from a beating heart to the farthest place

ФЕВРАЛЬ 2023, ЛОНДОН, БРИТАНИЯ. Луи развалился на их кровати, наблюдая за тем, как Гарри расхаживал от шкафа к зеркалу, а затем снова к шкафу. На языке уже вертелась шутка, но он понимал, что сейчас для нее не то время. Он же считал, что Гарри будет прекрасно выглядеть буквально в чем угодно, и знал, что ему придется несколько раз сменить наряд, но это не мешало Гарри переживать. — Милый, — наконец крикнул он так ласково, как только мог, после того, как Гарри заглянул в шкаф уже в десятый раз за последние пять минут. Гарри не ответил. — Эйч, может, в следующий раз попросишь предоставить тебе меньше вариантов аутфита. — Ты вот вообще не помогаешь! — крикнул Гарри. — Мне уже скоро надо быть там. Луи бросил взгляд на часы, стоящие на прикроватном столике. До приезда машины у него оставался еще час. Гарри должен был готовиться вместе с остальными, но затем Луи решил остаться подольше, чтобы поприсутствовать на церемонии награждения, и все планы мгновенно полетели в трубу. Так что вполне возможно, что нынешний стресс Гарри был его виной. — Надень тот, что с чокером! — подсказал Луи. — Мне очень понравилось. «Тот, что с чокером», также известен как первый наряд, который примерил Гарри и который уже утвердила его команда. Гарри начал сомневаться в нем, только когда приехал Луи и когда заставил снова посмотреть все варианты, всего за пару часов до начала дорожки. Так было буквально всегда, когда Гарри готовился к важным мероприятиям. Команда Гарри Луи обожала, но могла с легкостью возненавидеть в такие моменты, когда Гарри нужно было выбирать наряд на важное мероприятие. Луи либо затягивал процесс, либо портил Гарри прическу, либо оставлял еще парочку засосов, что значительно увеличивало время сборов. Гарри выглянул из шкафа. У Луи было такое чувство, что либо он был полностью голым, либо в одних брюках от другого наряда, который не хотел сейчас надевать, чтобы не испортить Луи сюрприз. — А ты наденешь мне чокер? — Я сделаю все, что захочешь, Хаз. — Луи закатил глаза. — Так ты быстрее определишься? Гарри ухмыльнулся и снова исчез. Томлинсон фыркнул и лег на матрас, уставившись в потолок. Он услышал, как Гарри завозился с одеждой. Пару минут спустя он вышел. — Ладно, — выдохнул он. — Как тебе? Луи снова сел, и от этого зрелища (как это часто бывает) у него перехватило дыхание. На Гарри был черный костюм, сшитый точно по его меркам и сидящий на нем абсолютно великолепно. Кажется, он даже был слегка приталенный, Луи точно не знал, но полы пиджака ближе к бедрам становились шире. Луи не знал всех деталей, но он точно знал, что Гарри в нем выглядел мягким, красивым и великолепным. — Милый, — выдохнул он. — Это потрясающе. Гарри держал в руке чокер в тон, с прикрепленным к нему большим черным цветком. Он покраснел, и Луи растаял. — В основном мне разрешают самому делать прическу и макияж, так что мне нужно лишь немного все подправить. Кто-нибудь мне поможет, прежде чем я выйду из машины, — объяснил Гарри, и Луи завороженно кивнул. — Как ты думаешь, я хорошо выгляжу? Я переоденусь перед выступлением и еще раз перед тем, как сяду за стол, но все это, очевидно, уже будет на месте. — Идеально, — сказал Луи. — Ты выглядишь великолепно, любимый. Ты, эм, уверен, что хочешь, чтобы я сейчас его надел? Он как бы, эм… — Он замолчал, пытаясь подобрать подходящее слово. — Большой. Гарри рассмеялся, передавая его Луи, прежде чем подойти к туалетному столику и включить лампочки на зеркале. Он сел, выдвинул ящик и что-то оттуда достал, весь такой из себя модель-модельер-рок-звезда-принцесса, встречаясь взглядом с Луи в зеркале, начиная что-то размазывать по лицу. — Знаю. Но я хочу, чтобы ты что-нибудь на меня надел. Луи хмыкнул, прикидывая. Эта вещицу, должно быть, неудобно носить слишком долго. Сама она мягкая, но застежка может натирать шею или неприятно впиваться, когда он будет сидеть. Ему нравилось, чтобы вещи, которые носил его мальчик (особенно на шее), были удобными, красивыми, нежными и никоим образом не раздражающими. Луи не хотел, чтобы он был в ней в машине, а потом и на красной дорожке. Проявив любопытство, Луи поднял его, держа перед своей шеей. Он был действительно большим. Он медленно выдохнул и снова опустил. — Он чертовски большой, любимый, — сказал он. — Я просто не думаю, что тебе будет удобно так долго в нем ходить. Как насчет… — Он замолчал, на секунду задумавшись. Он смотрел на спину Гарри, пока тот поправлял волосы. Смотрел на его шею, совсем голую, без ткани и украшений. — Ты можешь надеть то маленькое жемчужное ожерелье, которое я подарил тебе на Рождество. Ну, ты же все равно собирался его потом надеть, да? Гарри сморщил нос, глядя на Луи в зеркало. — Да, после дорожки. Как ты думаешь, я могу надеть его под чокер? Томлинсон вздохнул, оставляя дурацкий чокер на кровати. Он подошел и встал позади Гарри, пока тот открывал небольшую шкатулку для драгоценностей. Ожерелье идеально лежало в одном из вырезов, поэтому Луи так же осторожно его достал. Гарри опустил руки, откидываясь назад. Луи погладил его шею, снова встречаясь с Гарри взглядом. — Да, думаю, оно будет хорошо под ним смотреться. Ты же хотел, чтобы я что-нибудь на тебя надел, оно милое и симпатичное. Так как я не смогу быть рядом, пока ты там переодеваешься, я помогу выбрать тебе наряды и помогу надеть украшения. — Что-то ты мне совсем не помогаешь, — пробормотал Гарри, но улыбнулся. — Ладно, надень его