***
Ханакаги Такемичи сидела в плетеном кресле на просторной веранде Токио Американ Клаб, любуясь видом телевизионной башни, подсвечиваемой тысячей только что включенных огоньков. Приятный теплый ветерок обдувал лицо девушки. Белое сухое переливалось в бокале, что стоял на низком столике. Вокруг почти бесшумно сновали учтивые официанты в белых идеально выглаженных рубашках и строгих черных жилетах. Тут и там слышались негромкие разговоры посетителей: высокая блондинка, прикрывая белозубый рот наманикюренной рукой, смеялась над шутками своего престарелого спутника, компания слегка подвыпивших молодых людей что-то рьяно обсуждала почти с пеной у рта, женщина лет сорока пяти в одиноком ожидании листала ленту социальных сетей в телефоне. Такемичи тоже ждала, без телефона в руках. Бесшумно наблюдая за людьми вокруг, рассматривая в деталях каждого, она ждала своего жениха, Тачибана Наото. Она даже забыла уже, когда ответила свое несмелое «Да» на настойчивые предложения парня, и отвечала ли вообще. Вроде, это было совсем недавно, но теперь, обернувшись назад, кажется, что все это случилось в прошлой жизни и вовсе не с ней. И не сказать, что это была какая-то огромная любовь, по крайней мере не со стороны Мичи. Скорее, парень взял ее измором.***
Наото едва исполнилось восемнадцать, когда он предложил Такемичи стать его девушкой. Самой же Ханагаки на тот момент было уже девятнадцать, и предложение мальчишки, которого она воспринимала не больше, чем придатком к собственной подруге, озадачило девушку. Не хотелось разбивать ему сердце отказом, но и согласиться было нельзя. Поэтому в тот самый первый раз Мичи промычала что-то нечленораздельное, помялась немного и выдавила из себя: «Прости, еще слишком рано. Подожди хотя бы годик-другой». И Наото подождал. Спустя год парень снова задал ей тот же вопрос. Уже полностью отошедшая от потери мамы и вернувшаяся в привычный ритм жизни Ханагаки нашла новое оправдание: «Тебе нужно закончить университет. Отношения мешают учебе». И была в ее словах доля истины: Тачибана младший учился в Токийском университете, чем вызывал немалое восхищение и сестры, и самой Такемичи. Потому что последняя свою попытку поступить в Тодай провалила и довольствовалась Университетом Васэда и то, не обойдясь без помощи отчима. Еще пару лет Тачибана Наото был верным другом, надежным помощником в учебе, жилеткой, в которую всегда можно поплакаться, да и вообще готов был стать кем угодно, лишь бы быть рядом с ней. Хината видела страдания брата, но не могла ему помочь, а потому отдалилась от причины его переживаний. Она думала, что если в ее собственной жизни Ханагаки Такемичи будет как можно меньше, то и брат вскоре перестанет мучаться и забудет ее. «Хината, как же ты заблуждалась!» – думала уже позже Мичи, узнавшая истинную причину, по которой их некогда крепкая дружба в какой-то момент чуть ни канула в лету. В день окончания университета Наото постучал в дверь квартиры Хайтани. Бестолку слонявшийся и мучавшийся от безделья Риндо открыл пареньку, а за его спиной появился такой же скучающий Ран. В тот день Тачибана Наото пришел не к женщине своей мечты, он пришел к ее старшим братья заручиться их поддержкой. И оба Хайтани, выслушав парня, пришли к выводу, что для их сестры это, пожалуй, лучший вариант. Начитанный, можно сказать даже умный, молодой и перспективный, выпускник Токийского, из приличной семьи, без каких-либо преступных связей – идеальный мужчина. А то, что Такемичи не шибко-то в него влюблена, так это дело поправимое. Тем более, сколько лет они уже дружат? Старшие Хайтани думали, что Наото и так уже шел в базовом комплекте с их сестрой и ее подругой. Узнав о том, что за ее спиной уже принято какое-то решение, Такемичи в силу своей на тот момент бесхребетности немного повозмущалась, скорее для галочки, но спорить особо не стала. Да, и по большому счету ей было плевать. Она этого Наото и без отношений по три раза в неделю видела, а тут к этим их встречам прибавятся держания за ручку и редкие почти дружески поцелуи. Не такие, как у нее были когда-то, уже почти шесть лет назад. А совсем невинные, легкое касание губ, не обещающее никакого продолжения. В очередную годовщину смерти матери Такемичи стало до боли в груди тошно. От чувства одиночества и собственной бесполезности. Она устала уже от этих нескончаемых видений, обрывков чужой жизни в своей голове. Самый близкий и родной человек оставил ее. Законченный без особой надобности университет