***
Музыка еще звучит, когда дверь из номера Юнги и Шинлин открывается. Первыми выходят Мейчи с Намджуном, следом Джиен, за ней, отстав на полшага и пропуская даму вперед, идет Хосок. Дальше Йонг и только потом Шинлин с Юнги. И вся эта толпа сталкивается с группой встречающих айдолов из макнэ-лайна и Сокджина. Что характерно, Чонгук очень удобно устроился на спине Тэхена. Хосок так и остается за плечом Джиен, внимательно отслеживая выражения лиц. — Че, у нас новая пара оформилась? — не задумываясь ляпает Тэхен и тут же ойкает, когда Чонгук как-то удачно ударяет его ногой, — Вот так и будь добрым хеном! Хосок с опаской косит глаза на Джиен, та быстро осматривает состав группы, которым они вышли из кабинета, делает ртом буковку «О» и поворачивается к Чхве Йонгу. — Может, тогда прямо сейчас им объясним? Таким образом посылая все намеки без посыла. Но Йонг, который тоже задумчиво смотрел на Хосока, тяжело вздыхает и уходит. Последнее, что от него успевает услышать танцор: «одной парой больше, одной меньше. Уже и не важно». Ну… уже не плохо. Юнги с Шинлин, которые только-только выпроводили гостей, запускают новых, печально переглядываясь. Да, хен, не побыть тебе наедине со своей чаги в Гонконге. В этот раз в кресло усадили Джиен. — Че, музыку не выключать? — хмыкает Юнги, оставаясь стоять у двери. — Не нужно, — улыбается Джиен. — Классика, собрание… лишь бы не Лебединое Озеро… — шепчет Чимин. Похоже, чисто из принципа, Юнги врубает именно эту композицию и глаза артистов как-то испуганно расширяются. Кажется, у них какие-то плохая ассоциации. — Так, — привлекает внимание Джиен, — Есть такая история… — Им можно жестче, — подсказывает Шинлин. — Будет понятнее. Джиен прокашливается, формулируя мысль так, как она реально идет, а не через фильтр. — Короче. Есть у вас в агентстве прекрасный медик, который любит колоть мальчиков всякой дрянью. Дрянь эта, в идеале, должна прописывается только в самых тяжелых случаях, когда побочки и привыкание уже значения не имеют. И вот потому, когда дядюшка Ли Сиву предложит вам сделать укольчик, чтоб ничего не болело — бегите быстрее! — Сказала жестче, да… — начинает ржать Хосок, откидывая вбок, в сторону кресла. Джиен смущенно улыбается. — Добрая тетя Джиен имеет право остановить плохого дядю, потому бегите к ней, — поддерживает байку Юнги. — К примеру, тетя Джиен сегодня уже спасла от дозы Чонгука, — подсказывает Мейчи, добивая. Хосок уже задыхается. Джиен слегка хлопает его по коленке, чтобы в себя пришел чутка. Младшие задумчиво сидят пару секунд, а потом вздыхают: — Блин, а мы-то думали, вы встречаться начали. Смех Хосока превращается в кашель, младшие и старшие слегка подхихикивают. — Чонгук-а, ножка не болит? — мгновенно включает режим «Тетя» Джиен. — «Будет!» — звучит несказанное в воздухе. И пусть все видят, как постепенно краснеет лицо девушки. От смущения или от возмущения — никто проверять не хочет. Как лицо Хосока тоже наливается красным, и глаза у него страшные-страшные, так что никто шутку шутить не продолжает. — Да уже легче, — как-то напугано отвечает младший. — Так-с, Тэхен и Чонгук идут ко мне на осмотр, остальные по мере поступления. Спасибо хозяевам, что приняли! — Джиен вежливо кланяется, вставая со своего места. — А я тут при чем? — не понимает Тэхен. — Так ты же его несешь, — напоминает девушка. Пока Тэхен понуро подставляет спину младшему, группа гаденько хихикает, давая им напутствия. Как только за разрумянившейся девушкой и двумя младшими закрывается дверь, внимание присутствующих сосредотачивается на таком же красном Хосоке. — Тебя следующим отправим, у тебя, кажись, давление поднялось, — отмечает Сокджин, посмеиваясь. — Так, пойдем мы, пожалуй, — хлопает себя по ногам Намджун, сползая с кровати, — Папу надо бы забрать из ресторана. Сокджин, хен, твоего бы тоже. — Ща, досмотрю. — Блин, ребят, лучше игнорируйте! — наконец находит громкое выражение Хосок, — А то спугнете нафиг. — Ооооо!!! — ИГНОРИРУЙТЕ! — То есть ты все же решил ее отвоевывать? — Там не от кого отвоевывать. Навоевалась она уже. — Она его послала? — удивленно уточняет Намджун, так и не выйдя из номера. Мейчи сама любопытно останавливается, приоткрывая уже дверь. — Так, господа, вы, кажется засиделись! — напоминает Шинлин, — Очередь организуйте и идите к медсестре. — Хосока в конец! — посмеивается Чимин. — Я щас кому-то пропишу! — обещает танцор. — Да ради бога. Все равно к медсестре потом. — Так! Мы с Сокджин-хеном к родителям. Остальные? — Пишите! — Кстати, а для Джиен новую беседу создавать или в нашу семейную? — Что? Беседу? — На случай опасности, — объясняет Хосок и все вежливо игнорируют. — Да давай в общую. Надо только имя сменить там. — Оукееей! — Отдыхать! — Лечиться! — Да свалите вы уже! — не выдерживает Мин, уже готовый физически народ за дверь выпинывать. — Хен, ты будешь предпоследним. В беседе напишем. — Да, да… — Только попробуй не прийти. — Я его сама отправлю, — обещает Шинлин.***
Бан Джиен добавлена в беседу «Две белоснежки и семь гномов»
Пак Чимин изменил название на «Три белоснежки и семь гномов»
Бан Джиен: «Через пять минут жду следующего» Чимин: «Да, тетя Джиен» Бан Джиен: «Четыре минуты!!!»Хосок:
«ХАХАХА»
