***
- Наото, ты угораешь? – Ханагаки нервными шагами измерял периметр светлой девичьей спальни, пока Тачибана примостился на кресле за письменным столом. – Как так бездумно можно было загадать желание? Лучше б новый нинтендо, блять, загадал! - Прости, Такемучи, – мальчишка виновато посмотрел на товарища. В его взгляде было столько раскаяния, что Такемичи даже сбавил обороты и стал расхаживать из угла в угол уже значительно медленнее. - У меня в голове никак не укладывается… – он устало вздохнул и присел на угол кровати, напротив собеседника. – Объясни мне только одно: нахера тебе это понадобилось? - Ну-у-у… – Наото сжал кулачки. – Ты был таким решительным, таким храбрым, что я поневоле начинал тобой восхищаться. И тогда… - Ты подумал, что было б классно, если бы у тебя была такая подружка? – предположил Ханагаки, заглядывая в глаза напротив. - Да, – мальчик опустил взгляд, не выдержав напора. – Я же не думал… - Блять, Наото! – Такемичи набрал воздуха в легкие и отчаянно со свистом выдохнул. – Мне это все капец как льстит, но ты, друг мой, просчитался только в одном. - В чем же? – Тачибана выпрямился. - Да в том, что если б я и стал тогда пятнадцатилетней девчонкой, то был бы абсолютной нюней и потеряшкой, а уж никак не решительной, или каким ты там меня еще тогда видел… – Ханагаки почесал затылок, вдруг вспомнив обо всех записях, что прочитал в дневнике девушки. – Это ведь правда, так? Расскажи мне о ней. Какая она, эта Мичи? - Она потерянная, это правда, – начал Наото, уже немного расслабившись и отклонившись на спинку стула. – Все время где-то в себе, часто вообще отключается от реальности. И еще, – он немного замялся, помедлил, что-то обдумывая, и продолжил, – Кажется, что ей всегда грустно. Она почти не улыбается. - Еще бы, блять, она улыбалась, – возмутился Такемичи. – Она попала в матрицу, а если быть точнее, то она – это один большой сбой в этой матрице. И когда ее «коротит», у нее перед глазами пробегают фрагменты МОЕЙ жизни. Ты понимаешь, Наото, что ты сделал? Ты создал клона и обрёк его на страдания. - Я правда не хотел всего этого… – мальчишка в отчаянии закрыл ладонями лицо и замолк на пару секунд, чем воспользовался его собеседник. - Скажи мне, а почему ты помнишь все то прошлое? Из нашего мира. Ханагаки этот вопрос волновал, пожалуй, даже больше всех остальных. Ведь Наото помнил его, настоящего Такемичи, парня своей сестры. Вспомнил и Доракен перед самой смертью. Возможно ли, что в этой реплике их реальности есть и другие люди, которые помнят свою жизнь, события, произошедшие до того момента, когда был создан их дубликат. - Я не знаю, почему. Не знаю, как это произошло, – Тачибана смотрел сейчас на него с нескрываемой тоской и сожалением. Хотел бы он, чтобы этого разговора, как и их встречи вообще никогда не происходило. – После того случая на детской площадке, когда мы последний раз пожали друг другу руки, все было как обычно. Я ходил в школу, в кружок по астрономии, по вечерам ужинал с семьей. Но в один вечер пришла Хината и сказала, что ее лучшую подругу, Такемичи Ханагаки, переводят в другую школу. Видите ли, ее мать выходит замуж, и поэтому они переезжают. Я тогда подумал, что это какой-то розыгрыш. А потом через пару дней, к нам в гости действительно пришла та самая подруга, Такемичи… - О как… – Ханагаки встал и прошел к туалетному столику, покопался в ящике, извлекая из него небольшую записную книжку. – Мичи несчастна. Это факт, – констатировал он, снова занимая место напротив Наото, – Здесь описаны все ее, так называемые, галлюцинации. Все два года с момента, как она «появилась», она не была счастливой. И, судя по тому, что я переместился из своего будущего в её прошлое, делаю вывод: она из вашего будущего попала прямиком в аналогичное время в моей реальности. Ты понимаешь, к чему я клоню, Наото? - В своем будущем она также несчастна? Или еще хуже? – предположил Тачибана. - Бинго! Еще хуже. Вероятнее всего, ее, как и меня, убил Майки, – заключил Такемичи, все еще