Часть 3
10 июня 2023 г. в 02:30
На следующий день все было гораздо лучше, проще… и одновременно сложнее.
День был лучше, потому что погода прояснилась, хоть температура и осталась крепко держаться за отметку ниже нуля градусов. Он оказался проще, потому что теперь я знал, чего ожидать. На меня обращали намного меньше внимания, чем вчера, а в столовую я пришел вместе с Федей и Никитой, заняв предоставленное место за столиком их компании. Было лестно, что никто не возражал. Меня вовлекли в разговор о граффити, где мне было что сказать. Я запомнил больше имен и стал ориентироваться в прозвищах. Пришлось назвать и свое — придуманное Герой пару лет назад «Депо», которым я с тех пор подписывал все свои работы. Отношения потихоньку налаживались.
Второй день оказался сложнее, потому что я чувствовал себя разбитым — заснуть с мыслями о судьбе близких мне по прежнему удавалось с трудом. Хуже, потому что меня ожидала контрольная работа по геометрии, к которой я оказался совершенно не готов. На физкультуре из-за своего роста я стоял последним из мальчиков. Благо, рядом со мной был всего на несколько сантиметров более высокий Зимов.
День был ужасным, потому что Глеб Голубин не пришел в школу.
Все утро я с тревогой ждал обеда и полных ледяной ненависти взглядов. В уме репетировал ситуации, в которых напрямую спрошу у блондина, в чем дело. Ночью, лежа без сна, я придумал целую речь. Однако обманывать себя было совершенно ни к чему — я вряд ли рискну нарваться на серьезное выяснение отношений с Глебом и его сворой. Это противоречило первому правилу моего пребывания в бегах от бандитов — сидеть и не высовываться.
Мы с Федей вошли в столовую. Оглядев зал, я увидел так называемую Династию мертвых в их неполном составе. Парни — Даниил и Ефим, Дима и Коля — держались особняком, расслабленно перебрасываясь короткими фразами. На происходящее вокруг им было все равно, будто между ними и галдежом в столовой стояла прозрачная непроницаемая стена. Я решил воспользоваться шансом и осмелился рассмотреть их повнимательнее.
Настоящие северяне — вот какое описание пришло мне на ум сразу, как я начал разглядывать странную компашку. В глаза бросалась их исключительная бледность, словно среди всех жителей городка этим ребятам доставалось наименьшее количество скупого света солнца. Одеты они были в легкие куртки — ровно такие же, в каких сейчас гоняют уфимские школьники. Под глазами у каждого залегла синева похлеще моей, и я проникся к ребятам долей сочувствия. Одновременно с этим возникал вопрос о причинах такого образа жизни. Парни не были похожи на ночных грузчиков, а вот мысли о бандитской составляющей их жизни набирали все большее количество оснований.
Но остаток недели показал, что Династии на меня было так же все равно, как на любого ученика в школе. Значит, неприязнь в первый день моей учебы являлась личной историей Глеба Голубина. От этого становилось не по себе. Он ведь ничего обо мне не знает!
Даже в такой странной ситуации я смог найти для себя плюсы — сидеть за партой в одиночестве очень даже удобно. По крайней мере, я старался себя в этом убедить. Однако избавиться от навязчивой мысли, что Голубин пропускает школу из-за меня, оказалось не просто. В конце-концов, он мог заболеть! А отодвигался от меня, потому что не хотел меня заразить. Сжимал кулаки из-за пульсирующей в висках боли. Причин могло быть множество. Наивно полагать, что я произвел на незнакомого человека такое сильное негативное впечатление.
Я старался не дать паранойе взять верх над здравым смыслом. Углублялся в учебу и работу. Больше вникал в разговоры за столом и меньше смотрел на Глебову свору. Пытался даже сделать что-то из домашки. Нельзя было оставлять мозгу и капли пространства для ненужных рассуждений. Благодаря плотному графику я стал просто-напросто вырубаться, едва щека касалась подушки. Я не видел снов — просто на 6-7 часов проваливался глубоко в темноту и возвращался на толику свежее и бодрее. Так прошла целая неделя — быстро и практически безболезненно, если не считать минут под душем, где стекающие по телу капли воды оказались бессильны перед скверными вещами, тараканами наползавшими в мою голову. Но раз уж я смог дотянуть до пятницы, то смогу дотянуть и до следующей.
Закончив последний на этой неделе рабочий день, я, как всегда, попрощался с коллегами и вышел на стоянку. Меня встретили ставшие родными темнота и сырость — за целую неделю мне практически не удавалось застать город при солнечном свете. По тонкому слою влаги на асфальте я пошлепал к машине, закуривая. Прятаться не было смысла — мой напарник, парень лет 25 по имени Яков, раскусил причину моих отлучек уже на первый день, а затем любезно подсказал, где можно раздобыть запрещенку без документов. Я прислонился к водительской двери и наспех высмолил сигарету, размышляя о том, что здешний холод хорошо компенсируется душевной теплотой местных жителей.
