Let's make one more Inhale Together

Они летят вместе с мамой. Она сжимает поручень так крепко, что на нем остаются следы от ее маникюра, и непрерывно просит еще вина. Леви считает, что пить вино из бумажных стаканчиков — отвратительно, поэтому он не совсем спокойно теребит край упаковки сэндвича, который так и не съел, слишком разнервничавшись и чувствуя, как в животе завязываются морские узлы с самой ночи. Он не выспался, из-за чего вел себя с мамой, как полное дерьмо, ругаясь на ее слишком тяжелый чемодан. Из-за неповоротливости тот то и дело врезается в щиколотки, оставляя ссадины, и Леви выдыхает каждый раз все более шумно и разгневанно. — Ты можешь хотя бы притвориться счастливым? — Мама направляет на него камеру, и Леви хмурится еще сильнее, со всей силы борясь с желанием натянуть капюшон по самый подбородок и взвыть. — Мам, пожалуйста, я просто хочу оказаться на горизонтальной поверхности, — Леви хнычет, и мама гладит его по щеке, не позволяя увернуться от прикосновения. Они заезжают в отель к полудню. Метро — это сущий кошмар, а учитывая, что мама не могла позволить себе носить что-то тяжелее своей сумочки, Леви был вынужден таскать чемоданы вверх и вниз по гигантским лестницам грязного Нью-Йоркского метро, пока мама на подкашивающихся ногах все время указывала неверное направление. Когда они все-таки достигают номера, Леви рушится на кровать в номере, застонав в подушку от облегчения. — Мы пойдем в университет завтра, — объявляет мама, смывая макияж ватным диском, и Леви вымученно стонет. Еще одна ночь без сна, полная тревог, надежд, опасений и Эрена. Он не хотел вести себя глупо, но искал его в каждом прохожем из восьми миллионов жителей Нью-Йорка, как только они приземлились. Вдруг ему нужно будет в аэропорт? Внезапное желание купить парочку сэндвичей в несколько раз дороже обычных. Со всеми бывает. А что, если он устроился на подработку и развозит газеты на велосипеде? Почему нет? Зик [9:44 p.m.] Как добрались? Все, что Леви может сегодня издавать — это стоны. Еще кряхтения, скулеж и вой. И, если мама попросит его сдвинуть чемодан еще раз, то рычание. Леви блокирует телефон и вырубается прямо в одежде, хотя был уверен, что не сомкнет глаз. Сон накатывает волнами цунами, заставляя просыпаться от фантомных ощущений падения, будто идешь и спотыкаешься, пропадая в бездне, каждый час. Леви сдается к шести утра. когда от него все еще пахнет самолетом, аэропортом и метро, а подушка перепачкана в слюне. Мерзость. Он неслышно перемещается в душ, видя себя в зеркало впервые после того, как смотрелся дома. Все те же черные волосы и челка, падающая на лоб. Леви убирает ее и смотрит в голубые глаза. Его кожа выглядит бледной в плохом освещении отеля, что, наверняка, недалеко от истины. Он с выдохом стягивает с себя грязные шмотки и забирается в душ. Мамин шампунь пахнет цветами, и Леви закрывает глаза, пытаясь успокоиться. Запах напоминает ему о доме и становится немного легче. Теплая вода, стекающая по старому душу с переменным успехом все равно успокаивает его, а свежее полотенце, пропахшее порошком, приводит в чувство. Он будит маму запахом кофе, который раздобыл из пекарни напротив вместе с круассанами, и мама целует его в лоб в благодарности. Они оба не доедают даже половины, потому что слишком переживают о будущем дне. А дальше снова шум, метро, люди-люди-люди. Яркие костюмы. Парады. Разноцветные волосы. Хиппи. Уличные музыканты. Попрошайки. Дети. Мамочки со смузи в стаканчиках. Бегуны и велосипедисты. Люди в странной одежде и в совершенно обычной. Офисные клерки, спешащие на свои одинаковые работы в одинаковых офисах с разными названиями. Леви не знает, почему его восхищают даже они, но не перестает восхищенно пялиться на жизнь, кишащую вокруг него так близко, что кажется, будто поток вот-вот подхватит и его. Мама натягивает очки и то и дело массирует виски, когда они оказываются в очереди на получение документов. — Вас смогут оформить в общежитие только завтра. Старшекурсники покажут вам вашу комнату и кампус, — девушка улыбается, забирая его документы, и Леви кивает. — Но мы не планировали так! Я не смогу остаться здесь и помочь ему с вещами