***
Пьяные, но ответственные стилисты уже давно покинули гостиную как бы номера Джиен и Ли Сиву. А артисты быстро и организованно прошли свой осмотр. Джиен устало завалилась на кровать. Надо бы на сообщения ответить. Вставать ей через пять часов, не так уж и мало. Можно и для себя пожить. А там как раз мама написала. И Исыль. Параллельно переписываясь, Джиен традиционно наносила уходовую косметику себе на кожу. Мама очень настойчиво предлагала встретить дочь из аэропорта. Очень соскучилась. Джиен тоже. Но заставлять маму ехать туда… Сторговалась, что встретятся у агентства. Потом оказалось, что к агентству приедут и бабушка с дедушкой. На машине. А это значит, что чемодан Джиен не нужно будет тащить. Да…скоро, меньше, чем через сутки, Джиен вернется домой. Отложив телефон, девушка ушла в душ, а потом, под тихую медитативную музыку начала собирать вещи. В общем, готовиться, чтобы завтра было легче вставать. …А там бабушка еще и моти приготовила. И мама пиццу. И коты дома ждут. Сможет ли Джиен уехать на долго в тур? Смочь-то сможет, да только звонить будет за любые деньги.***
Утро. Пара часов до выезда из отеля. В номер к Чонгуку и Хосоку кто-то стучится. Открывает, конечно, Хосок, младшему наказали ногу не перенапрягать и вообще, по возможности лежать. И как бы Хосок не надеялся, что это Джиен пришла проверить состояние младшего, на пороге обнаружился менеджер Седжин, нервно поправляющий очки. — Чонгук как? Доброго утра. — Лежит. Синяки образовались. Но говорит, что до аэропорта дойти сможет. Если что, ногу забинтуем, плотные джинсы наденет, — сходу понимает проблему танцор. Такое уже бывало, так что не сложно догадаться. — Нет, мне нужно, чтобы синяки были видны. И чтобы Чонгук хромал. Зиан будет помогать ему передвигаться. О. А это что-то неожиданное. И неплохо для Чонгука. — А…? — Это указание пиар-менеджера. Он там, конечно, и покруче идеи подавал, но договорились на этом. — Логично. — Здравствуйте, менеджер Се! — отзывается с кровати до этого притаившийся Чонгук. — И тебе! Синяки где у тебя? — Обратная сторона колена, — говорит Хосок. — У меня есть джинсы с дырками. — Отлично. Собирайтесь, ребятки. Я пошел. — Остальным передать? — Было бы круто.***
«Три белоснежки и семь гномов» Чонгук-и: «Седжин разрешил хромать на камеру!» Хосок: «Точнее пиар-агент» Джиен: «Ну и славно. Хромай на здоровье!»***
Самолет. Большой. На всю подтанцовку, работников, родственников и еще какое-то количество простых пассажиров. Все-таки коммерческий рейс. Джиен завороженно смотрит на облака, и сон, о котором она мечтала все время перед посадкой, куда-то пропадает. Еще немного и домой. В родную берлогу, так сказать. Так как забирать ее будет чуть ли не всем семейством, девушка специально оделась более официально и элегантно. Накрасилась, волосы даже заплела красиво, ну, как смогла, конечно. Другой вопрос, что после перелета Джиен все равно будет выглядеть побито. В прямом смысле этого слова, так как шишка, заработанная под сценой, так и не прошла. Что на самом деле не так уж и важно. После прилета в Сеул, снова попытки успеть за всем стаффом. Нужно забрать чемоданы, не потеряться. Так что Джиен буквально ходит по пятам за Данби и Мейчи. Даже стыдно как-то. Вся команда работников разгружается по нескольким личным машинам и одному микроавтобусу. Артисты с родителями садятся в другой автобус и уезжают быстро-быстро. Все же тут все еще фанаты ходят. И не только радостные АРМИ, но и другие, недовольные. Быстро помахав всем рукой и поклонившись, стафф уезжает в агентство. Хоть сегодня и выходной, вещи все занести надо.***
Агентство. Еще на подъезде Джиен начинает высматривать в окно знакомую машинку. На телефон приходят все новые сообщения, девушка просто не успевает отвечать на вопросы мамы. «Сейчас подъезжаем. Напишите, где вы конкретно — я вас найду. Мне еще вещи надо будет занести» Мама: «Дед машинку поставил сразу за углом, а мы с бабушкой прямо у входа стоим» Джиен не знает, смеяться ей или плакать. Это очень мило и девушка рада их побыстрее увидеть, но, кажется, стаффу незачем знать в каких отношениях Джиен с семьей. Микроавтобус заезжает на нижнюю парковку, так что Джиен быстрее всех вылетает из машины. Быстро помогает вытащить вещи и уходит наверх. — Простите, меня ждут. — А, давай! До завтра! — До завтра! — еще раз кланяется девочкам из стаффа Джиен и с двумя чемоданами, своим и аптечкой, спешит вверх по лестнице. Быстро забрать ключ у охраны, отнести аптечку наверх, закрыть кабинет и бегом вниз, к главному входу. В Сеуле, по сравнению с Гонконгом, холодно. Джиен выбегает прямо с телефоном в одной руке и чемоданчиком в другой. И вот они! Поодаль от входа стоит высокая мама и низенькая круглая бабушка. Мама, как всегда, с пучком, в теплой куртке совсем не «по моде», в теплых ботинках. Руки так эмоционально раскрывать может только она. И улыбаться так может только она. Бабушка слегка подхрамывает вперед, улыбаясь красными, накрашенными яркой помадой, губами. Вот от кого Джиен и переняла манеру краситься всегда и везде, и волосы укладывать — так это от бабушки. А еще эти пафосные солнечные очки. На самом деле они защищают оперированные глаза, но выглядит это и правда круто. У Джиен как-то сама собой походка меняется. Шаг больше становится. И колесики у чемодана громче. Хочется попрыгать, покривляться. Но нет, она еще рядом с работой. Джиен быстро, сверху вниз, обнимает низенькую бабушку, крепко обнимает маму и тут же вокруг начинается громкая болтовня. Огромное