Let's make one more Inhale Together

— И какая у вашего магазина выручка в год? — Зик отпивает кофе из трубочки слишком резко, и тот вытекает из его рта и капает на его бороду. Леви протягивает ему салфетку и даже не пытается скрыть отвращения. — В день у нас около восьми тысяч, — Леви пожимает плечами и смотрит в свой стакан, все еще надеясь, что эта клубничка попадется ему в следующем глотке. На последнем свидании в этой кофейне он обсуждал бывших, и даже это было веселее, чем гребаная годовая выручка книжного магазина города Октон, штат Вашингтон. Но Леви должен попытаться увидеть в этом плюсы. Он всегда будет пытаться найти лучше, но разве это не тот максимум, который он заслужил? Эрен был свободным, счастливым и успешным, судя по рассказам Зика, потому что за прошедшие три месяца он успешно окончил семестр и участвовал в сотне проектов, конференций и прочего дерьма, будто и не собирался спать больше двух часов в неделю. А Зик был здесь. Он был рядом, когда Леви попытался успеть на самолет, чтобы проводить Эрена и попрощаться, как следует. Попрощаться навсегда. Он был рядом, отвозя Леви домой, а затем помогая ему зайти, потому что дрожащими руками Леви не мог попасть ключом в замочную скважину. А затем он сделал Леви чай, и тот дал ему шанс. Он дал шанс себе попытаться быть счастливым с Зиком. В этом городе. Без надежды на будущее, но со стабильностью сейчас. Он ходил на эти нелепые и идиотские свидания с ним, честно отрабатывая свою часть в виде выглаженной рубашки или футболки, брюк и помытой обуви. Он позволял чужим пальцам переплестись со своими и глотал чувство отвращения. Позволял чужим губам оставлять поцелуи на своей щеке, потом смывая это все у себя дома и стараясь со всей силы не тереть так, чтобы снять кожу. Ради мамы. Они не заходили дальше этого, но Леви начинал готовиться. Он подозревал, что совсем скоро Зик потребует большего. — Ты меня слушаешь? — Зик улыбается, и Леви кивает, отрывая взгляд от кружащейся в чае клубники. — Да, конечно, — Леви кивает пару раз, и Зик берет его за руку, и Леви по привычке запивает тошноту чаем. — Я сказал, что надеюсь, что однажды ты придешь в норму, — повторил Зик, отпуская руку Леви. И впервые за полгода Леви поднял на него взгляд и правда осознал, что они бы смогли все вернуть. Могли бы снова стать друзьями. Снова читать книги и обсуждать их до самого рассвета в комнате Зика, иногда спускаясь за льдом к холодильнику или прихватив чипсов с медово-горчичным вкусом. Зик мог бы делать для Леви сумасшедшие тарелки, полные овощей, лежащих по цветам, и Леви бы смеялся, как в первый раз. Они могли бы снова ходить в кино, кривясь от романтических комедий, а не покупая билеты на последний ряд. Все могло бы стать, как раньше, и Леви смог бы вернуться в свое прежнее состояние апатии и легкой ненависти к грязи. Но вместо этого Зик берет ладонь Леви снова, и тошнота привычно сжимается на его шее кованым ошейником, и тот принимает эту реальность и кивает, пытаясь выглядеть благодарным за выражение мнимого сочувствия. Они заканчивают это нелепое свидание нелепым поцелуем в щеку, и Леви уходит в магазин, где теперь берет так много смен, что скоро будет зарабатывать больше мамы. Он переставляет книги с полки на полку, когда замечает, что Петра ходит за ним по пятам. — Я не буду стоять на кассе сегодня, — Леви убирает челку со лба, вставая с колен. — Я сделала кое-что плохое, — она опускает взгляд, и Леви хмурится, приглядываясь к Петре, изучая ее тело на повреждения. На ней эти уродливые джинсы на низкой талии, и Леви хочет скривиться от понимания того, что мода циклична, но не настолько, чтобы обнаженные лобки вернулись в моду. Ее обтягивающий топ завершает образ Пэрис Хилтон нулевых, хотя прошло почти двадцать лет с этого момента. — Я не буду копать твоему бывшему могилу, — конечно, Леви думает о трупе. О чем еще можно попросить близкого друга? По крайней мере, Леви считал их близкими друзьями. Они отлично ладили, распределяя обязанности в магазине, покупая друг другу обеды и оставляя милые стикеры в разных уголках магазина. — Нет, но, возможно, придется копать могилу мне?.. — Ее голос звучит так, будто она только что овладела данным языком и сама не понимает, как осмелилась произнести эту фразу правильно. — Петра, меня бесят недомолвки и слишком долгое молчание, — Леви кладет книги, которые до этого сжимал в руках, на полку с громким звуком, и Петра буквально подпрыгивает на месте, распахивая зеленые глаза в раскаянии. — Я отправила твое сопроводительное письмо в Нью-Йоркский университет! — Она выдает это так быстро и так громко, что Леви не понимает, что она сказала. Мозг начинает работать быстрее, прокручивая запись последней фразы снова и снова до тех пор, пока до Леви не дойдет смысл. Отправила что? Письмо? Какое письмо? Сопроводительное? Но Леви не писал никакого сопрово… — Черт, — выдыхает он, когда тумблер осознания тушит весь яркий свет в его сознании, оставляя подсвеченным лишь экран ноутбука, на котором после просмотра сотни квартир в Нью-Йорке рядом с квартирой Эрена он пишет самое дурацкое в мире сопроводительное письмо и… — Ты что?.. — Леви хватает книгу с полки, делая шаг к Петре, и та визжит, закрываясь руками так, будто Леви правда мог убить ее этим изданием Чака Паланика в мягкой дешевой обложке. — Твое письмо! Ты оставил свою почту открытой, и я увидела там письмо, и подумала, что ты слишком испугался, чтобы отправлять, а вчера был последний день приема документов, и я отправила его! — Петра машет руками, и Леви делает шаг назад, хмурясь. — Ты знаешь, что за это можно сесть в тюрьму? — Леви спрашивает скорее для проформы. Чтобы запугать Петру, пока на самом деле боится сам. Страх подбирается сзади. Как собака, большая и кажущаяся спокойной, он подходит и резким движением впивается сильным укусом в икры, сбивая с ног, и Леви приходится задержать дыхание, чтобы не закричать от испуга. — Незаконно оставаться в этом жалком городишке, если тебя примут, идиот, — Петра знает, что Леви ее не тронет. Знает, что она права. И вот, почему она оставляет его одного с тремя ящиками книг, хотя должна была помочь, как минимум, с одним из них. — Я тебя ненавижу! — Леви кричит ей вслед, убедившись, что кроме них в магазине никого нет. — Встретимся в Нью-Йорке, лузер! — Петра смахивает волосы пафосным жестом и уходит на кассу, когда звон колокольчиков сообщает о новом посетителе.