держа в руках блокнот, – Ты такую подружку себе загадывал, а? - Нет… – на глазах паренька навернулись слезы. Он пытался их сдерживать, но не смог: одна все же скатилась по щеке. - Наото, – Ханагаки легонько коснулся чужого колена, привлекая к себе внимание, – Я хочу, чтобы ты прочел ее записи. Пожалуйста, подумай о том, как иногда наши желания могут обернуться против нас самих и тех, кто нам дорог. И, если тебе стала близка эта девочка, то я очень прошу тебя, в нужное время пожелай всем сердцем, чтобы она была счастлива. - Даже если это будет означать, что ее больше никогда не будет? – Тачибана принял протягиваемую ему книжонку, рассматривая однотонную персиковую обложку с витиеватыми золотистыми буквами Note в уголке. - Да, даже если это будет означать, что ты никогда больше не сможешь увидеть этого человека. Если он тебе действительно дорог, ты будешь желать ему лучшего, – Такемичи встал и похлопал по плечу младшего товарища, давая понять, что их диалог окончен. После того, как Ханагаки остался один, он еще раз обдумал все то, что рассказал ему Тачибана Наото. Сложно было принять, а уж понять и того сложнее. Но факт оставался фактом: в момент его последнего перемещения в будущее брат его девушки загадал желание – а не стать ли Такемичи девчонкой? «Охуенно, хорошо, что хоть не котом меня представил» - со злостью думал парень. Он понимал, что в таком искреннем желании четырнадцатилетнего подростка не было злого умысла. Но смириться с тем, во что это все вылилось, пока было выше его сил. Такемичи рассматривал все возможные варианты дальнейшего развития событий. Что если при следующем перемещении – а оно определенно произойдет, он обязательно встретится еще раз лицом к лицу с Майки – его забросит в будущее Мичи? Или того хуже, если он вдруг вернется в свой привычный мир, в собственное счастливое будущее, а мир Мичи при этом существовать перестанет? Ханагаки не мог сказать, что проникся к своей женской версии особой любовью – он ведь попросту с ней и знаком-то не был. Но определенно точно люди, с которыми он сблизился за время пребывания здесь, отличались от тех своих вариаций, с которыми он был знаком ранее. Здесь его мать была счастлива, здесь были такие по-особенному заботливые и отзывчивые братья Хайтани. Даже Хината здесь была другой: в чем-то более мягкой и по-девчачьи наивной. И еще Ханма… Казалось, что в этом мире Бог смерти действительно стал способен любить. И все это происходит только от того, что здесь Ханагаки Такемичи – девочка. Один простой факт, а сколько невероятных изменений в таких привычных людях вокруг. Раньше ему было невдомек, что после смерти отца его мать не выходила замуж только потому, что у нее был сын, так называемый «глава семьи» был уже определен. Хайтани никогда бы не смогли проявить скрытую в них мягкость и доброту, если бы в их доме не появилась младшая сестра, которую можно и нужно оберегать. Ханма бы попросту и не встретил кого-то, кто смог бы пробраться ему в душу. Такую же одинокую отшельницу, сбегающую от реальности. А у Хинаты никогда, сколько он ее помнил, не было близких подруг. Таковой могла бы стать Эма, но... «Я обязательно сохраню твой мир, Мичи!» – пообещал, скорее, самому себе Ханагаки.***
С момента той самой Битвы небожителей прошло уже больше двух недель. Такемичи пытался выйти на связь с Сенджу, но все его сообщения и звонки были проигнорированы. К сожалению, Кавараги была единственной ниточкой, что связывала его с миром гопников Токио. Ханма предпочитал держаться в стороне и избегал даже разговоров о своем «темном» прошлом. Ран и Риндо после событий той ночи стали чрезмерно послушными и домашними, объясняя это тем, что «экзамены на носу, нам надо заниматься, иначе отец из дома выгонит». И сразу же после колледжа запирались по своим комнатам над учебниками или отправлялись в библиотеку, от чего Ханагаки-Хайтани старшая уже через неделю начала бить тревогу – где это видано ни единого нового синяка за столько дней? Близился конец июля и на