количество вопросов — на какой хочешь — на такой и отвечай. — Ударилась? — ахает бабушка, глядя на лоб. Ну как так, Джиен же замазывала! — Да так, неудачно пробежалась. Уже все приложила и все чем только можно намазалась. — У меня дома есть мазь одна, она быстро шишки убирает. — Не нужно, у меня все есть. — Еще и это будет. И какие бы тревожные мама с бабушкой ни были, они тревожные за Джиен. И девушка это прекрасно понимает. И перенимает некоторые привычки. Что поделать. В машине дед. Зачесанные назад седые волосы так, что выглядит, будто у него объем есть. Рубашка белая в голубую полосочку. Брюки бежевые. И наверняка в бардачке есть солнечные очки. И не только солнечные. Там и для вождения. И еще для чего-то. Дед вообще на пилота похож, когда за рулем сидит. И единственное что скажет дед, это: — Ну, как оно? А как оно может быть, когда сейчас вокруг близкие люди, которые от любой твоей шишки ахают. — Все хорошо. Если скажут — еще поеду, — первый крючок, чтобы они свыклись с мыслью о туре. — Хорошоо, — одобрительно кивает дед. Бабушка не очень довольно качает головой, но молчит. Все равно окончательное решение примет мама. Семейство садится в машину. Как всегда, бабушка впереди, рядом с дедом. А мама и Джиен на заднем сиденьи. Так за руки удобнее держаться. Джиен, честно, очень тактильная, но не со всеми. Как и большинство людей, на самом деле. Ехать до дома недолго. Джиен рассказывает, но без имен, коротко и аккуратно. Не надо знать, что она встревала в конфликт. Не надо знать, что были вопросы по документам. И про Ким Бемана речь заводить нельзя. Дед и бабушка, ожидаемо, люди старые. Как недавно бабушка выразилась, для них жизнь Джиен «получше сериала будет». А потому про личную жизнь они спрашивают всегда. Вон, бабушка, спустя столько лет припоминает парней из вуза и спрашивает, как у них дела и не пересекались ли девушка с ними. Узнает про Бемана — и от вопросов будет не отбиться. А деду вообще ничего говорить не надо. Просто. Жизнь научила. Зато мама…! Нет, про артистов, она, конечно, не узнает ничего серьезного. Но в остальном — Джиен сама говорит. Без внешних вопросов. Возможно, именно поэтому. Так, доехав до дома, дед помогает вытащить чемодан. Мама этот чемодан, конечно, у сильного и могучего мужчины семейства быстренько забирает. Джиен же загружают гостинцами и бабушкиной едой. Старшее поколение машет ручкой и уезжает к себе. Потом. Все потом. Еще чуть-чуть и тишина. Джиен держится. Входная дверь открывается. — Рмя-я! — Как хорошо-то! — улыбается девушка, поднимая кота. Бедный пытается вырваться. Он ведь только хотел попросить есть. — Да. Чай? — между тем спрашивает мама, разуваясь. — Да. — О! — из дальней комнаты наконец отзывается отец, — С приездом. — Ага, — спокойно отвечает Джиен, возвращая кота на место. — Чего-нибудь привезла? — Из еды — нет. — Ты хоть куда ездила? Пауза. Мама вопросительно и почти возмущенно выглядывает из кухни. С чайником в руке. — Блин! Джиен-а, я ему честно несколько раз сказала. — Так и я вроде особо не скрывала. Да и бабушка с дедом знают, — дает намек девушка.***
Джиен, если честно, совсем не любит много общаться. Она умеет, знает как, но не любит. Точнее, сил не хватает. Так что, — первое что она сделала, приехав домой, (после чая с мамой, разумеется), это закрылась в комнате и погрузилась в мир «отходняка» и одиночества. Если это произнести вслух — то звучит как-то даже грустно, мол …ты один. На дале, это необходимая часть жизни. Прийти в себя. Посмотреть какие-нибудь смешные ужастики, прохождения хоррорных инди-игр, прокрутить все что накопилось в голове. А еще можно запшикать всю комнату старыми духами, времен учебы, чтобы почувствовать себя спокойнее. Включить музыку, сделать масочку и прочие уходовые вещи. Ручки кремом намазать. По сути, просто позаботиться о себе. Ну или просто уснуть. Что в этот раз Джиен и сделала.***
Утро следующего дня началось с большого количества сообщений в беседе. Мемберы — заболели. Почти все. — Да блин, — кряхтит девушка, продолжая листать диалог, — Ну, нормально, — увидела сообщение от Мейчи, где она говорит, что отвоевала им один день на отлежаться. Потом прочла, что Шинлин к парням едет — заботиться и готовить. Про само состояние фиг кто написал. Надо ехать к ним, походу. И раз уж встала, то пора и собираться. Блин, не удивительно! Другая страна, болеющий Тэхен, стресс и холод в зале — столько факторов. И что-то Джиен не видела, чтобы они свои витамины пили. Написав в беседу вопрос — какой у них адрес, девушка ушла собираться. Она по части болезней не так сильна. Ушибы и всякие травмы — да. Но не вирусы. У нее и самой иммунитет не так, чтоб очень… Потому Джиен берет с собой маску. В аптечке, которая в агентстве, есть некоторые лекарства. Но надо будет еще сходить в аптеку. Хотя там без рецепта ничего толкового не выдадут. Это значит… Ли Сиву. По крайней мере, можно к нему подойти. Девушка, сама того не замечая, кривится.***
Беседа «Три белоснежки и семь гномов»Джиен: «И все-же, кто заболел. И насколько?»
Намджун: «Все, кроме Юнги-хена и Джин-хена» «У некоторых температура. У всех болеющих — горло» Конкретики никакой. Шинлин: «Подъезжаю»Джиен: «Я сначала в агентство. Дайте мне конкретные данные с температурой»
Чимин: «Хоби-хен 38.2.» Я — 37. Чонгук 36.9 Намджун не говорит. В прямом смысле»Джиен: «Тэхен?»
