сборник слишком влюблен

Секундная стрелка, казалось двигалась непозволительно медленно. В квартире стоял полумрак и гробовая тишина, прерываемая лишь жалобным завыванием кровати из-за нервных подергиваний ногой. Не зря Рома говорил: «не делай так, кровать разъебешь». Мильковский оторвал свой пристальный взгляд от настенных часов, крепче сжимая в руках телефон. Не то, чтобы он начинал параноить, но к горлу подкатывал ком, давя на кадык так, что пару раз мужчина подрывался до уборной. Рома обещал приехать еще час назад и не то, чтобы это было критично… нет, просто мнительность Жени и любовь к надумываниям заставляли его переоценивать сложившуюся ситуацию и раздувать из мухи слона. Конечно, об этом никто, никогда не узнает… Конечно, когда приедет Рома, он привычно улыбнется, обнимет его и предложит немного позависать на балконе с сигаретой в зубах. Они уже как месяц пытались наладить личную жизнь, понять в каком русле двигаться и определить для себя кто, что хочет получить. Это было сложно. Женя сам от себя не ожидал такой чрезмерной скромности. Кажется, эти отношения были настолько недосягаемы для него, что блондин до сих пор пребывал в прострации. Лёша подстебывал, пихая в бок локтем, Дима тактично спрашивал как дела и понятливо кивал, видя, что Женя больше не напивается до чертиков и даже перевыполняет норму по улыбкам в неделю. Взъерошив блондинистый вихрь на голове, Мильковский не выдержал. Поднялся с кровати, ежась и поджимая пальцы на ногах от холода паркета, и пошел в полном одиночестве на балкон. На плечи упала шерстяная кофта Булахова, делая Женю еще меньше, чем он есть на самом деле. Возможно, ему нужна была помощь. Возможно. Он это не отрицал, но и никогда не соглашался, разве что в своей голове. Правда лишь одна мысль о том, что придется незнакомому человеку рассказать всю свою жизнь… со всеми взлетами и падениями… приводила мужчину в ужас. Даже волосы на руках вставали дыбом. Нет, сам справится, как-нибудь. Хотелось бы сказать, что от депрессии и чрезмерной тревоги никто не умирал, но… Женя нервно посмеялся, выдыхая в ночное небо сизый дым и опуская голову на руки, повисая безвольной куклой на подоконнике. Мда, нехорошо… Под окнами было тихо. Обычно, на лавке, после десяти вечера собирались компании и кутили до самого утра. Лишь пара одиноких машин стояла на парковке. Не хватало лишь ещё одной. Сигарета лениво тлела в зубах, пока Женя, сам того не замечая, ковырял чёрный лак на среднем пальце и напряжённо всматривался на въезд во двор. Осталось начать грызть ногти… Обычно, крыть начинало после расставания с очередной девушкой, с которой Мильковский начинал жить после месяца перебежек с одной квартиры на другую. Из-за привязки и букета комплексов казалось, что тогда Рома пошутил, что он не вернётся… И даже если это случится Женя никогда не спросит его почему. Сердце в груди держалось на хрупкой вере в людей, на надежде, что больше никто не захочет воткнуть очередной нож в спину. Телефонный звонок прервал причинно-следственные связи собственной депрессии. Потушив окурок и кинув к остальным в пепельница, Женя вернулся в спальню, меланхолично отбрасывая ногой ворох одежды. Давно пора закинуть его в стиралку, только руки никак не дойдут… Очередной спам на ночь глядя, но в такие критичные моменты, когда печаль с тревогой устраивали целые афтерпати после тотального мозгоёбства, Женя готов был слушать всех этих представителей банков, операторов мтс или теле2 и им подобных. На музыку не хватало физических сил. Гитара казалась неподъемной, хотя вдохновения было навалом. Только и записывай строчку за строчкой в тетрадку. Несколько таких вечеров в диком депрессивном трипе и можно выпускать новый альбом. Телефон полетел обратно на кровать, и потупив ещё пару минут в одну точку, мужчина вздохнул полной грудью, вновь поправил спутанные блондинистые волосы, и заставил себя взять в руки. Как раз вовремя. В прихожей дернулась ручка и дверь с щелчком открылась. Мысли заметались в голове, подкидывая просто идиотские идеи как встать и что взять в руки, чтобы не быть слишком подозрительным, но… Он даже дёрнуться не успел, как в комнату заглянул Рома, смотря на Мильковского слегка удивлённо. Женя так и остался стоять перед кроватью, взлохмаченный, в кофте Булахов и немного ошалевший из-за внутреннего хаоса. Шатен выгнул бровь, лишь взглядом задавая вопрос: «все в порядке?». — Привет. Губы сами расплылись в добродушной, счастливой улыбке. Как бы плохо не было, без улыбки на Рому было невозможно смотреть. Рома немного расслабился, кивая. — Привет-привет. Прости, что задержался. Хотел сократить путь, а там дорогу делают… — начал сумбурно объяснять мужчина, вновь скрываясь в прихожей, чтобы разуться и скинуть ветровку. Женя выглянул в прихожую, наконец, осознавая, что Рома вернулся, как и вчера и позавчера, что если он однажды не вернётся, значит что-то случилось по-настоящему плохое. Дышать стало легче. — Пошли покурим? Пришлось поднять голову, когда Булахов подошёл вплотную к блондину. Нежные прикосновения к больной голове заставили Женю расслабиться и довольно улыбнуться. — Ты же только курил. — Да, ладно тебе, мам. Пошли, я ждал этого весь вечер, — Женя уже было хотел отстраниться, но ему не дали, подарив нежный поцелуй. Пыл моментально поумерился. Внутри все затихло, будто весь тот пожар, что он раздувал на протяжении всего вечера разом окатили ушатом ледяной воды. — Давай лучше поужинаем и отдохнем? — Там это… Есть нечего… — об ужине он и не подумал, но ему даже не дали развить эту мысль. — Значит закажем. Что хочешь? Я бы не отказался от пиццы. — Только без груш и ананасов и возьми колу. Женя все-таки отстранился, делая вид, что ему совсем не понравилась затея пропустить вечерний междусобойчик на балконе. На самом деле, когда Рома так мягко перенаправлял его с сигарет на что-то другое, Женя готов был подчиниться. Ему не запрещали, не манипулирования его голосом и карьерой, а просто предлагали альтернативу. — По-моему крутое было ассорти в тот раз. К тому же ты сам топил за это извращение, — посмеялся темноволосый, а затем резко схватил Женю под коленками поднимая и закидывая себе на плечо. Мильковский от неожиданности вскрикнул и засмеялся, упираясь руками в спину Булахова, чтобы приподняться. В голове немного прояснилось. Все страхи отошли на второй план, пока внимание было занято исключительно самым любимым и дорогим на свете человеком, который кажется чувствовал на ментальном уровне, что что-то не так, но не спрашивал, зная, что бесполезно. Оказавшись на кровати, Женя даже не стал шевелиться, полностью утонув в ворохе постельного белья и понимая, что это то спокойствие, которое он так искал весь день и весь вечер, пока ждал Рому. — Так значит пицца с ананасами и курицей? — Пойди вон, — фыркнул блондин, слыша смешки Булахова со стороны.