кажется, подхватила простуду, — мягко улыбаясь, ответила Сахар. — С самого утра в голове будто вакуум, и ноги ватные. Поэтому поздно встала. — Хотите сказать, что вы не слышали никакого крика, не заметили следов обыска, чужого присутствия, даже срача на кухне? — начала перечислять Карина. — О чём ты, милая? — На бледном лице Сахара появилось изумление, и это злило ещё больше. — А ты где была? — уже обращаясь к Гаер, прикрикнула Карина. Гаер убрала руки за спину и отвела взгляд в дальний угол комнаты, сделав такой дурацкий вид, будто за день уже успела позабыть о своём маршруте и прямо сейчас пыталась вспомнить. — Ой, где я только не была, — начала загадочно хихикать девушка. — Но три часа назад я ходила к парикмахеру! — заявила она, тыча пальцем в свои короткие волосы. — Так тебе нравится? Нравится? Нравится? — Да, Гаер, — тихо ответила Карина, опуская глаза в пол. — Нравится. Ей хотелось поделиться с девочками тем, что с ней произошло, но у их беззаботного вида было какое-то неприятное послевкусие. Этот паршивый день не мог закончиться хорошо. Просто не имел права. Помимо этого, Карину не отпускало желание дозвониться до Эша. Что-то неприятное внутри, расковыривающее, мучало её, даже если Уголь обещала, что с Эшем всё будет в порядке. Нервно вертя в кармане сотовый, она слушала вполуха чужие разговоры и гипнотизировала взглядом дыру на своём носке. — Слышь, петрушка, могла бы и побольше оставить. — Волосы не зубы, зечка! — Я те щас в нос дам. — Перестаньте ругаться. — Да она первая на меня наехала! — Слушай дальше эту соплю. Этот день просто не мог закончиться хорошо. Сначала, громко топая и совершенно не скрывая своего приближения, на кухню влетела Волче. Сразу за ней, с небольшим опозданием, припёрлась встревоженная Зазола. Но это случилось после того, как Волче перевернула стол, за которым сидела Гаер и Фор. Последняя слилась со стеной, чтобы не попасть под горячую руку. Сахар каким-то чудом избежала встречи с отшвырнутым столом. А на Карину Волче даже не взглянула своим этим испепеляющим, убийственным взглядом. Гаер весело расхохоталась, стоило разозлённой Волче угодить в её поле зрения. Только Волче было совсем уж не до смеха. Она схватила Гаер за грудки и с размаху прижала к стене, и не секунды не раздумывая, заезжая ей лбом в нос. — Волче! — включилась Сахар, отбросив сито вместе с несчастным ковшом с рожками в раковину. — Волче, не надо! — крикнула женщина, вскинув ладони в примирительном жесте. Если бы гнев и злость можно было использовать вместо электричества, то Волче наверняка смогла бы осветить и отопить несколько районов. — Да, Волче, не надо, — дразнила её Гаер, уже не улыбаясь. Она втягивала струйку крови обратно в нос и глядела исподлобья, сжимая Волче за запястье. Ещё несколько секунд прошло, прежде чем Гаер резко дёрнула коленом, впервые на памяти Карины ответив гневом на гнев. Только вот сил в Гаер оказалось меньше, либо удар вышел слабее. Она смогла лишь отбросить от себя Волче, но не по-настоящему навредить. — Девочки, умоляю, перестаньте, — не унималась Сахар. Фор по-быстрому обогнула этих двоих и мягко обхватив за плечи, вывела Сахар. — Разрули это, — шепнула Фор на ходу, выходя в коридор вместе с Сахаром, чьё лицо поплыло вниз. Она стала тихо вторить, спотыкаясь в воздухе: — Мои девочки. Помогите им. Карина осталась на кухне вместе с этими двумя сумасшедшими. Отвлёкшись всего на минуту на Фор с Сахаром, Карина упустила момент, когда Волче разменялась с Гаер ударами, и в руке последней уже блестел кухонный нож. В этот момент стало действительно не до шуток. Но голос у Карины, как назло, пропал. Она не могла даже докричаться до них. — Куда ты их дела? — процедила Волче. — Они играли с огнём, — разулыбавшись, прошептала Гаер и наклонилась, выставив нож перед собой. — И совершенно не боялись сгореть. — Сука… — сорвавшись с места, Волче замахнулась, и её раскладное лезвие звонко ударилось о здоровый нож для разделки мяса. Гаер смеялась, будто безумная, получая нескрываемое удовольствие от происходящего. Она парировала чужие атаки и прыгала по комнате с таким удовольствием и охотой, будто только об этом мечтала всю свою жизнь. В её взгляде и движениях не было ни намёка на страх. Даже когда её впервые зацепило лезвием, она всего лишь задрала руку и провела языком по длинной неглубокой царапине. Это было больше, чем Карина могла вынести за день. Она сделала глоток какой-то жидкости из ближайшей бутылки, пока Сахар выла из коридора, и шагнула к Волче с Гаер. Встав между ними в качестве препятствия, Карина была готова получить удар. Страх пришёл чуть позже, когда Гаер притормозила на замахе и застыла перед ней лицом к лицу. — Что произошло? — спросила Карина. — Отойди, — потребовала Гаер. — Что ты сделала? — Карина повысила голос, и тогда Гаер вздрогнула. Выставив нож, она нахмурилась и стала махать лезвием перед лицом Карины, делая вид, что ей хватит смелости её пырнуть. Но Карина считала, что та лишь играет. — Что ты сделала? — повторила свой вопрос девушка, хватая лезвие рукой. Взгляд у Гаер тут же прояснился, глаза расширились, стоило ей по неосторожности немного порезать ладонь Карины. В лице Гаер появился страх, и она выдохнула судорожное «прости», отпуская нож. — Эта мразь убила моих котят, — почти на ухо Карине раздался низкий рык Волче, что с трудом сдерживала себя. Её трясло от злости и, казалось, это можно было ощутить буквально через пол. — Где котята, Гаер? — спросила Карина. Гаер стыдливо опустила глаза, не в силах выдержать прямого взгляда. Карина схватила Гаер за подбородок и заставила заглянуть ей в глаза. — Куда ты спрятала котят, Гаер?! — Они, — она заикнулась, — в реке. Карина тут же отпустила её подбородок. — Ты убила их?.. — Нет! — воскликнула Гаер. — Они просто… плавают. Ждать объяснений было бессмысленно. Гаер бы не смогла оправдать себя — так считала Карина, и её мнение на этот счёт непоколебимо — отшвырнув нож в сторону, она в последний раз окатила Гаер холодом своего взгляда. — Не подходи ко мне, — безжизненно бросила Карина, прежде чем покинуть кухню. Сразу за ней шла Волче. Карина вычислила её по тихим шагам, прихрамывающей походке и скрежету зубов. Когда Карина уже намеревалась зайти в свою комнату, Волче схватила её за локоть и развернула, подталкивая к двери чердака. Карина не сопротивлялась. Задушенный вопль Гаер донёсся до неё, когда Карина уже взбиралась по лестнице. Этот вой разбудил всех в Обители. Начался шум, гам, лишняя суета, кто-то намеренно громко захлопнул за собой дверь, покидая квартиру. Но всё это казалось мелочью. Карина хотела получить свою конфету и забыться в душной прокуренной комнате с запахом книг и вкусом Джарум Блэк.