Намджун: «Здоров, зараза» Тэхен: «Я лечился»Джиен: «Ждите»
Шинлин: «+»***
Мысли носились как ужаленные. Куда сначала идти? К Ли Сиву, в аптеку, или к парням, чтобы сначала узнать, что там и чем лечитиь. Но симптомы они сказали. Значит, что купить, она примерно знает. Значит, надо идти за аптечкой, брать оттуда. И к Ли Сиву, за рецептами. А потом в аптеку. А еще у нее самой голова болит. Надо бы таблетку выпить. Так, когда она доберется до аптеки, надо будет понять как ей дальше до мальчиков ехать. Метро, ожидаемо. Но… может кого попросить подвезти? Нет, не серьезно. А еще надо к Чхве Йонгу сегодня. Парни не смогут. Сама справится, ей даже легче будет. Мозг плавился, Джиен становилась все злее. И, пока она весь свой сложный многозадачный план не выполнит — не успокоится. Правильно дед говорил, иди на права сдавай. Надо будет этим позже заняться. Начало декабря всегда холодное. Безоблачное. С гор воздух холодный спускается. Джиен добирается до агентства. Стучит своими сапогами по кафелю, быстро смотрит записи на эту неделю. Блин. Еще кто-то на массаж на сегодня записался. Благо под вечер. Хочется кого-нибудь убить. О. Какой у нее там день по циклу? Теперь понятно, время «Убивать и плакать» называется. Славно. Вот никаких симптомов у девушки нет — только перепады эмоциональные. И слава богу, на самом деле. В аптечке, ожидаемо, только совсем уж базовые вещи от простуды. И иммунитетоповышательные свечи. Их Джиен, конечно, берет с собой. Следующая задача. Найти Ли Сиву. В столовую надо. — Здравствуйте, медсестра Бан, — вежливо стучится в кабинет одна из стилистов, — Ой, Вы только пришли? Джиен стоит в верхней одежде и с сумкой наперевес. Всю аптечку не понесет. Так, надо еще Чонгука будет осмотреть. — Здравствуйте, мне надо съездить в аптеку, — умалчивает девушка про парней, — Что такое? — Ох, я за таблеточкой от головы пришла. — Секунду. Джиен выдает нужное лекарство, кланяется, и, когда пациентка уходит, закрывает за собой дверь. Ли Сиву. Находится он, конечно, в столовой. Удивленно смотрит на медсестру. Может, думает, что она сейчас извиняться будет. — Доброе утро. Мемберы заболели, нужно выписать им рецепты на лекарства. Вы можете это сделать? — И вам, — нехотя отвечает врач, — Могу-могу. У них дома лекарств нет? Хороший вопрос. Но Джиен не думает, что там есть рецепторные. — Снимающие симптомы — несомненно. Лечащие — не знаю. — Эх, ладно. Что б вы без меня делали. — Это точно, господин Ли.***
То, как Джиен искала дом… Потом, как она искала вход… Потом перепроверяла, то ли это здание… Джиен всегда думала, что общага, это всегда квартира. Но…это был двухэтажный кирпичный дом. Или даже и не дом, когда-то, в самом начале. Или два слепившихся вместе дома? Странный, где-то перестроенный. У самого входа все еще стояла стопка кирпичей. У другого входа, с заднего двора, лежала груда стройматериалов, велосипед и электромопед. Зато росла сосна и какие-то кусты, которые из-за холода, почти полностью сбросили свои листья. К крылечку вела каменистая дорожка. Джиен, на всякий случай, написала в беседу, чтобы кто-то вышел ее встретить, так как не до конца была уверена — тот ли это дом. И дом ли это вообще. Везде были разного размера окна. На одной стене их вообще не было. Некоторые стены выезжали слегка вперед. Странное место. Но стеклянная затонированная дверь открылась и оттуда выглянула Шинлин. Джиен в тот момент невероятно обрадовалась, так как ходила по этому району уже достаточно долго. Холл тоже был странный. Большой. С каменной бордовой стеной. Зеркало стояло прямо на полу. — Разувайся, сейчас тебя проведу. Тут без проводника не разберешься, — тем временем говорила Шинлин, поворачивая, кажется, на кухню. — Необычный дом, — признала девушка, снимая с себя верхнюю одежду. Между делом отмечая и огромный открытый шкаф с полочками, забитый сложенной в стопки одеждой и, почему-то инструментами. И странную колонну, и ряд стульев. — Не то слово! Они переехали пару месяцев назад, так что все еще приводят место в порядок. И правда, пахнет пылью. Хотя полы все блестят. Дальше гостиная с большим диваном и телевизором. И даже не сказать, что гостиная — отдельная комната. Она перегорожена стенкой, но до середины. Темные жалюзи на окнах опущены. Тем временем, пока девушка осматривается, из-за угла появляются обитатели первого этажа — Чонгук, Чимин и Хосок. И все смотрят с такой надеждой в глазах, будто Джиен сейчас махнет палочкой (свечечкой) и все, болезнь исчезнет. — Ну, как вы? — Нормально, — хрипит Чимин и смущенно улыбается. Хосок устало приваливается плечом к стеночке и молча смотрит. Видно, сил хватает только на улыбку и полустоячие положение. Не поняла. А Чонгук почему вышел, нога все? Прошла? Тем временем из кухни выходит Шинлин и молча, но очень грозно, смотрит на пациентов. Те вроде как идут на попятную и разбредаются по своим комнатам. Чонгук — хромая. Мда. Джиен между тем быстро надевает масочку и проходит вперед. — Где тут ванна? — Левая дверь со стороны кухни. Дальше две комнаты — жилые. Остальные мальчики наверху. Не спутаешь. — Благодарю, онни. Шинлин на это еле заметно хмыкает и возвращается на кухню, с чувством выполненного долга. Ванная, тоже что-то интересное. Видимо, туалет у парней сломался, так что крышка от бачка туалета