мне. Мне еще нужно почистить зубы и написать Ламберту. Луи расстегнул застежку и надел ожерелье на Гарри. Застегнув, он наклонился, чтобы поцеловать его в шею, чуть выше цепочки, а затем чмокнул Гарри в макушку. — Теперь тебе будет удобно ехать в машине. Чокер тебе и Ламберт сможет надеть, ладно? Гарри запрокинул голову. — Тебе придется смотреть трансляцию. Я не смогу отправить тебе фото с нарядами, — сказал он, глядя на Луи снизу вверх своими широко раскрытыми, великолепными зелеными глазами. Решил дать Луи указания, как будто не он каждый раз сидит дома и смотрит, как его мальчик уходит и занимается своими делами. Луи чмокнул его в переносицу, затем трижды чмокнул в нос, просто чтобы заставить Гарри очаровательно поморщиться. Даже вверх тормашками он был все так же восхитительно прекрасен. Не в силах сдержаться, Луи снова поцеловал его в нос, в четвертый раз. — Я знаю, детка. Оли приедет сразу после твоего ухода. Мы выпьем, посмотрим трансляцию, он уйдет еще до того, как ты вернешься, — сказал Томлинсон, словно они не проговаривали свои планы миллион раз. — Хорошо, — мягко сказал Гарри. — Ты ведь не станешь напиваться, да? Тебе скоро ехать в Лос-Анджелес. Луи покачал головой. — Не-а. Может, слегка под шафе, но это ничего. Я знаю, что ты будешь пьянее всех, когда вернешься домой. — Эй, — проскулил Гарри, протягивая руку за спину, чтобы схватить Луи за запястье. Луи легко поддался, прислоняясь к туалетному столику. Гарри принялся рассеяно перебирать его пальцы. — Мне нужно скоро лететь в Австралию. Я не могу все испортить. Луи хмыкнул. Гарри собирался напиться. Луи подозревал, что он будет даже больше, чем просто пьян. У него была тяжелая неделя, и теперь он был дома, и он собирался напиться. Луи как раз вспоминал последнюю Бритс, насколько Гарри был пьян в тот раз. Стайлс прикусил губу, отчаянно вглядываясь в лицо Луи, как будто искал хоть малейший след сомнения. — Как думаешь, я смогу? Ну, привезти домой хотя бы один? Луи наклонился, обхватывая его подбородок свободной рукой. Он старался держаться подальше от прически, теперь-то он это усвоил. — Солнышко, ты возьмешь их все, — тихо сказал он, снова целуя Гарри в кончик носа. Гарри фыркнул и отстранился. — Я сейчас заплачу, хорошо, что на мне не так много косметики. — Луи засмеялся, целуя его в щеку, прежде чем снова выпрямиться. — Иди напиши Оли, спроси, когда он приедет. Я не смогу подготовиться, если ты будешь сидеть, смотреть и заставлять меня плакать. Устроите попойку, или чем вы там занимаетесь. Луи снова засмеялся, прижимаясь губами к линии роста волос Гарри. — Попойка, — недоверчиво повторил он. — Америка тебя изменила, Гарольд. — Уф, и никакого милого прозвища? — застонал Гарри, когда Луи, наконец, отошел. — Да брось. — Я приберегу их на тот случай, если ты выиграешь, — кинул он через плечо и, спохватившись, крикнул «Малыш!», чтобы его удовлетворить. Смех Гарри был слышен на весь коридор. Луи взял из холодильника пиво и достал из кармана джинсов телефон с потоком сообщений от Оли. В них он писал, что взял пиво и травку (и кокс на потом, что бы это ни значило), уже подъезжал и надеялся, что они там не трахаются, но он приедет сразу после начала красной дорожки. Луи вздохнул, глянув на время. Уже началось. Вечно опаздывающий Оли будет здесь с минуты на минуту. Он перешел в гостиную и включил трансляцию дорожки, опускаясь на диван. Пару минут спустя Оли зашел в квартиру с ящиком любимого пива Луи под мышкой и небольшой сумкой в другой руке. Они устроились на диване, но Луи взял пакетик кокса и засунул себе в карман. Он решил на всякий случай предложить его Гарри, для вечеринок и прочего, прежде чем отправиться домой. Оли назвал это подарком за все победы Гарри, и Луи эта идея понравилась. Вот почему он дружил с Оли. Они попивали пиво и наблюдали за прибытием звезд на красную дорожку, разговаривая о разных людях и о чем угодно еще. Гарри же… Появился в конце коридора, полностью одетый, в ботинках, с чокером в руке, и у Луи чуть не подкосились ноги, когда он поднялся, почти пролив пиво на кофейный столик. — Я… Я пошел, — сказал Гарри. — Привет, Оли. Оли махнул пивом в сторону Гарри. — Козырный прикид, дружище, — сказал он. — У Лу есть для тебя подарок. Очевидно, от меня. Гарри выгнул брови. — Оу. Прикольно. Спасибо. Лу? — позвал он, кивая в сторону входа. Иногда он смущался наряжаться перед Луи и его друзьями, так как все они были одеты довольно скромно. Луи считал это очаровательным, что только больше смущало Гарри. Тем не менее, сегодня вечер Гарри, и у него была тяжелая неделя, и он решил пойти за ним, лишний раз не подразнивая. Как только они дошли до входной двери, почти вне пределов слышимости, Гарри медленно выдохнул. — Я нормально выгляжу? — Конечно, если, не дай Бог, что-нибудь испортится, на месте все подправят, — заверил его Луи, касаясь кончиками пальцев обнаженной кожи Гарри под пиджаком. Гарри схватил его за талию и притянул ближе. — Осторожнее, Эйч, ты все помнешь. — Что за подарок у Оли? — спросил он. Томлинсон закатил глаза, по крайней мере, пытаясь изобразить упрямство и раздражение. Однако Гарри быстро захлопал ресничками, и Луи умер (если уже не был мертв). Луи полез в карман и достал пакетик. — Дурь, конечно же. Только не надо закидываться во время шоу, но я не знаю, сколько ты планируешь пробыть на афтепати. Гарри облизал губы, разглядывая пакетик. — Дурь, — насмешливо повторил он. — И ты говоришь, что это я слишком долго