Мне предстояло заехать в магазин — впереди были выходные и я хотел забить холодильник под завязку, чтобы не отвлекаться от запланированной уборки в новом доме. Дядя Степа был не против, даже обрадовался, что «в этот свинарник проникнет хоть лучик света и чистоты». Для него — приятный бонус, а для меня — еще одна возможность забыться в водовороте бытовухи и не думать о родителях, бандитах и Глебе Голубином.
Набрав полные пакеты всякого добра, я вышел из магазина. Мне нравилось ходить на продуктовый шоппинг — содержимое полок местных супермаркетов ничем отличалось от уфимских. Привычные цвета, музыка и объявления из колонок приоткрывали щель, через которую я мог проскользнуть в забытье и долго бродить между рядами, упиваясь ощущением, что десять дней назад ничего не произошло. Что передо мной распахнутся створки автоматических дверей и я окажусь в родной Башкирии. Закономерно этого не происходит — за непрозрачным стеклом меня ожидали только холодные, влажные руки Севера, что не упускали возможности отвесить хлесткую пощечину порывом морозного ветра. По крайней мере неприязнь у нас взаимна.
Стряхнув наваждение, я определил покупки в багажник и сел за руль. Мой путь домой пролегал через лес, и стоит сказать, что с ходом времени он больше не казался мне таким зловещим. Вынужденно сбавляя скорость на скользкой дороге, я дольше оставался с ним наедине, и мне не оставалось ничего другого, как рассматривать зеленую чащу вековых сосен, с каждым разом все глубже проникаясь его тихой меланхолией.
Так произошло и сегодня — я неспеша ехал, разглядывая деревья, в свете фар блестящие от кристалликов изморози, впитывал в себя спокойствие вперемешку с сосновым ароматом. Дальше — вспышка. Будто метеорит, что по незнанию правил дорожного движения пересек дорогу в любом удобном для себя месте. Появившись с одной стороны шоссе, тут же исчез в лесу с противоположной. Мое сердце успело пятикратно ускорить свой ход. Нога рефлекторно вжалась в педаль тормоза. Пару секунд я сидел, крепко вцепившись в руль и пялясь на дорогу огромными, как блюдца, глазами. Воспользовавшись тем, что рядом нет машин, я позволил себе перевести дух, прежде чем продолжить движение.
Я снова завел мотор, в этот раз набрав скорость не больше черепашьей. Любопытство обратило меня в зрение — внимательное и придирчивое. Я цеплялся за каждое деревце, всматривался в каждый просвет. И что я только пытался там увидеть? Какое-то объяснение? Наверное, я просто сошел с ума.
В какой-то момент мне показалось, что в чаще мелькнул человеческий лик — всего на секунду, пока угол обзора не поменялся и очередное дерево не скрыло его из моего поля зрения. Но ввиду обострения всех природных инстинктов я успел подметить детали. Одетый во все серо-черное, он старательно прятал лицо в капюшоне, однако я с легкостью мог угадать, на чем сосредоточено его внимание — прямо на мне. Резко затормозив у обочины, я покинул салон. Обойдя машину, оказался на пороге непредсказуемой природной стихии. Я попытался высмотреть увиденную мною фигуру, но все время натыкался лишь на стволы бесчисленных деревьев. Казалось, лес глядел на меня не менее жадно и любопытно, чем я на него.
— Эй, — мой громкий крик разрезал неуютную тишину вокруг, — Здесь есть кто-то? — молчание, — Вам нужна помощь? — я разразился снова, не получив совершенно никакого ответа.
Я сделал робкий шаг внутрь опасной неизвестности. Почва под ногами, несмотря на мороз, мягко просела под моей подошвой. Каждый мой шаг она встречала с едва различимым шорохом, бережно и уютно. Я прошел вглубь на пару метров, снова окликая неизвестного. И мне опять никто не ответил. Логично, что человек, нуждающийся в помощи и опасающийся нахождения в лесу, уже давно откликнулся бы на мой зов, а потому я свернул обратно, немного оглядевшись напоследок.
Лесная масса сдавливала меня со всех сторон, душа своим саспенсом и величием. Я посмотрел на небо в просвет между верхушками сосен и застыл от ужаса. Похоже, я и вправду безумен. В верхнем ярусе, на одной из веток, я заметил очертания сидящего на корточках человека. Сзади меня раздался громкий хруст веток, и я испуганно вскочил, оборачиваясь на источник звука. Никого. Когда я поднял взор наверх, ветка опустела. Я завертелся вокруг своей оси, истерически вглядываясь в каждую крону. Ничего и никого.