лежала прямо на полу. Зато сама душевая была идеально чистая. Аж блестела. Возможно, потому, что была мокрая. Все полочки и остальные ровные поверхности были заставлены щетками, кремами и прочими средствами. Да. И несколько бритв. Видно, часть стояла прямо на туалете, но, так как он сломался, все перекочевало сюда. На двери был приклеен ярко-зеленым скотчем листок «Туалет не место для медитаций, съеби». Познавательно. Видно, кто-то тут уже намедитировал. Кхм. Джиен быстро выходит из туалета и идет в первую попавшуюся дверь. — Дверь полностью не открывается, — гундосит кто-то из полумрака. Джиен пролезает сквозь небольшой проем и попадает в обитель Чонгука. Комната подростка — есть комната подростка. И пусть ему уже девятнадцать. Много-много сложенных в кучу тетрадей. На полу под столом заряжаются джойстики. Сложена друг на друга разная клавиатура и много наушников. Дальше — большая вешалка с белыми футболками. На всю стену висит карта Корейского полуострова. А кровать — над компьютером. — Не удобно, наверное, тут болеть? — улыбается сквозь маску медсестра, — И ногу положить некуда… — Ну так себе, — шмыгает пацан, — Но ногу я не напрягаю, честно! Я все руками делаю. — И ходишь, как я поняла тоже. — Могу и на руках. — Не надо. — Но на кровать и правда без помощи ноги могу забраться. Вот если ее акула какая-нибудь откусит, смогу без нее! — Температура? — уточняет медсестра. — Опустилась. — Хорошо. Делай свечку и пей витаминные напитки. Если температура поднимется — лекарства будут на кухне. На руках пойдешь. Но лучше, конечно, старших позвать. — Ндаа, — говорит вокалист и воротит носом. Потом до него доходит, — Какие свечки? — Вот эти, — Джиен достает из сумки блистер и отделяет одну свечечку, в блестящей фольговой упаковке. И протягивает пареньку. В глазах того неподдельный ужас, — Тэхен делал и выздоровел за два дня. — А куда их…а как? — Просто засовываешь и все. — А поджигать? — Что? — Свечки же. Джиен подбирает челюсть. Он ведь сейчас прикалыватся, да? Нет. Судя по лицу — нет. — Не нужно, не бойся. Джиен оставляет задумчивого парня наедине со своими принципами и физическими способностями.***
Следующая комната — Хосока и Чимина. Светлая, простая. В углу, возле кровати Чимина, висит полочка с фигурками персонажей One Piece, еще выше — общая фотка бантан. Под телевизором, у противоположной стенки еще фигурки. И на стеллаже тоже. Но там еще тетради с учебниками. И духами. Джиен дальше не разглядывает. На полу лежат два мешка, на которых можно посидеть. А сбоку от кровати Хосока, на которой он сейчас пытается сидеть ровно, большая дверь, видимо, шкаф. Хосок выглядит ну совсем уж вяло. — Ну что, дорогие мои, рассказывайте, — улыбается ласково девушка. — Горло, — тыкает себя в шею вокалист, — Температура еще поднялась. — Так. Вот этим полоскать будешь, вот это пить при повышении температуры. А так витамины, теплые напитки и свеча. — Свеча? — Поджигать не надо, просто засунешь куда надо и все. — Кто это тебе сказал про поджигание? — хмыкает Хосок с постели и медленно-медленно моргает. Бедный, с температурой тяжело. — Врачебная тайна, — поддерживает позитивную атмосферу медсестра. — Чонгук, значит. — То есть не мне одному свеча эта? — почему-то успокаивается парень. — Всем. — Ну… не так обидно. — Хен, ты тоже ее себе в жопу засунешь, — ведет бровью младший, решая подстебнуть старшего. — Да с радостью, лишь бы отпустило, — отмахивается старший. — Сколько у тебя сейчас? — 38,5 было. — Он еще в душ сходил и все полы помыл! — сдает старшего Чимин. Хосок смотрит на соседа угрожающим, но заплывшим взглядом, закатывает незаметно глаза и переводит взгляд на Джиен. Там уже Джиен смотрит осуждающе из-под маски. — Понимаю, помыться можно, но пол-то зачем? — Грязно. — Лежи уж, — тяжело вздыхает Джиен, — Сейчас жаропонижающее выпьешь. Что еще болит? — Сердце. А это серьезно. Чимин корчит удивленную рожу, ожидая продолжение шоу. — И почему мне раньше не сказали? — начинает злиться медсестра. — Нуна, он в бреду, — подсказывает Пак. А. Ничего себе. Ладно, поняла. Кхм. Теперь даже страшно спрашивать, что у него еще болит. Но надо. — А что еще? — Голова, спать хочу, — честно признает танцор. — Сейчас лекарство выпьешь и легче станет. Быстро уснешь, — обещает девушка, оставляя лекарство, — Приду — проверю. — Спасибо, тетя. — Конфеты — как вылечитесь. А фигурки классные. — Ты знаешь этот фандом?! — Я по-вашему реально взрослая тетя что-ли, которая ничего не делает, кроме работы и учебы в медицинском? — Было такое чувство, — признает Чимин, — Прошу прощения, теть. — Свечку ставь.***
Следующая комната уже на втором этаже. Там сначала не открывали. Но когда Джиен объяснила, что она с осмотром, дверной замок щелкнул и ворота отворили. На пороге стоял Сокджин. Улыбчивыый, подозрительно румяный. Позади Джиен, со стороны лестницы послышался скрип. Кто-то, не торопясь, поднимался. Отследить, видимо. Принюхавшись, даже через маску Джиен почувствовала характерный запах спирта. — Дезинфицируете? — предположила медсестра. — Ага. — Тогда еще вот вам две свечки на здоровье и продолжайте карантин соблюдать, — как можно добрее улыбается девушка, вручая упаковку с двумя свечами. Сбоку показалась Шинлин и остановилась, заинтересованно наблюдая за врачебным визитом. — Зря я тогда над Тэхеном смеялся, — печально качает головой Сокджин. И Джиен прям чувствует, что свечи эти выбросят нафиг, потому угрожает: — Приду — проверю! — Интересно — как? — где-то в комнате закашлялся Юнги. — Свечки как раз для иммунитета. А то вон — кашляют уже. — Дезинфекция! — начинает ржать старший, — Сделаем мы, сделаем. — Верю в вас. — Не сделаете — и в этом месте окажется чесночный сок, — мягко намекает Шинлин-онни, поддерживая старания медсестры. А вот это реально — угроза!***
