Часть 2
23 мая 2023 г. в 21:19
Следующий день наступать не торопился — частые пробуждения от кошмаров растягивали ночь, подобно резиновому полотну, делали ощутимой каждую секунду созерцания потолка в сероватом полумраке комнаты. Жутко хотелось набрать родителей — казалось, даже простого «алло» из динамиков, произнесенного родным голосом, будет достаточно для устранения моего беспокойства. Но, конечно же, это было невозможно. Любые звонки находились под строгим запретом, даже если бы я знал новые номера отца и матери. Дядя Стёпа пообещал держать меня в курсе, но никаких новостей ни о родителях, ни о перемещениях банды пока не поступало.
Утро прокралось в окно незаметно — здесь, на севере, оно заявляло о своем наступлении лишь лёгкой дымкой светлого миража над горизонтом. Полный восход наступал перед самым началом учёбы — около восьми утра. Я сразу вспомнил вчерашний лес, и утяжеляющее обстоятельство в виде необходимости добираться в город по утренним сумеркам заставило меня чувствовать особую благодарность за предоставление личного транспорта.
Осознав, что искать покоя во сне уже нет смысла, я рывком подхватился с дивана. Отсутствие качественного отдыха тут же поторопилось настучать мне по вискам в виде наказания. Дом был пустым — Степан Александрович ушел около часа назад, сквозь дрёму я слышал металлический звон ключей и осторожный хлопок входной двери. Лениво шаркая по холодному полу, я забрел в ванну, умылся и почистил зубы. Кажется, мой внешний вид с каждым днём становится все хуже и хуже. Ещё неделя, и ко всем городским легендам о волках и медведях непременно добавится история про зомби. Я скорчил своему отражению рожицу и вышел, соболезнуя каждому, кто вынужден будет весь день на это смотреть. Оставалось сварить кофе, приготовить завтрак, набить им желудок, закинуть в рюкзак пару тетрадей и ручку — щегол готов впитывать знания. Или делать вид — мне предстояло разобраться по ситуации.
Опаздывать в первый же день не хотелось, поэтому я нацепил парку, запрыгнул в кроссовки и, попрощавшись со Степаном Александровичем, вышел из дома. Вдобавок ко привычному морозу, в воздухе повисли тяжелые кристаллы предрассветного тумана — не слишком плотного, но от этого не более приятного. Холодная мгла настырно липла к волосам, и я натянул капюшон, чтобы уютно догрести до машины.
Белая Лада нашлась у двора, — значит, дядя Стёпа проснулся пораньше и дал себе труда выкатить её за ворота. В салоне было не слишком опрятно, что не удивительно, ведь дом дяди Стёпы тоже не отличался образцовой чистотой. К тому же, внутри улавливался слабый запах табачного дыма, и я подумал, будет не слишком заметно, если, отъехав от дома на безопасное расстояние, я высмолю пару сигарет в приоткрытое окно для успокоения нервов. К моему счастью, даже несмотря на мороз, мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Дядя Стёпа сказал, что поставил новый, но о годе его выпуска, видимо, решил умолчать. Это ничего! Было бы намного хуже наворачивать эти 5 километров на своих двух.
Я остановил машину рядом со входом в школу и выбрался из салона, ощущая леденящий мороз, который проникал сквозь мою куртку. Взглянув на экран своей старенькой нокии, я понял, что у меня еще полчаса до начала уроков. Я решил не терять времени и сразу заглянул в администрацию, чтобы уладить все возможные формальности и получить расписание.
Вежливо постучавшись, я вошел в кабинет, где сидела рыжая коротко стриженая женщина. Из красноты её щек напрашивался вывод, что прибыла на работу она недавно, а из недовольного выражения лица — то, что она пока не рада новым посетителям. Откашлявшись, я поздоровался и, дождавшись сухого «Входите» проскользнул в кабинет.
— Меня зовут Артем Ку… — я тут же опешил, вспомнив, что нельзя называться прежней фамилией, — Шатохин. Я приехал из Уфы и должен буду учиться у вас в одиннадцатом классе.
— На диване пока посиди, — все так же сухо произнесла женщина, жестом указывая на небольшую тахту, стоящую у стенки, — Я сейчас.