был в Америке. Я возьму. Ночь будет долгой. — Он потянулся за ним, но Луи отвел руку в сторону. Гарри закатил глаза и опустил руку. — Пообещай, что не будешь принимать до окончания шоу. Ты же сам сказал, что тебе скоро в Австралию, но теперь тебе захотелось кокса. По крайней мере, пообещай мне, что подождешь. И что не вернешься домой с пустыми руками. Гарри очаровательно надул губки — Ты за кого меня принимаешь? — Луи пристально на него посмотрел. Гарри фыркнул. — Мне надо идти, Лу. — Пообещай, и тогда пойдешь, — пропел Луи. Он не собирался задерживать Гарри, но понимал, что немного времени у них еще было и было забавно его вот так подразнить. — Я не буду делать этого во время шоу. И с пустыми руками я не вернусь. Луи быстро его поцеловал и схватил за руку, вкладывая пакет в его ладонь и зажимая пальцами Гарри. Луи запечатлел поцелуй на костяшках и улыбнулся. — Хорошо. Я люблю тебя. А я пока посижу и подумаю, куда мы поставим твои четыре новые награды. Гарри выскользнул из его объятий, направляясь к двери, кладя руку на ручку и поворачиваясь с полуулыбкой на лице, снова смутившись. — Возможно, я выиграю не все, Лу. Он все еще отходил от последствий Грэмми; Луи изо всех сил старался отгородить его от того, что говорили люди (не раз вырывал у него из рук телефон), а когда у него получалось не очень, он просто пытался его успокоить. Что было вовсе не так просто, как могло показаться, потому что всякий раз, когда Луи делал ему комплимент, Гарри всегда говорил, что он сказал это только потому, что должен так говорить, потому что он его любит. Луи вздохнул и кивнул, смягчаясь. Он снимет напряжение всеми возможными способами, и это был один из них. — Выиграешь, что выиграешь, да? — спросил он, и Гарри быстро кивнул. — Удачи, малыш. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — сказал Стайлс, улыбаясь во все тридцать два. Он послал Луи воздушный поцелуй и выпорхнул за дверь. Луи закрыл за ним и пошел обратно в гостиную. Оли наклонился вперед, скручивая на столике косяк. Луи закатил глаза, потому что он даже не положил на поднос или еще на что, просто рассыпал все на столе. — Господи, приятель, ты же знаешь, как Эйч относится к травке на столе, — застонал он. Он схватил поднос с полки под столом и поставил перед другом. Оли фыркнул. — Ты теперь в домохозяйки заделался? — Ты же знаешь, у него была тяжелая неделя. Так что не беси меня, — предупредил Луи. К счастью, Оли сразу замолчал. Луи метался между косяком и экраном, на котором вот-вот должен был появиться Гарри. И когда он вышел на дорожку, он выглядел так же великолепно, как и тогда, когда только вышел из квартиры, на этот раз уже в чокере с большой розой. Луи хотел кинуться целовать экран, но, даже будучи под кайфом, Оли никогда не перестанет ему это припоминать. А еще больше он хотел бы залезть в телевизор и оказаться там, рядом с ним, или, по крайней мере, ждать его где-нибудь в сторонке. — Тебе не кажется, что это… это ожерелье немного… — Оли замолчал, глядя на Луи. Луи грозно на него посмотрел, и Оли решил не продолжать. — Он выглядит фантастически, приятель. Даже не знаю, как ты его вообще на улицу выпускаешь, когда он так хорошо выглядит. Луи покачал головой. — Ты просто смешон, — пробормотал он. — Передай-ка мне косяк. Оли согласился. Они продолжили передаваться его друг дружке, потягивая пиво, переключаясь на официальную трансляцию, когда кончилась дорожка. Гарри вышел в черных брюках и блестящем красном пиджаке. Луи, прищурившись, глянул на экран, пытаясь понять, то он он был короче, чем ему показалось, то ли на Гарри и правда ничего кроме этого пиджака и не было. Тут даже другого варианта и быть не могло; на Гарри был один только пиджак. Он выглядел и звучал просто невероятно, увереннее, чем неделю назад, когда исполнял эту же песню. Луи даже не знал, из-за чего: то ли потому, что на этот раз они отказались от вращающейся сцены, то ли ему просто было комфортнее выступать дома, а не на гребанной Грэмми. В груди поднялась непреодолимая волна гордости. Оттуда она начала распространяться по всему телу, теплая и густая, как будто он мог взорваться, вырасти она еще больше. Гарри выглядел и звучал лучше, чем когда-либо прежде, посвежевший и ни капельки не напряженный, совсем не такой, каким казался, когда выходил из дома. Когда все закончилось, Оли выжидающе посмотрел на Луи. — Что? — подсказал Луи, доставая свой телефон. Он отправил Гарри сообщение, которое тот все равно не увидит, но все равно написал, что он прекрасно справился и выглядел просто потрясающе, и, конечно, признания в любви. — Ничего. Просто хотел узнать, есть ли у тебя какие-нибудь соображения. Луи положил обгоревший косяк в пепельницу. — Заверни еще один и спроси, когда докурим, — сказал он, не в силах контролировать улыбку. Он знал, что эта ухмылка скажет Оли все, что тот хотел знать. Гарри выиграл все четыре. И с каждым разом он выглядел чуть более взъерошенным. Он знал, что теперь Гарри не заткнется из-за Стэнли Туччи, и Луи не мог его в этом винить. Безумие. Оли ушел через тридцать минут после окончания шоу, сославшись на то, что Гарри, возможно, вернется домой пораньше, и на то, что он не хотел оказаться причастным даже к секунде бесконечного праздничного секса. В конце концов у него зазвонил телефон, и он лениво поднес его к уху. Возможно, он немного перебрал с травкой, но к возвращению Гарри домой он уже протрезвеет. — Привет, малыш, — сказал он. — Поздравляю. — Спасибо, большое