Дверь открывается сама. Джиен даже постучать не успевает. На пороге ее встречает Тэхен. — Тебе свечу уже не дам, — предупреждает медсестра, Шинлин сбоку, кажется, еле заметно давится. — Ура! Могу их теперь стебать. Вы же всем выдели? — Намджун остался, — честно признает девушка. Ну, надо же парню отыграться за стеб в его сторону? Тэхен прям расцветает на глазах. Шинлин тем временем поглядывает на часы. — Так, пойду я. Мальчики! Жрать! — по дороге оповещает старшая. Никто не двигается. Только внизу слышится как Чимин горло полоскает в ванной, — В любом случае, суп ждет! И сок! Из чеснока. — Чего стоишь? Иди, — откровенно смеется медсестра. — Подожду пока, — с опаской смотрит в сторону лестницы Тэхен. Тем временем девушка мельком осматривая комнату. Светло. Шкаф на всю стену. Еще один мешок, на котором посидеть можно. Только с рисунком британского флага. Посередине комнаты стоит комод. Интересное решение. Джиен проходит дальше в комнату. А там внезапно еще две двери. И обе приперты столами. — Так, а где Намджун? — А, секунду, — Тэхен вперевалочку идет к дальней дверке и убирает столик, — Хен, ты жив там? Ответа нет. — Он выходил вообще? — На сообщения отвечал, — пожимает плечами младший, — Ща зайдем. Не мог же он свалить, верно? А то и Мейчи не отвечала особо… Хоть дверь и была на замке, Тэхен ее достаточно быстро взламывает, будто это привычное дело. Намджун в комнате. В наушниках, сидит спиной ко входу и что-то делает за компьютером. Что-то похожее на доклад. Домашка, что ли? — Хен! Хен! — Тэхен бесцеремонно снимает со старшего наушники. — …! — молча пугается Намджун и слегка пихает младшего. — Нуна, — показывает пальцем на Джиен тот. — Голос? — предполагает та, глядя, как мучается парень в попытках что-то донести. Намджун кивает и открывает рот. Звук выходит, но скрипучий и уж лучше бы больному молчать. Вот тут будет весело лечить… Тэхен бесцеремонно остается в комнате и заваливается на кровать стершего. На полу, на полках лежат плюшевые игрушки с каким-то медведем. И их настолько много, что аж страшно, если честно. Если они оживут — то все, конец владельцу. Это ж армия самая настоящая! Джиен впервые видит шкаф без дверей. Их как-будто намеренно сняли. Чтоб не мучиться. Но вещи сложены более-менее аккуратно. Миленько. Тем временем Намджун глотает и морщится. — Болит? Кивает. — Давай посмотрим, — пока Джиен светит фонариком от телефона, любопытный Тэхен стоит сбоку и чуть ли сам в рот не заглядывает, — Ох, Тэхен, легко ты простудой отделался. — Не правда, у меня все еще насморк. — Промывай тогда. У вас же есть чем? Тэхен кивает, но кривится. Горло красное и воспаленное. С налетом даже. Хуже даже, чем у Чимина. — Так, вот этим полоскать. Есть по чуть-чуть, но часто. Пить как можно больше теплой воды. И молчать. Вообще. Намджун печально кивает. — Температура? Голова лидера загружается долго, тяжело. Он ищет, где бы написать. В итоге, пишет прямо в документе: 38. Еще один. — И ты молчал?! — почему-то ругается Тэхен. Намджун на младшего смотрит уж очень выразительно. — Пей вот это жаропонижающее. И лежи. Работать потом будешь, — игнорирует подстеб от Тэхена. Намджун печально кивает, кланяется, принимая двумя руками упаковку с таблетками. — А свечи? — подсказывает младший. — Будут ему и свечи, не переживай. Намджун делает страшные глаза, смотрит на Тэхена …многообещающе. Тот смотрит в ответ …непонимающе, мол «а что такого». — Хен, на что ты готов пойти ради команды? Намджун выдает скрипучий стон. Джиен понимает, что сейчас лидера очень жестоко затроллят, хотя, казалось бы, именно он ничего такого Тэхену на этот счет не говорил. Но, видно, уж очень хочется младшему отыграться. — Намджун, свечки я раздала всем. Без исключений. Даже тем, кто дезинфицируется изнутри через рот. Поджигать не надо. Эта штука повысит твой иммунитет, и тебе будет легче. Лидер печально принимает закрытую в упаковке свечку. — А мне это не объясняли, — жалуется младший. — Есть другой вариант иммунитет поднять и микробы убить, — в комнату заглядывает Шинлин, — Но он тяжелее, чем это. Джиен, — позывает ту, девушка, — Напиши потом еще все что им надо принимать. — Да, конечно. Времени с начала визита в бантанский лазарет прошло совсем немного. Джиен пока все успевает. — Чай, кофе? У них тут кофе-машинка есть, — вдруг предлагает старшая. — Ого! Спасибо, я бы быстро чай выпила. Но мне надо проверить остальных, пока я тут. — Без проблем. Если перекусить захочешь — говори, я много приготовила. Будет странно есть дома у пациентов. — Надо проверить, как свечи горят, — улыбается медсестра, стягивая маску. Бесполезно уже с ней. Шинлин складывает кулачки, типа желая удачи и уходит. Намджун и Тэхен, до этого находящиеся в комнате, переглядываются. — К тебе я тоже зайду проверить, — обещает Джиен.***