Администратор долго копошилась в груде наваленных на стол разноцветных папок, пока с торжествующим видом не выхватила нужный листок. Что-то быстро там начеркав, она подняла взгляд на меня:
— Одиннадцатый «Б», — из её уст это почему-то звучало, как вердикт, — Расписание перепишешь в учительской. В понедельник принесёшь мне две фотографии формата три на четыре — это для ученического. Вот этот формуляр сейчас относишь в библиотеку — тебе выдадут все необходимые учебники, — я встал и подошёл, чтобы взять протянутую бумажку, — И ещё. Распишись вот тут и тут, — женщина протянула мне дешёвую синюю ручку. Я был вписан самым последним и над нужной клеточкой ровной стопкой располагались неровные завитки других учеников. Я дополнил обе колонки своим — решил использовать свой графитерский тег в качестве основы, и добавил сбоку закорючку, — Это за то, что ты обязуешься вернуть книги к концу семестра, а это — за технику безопасности: в лес не ходить, ноги не ломать, ну ты понял, — объясняя, она ткнула в журнал ярким наманикюреным ногтем.
— Буду знать, спасибо, — поблагодарил я, неловко ожидая, вдруг от меня сейчас потребуется что-то ещё.
— Все, ступай, — женщина резво вскинула обе руки ладонями вверх, как бы вопрошая зачем я все ещё здесь торчу, — А, чуть не забыла, — на пол пути к двери догнал меня её голос, и я развернулся, — Добро пожаловать!
— Спасибо, — я постарался выдавить из себя улыбку, но ей было уже откровенно все равно — все внимание женщины было приковано к картинкам в лежащем на столе журнале.
Я вышел из администрации и направился на поиски учительской и библиотеки. Намеренно не стал спрашивать дорогу, чтобы иметь возможность прогуляться вдоль коридоров и ознакомиться с местностью самостоятельно. Школа была похожа на мою предыдущую — казалось, будто все российские школы кроят по одному принципу, — поэтому я быстро сориентировался и уже за десять минут до начала занятия стоял под нужным кабинетом.
Толпа учеников в коридоре постепенно сгущалась. Все были заняты чем-то своим — кто беседовал с друзьями, кто переписывал домашку, кто щёлкал что-то на мобильнике. До меня им не было никакого дела. Я тоже не торопился знакомиться — во-первых я не был уверен, что конкретные люди являются именно моими одноклассниками, ведь кабинетов на этаже было достаточно, да и вряд-ли вместимость хоть какого-нибудь из классов составляла 80 человек; а во вторых, я даже не знал стоит ли мне пытаться заводить здесь друзей. Любое сближение с людьми грозило стать опасным, ведь можно попасться на крючок доверия и выдать свои секреты, а мне есть чего таить.
Пока я размышлял, потупившись на пожелтевшую резину кедов, прозвенел звонок. К нужному кабинету стали подтягиваться ученики, и я наконец смог выделить из общей толпы своих одноклассников. Я рассматривал их отстранённо, хоть и с любопытством, и прилагал все силы, чтобы мой пытливый взгляд не был слишком навязчивым. Они производили впечатление обычных ребят — таких же как в Уфе, таких же как везде, кроме Москвы и Питера. К счастью, сюда пафос северной столицы добраться не успел, и это открытие позволило мне немного расслабиться.
Запоздавший учитель подбежал к двери и отпер её своим ключом. Ну здравствуй, первый урок. Мировая история. Я оторвался от стены, которую подпирал все время ожидания и направился в кабинет, надеясь, что задние парты не будут заняты. Я заходил последним, передо мной шли два парня — один худой и высокий, метра под два ростом, с длинными волосами, стянутыми в тугой хвост на макушке, второй был примерно моего роста, отчего высокому приходилось сутулиться, выслушивая своего собеседника, кучерявый и слегка манерный.
К моему счастью, задняя парта третьего ряда была полностью свободной, и я целенаправленно последовал туда, неизбежно приковывая к себе липкость чужих взглядов. Я сел и вперил глаза в учебник, лениво пролистывая картинки. Вскоре учитель, потребовав внимания к себе, начал урок. Сегодняшняя тема — Великая депрессия. Я все это уже слышал, пусть воспоминания теперь и относились будто к другой жизни, а значит здешняя программа отставала от Уфимской на добрую тройку занятий.
Наконец прозвенел звонок, звук которого насильно вырвал меня из того сонного медитативного состояния, в которое за сорок минут нас осторожно завел историк своей монотонной речью, и я принялся не торопясь забрасывать принадлежности обратно в рюкзак. Выйти я планировал последним, чтобы не отираться среди толпы моих новых однокашников и не привлекать к себе лишнего внимания. Я уже застегивал молнию, когда обнаружил рядом с собой тех двоих — кучерявого и долговязого.
— Привет, ты ведь Артём? — начал длинноволосый, протянув мне свое тонкое запястье для приветствия. То, что они знали не только о самом факте моего зачисления, но и об имени, было для меня новостью.