Все это время я был занят поиском рациональных объяснений. Вспоминал детство и вечернюю программу Discovery на выпуклом экране, рябящем от помех. Подумал о совах, об их беззвучных крыльях, о внушительных размерах. Версия с птицей мало походила на правду, но на этом у моего мозга закончились разумные способы оправдать происходящее. Одно я знал точно — валить нужно, не оглядываясь.
Резво добежав до машины, я громко хлопнул позади себя дверью, и больше не церемонился, вжимая тапку в пол. Мне не хотелось оставаться в пределах лесополосы ни секундой дольше. Беспамятно доехав до дома, я выхватил покупки из багажника и забежал внутрь. Сердце колотило в ушах. Прикованный к моей суете взгляд дяди Степы не дал мне стечь по входной двери, осев на холодный пол прямо у порога. Ему не стоило знать, что после всех предостережений я все-таки сунул свой нос куда не следовало.
— Вернулся, шкет? — спросил он, салютуя мне пивом.
— Да, здравствуйте, я вот тут продуктов купил, — я указал на ломящиеся от содержимого пакеты.
— Это хорошо. Рассказывай, как неделя в школе прошла? Как одноклассники? Не обижают тебя? — он выпустил сдавленный смешок и отпил из горла.
— Нормально, — я пожал плечами, стараясь не выдать накопленных переживаний, — Хорошие ребята.
— Конечно, хорошие, я с их родителями учился, и может, Пашка мой сейчас тоже бы там учился. Здесь все друг друга знают и все друг за друга держатся из поколения в поколение. Текучки вообще никакой нету. Разве что… — дядя Степа задумчиво почесал подбородок, — Лазин со своими племянниками не так давно заехал, года, может четыре назад. Но они — порядочные люди и настроение пока что никому не портят, уж поверь мне, я все про всех здесь знаю.
— Угу, — я бездумно киваю, раскладывая продукты по полкам. Не знаю, ни кто такой Лазин, ни зачем мне эта информация, но даю дяде Степе возможность выговориться и быть услышанным.
— Они, кстати, должны в твоем классе учиться, — продолжил он, — Вы уже познакомились?
— Нет, кажется, у нас вообще никого нет с такой фамилией… — я поджал губы, захлопывая дверцу холодильника. Захватил со стола чипсы и колу, чтобы направиться к дивану.
— У них другие фамилии. Бедные мальчики, — вдруг запричитал Степан Александрович, — Их родители ехали в отпуск и разбились все разом в автокатастрофе. Виновник был какой-то шишкой и дело замяли, не дав огласки. Ефиму Барашкову вообще 2 года было, он самый младший среди них.
Я замер и едва не подавился колой. Ефим — один из членов Династии. Значит, эта история касалась всех ребят?
— Вы сейчас про Глеба и его компанию? — спросил я осторожно.
— Да, да, — закивал мужчина, — Только это не компания — это его семья, двоюродными братьями они все друг другу приходятся.
— А чем занимается их… Дядя?
— О-о, Максим Геннадьевич — хирург в нашей больнице. Большинство, конечно, за медицинской помощью едет в Питер, но там таких врачей, как он, не найти. Очень хороший мужик.
— М-м, — протянул я и коротко кивнул. Хотелось разузнать больше про их свору, но я боялся показать наличие повышенного интереса. Мне повезло, потому что дяде Степе и без наводящих вопросов было что сказать:
— Я знаю, что их у вас не слишком любят. И даже в какой-то степени боялся, что ты пойдешь по их стопам и не сможешь влиться в коллектив, но я рад, что все сложилось иначе.
— Они и сами не слишком стремятся примкнуть к сверстникам. Может, проблема не только в коллективе?
— Я не знаю всего положения ваших дел, но они отличные ребята. Да, они немного странноваты, зато вежливые и это самое главное. Попробуй остаться нормальным человеком после того, что они пережили в столь юном возрасте.
— Вы правы, — я согласился, чтобы закрыть эту тему и отпил немного колы.
Я чувствовал, что ступил на запретную зону. Они были не суперзлодеи. На месте Глеба и его братьев, в брендовых вещах, с пафосной жестикуляцией и надменными лицами, я вдруг увидел кучку маленьких детей, которым сообщили, что мама с папой больше не вернутся домой. Их глаза, блестящие от слез, выражали боль и страх, с возрастом никуда не подевавшиеся, только обросшие защитным панцирем из агрессии и презрения. Я тяжело сглотнул — пусть я давно не был трехлетним ребенком, оказаться на их месте я боялся больше всего.
Однако от этого не легчало. Ни один положительный отзыв, душещипательная история или осознание схожести наших судеб не искореняло явное желание вскрыть мне череп, которое я прочел в их взгляде в свой первый учебный день. Что-то было не так. Что-то, не связанное со старой детской травмой. Эта рана ещё кровоточила, пульсировала и саднила, свежая и влажная, она несла в себе опасность.