завтра, — мама шлепает ладонью по столу, и Леви берет ее за запястье. — Мам, все в порядке, — он шепчет, и такие же голубые глаза, как он сегодня видел в зеркале, сверлят в нем дыру из-под очков. Она замолкает, и Леви берет необходимые документы, кивая девушке в знак благодарности, а потом догоняет маму, гневно покинувшую кабинет. Цокот ее каблуков отдается гневом в груди Леви, но он не собирается психовать из-за этого. Это волнительно, но он все еще может справиться с тем, чтобы разложить свои вещи в новой комнате. Мама с выдохом останавливается и проводит руками по костюму, разглаживая несуществующие складки. — Давай ты меня простишь за эту вспышку гнева, а я свожу тебя в ресторан пообедать? — Мама почти касается его лица, но вспоминает, что не мыла руки, и ее ладонь ложится Леви на плечо. Леви не удерживает улыбку, кивая в знак согласия, и мама вымученно вздыхает от облегчения. Они находят уютное кафе недалеко от центрального парка, усаживаясь прямо на улице. Солнечный свет попадает на летнюю площадку сквозь деревья парка, и Леви нравятся колышащиеся блики на их стеклянном столе. Он оборачивается, разглядывая дорожки парка, пытаясь осознать, была ли его мечта когда-либо ближе, когда Леви замечает его. Темные волосы собраны в пучок, и парень бежит от Леви по беговой дорожке всего в паре метров. Леви не думал, что это будет так. Мурашки проскальзывают по его телу, заставляя кожу похолодеть, несмотря на теплую погоду, а во рту пересыхает. Он не знает, как себя вести, когда парень исчезает за деревьями. Леви боится оборачиваться, потому что боится своей реакции. Он прищуривается, потому что солнце слепит его, и, черт, это правда он. Леви встает с кресла и делает шаг навстречу, когда бегун оказывается все ближе, вступая в тень, и Леви понимает. Это не Эрен. Леви пялится на него, провожая взглядом, и парень хмурится, а затем встряхивает головой, видимо, считая Леви сумасшедшим, на которого не стоит обращать внимание. — Я тоже подумала, что это Эрен, — говорит мама тихо, когда Леви возвращается на свое место. Он не собирается отрицать это. Мама прекрасно видела его отчаяние, как и восемь миллионов жителей этого города. Леви шлепает себя ладонью по лбу и думает, что ведет себя, как полный идиот. Он возвращается на свое место и закрывает горящее от стыда лицо руками. — Все в порядке, Персик, — мама гладит его по плечу, перегнувшись через весь стол, и ему правда становится легче. Парк отвлекает Леви от стыда за самого себя и свою неадекватную реакцию, и он наслаждается природой в центре города, все еще чувствуя этот бесконечный поток жизни где-то рядом. Но он вынужден признать, что Эрен был прав. Здесь очень много людей. Офисные работники обедают, сидя на пледах прямо на газоне, нескончаемый поток бегунов-велосипедистов и мамочек с колясками. Иногда им с мамой приходилось останавливаться, чтобы пропустить слишком большой поток людей, и к вечеру Леви чувствует себя вымотанным снова. Мама нехотя собирает свои вещи в чемодан, не успев толком разобрать его, и Леви понуро выносит его к такси. Когда такси подъезжает, она почти сразу бросается в него, будто хочет убежать от переживаний и слишком долгих прощаний, но застывает, одной ногой уже находясь в машине, крепко удерживая Леви за руку. — И не смей стирать вещи руками! — Хорошо, мам. — Обязательно завтракай каждый день! — Конечно, мам. — И присылай мне фото всего, что ты будешь есть, чтобы я не переживала, что ты тут умираешь с голоду! Она обнимает его прежде, чем он отвечает заученной фразой, и ее объятья крепкие, резкие и слишком быстрые. Леви успевает ощутить поцелуй на щеке и мама исчезает в такси, оставляя его в одиночестве. Город будто затихает вместе с колесами ее такси, и Леви наконец-то выдыхает, ощущая свободу в теплом дуновении ветерка, в сиянии бесконечных огней и смехе, криках и разговорах, о которых никто не должен узнать. Он бродит по улочкам, позволяя себе потеряться и найтись только тогда, когда небо и асфальт становятся черными, а окна загораются сотнями огней Нью-Йорка. Леви засыпает в их номере, разложив одежду на завтра на стуле, и чувствуя, как предвкушение заполняет его с головы до ног.