спасибо, детка, я люблю тебя. Жаль, что тебя рядом не было, — быстро выпалил Гарри. — Спасибо тебе. Луи хихикнул. Он лег поперек дивана, лениво закинув ноги на спинку. — Меня-то за что благодарить, Эйч? Ты же песни написал. Ты получил награды. Это все ты. — Ты верил в меня. Что я могу победить. И этих песен вообще бы не было, если бы не ты, я же тебе их писал. Если бы ты меня не поддерживал на каждом шагу моего пути. И вот оно, снова, эта всепоглощающая гордость и любовь, но на этот раз они не грозили его разорвать, они заставили его расплакаться (что, когда дело касалось Луи, вполне могло быть одним и тем же). — Не стоит меня за это благодарить, — ласково сказал он. — Что ты сейчас делаешь? — Э-э, иду на афтепати. Кажется в The Box, но мне, если честно, все равно. Я бы хотел домой. У Луи сердце подскочило к горлу, из-за чего ему было трудно сказать: — Нет, солнышко. Иди повеселись. Пусть и недолго. Я тебя подожду. Гарри захныкал. Луи решил, что тот был один, раз так открыто разговаривал по телефону. — Послушай, — добавил он. — Иди. Повидайся со своими друзьями, заведи новых. А я буду ждать дома, когда ты решишь, что с тебя хватит и просто захочешь побыть один, хорошо? Луи знал, что иногда всего было просто слишком много. Он знал и понимал это, наверное, лучше, чем кто-либо другой, потому что он очень часто чувствовал то же самое. И теперь у них за плечами было более десяти лет общего и схожего опыта, так что Луи в некотором роде был первоклассным экспертом в этом дерьме. Гарри на мгновение замолчал. — Я не хочу слишком долго там сидеть, — наконец сказал он. У Луи появилось предчувствие, что в конечном итоге это окажется ложью. Ну, может, он и не хотел там долго быть, но все равно останется. — Хорошо, любимый. Как захочешь, — уступил он, не в силах перестать улыбаться. — С тобой очень легко говорить. Используешь много ласкательных имен, — заметил Гарри. — Ты под кайфом? Луи расхохотался. — В ебанные дрова, детка, — выдавил он сквозь смех, и это заставило смеяться и Гарри. — Не волнуйся. Присылай мне фотографии, видео, что угодно. На этот раз Гарри уже откровенно застонал, только подтверждая, что он точно был один. — Я хочу накуриться с тобой. — Луи услышал в его голосе обиду. — Накуримся завтра. Иди, ты, наверное, всех уже задерживаешь. — А кого это ебет? Я выиграл четыре Бритс, — решительно сказал Гарри. Луи просиял. — Я тебя обожаю. Скоро увидимся. Хочу сразу предупредить, если ты будешь спать, я тебя специально разбужу. Луи хмыкнул. — Хорошо, пьянчужка. Скоро увидимся. Гарри ничего не сказал, но и трубку не повесил. Луи засмеялся. — Я люблю тебя, солнышко. А потом связь оборвалась. Луи тяжело вздохнул, роняя телефон на грудь и пряча лицо в ладонях. Четыре Бритс и две Грэмми с разницей в неделю. Его мальчик завоюет весь мир, и Луи так нравилось за всем этим наблюдать. (Гарри разбудил его где-то в четыре утра. Он был пьян и не держался на ногах, но это не помешало ему попробовать отсосать Луи. Луи уговаривал его лечь спать, обещая утром много-много секса. Он не променял бы это ни на что другое.) you and me until the end waking up to start again there's nowhere else that i would rather be. МАРТ 2022, ПОРТЛЕНД, ОРЕГОН. Заходя в гостиничный номер, Гарри что-то бормотал себе под нос. Гребаный Орегон, штат, блять, хрен знает где вообще, холод собачий, ебаный Орегон. Луи улыбнулся, услышав его возмущения. Прошло слишком много времени с тех пор, как они виделись (почти две недели), и, честно говоря, Луи готов был выслушать ворчание Гарри практически по любому поводу. Он просто был счастлив снова быть с ним рядом. Это звучало слащаво и сопливо. Это Гарри на него так влиял. — Привет, любимый. — Орегон прекрасен, но лучше я бы поехал в другое место. Куда-нибудь, где тепло, — вместо приветствия сказал Гарри, сваливая свои сумки в кучу в изножье кровати. Луи поднялся с дивана, на котором сидел, листая ленту в телефоне (и проверяя местоположение Гарри). Гарри все еще стоял на месте, одетый в серые спортивные штаны и оранжевую толстовку из своей линейки мерча, в сочетании с шапочкой и солнцезащитными очками, все еще на носу. Это его образ инкогнито, неизменный даже после столь долгого пребывания в центре внимания. — Как долетел? — поинтересовался он, снимая с Гарри очки. Он бросил их на сумки, а затем то же самое проделал с шапкой. Когда Луи наклонился и провел пальцами по вьющимся волосам, Гарри лизнул ему кончик носа. — Не надо, я отвратительно выгляжу, — предупредил Гарри, но Луи покачал головой. — Долетел прекрасно. Я взял машину напрокат и доехал сюда сам. — Оу, ты только погляди, — пропел Луи. — Ты как раз вовремя. — Для чего? — спросил он, нахмурившись. Луи дернул его за кудряшку и улыбнулся. — Для душа. А потом нужно поехать на арену. Можешь отвезти нас туда в том агрегате, который ты арендовал, красавчик. Гарри закатил глаза. — Мы не виделись две недели, и ты решил выбрать это слово? Да ладно тебе, Лу, — неодобрительно сказал он. — Магнит для цыпочек? — поддразнил его Луи. — Хм… Траходром? О, а что если… Гарри прервал его, прижавшись губами к его. Луи мурлыкнул, прижимаясь ближе, обвивая руками шею, а Гарри положил ладонь ему на талию. — Все еще хочешь поговорить о моей машине? — прохрипел Гарри, и Луи медленно покачал головой. Ему просто нравилось подшучивать над Гарри. Стайлс прикусил верхнюю губу Луи, а затем снова прижался к нему, целуя. Черт, он мог так быстро возбудить Луи. Луи пришел в себя настолько, насколько это возможно, и отстранился, выскальзывая из хватки Гарри и хватая его за запястье. Он потянул его в ванную, закрыл дверь на защелку, прежде чем приступить к тому, чем он на самом деле хотел сейчас заняться. Две недели — это слишком, слишком долго.