— Госпожа Бан, мы все сделали, честно. — Упаковка-то где? — тяжело вздыхает медсестра. Да, эти парни старше нее, но и что? Надо будет — и не такое сделает. — Выбросили уже. У меня другой вопрос, — к двери подходит Юнги, — Что там с безопасником Чхве? — Сегодня пойду. — Во сколько? — Прямо отсюда и пойду… — Мое присутствие нужно? — Учитывая, что ты выпил — не уверена, — честно отвечает медсестра, — Я могу самостоятельно проверить документы. — Хорошо. Но некоторым нашим это не понравится, — тяжело вздыхает Мин. Джиен вопросительно смотрит на старшего. Кому это не понравится, что она сама справиться может? — Не пойми неправильно, у нас были ситуации с мелким шрифтом и странными формулировками. Потому такая осторожность, — объясняет Сокджин. О. Вот оно что. — Поняла, спасибо что предупредили. — Ты главное, если новые обязанности захотят повесить — про зарплату с ним торгуйся. — Да, спасибо. У Джиен на самом деле в телефоне записаны все интересующие ее вопросы. Но про зарплату потом и правда дополнить надо. — Можете потом фото документа отправить? — просит Мин. А не много ли просят? — Вам свои документы отправить? — уточняет, правильно ли расслышала. Нет, она понимает, что за юриста тут Юнги. Но не настолько же, чтобы просить посмотреть, что там у нее будет написано. Они ей, строго говоря, не друзья и не родня, чтобы доверить такое. Тем более, она и на словах может передать, если будет необходимость. У них, конечно, свой опыт, однако на данный момент это все же лишне. Кажется, до Юнги это тоже доходит. — Если у меня будут затруднения — я вам напишу, — обещает Джиен. Но не более.***
Чонгук нашелся на кухне, с удовольствием поедая то, что приготовила онни. На вопрос о самочувствии, просто шмыгнул носом и кивнул. И показушно вытянул ногу. Типо бережет. В коридор вышел Чимин, тоже, видимо, перекусить. — Стоп, ты горло полоскал? — ловит его медсестра. — Да. — Погоди чуть до еды. Лекарство подействовать должно. — Океей. Нуна, а ты к Хосоку пойдешь? — Я ко всем хожу. Так что да, иду к вам. — Хорошо. Хм. Ладно. Чимин остается на кухне поболтать с макнэ. Видно, горлу легче стало. А Хосок молодец, укутался полностью в одеяло и лежит что-то в телефоне читает. Видимо, уснуть пытался. — Знобит? — Джиен в комнату заходит тихо. — Мгм. — Сейчас все сделаем, — обещает Джиен, уходя обратно на кухню, — У вас есть две грелки? Ну или бутылки двухлитровые? — Остались где-то, — задумывается Чимин, — Надо? — Да. Хорошо, что расфасованный мусор парни еще не выбросили. Как бы это ни звучало. Грелок не нашлось, потому в ход пошли бутылки. С горячей, очень горячей водой. Людей с высокой температурой было двое, потому и бутылки две. Чимин на всякий случай, как увидела Джиен, себе отволок еще одну пустую бутылку. Прозапас, видимо. Пока на кухню спустились старшие из своего карантина, Джиен с Чимином набирали горячей воды для больных. На самом деле это, не сказать что лекарство. Просто при болезни так легче. И теплее. Так для Джиен мама делала. Вот — опыт теперь передает. Чимин проворно убегает с горячей бутылкой к Намджуну. А Джиен уходит отдавать грелку Хосоку. Тот уже почти в отрубе, но горячей грелке под одеялом искренне радуется. — Жаропонижающее выпил? — Да, но пришла ты и стало жарче, — хмыкает тот. Джиен удивленно поднимает брови, не ожидая подобную шутку. — Это бутылка, а не я. — А жаль. — Щас стукну, — предупреждает медсестра, — Меряй, — протягивает лежащий на тумбочке градусник. Джиен и самой смешно от подобного юмора, когда он не звучит как угроза или призыв к действию. Кажется, каруселька Хосок все-таки не такая уж и каруселька, как говорит. Вон как разгоняется. Но это забавно, хотя и совсем каплю тревожно. Пока Хосок, укутанный по самые уши, лежит с градусником подмышкой, Джиен просто присаживается на кровать, ожидая, когда тот запищит. Тем временем заглядывает Шинлин с кружкой в руках. — Твой чай, — почему-то тихо говорит онни и отдает чашку прямо в руки. Джиен в итоге даже идти никуда не надо. — Спасибо, онни. — Сиди пока с температурным. Да… Хосок, кажется, на кровати занимает совсем мало места. Согнулся весь. Градусник показывает 37.9. Постепенно понижается. — Посидишь тут? — вдруг спрашивает танцор. — Мне даже чай сделали, конечно, посижу, — хмыкает медсестра, слегка похлопав парня по одеялу, — Отдыхай. — Не заболеешь? — Это мы узнаем позже. — А Чимин где? — К Намджуну пошел. У него вообще голос пропал. И тоже с температурой лежит. — Ему тоже грелку дали? — Конечно. Спи. Наконец наступает тишина. Слышно только разговоры с кухни. Джиен попивает принесенный чай и странно смотрит на Хосока, о чем-то раздумывая. Мысль пробежала странная. Хочется его за щеки потискать. Потому что, пока он лежит, так еще и в одеяло укутанный, он такой миленький. Странно, но миленький. И разрез глаз красивый. А сам он костлявенький. Честно, хочется прям обнять. Но нет. Джиен этого делать точно не будет. Она просто кладет руку куда-то ему на бок или на бедро, и просто монотонно похлопывает. А сама еле держится, чтоб не заулыбаться. Может…она переборола свой страх? Или она просто надеется, что в этот раз ей повезет? Знаем, плавали. Но так хочется. Она боится довериться. Это правда. Она не знает, что у мужского пола в голове происходит и от