— Да, привет, это я, — постаравшись изобразить доброжелательное выражение лица, я пожал протянутую руку, и парень тут же представился:
— Федя, приятно познакомиться.
— Взаимно, — кивнул я, тут же принимая рукопожатие от второго. Его ладонь была более мягкой и влажной, но сжимал мою от так же крепко.
— Никита, — представился кучерявый. В этот раз сообщать о чести познакомиться положено было мне.
— Добро пожаловать в наш класс, — засмеялся Федя, обнажая ровный ряд мелких зубов. Никита только кивнул. — Если тебе вдруг что-то понадобится, теперь знаешь к кому обратиться. Ну все, не будем надоедать. Надеемся, тебе у нас понравится.
Что ж, должен признать, знакомство было и вправду приятным. Есть в людях севера какая-то особая черта смиренной ненавязчивости, и я им за это благодарен. Открыв скопированное на листик расписание, я побрел на следующий урок. Им была алгебра, и мое желание прогулять часок где-то в туалете еще никогда не было таким сильным. Но прогулы — явно не подходящая стратегия для человека, которому положено не высовываться, поэтому, пересилив себя, я все же явился.
Учитель, коротко стриженая женщина лет 65, представившись Ольгой Федоровной, долго расспрашивала меня о моей предыдущей жизни — Уфе, успехах в школе и событиях, которые завели меня так далеко от Башкирии. Я отмазался общепринятым словосочетанием «семейные обстоятельства», и глубоко внутри произносил молитву, чтобы у неё хватило такта не продолжать допрос.
По прошествии двух уроков я стал потихоньку запоминать имена одноклассников. Некоторых — во время выходов к доске и перекличек, а других, тех, что посмелее, — из личных знакомств. Ребята спрашивали, нравится ли мне город и я врал напропалую, восхищаясь местными красотами и природой. На самом деле с первой минуты своего пребывания здесь мне хотелось только одного — оказаться дома.
На большой перемене Федя и Никита снова подошли ко мне и предложили вместе сходить в столовую, что стало для меня приятной неожиданностью. Несмотря на свою худобу, длинноволосый оказался настоящим гастрономическим экспертом и быстро рассказал мне, что здесь можно заслуженно назвать пищей богов, а чего следует всеми силами избегать, даже рискуя остаться голодным. Я заказал то же, что и Федя — сосиску в тесте и черный чай, которые оказались действительно очень вкусными. Никита взял себе рыбу и салат из капусты, за что Оралов бросил в него парочкой колких словечек.
Мы сели за столик с их друзьями из других классов, и Федя быстро нас познакомил. Признаюсь, я тут же забыл, как кого зовут, а когда в их разговорах между собой начали мелькать прозвища, и вовсе запутался. Невольно отстранившись от происходящего, я бездумно жевал булку и разглядывал столовую — резвящихся первоклашек, трещины на штукатуренных стенех, вот кто-то пролил на себя кисель, и пробегавший рядом малыш чуть не навернулся на этой вязкой лужице. Тогда я впервые увидел их.
Пятеро молодых людей ленивым потоком вливались в галдящую толпу столовой. Они выбивались из общего вида, как столичные мажоры на сельской дискотеке. Первым вошел невысокий крупный брюнет с ежиком на голове, за ним — такого же роста, но постройнее, парень с нависшим полотном темных волос поверх лица. Последний вел активную беседу с третьим, чьи длинные кучерявые локоны были небрежно схвачены на макушке резинкой. Им что-то поддакивал русоволосый парень в зауженных штанах, дутой жилетке и спортивной кофте. Замыкал шеренгу высокий златовласый блондин — он держался так отстранённо, что казалось, будто был вовсе не с ними, но внешний вид, конечно, выдавал их друг к другу принадлежность. Облаченный во все черное, он лениво волочил по липкому полу свои брендовые кроссовки, совершенно абстрагировавшись от происходящего вокруг. Не от мира сего — именно так его можно было описать.
Казалось, что их присутствие способно поменять даже градус в помещении — от одного вида по моей спине пробежался табун мурашек. Все вокруг — ученики и учителя — остановились всего на долю секунды, будто кто-то поставил кассету с их движениями на паузу, а затем продолжили, как ни в чем не бывало, но даже этой маленькой перемены в поведении внимательному наблюдателю было достаточно, чтобы предположить особый статус парней в школьной иерархии. Я подумал, что это вполне справедливо — в детстве я представлял, что стану именно таким старшеклассником: образцово красивым, без единого изъяна, в классных шмотках и с маской полного похузма. Но стал лишь тем, кто на таких пялится.