**

Луи знал, что Гарри не так часто посещал его концерты, как ему хотелось бы. Однако в тайне Луи рад, что это случалось не так часто, потому что это заставляло его невероятно нервничать. Когда Гарри рядом не было, он так сильно не нервничал. Он все еще переживал, но… не так сильно. Эту нервозность было очень легко подавить парой стаканчиков чего-нибудь алкогольного и разговором с товарищами по группе. С Гарри же ему было значительно труднее игнорировать страх. Не поймите его неправильно, он далеко продвинулся; с Гарри на концерте или без, нервы Луи были настолько натянуты, что его тошнило. Он был настолько встревожен, что почти не мог выйти на сцену. За последние пару лет он уже научился с этим справляться, но присутствие на шоу Гарри всегда все меняло. Ему казалось, что в такие моменты он словно возвращался на несколько лет назад, когда он впервые вышел на сцену в полном одиночестве. Луи был весь на нервах, и никакое количество водки с Редбуллом не сможет это подавить. Сейчас же он расхаживал по своей гримерке с напитком в красном стаканчике, вокруг него все сидели и о чем-то переговаривались. Сегодня было немного громче, чем обычно, и это точно из-за присутствия Гарри. Всем очень нравилось, когда он приходил на концерты, потому что он милый и всегда брал с собой пару ящиков модного пива, которое пили буквально все, и он помнил каждого по имени и то, о чем они в последний раз говорили, или последнее, что Луи ему рассказал. И, в большинстве случаев, они могли его напоить. Но сегодня этого точно не случится, потому что Гарри был за рулем и уже объявил, что сегодня именно он отвезет Луи в отель. По возвращении обещание, скорее всего, потеряет силу, но сейчас Луи не мог так далеко заглядывать. С другого конца комнаты раздался громкий хохот, который заставил его оторвать взгляд от пола. Гарри разговаривал с Джошем и Мэттом, что-то разглядывая в камере Джоша. Луи допил свой напиток и остановился у мини-бара, чтобы снова его наполнить, на этот раз пивом, а не его любимой смесью, а затем направился к ним. Он обнял Гарри за талию, рука Стайлса мгновенно обхватила его плечи, позволяя Луи прижаться к нему. — Над чем смеетесь? — спросил он, поворачивая голову, чтобы поцеловать Гарри в бицепс, прежде чем посмотреть на Джоша. — Над твоей фоткой. После шота, — объяснил Гарри. — Держу пари, там дешевая текила. Хотя ты и от нормальной тоже морщишься. — Не правда, — запротестовал Луи, игнорируя комок в груди и горле. Самое худшее в том, когда он вот так нервничал, так это то, что обычно Гарри помогал ему успокоиться. Обычно Луи мог в любой момент к нему прижаться, или даже просто взять за руку, или встретиться с ним взглядом через всю комнату и мгновенно почувствовать себя спокойнее. Однако, если он делал это сейчас, он словно выливал на себя бензин и словно и ждал той самый искры, которая его воспламенит. Тем не менее, Гарри был жизненно необходим; именно он станет той искрой, которая, наконец, выведет Луи из себя. Томлинсон уткнулся ему в плечо и посмотрел на него снизу вверх. Гарри встретился с ним взглядом, нахмурив брови. Его взгляд скользнул к двери, а затем обратно на Луи, которому — очень замечательно — удалось заставить себя слегка кивнуть. Он откашлялся и попытался придать своему голосу желанную твердость, чтобы сказать: — Если не возражаете, я украду у вас Хаззу на минутку. Мэтт настороженно на него смотрел. — Трахаться пойдете? Их лица озарила вспышка камеры, Луи закатил глаза, а Гарри опустил голову, пытаясь скрыть румянец, который, несомненно, залил его щеки, хотя они оба знали, что не собирались делать ничего подобного. — Нет, — сказал Луи тверже, чем намеревался, тверже, чем он сейчас мог. — Я притащил своего парня в Портленд не для того, чтобы вы его у меня отжали. Это заставило их обоих рассмеяться и только усилило румянец на щеках Гарри, что заставило Луи трижды пожалеть, что они не пошли тайком трахаться. — Ага, как скажешь. Но я не пойду вас искать, так что не опаздывай, — предупредил Мэтт. — Эй, без него концерт не начнется, — заметил Гарри. Луи ухмыльнулся и схватил его за пальцы, лежащие у него на плече. Затем он повернулся, нормально взял его за руку и вывел Гарри из комнаты. Он вывел его через боковую дверь, где никого не было, и Гарри снова принялся ворчать о холодном Орегонском воздухе. Сейчас стало еще холодней, так что Луи не мог его винить и смеяться. Гарри прислонился к стене, расставляя ноги, чтобы Луи мог между ними встать, прижимаясь спиной к его груди. В переднем кармане у него все еще лежали сигареты, поэтому он достал пачку и быстро закурил, прежде чем протянуть пачку Гарри, чтобы он подержал ее у себя, иначе Луи так с ней и выйдет на сцену. Луи поднес сигарету к губам и на выдохе откинул голову назад, на плечо Гарри. — Ты в порядке? — наконец спросил Гарри. Он положил руки ему на бедра, скользя пальцами под лонгслив. И это было отстойнее всего: его величайший комфорт и его величайшее давление сочетались в одном человеке. Луи сделал еще затяжку и попытался выпустить дым как можно дальше от лица Гарри. — Я рад, что ты здесь, — сказал он. — Но это просто… Слишком. Гарри хмыкнул, прижимаясь щекой к голове