этого страшно. Но тут вроде…ну, не сказать, что понятно, но хотя бы безопасно. Хотя, казалось бы, откуда такое убеждение? Да, Джиен знает, что Хосок умеет молчать. Многое утаивает, если это необходимо. Но кто говорил, что от нее у него нет секретов. Есть конечно. И это нормально. Но ее секреты он упорно смалчивает. Нет, стоп. Он же к ней просился посидеть у нее и «поплакаться». Разве это не было его доверием? И разве он не сторожил ее, когда к ней приходил Беман? Да и в вопросе с документами тоже он вроде хотел помочь. А еще еду приносил в номер. А еще он помнит, что ей тяжело обувь найти. Почему-то у Джиен от всех этих мыслей начинают наворачиваться слезы. Неужели… все нормально? И правда, не следует ждать подлянки? Использования? Джиен отставляет чашку и глубоко вздыхает, стараясь успокоиться. Это все гормоны. Да. Хотя, может, и травма ее наружу полезла. Но не тут же! Джиен громко шмыгает и быстро, но аккуратно стирает накопившиеся слезы. Она все же накрашена. — Все же заболела? — раздается из-под одеяла и Джиен хихикает. Хосок сонно выглядывает из-под одеяла. Едва глянув на танцора, девушка еще глубже вздыхает. — Наверное. — Не уверен, что это похоже, — Хосок переворачивается на спину и садится чуть повыше, — Ты чего это? — Нормально, такое бывает, — Джиен уже как-то и не скрывает, что стирает влагу. — Эй, ну ты чегооо, — Хосок корчит странную умильную рожу и Джиен хихикает. — Гормоны, — кратко поясняет она. Удобное оправдание. Всегда работает. Никто дальше не лезет. — Там на тумбе под телевизором салфетки есть, — предлагает танцор, — Это ты из-за чего так расстроилась. — Да я и не расстроилась. — Неужто слезы радости? Не очень похоже. — Да я сама не поняла. — Ну, хорошо, — сдается парень, — Сладкое в нижнем ящике. — Я еще не настолько расклеилась, — посмеивается Джиен, — Мне еще сегодня столько всего решать… — Уверена, что в таком состоянии все будет нормально? — Ты ложись давай. Сейчас чай допью, сделаю еще один обход и пойду. Пиши, если что. — Дай лапу, — протягивает руку танцор. И блин, она такая худая. Но Джиен руку дает, странно улыбаясь. Руки у Хосока сейчас прохладные, несмотря на температуру, — Ты хорошо тут справилась. И в поездке тоже. Красотка, вообще. — Ты меня сейчас снова до слез доведешь, — предупреждает девушка, покрепче сжимая руку. — Блин, ты обычно такая сдержанная и спокойная, что аж неожиданно. — Я всегда эмоциональной была. Потому с прошлой работы и ушла. — Спасибо, что сюда пришла. — Так! Температуру померь, — резко переключается в рабочий режим девушка. Хосок снова корчит удивленную рожу, высматривая что-то на лице у девушки. Руку она так и не отпустила, хотя за чашкой своей потянулась.***
Прежде, чем уйти, Джиен еще раз обошла парней. Написала в беседу все рекомендации и список лекарств. Хосок к тому моменту уже благополучно вырубился. Выйдя из их дома, Джиен остановилась и задумчиво посмотрела на небо. Может…это не так уж и страшно? Слезы снова набежали, но Джиен их быстро сморгнула. Так. Теперь Чхве Йонг и массаж! Кто там записался? Какое-то имя незнакомое.***
Лис бегает по дому, из угла в угол. Шаманке уж совсем не хорошо стало, и понятно, почему. Это она энергию для лисьего хвоста отдала. Последний день она просто лежала у себя и, кажется, отсыпалась. А Лис — пустой, новенький хвост сейчас энергию тянет, а не отдает. И Лис — бесполезен. Он же тут для этого, верно? Быть подобием накопителя? Сейчас, Шаманка в сером ханбоке выглядела бледнее, даже белее, чем когда она сражалась с тигром. Под деревом, рядом с его сгоревшим домом остался амулет, как раз для таких случаев… Тоже своего рода накопитель, собирающий энергию природы. Но до деревни — бежать и бежать, а самое главное — уцелел ли амулет? Потому Лис мечется по комнате, собирает различные сушеные травы, на чистой звериной интуиции выбирая те, что могут помочь. Собирает в отвар — как может. Шаманка убивала тигра, наверняка, чтобы получить себе энергии. Ей нужно найти еще духов. Но… Лис не может пойти против своих. И не хочет охотиться на людей. И не может — тоже. Лис думает, что Шаманка ему этого не простит. Так что да, он готовит отвары, им обоим, чтобы он смог передать свои силы. И топит печку. Чтобы не трясло и не морозило изнутри. — Эй, шаманка, — зовет он девушку, чтобы та выпила отвар, — Горький, но я нашел сушеные фрукты и мед. — Заначку нашел, значит, — посмеивается девушка, — Давай его сюда. Что ты добавил в отвар? — Все травы, которые повышают силу. — Прямо все? — По чуть-чуть. — Меня не разорвет от твоей стряпни? — Я уже выпил свою часть. — Хорошо, доверюсь тебе, — шаманка тянется за чашкой и выпивает все залпом, — Ну и гадость. — Ага. — Иди ложись под бок, грелкой будешь. — Мне лисом стать? — Да как тебе угодно, только ложись уже. Так они и лежали. Шаманка, которая должна изгонять всех злых духов, и треххвостый лис, который должен есть сердца красавиц, влюбившихся в него. Но так люди говорят, а что они знают? И вдвоем теплей, чем в одиночку.***
Хосок просыпается, когда в комнате уже темно. Сам весь мокрый, постельное белье мокрое. Все мокрое. Зато градусник показывает всего 37.2. А это победа. Надо, пока возможность есть, поесть, выпить еще лекарства и снова лечь спать. Стоп, тот разговор с Джиен это был его глюк, или реальность?