и совершенно непонятно для чего сдавшаяся ей нелюбимая работа. Одна единственная подруга, с которой она так редко общается. Ни разу так и не случившееся чувство большой взаимной любви. Вся ее жизнь казалась ей абсолютно бессмысленной. «И зачем только я здесь вообще?» – думала девушка, подливая в бокал виски. А рядом был вечно следующий по пятам и глядящий глазами верного пса Тачибана Наото. На следующее утро Ханагаки проснулась голой в собственной постели, а рядом спал такой же голый Наото. И ей бы стало самую капельку стыдно, если бы она хоть что-то из вчерашнего вечера помнила. А так лишь новая порция безразличия и ощущения собственной никчемности подъехала так невовремя, прямо с похмелья. Парень же напротив, проснувшись чуть позже, сиял как начищенный таз. И Такемичи решила его не расстраивать: улыбнулась, поцеловала и даже приготовила завтрак. Оба Хайтани пальцем пригрозили Наото, мол: «Обесчестил – обязан жениться!». Эти раздолбаи шутили на свой манер, а парнишка повелся и уже через неделю встал на одно колено, открывая перед Такемичи маленькую бархатную коробочку с сияющим камешком внутри. И она снова, на кой-то хер, сама не понимая почему, согласилась. Вот так и стукнула бы себя по лбу, но, подумав немного, решила, а не все ли равно, с кем под одним одеялом спать? Так они и начали готовиться к свадьбе: Наото не в меру рьяно и с горящими от предвкушения глазами, и Такемичи слишком апатично, без особого энтузиазма, выражением лица все больше и больше напоминая флегматичных сводных братьев.***
- Давно ждешь? – за спиной раздался знакомый баритон, девушка вздрогнула. - Наото, – обернулась и выдохнула, будто ожидая увидеть кого-то другого. Парень обошел кресло, наклонился, целуя привычно отстраненную Такемичи, и сел напротив. – Выпьешь? - Не могу, – Наото покачал головой, глядя как его невеста залпом допивает вино в бокале. За раз практически половину осушила. - За рулем или при исполнении? Девушка приподняла левую бровь и с какой-то несвойственной ей ухмылкой смотрела в глаза жениха. Его растерянный вид и резко ударившее в голову вино сделали свое дело. Сейчас Такемичи готова была рассмеяться, но воспитание и совесть не позволили. - Что? – на полминуты зависший парень, наконец, пришел в себя. - Здесь слишком оживленно, – уже поднимаясь на ноги, Такемичи махнула рукой официанту. – Пройдемся? На автомате Наото рассчитался по счету и вышел вслед за Ханагаки из зала. Они молчали, спускаясь на лифте в лобби. Молчали на выходе, проходя через небольшой сквер. И дальше бы молчали, если бы любопытство Такемичи не взяло над ней верх. - Ты не говорил мне, что работаешь в полиции? – ровным тоном заговорила девушка, когда они уже шли по направлению к Роппонги, оставляя позади себя горящие огни Токийской телевизионной башни. - Я не работаю в полиции. – Наото старался даже не смотреть на нее, шел, глядя под ноги. - На полицию? – уточнила, поправляя саму себя, Ханагаки. - Да, – отозвался он тихо. Чего уж ходить вокруг да около, как ни назови – сути не меняет. - Об этом тоже не говорил, – ответила девушка. Действительно, такая ли великая разница в данном случае между предлогами «В» и «На». - Выполняю кое-какие поручения, собираю информацию и провожу небольшие расследования, – как по заученному на бумажке тексту пробежался Наото. - Ха! – девушка лишь негромко хмыкнула и покачала головой. – Так почему молчал? - Не думал, что это важно. Тачибана уже сбился с пути, не понимая, куда они идут. Дом Такемичи находился в другой стороне, за Музеем Мори. Они же двигались в противоположную от него сторону. - То есть публицистика важно и про нее стоит рассказывать, а про полицию нет? – не унималась Такемичи, от чего-то этот разговор жутко злил ее сейчас. Хотелось самолично ему треснуть. - Думаю, ты и сама знаешь ответ на свой вопрос, – парень замедлил шаг, давая понять, что не намерен о таких вещах говорить вот так, на ходу. - Думаю, что если бы это открылось раньше, то поддержки братьев ты бы не дождался. – Такемичи тоже остановилась и каким-то очень строгим, с легким налетом разочарования взглядом смотрела на почти любимого, хотя скорее просто привычного ей, Тачибана Наото. – Ты же знал это, так? - Да, – шумно выдохнул парень и опустил взгляд в пол, не выдержав такого зрительного контакта. Эти новые нотки в ее голосе не предвещали ничего хорошего. – Прости. - Наото, я не люблю тебя, – сказано слишком спокойно и ровно. – И ты это знаешь. - Да, – он кивнул, а внутри все