Луи. Щекой Луи мог чувствовать каждый его вдох. Для той его части, которая была так чертовски напугана присутствием Гарри, все это было слишком близко, а для той его части, которая спалила бы весь город, если бы Гарри здесь не было, этого было недостаточно. Эти части не смогли прийти к общему решению, поэтому он так и остался стоять, прижимаясь к Гарри, надеясь, что этого будет достаточно. От этого тепла мог разгореться пожар, подумал Луи. Может, он не был облит бензином, и, может, Гарри вовсе не искра. Может, они просто… Трение, электричество, которым суждено зажечь друг друга. Гарри чмокнул его в висок. — Почему? Это был такой простой вопрос, и Луи всем сердцем желал, чтобы на него был такой же простой ответ. Но он был совсем не простым, и ему хотелось бы верить, что когда он скажет, Гарри не захочется убежать от него подальше. В конце концов, они же были в Орегоне, он мог бы убежать в горы и никогда больше не разговаривать с Луи. — Потому что ты выиграл гребаную «Грэмми», и ты каждый вечер выступаешь на аренах, и твое имя в каждом гребаном заголовке, и я просто… я не знаю. Он почувствовал и услышал прерывистое дыхание Гарри. Лучше бы он был далеко. — Я хочу, чтобы ты был здесь. Но в последнее время ты немного пугающий, понимаешь? — спросил он. Луи отстранился от Гарри и обернулся, становясь примерно в полуметре, чтобы посмотреть ему в глаза и продолжить. Гарри выглядел обеспокоенным, но он глубоко вздохнул, с трудом сглотнул, и, когда он заговорил, голос его больше не дрожал. — Мы оба знаем, что ты этого хочешь. Тебе нравятся эти небольшие площадки, когда все стоят близко к сцене, ты можешь видеть лица людей. И я знаю, что ты бы умер, если бы тебе когда-нибудь пришлось пройти по красной дорожке на Грэмми. Луи ничего не ответил. Вместо этого он принялся расхаживать взад-вперед, давая выход накопившейся энергии, алкоголю и замешательству, одновременно с этим продолжая курить. Он уже пожалел, что отдал Гарри свою пачку, потому что Луи был совершенно уверен, что у него было время для второй. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду, — твердо сказал Гарри. И именно эта твердость заставила Луи остановиться как вкопанного. Он стоял рядом с мусорным контейнером, ему было жутко холодно, и все, чего он хотел, — это прикоснуться к Гарри, но прямо сейчас ему было трудно собраться с мыслями. — Я вернусь в отель или посижу в машине, пока все не кончится, если ты правда так не хочешь, чтобы я видел тебя на сцене. Если это слишком на тебя давит или если ты не можешь отвлечься, чтобы устроить потрясающее шоу. А мы с твоими фанатами знаем, что ты сможешь. Но, Лу, все это дерьмо не имеет значения. Не тогда, когда дело доходит до этого, не тогда, когда дело касается нас. Луи поднял на него глаза. Он не мог решить, нужно ли это ему сделать или же он совершил серьезную ошибку. Гарри звучал уверенно, но он обхватил себя руками, словно защищаясь, и взгляд его уткнулся в землю, а губы были красные вовсе не от помады и не от поцелуев и укусов Луи. Луи не мог вымолвить и слова. Он просто молча стоял, чувствуя подступающие слезы, а ему скоро нужно было выходить на сцену. Гарри кашлянул, и Луи бросил сигарету на землю, затушив ее носком ботинка. — Просто… — начал Гарри, мгновенно замолкая. Он глубоко вздохнул, а затем поднял взгляд на Луи. — Я знаю, каким ты становишься. Ну, перед выступлениями. И если ты думаешь, что мое присутствие за кулисами повредит тебе или твоему выступлению, я уйду. Сердце Луи заставило его шагнуть вперед. Именно сердце решило, что он не хотел, чтобы Гарри уходил, что он хотел, чтобы Гарри был рядом, несмотря ни на что. Сердце всегда решало, что Гарри должен быть рядом. Он обхватил ладонями лицо Гарри, опустил его голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза. — Я хочу, чтобы ты был здесь, — тихо и твердо сказал он. — Просто… Это слишком. И я знаю, что мы любим друг друга, что мы гордимся друг другом, и я бы ни в коем случае не отнял бы у тебя то, что ты сделал, несмотря ни на что. — Но тебе это нравится, — отметил Гарри. — Нам нравится то, что мы делаем. — Да, — выдохнул Луи. Он почувствовал себя немного лучше. Дышать стало намного легче. Он чмокнул Гарри в уголок губ. — Пожалуйста, не уходи. Гарри крепко схватил его за талию, но ближе не притянул. Они понимали, что у них было мало времени. — Не уйду, — пообещал он. — Но потом мы вернемся в отель и будем делать все, что ты захочешь. Говорить или не говорить. Луи хотел его нормально поцеловать, но не мог. Вместо этого он глубоко вздохнул. Вытянул шею и руки, а затем ущипнул Гарри за щеку. — Я так чертовски сильно тебя люблю. И то, что я нервничаю, не значит, что я тебя не люблю или что я тобой не горжусь. Гарри улыбнулся. — Знаю. Тебе пора на сцену. — Знаю, — вторил ему Луи. — Но я не смогу выйти, пока не буду на сто процентов уверен, что ты на меня не сердишься. Он моргнул, и внезапно Луи снова прижался к Гарри, хоть они и не должны были это делать. Его обнимали сильные руки Стайлса, теплые и такие знакомые. Луи вздохнул и поцеловал его в шею, прижимаясь к ней носом и вдыхая так глубоко, как только можно. — Дорогой, — пробормотал Гарри. — Я люблю тебя, и знаю, что ты все сможешь. Я всегда знал, что ты сможешь это сделать. Луи прижался к ключицам Гарри. — Я люблю тебя. Позже я тебя трахну. — Не сейчас? — спросил Гарри просто потому, что он зануда. — На то, что я хочу, нужно время, — просто сказал Луи. — Нужно выступить. Гарри, наконец, отстранил