— К четвертому уроку соизволили подтянуться, — протянул кто-то за нашим столом, и я, выйдя из порядком затянувшегося транса, осмелился встрять в беседу.
— Кто это? — постарался я спросить максимально будничной интонацией, впроброс, будто обсуждаю погоду на улице.
— О-о-о, — поигрывая бровями, хмыкнул парень с другого конца стола. Кажется, его звали Максим, но все обращались к нему Бэйсик, — Это у нас «Династия мертвых», — его пальцы очертили в воздухе кавычки, — Тот, что покрупнее — Коля Девятый, рядом Даня Бумагин, Ефим Барашков и Дима Ручкин, а последний — Глеб Голубин. Он у них типа главаря, — и все за столиком рассмеялись. Мне не была до конца понятна причина такой реакции, но сказанному я совсем не удивился — Глеб держал себя так, как и подобает лидеру. Господи, только бы снова не бандиты — я так устал от вездесущей шоблы. А если они имеют связи с той группировкой? Меня бросило в жар. Решение не попадаться им на глаза стало молниеносным.
— Кстати, однокласснички твои, — добавил Макс до того, как вернуться к прежнему разговору. Блять!
Вдруг Глеб обернулся и посмотрел прямиком на нашу компанию. Складывалось ощущение, будто кто-то специально позвал его по имени, и он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать ни с кем не собирался. Следом за парнем повернулись и все остальные. Я испугался, что они слышали наш разговор, но шум в столовой и огромное расстояние до них быстро убедили меня в обратном. Окинув взглядом всех сидящих за столом, они впились зрачками в меня. Именно впились — колкость этих глаз я ощущал на физическом уровне. Глеб оттянул край своего рта в нахальной усмешке, и все закончилось. Банда вернулась к своим разговорам, а я вперил в стену и не смог пошевелиться, даже когда прозвенел звонок.
Естественно, несмотря на дружеские подбадривания со стороны Никиты, на следующий урок мы опоздали. В основном из-за меня. Из головы все никак не шла странная компашка и этот их взгляд, словно один на всех, полный любопытсва, но в большей степени — надменности. Мы вошли в класс и парни разбежались по своим местам, а я так и замер у входа — все задние парты были заняты этой «династией». Облюбованное мной место, правда, было свободно, только теперь у меня появился сосед. Длинные светлые волосы, зеленые глаза — мне предстояло сидеть с Глебом Голубиным.
Когда я подходил к парте, парень окинул меня ледяным взглядом. Откуда столько злобы? От неожиданности я споткнулся о чью-то сумку и чуть не упал. Сидящая рядом девица захихикала.
Я ощущал, будто иду на эшафот, и от этого ноги мои быстро стали ватными. Промямлив что-то вроде «Ты не против?», и не услышав озвученного возражения, я рухнул на стул. Однако, к моему удивлению, неуютно в данной ситуации было не мне одному — как только я приземлился и выложил на парту тетрадь с пишущими принадлежностями, Глеб заметно заерзал, стараясь отодвинуться от меня на самый край парты. Его кулаки были сжаты, и осмелившись взглянуть на его лицо боковым зрением, я встретился с выражением неприкрытого отвращения, словно от меня за километр разило помойкой. Но я твердо знал, что от меня пахло, пусть и довольно резко, но одеколоном. В прежней школе я часто получал комплименты от одноклассниц или подъебы от друзей. Сегодня утром я тоже им воспользовался — проблема с запахом была исключена.
Казалось, урок тянулся вечность. Интересно, это потому что он предпоследний, или потому что напряжение моего соседа по парте распространялось воздушно-капельным путем? Я не мог думать ни о чем другом, кроме причин его ненависти. Вдруг он все знает? Невольно вспомнились слова дяди Стёпы о том, что информация доходит в Сертолово намного быстрее, чем транспорт. К тому же, от всей их группировки прямо-таки веяло деньгами, и о источниках дохода их семей я мог только догадываться. Надеюсь, решение отца отправить меня сюда не было роковой ошибкой. Иначе я уже труп.
На самом деле я не боялся умереть. Пугали только методы и обстоятельства. Но если моя смерть даст родителям фору спастись, то пусть так оно и будет. Умереть за близких — дело чести.
Как только прозвенел звонок, Глеб вскочил и бросился вон из класса. Странно. Я снова будто прирос к стулу и смотрел вслед Голубину. Надеюсь, все мои опасения останутся существовать только на уровне параноидальных фантазий.