сжалось, – Но я тебя люблю. Такемичи, прошу… Ничего ведь не изменилось? - Я не… Она не успела договорить. Раздался визг шин, яркий свет фар ослепил испуганную пару. Машина, которая только что чуть их не сбила, остановилась всего в полуметре от опешивших Наото и Такемичи. Пассажирская дверь резко открылась, и уже через несколько секунд перед ними стоял разъяренный Сано Манджиро с горящими от злости глазами. Спустя мгновение за его спиной показалась высокая фигура Санзу Харучие. - Отойди, Такемичи! – скомандовал Майки. И девушка почувствовала, как кто-то потянул ее за локоть в сторону. Санзу, ну конечно! – А ты, я смотрю, неплохо устроился, да? - Что? – Наото не понимал, с какого хера этот выскочка командует тут, да еще и так с ним разговаривает. – Простите… - О, нет, мой юный Ромео, одним «Простите» ты не отделаешься, – Сано сделал шаг вперед, прижимаясь почти вплотную к Тачибане. Парень испуганно попятился назад, в сторону Такемичи. – Думал, что можешь втереться в доверие, охмурить девчонку и втихую копать под нас? - Простите, вы не… Договорить Наото не дал кулак Майки. Парень отлетел на метр, не меньше. Харучие сильнее прижала к себе Такемичи и отошла в сторону, стараясь не попадать под траекторию полета тела парнишки. - Майки, хватит! – закричала Ханагаки, когда Манджиро нанес еще несколько ударов в солнечное сплетение ее, наверное, уже бывшего жениха. – Прошу тебя! - Санзу, присмотри за ней! – скомандовал глава Бонтена и уже мягче добавил: – Ей не стоит этого видеть. В следующее мгновение Такемичи почувствовала, как сильные руки женщины, сжимающие ее плечи, крепче перехватили ее за корпус, уже почти обнимая. Пара шагов. Ханагаки обернулась и увидела, как в руках Сано Манджиро что-то блеснуло, а перепуганный Наото попятился назад. Полусекундное замешательство и девушка одним рывком освободилась из хватки своей защитницы. Она бегом кинулась в сторону Тачибаны. Секунда, еще одна. Все как в замедленной съемке: скорчившееся лицо Наото, полный ярости взгляд Майки, блеск металла в его руке. Она все это отчетливо видела. Услышала, как пошатнулся и с громким протяжным «Нееет!» грохнулся на землю Тачибана, когда она его оттолкнула, как шумно вздохнул Сано, не успевший остановить собственную руку, занесенную для удара. Она видела его испуганные в изумлении широко открытые глаза, сколько эмоций в них сейчас читалось. Такемичи никогда не замечала, какие яркие глаза у Сано Манджиро, выразительные. Она почувствовала резкую боль слева между ребер, чуть ниже сердца. А потом чьи-то руки подхватили ее, когда колени уже успели коснуться асфальта. - Майки... – на выдохе произнесла девушка. Такемичи слышала дикий вопль Тачибана Наото. Тихий хлопок – еле слышный выстрел пистолета с глушителем, почти в упор. Удар мертвого тела об асфальтовое покрытие дороги. Но это уже не имело никакого значения. Все ее тело от грудины до кончиков пальцев горело огнем от боли, а перед глазами застыло такое прекрасное и столь же печальное лицо Сано Манджиро. - Прости меня, Мичи, – он еле шептал, в глазах стояли слезы. – Прости. Держись, не отключайся, пожалуйста. Санзу, блять, вызови скорую живо! Где-то на заднем фоне послышался едва различимый голос Харучие Санзу. Сознание Ханагаки подкинуло новую картинку: она лежит на полу, высунувшись из проема какого-то заброшенного здания, ее рука крепко сжимает чье-то запястье, а снизу вверх на нее смотрят почти черные полные боли глаза Майки, она слышит его голос: «Спаси меня, Такемуччи!» - Мичи, – очень тихо, так, что не различить уже, – Возьми меня за руку. Прошу. Не умирай, пожалуйста. Она ощутила теплую ладонь, что сжала ее руку почти до хруста в костяшках. И это было последнее, что она почувствовала перед тем, как исчезнуть…***
- Где она, Майки? - Я не знаю. Исчезла… - Ты, блять, в своем уме? Это же ты ёбнул Тачибану! И ее тоже? - Тише, Ран. Майки, мы не обвиняем тебя в убийстве. Просто скажи, где наша сестра? - Риндо, я правда не знаю… - Блять, Манджиро, хватит. Если ты ее похитил, если убил… - Я бы никогда не причинил вред вашей сестре, осознанно – никогда! - Тогда верни, блять, ее!!! - Ран, я не похищал вашу сестру. Она в самом деле исчезла… - Что ты такое несешь, Майки… *всхлип* - Я бы не причинил тебе такой боли никогда. Кому угодно, только не тебе. Прости меня, Риндо…***
Где-то очень далеко, практически на краю другой вселенной, вдруг раздалось довольно громкое и протяжное «Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяять!»…