его от себя. Луи, конечно, все еще нервничал, но пока он был в состоянии от всего этого абстрагироваться. Они поговорят об этом завтра, едва слышным шепотом. Сейчас Луи проведет концерт, побудет на афтепати и будет наслаждаться временем с Гарри. — Подержи мои сигареты. Смотри не потеряй, — строго добавил Луи. Гарри тихо рассмеялся, кивая в знак согласия. — Хорошо. Не потеряю. Луи пошел было к двери, но Гарри поймал его за запястье. — Хей, — мягко сказал Гарри. — У тебя все получится, как и всегда. Просто притворись, что меня здесь нет. Луи едва заметно улыбнулся. — Малыш, боюсь, это невозможно, — ответил он, и Гарри улыбнулся. Поэтому Луи сделал то, что он должен, что он любит делать, в чем он был хорош, даже если ему не всегда так казалось. На сцене он пел от всего сердца, но другая его часть все это время оставалась в тени. Ни одна душа в зале не знает, что он был там, и ни одна душа не узнает, когда он уйдет. Он пел свои песни — вообще-то песни были Гарри, потому что они были либо для него, либо про него, — от всего сердца, стоя всего в нескольких метрах от него, так близко, что в перерывах между песнями Луи почти мог представить, как с поразительной ясностью слышал биение его сердца. Между песнями он что-то говорил и заставлял фанатов смеяться, и он знал, что где-то за кулисами Гарри тоже смеялся. Потому что, каким бы испуганным он ни был — за ним наблюдал его парень, победитель Грэмми, — в ту же секунду, как он подошел к микрофону, Луи почувствовал себя намного лучше. Потому что он выступал не с какой-нибудь мегазвездой, лауреатом Грэмми за кулисами. А со своим парнем. В темной ложе скрывался не Гарри Стайлс, а его Гарри. В ту же секунду, когда Луи сошел со сцены, кто-то протянул ему пиво в красном пластиковом стаканчике, наполненным до краев, которое перелилось через край, когда Гарри заключил его в крепкие объятия. Он зарылся лицом в потные волосы Луи, и тот носом не очень удобно уткнулся ему в шею, но ему было абсолютно все равно, им обоим было неважно, потому что оба почувствовали, что чем дольше они друг к другу прижимались, тем быстрее из Луи улетучивались страх и беспокойство. — Ты мне на футболку пиво пролил, — пробормотал Гарри. Он был так близко к его уху, что Луи все еще мог четко разобрать слова, несмотря на окружавшую их суматоху. — Я тебе новую куплю, — ответил он, заставляя Гарри захихикать. Луи хотел его смешить вечно. — Ну, все, отпусти меня, я выпью пиво, и мы вернемся в отель, чтобы переодеться. — Тебе снова нужно в душ, ты отвратительно липкий, — заметил Гарри. Он поцеловал Луи в висок и отпустил, вздрогнув, когда на него пролилось еще больше пива. Гарри очаровательно поморщился, и Луи не смог удержаться от того, чтобы наклониться и поцеловать его в нос. — Не волнуйся, дорогой, — пропел Луи. — Я куплю тебе еще одну рваную белую футболку. — Ничего она не рваная! — ахнул Гарри. — Она практически новая! — Шучу, — попытался оправдаться Луи. — Люблю тебя. А теперь он надулся. И Луи решил прикинуть, если он быстро выпьет пиво, а Гарри не станет вести машину, как старая бабка, удастся ли им найти время для обмена минетами, прежде чем встретиться со всеми на афтепати. К большому удовольствию Гарри, Луи сразу же начал пить. Джош ходил и делал снимки, а Луи болтал с людьми, попивая пиво. Гарри всегда был рядом, именно так, как нравилось Луи. Он успел поговорить всего с парой людей, прежде чем сделать последний глоток, а затем чмокнул Гарри в щеку. Все вокруг дружно застонали, но Луи просто выбросил свой стаканчик в ближайшую урну, схватил Гарри за руку, переплетая с ним пальцы, и потащил к выходу, попутно со всеми прощаясь, а Гарри только и успевал перед всеми извиняться. — Да не извиняйся ты перед ними, малыш, они засранцы, — сквозь смех сказал Луи. Стоило им только выйти на улицу, Луи отпустил его руку. Он знал, что все под контролем, но Луи не хотел лишний раз рисковать. Они тайно переправили Гарри в гребаный Орегон, и сейчас он точно не хотел облажаться и разрушить свои шансы переправить Гарри (или себя, раз уж на то пошло) в гораздо более нереалистичные места в будущем. Гарри снял машину с сигнализации и сел, Луи присоединился к нему секундой позже. Ему хотелось наклониться и поцеловать его, но, несмотря на тонировку стекол, лобовое стекло не позволяет себе такой роскоши. Поэтому он ссутулился и решил дождаться, пока они не выедут на дорогу, чтобы хотя бы просто протянуть руку через консоль и снова схватить Гарри за руку. — Знаешь, — задумчиво начал Гарри, рассеянно поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Луи, — то, что у тебя нет гребаной Грэмми, не значит, что ты ее не заслуживаешь. Или что ты в этом не силен. Луи вздохнул. — Знаю. Мы делаем одно и то же на разных уровнях. Я не против. Но иногда это все равно тяжело. После распада группы ему потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. У Луи внутри многое происходило, и ему казалось, что в тот момент для него просто все было уже кончено. Музыка, гастроли, поклонники и просто… Всё. Ему казалось, что уже никогда ничего не будет по-прежнему. Для Гарри, конечно же, все только начиналось, он всегда был образцом для подражания, он делал то, о чем Луи мог только мечтать, он так долго жил в его тени. Он долго к этому шел, и он вовсе не обижался на Гарри, никогда не обижался или не злился. Он был связан с Энн и Джеммой как с самыми восхищающимися Гарри людьми на свете, и он любил его так болезненно и остро, что с каждым ударом сердца его ранило все сильней. Но это было ужасно и тяжело, им со многим приходится сталкиваться. Ему нравилось то, как он все делал, и Луи не променял бы это ни на что на свете. Он любил своих фанатов, маленькие площадки и почти все остальное. Неважно, насколько сильно ему все это нравилось, это не означало, что это было так легко. И это уж точно не значило, что он ненавидел, обижался или сравнивал себя с Гарри. Он просто немного нервничал и имел дурную привычку сомневаться в себе. — Хочешь сейчас поговорить или отложим на потом? — спросил Гарри, наконец-то добиваясь от Луи чего-то большего. Он все еще поглаживал пальцем ладонь Луи, и он глянул вниз на их переплетенные руки, используя этот старый трюк, чтобы сосредоточиться. — Знаю, что мне и говорить тебе не нужно, как сильно я тебя люблю. Или что я тобой горжусь, или как сильно мне нравится смотреть на эту статуэтку Грэмми. Вообще, тут дело даже не в Грэмми и не в каких-то других наградах, — сказал Луи, стараясь тщательно подбирать слова. Несмотря на выпивку перед концертом (и во время), он был вполне трезв. Он подбирал слова так тщательно, как только мог, чтобы не разрушить эту прекрасную атмосферу, в которой они сидели. — Это все я. И все то дерьмо, через которое я прошел. Я не… Сегодня я не хочу об этом говорить. Я просто хочу наслаждаться временем, проведенным вместе с тобой. До тех пор, пока ты не подумаешь, даже на секунду, что я сошел с ума из-за похвал. Гарри поднес их соединенные руки к своим губам, целуя костяшки пальцев Луи. — Я знаю, детка, — сказал он, касаясь губами кожи Луи. Он глянул на другую руку Гарри, сжимающую руль, смотрел, как тот развернул его, удивляясь, как кто-то может быть таким горячим, занимаясь такими простыми вещами, как он все еще мог завестись, даже когда они говорили о таких серьезных вещах. — Ты все время говоришь мне, как мной гордишься, — продолжил Стайлс, и Луи пристально посмотрел ему в лицо. На линию челюсти, изгиб шеи. — Не думаю, что… Кажется, я не достаточно говорю тебе, как я тобой горжусь. — Ты тоже мне все время это говоришь, Эйч, — тихо сказал Луи. — Я знаю, что ты мной гордишься. — Нет, но, ну… — Гарри замолчал, раздраженно вздохнул, с легкостью эксперта поворачивая машину в сторону отеля всего одной рукой. Луи был так влюблен и так любим, так возбужден, что его мозг, наконец, начал затуманиваться. — Я так чертовски горжусь тобой, Лу. Серьезно, я не думаю, что когда-нибудь смог бы выразить это подходящими словами, — произнес он правильные, добрые, любящие слова, задним ходом заезжая на парковку. Луи хотел его трахнуть. Гарри заглушил машину и развернулся всем телом к Луи. Он провел рукой по обнаженной руке Луи, останавливаясь на его бицепсе, прямо под рукавом футболки. — Пожалуйста, дай мне сказать, и не говори какую-то чушь, и не занимайся самоуничижением. Не говори мне, что это просто то, что ты делаешь, или что ничего страшного, что я недостаточно это говорю. Я… — Гарри замолчал. Луи задержал дыхание на этот краткий момент тишины. — Ты через многое прошел. И я горжусь тем, что ты через все это прошел. И так горжусь тобой за то, что ты все еще делаешь то, что хочешь, за то, что ты тот, кем хочешь быть. Луи взял и поцеловал его, будь проклято это лобовое стекло. Он прижался губами к губам Гарри и глотал каждый вздох, каждый звук, который мог быть похож на всхлип, потому что они не могли сейчас плакать. Точно не сегодня. — Сейчас мы поднимемся наверх. Я схожу в душ, — сказал ему ему в губы, — если хочешь, можешь ко мне присоединиться. Но после мы пойдем на гребаную вечеринку. И если ты не сможешь потусоваться, я уложу тебя в постель и лягу рядом. Гарри засмеялся. Луи захотелось облизать его губы и ямочку, засунуть язык ему в глотку и не вынимать в течение очень продолжительного времени. — Ладно. Только я не буду мочить волосы. Луи наклонился и прикусил его нижнюю губу, а затем поцеловал в уголок рта. — Посмотрим, малыш. Когда они тем же вечером оба появились на афтепати в номере Оли, мокрые и в одежде друг друга, все смеялись. Гарри покраснел, а Луи почувствовал себя лучше, чем когда-либо. Луи налил ему выпить и прижал к себе. Гарри, при всей своей застенчивости, взял командование на себя, когда кто-то решил поорать во всю глотку Queen. Он привлек всеобщее внимание, заставил всех влюбиться в него снова (конечно, включая Луи), и это как раз то, что у него получалось лучше всего, куда бы он ни пошел, кто бы ни был рядом. Закончив петь, он вернулся к Луи в объятия, сворачиваясь калачиком у него на коленях, словно и не было в нем огромных мышц и ста восьмидесяти сантиметров роста. И Луи это безумно нравилось, потому что, когда он так лежал, он вовсе не был таким мускулистым, высоким и мужественным. Луи все еще видел в нем частички того мальчика, которым был Гарри, когда Луи только его встретил, когда Луи в него влюбился. Это был уже не Гарри Стайлс. А просто Гарри, его Гарри, свернувшийся калачиком у него на коленях, пока Мэтт орал в караоке какую-то ужасную версию какой-то дурацкой песни, которую никто не мог вынести. Луи прижался губами ко лбу Гарри, и тот удовлетворенно замычал, уткнувшись лицом в шею Луи. Между ними не было ни наград, ни туров, ничего. Сейчас это просто был его парень. Луи вытолкнул бы себя из своей зоны комфорта миллион раз, лишь бы всегда возвращаться к этому. escape the inevitable, fade into light soak up the empathy cause i'm with you tonight.