горизонте замаячили долгожданные летние каникулы. Но не для Ханагаки в этом году: девушка, не без помощи находящегося в ней Такемучи, на удивление учителей запорола почти все семестровые тесты и была вынуждена ходить на дополнительные занятия. Самого Такемичи это отнюдь не напрягало – хоть какое-то разнообразие и возможность отвлечься от собственных унылых мыслей. Парень все еще тщетно пытался разработать стратегию, план действий или найти хоть какое-то направление, которое могло бы привести его к решению непосильной задачи. На фоне которой даже самые сложные уравнения по алгебре казались пустяком. Выйдя из школы после очередного факультатива по физике, Такемичи внимательно оглядел двор на наличие всяческих Ханм Шуджи. Ни единого замечено не было. А потому, спокойно выдохнув, он пришел к выводу, что навязчивый ухажер Мичи сегодня решил взять отгул и не встречать ее из школы. Значит, можно расслабиться и прогуляться обычным маршрутом вместо того, чтобы ныкаться по кустам, ожидая пока через чур любвеобильному парню осточертеет караулить у школы, и он отправится восвояси. Ханагаки заметил ее, уже подходя к школьным воротам. Невысокая одинокая фигурка отлепилась от забора и двинулась в его сторону. - Привет, Мичи, – совсем невесело улыбнулась Сенджу. – Давненько не виделись. - И то верно, – протянул Такемичи, перехватывая портфель другой рукой, – Привет. Я уж переживать начала. - Ты извини меня, – блондинка виновато опустила глаза в пол, чуть помедлила и, в момент повеселев, посмотрела на подругу с уже искренней открытой улыбкой на лице. – Я соскучилась! - Хах! – Ханагаки и сам невольно улыбнулся в ответ, поражаясь столь резкой смене настроения девочки, – Я уж думала, что ты не захочешь со мной больше общаться. - С чего это вдруг? – Кавараги, все также добродушно улыбаясь, потянула за рукав. – Прогуляемся? - Ага, – согласился парень, на ходу отвечая на первый вопрос, – Ну, вроде как, из-за меня тебе пришлось распустить банду… - Мичи, ты тут совершенно не при чем, – начала Сенджу, когда они выходили за территорию школы. – Ты обычная девчонка, которая оказалась втянута в разборки местных головорезов. - Ну… – от неловкости парень запустил пальцы в волосы на затылке, да так и застыл. Договорить ему попросту не дали. - Никаких «ну»! – отрезала блондинка, чуть мягче добавляя, – Это я должна перед тобой извиниться. - За что? – синие глаза распахнулись от такого внезапного заявления. - Это ведь за мной приходили те парни в масках, – Кавараги свернула к детской площадке неподалеку от школы. – А в итоге… Мой товарищ погиб у тебя на руках. И… – она замолчала, покачала головой, словно прогоняя собственные воспоминания, – На твоих глазах убили двух человек в тот вечер. И все из-за того, что я потащила тебя в этот дурацкий парк. Прости меня, Мичи! - Сенджу, - Ханагаки взял за плечи девушку, что стояла перед ним в извиняющемся поклоне , – Ты ни в чем не виновата и тебе не за что передо мной извиняться! Это я должна просить прощения! - Ха? – блондинка смотрела недоумевающим взглядом. Такемичи присел на качели, жестом указывая на свободное сидение рядом с ним. - Я не должна была встревать и тем более не должна была лезть к Майки, – пояснил парень, – Прости, что из-за меня тебе пришлось преклониться перед Сано Манджиро. - Я подумала тогда, что он убьет тебя… – прошептала Кавараги, ее голос подрагивал, а глаза заблестели от подступивших слез. – Я никогда его таким не видела. И… Я… Я, знаешь, правда испугалась за тебя. Я готова была на все, лишь бы он тебя отпустил. - Хо… – Ханагаки тяжело вздохнул, понимая, что эта девчонка действительно пыталась спасти его. А точнее – ЕЁ, Такемичи, свою новую подругу. Отчего-то на душе стало так гадко. Ведь, по сути, это он своими действиями спровоцировал все еще находящегося не в себе Манджиро. Он видел в тот момент, в каком состоянии пребывал его некогда хороший друг, и он прекрасно знал, что своими словами ничего не изменит. Сауса не воскресить. Как и Доракена. А его выпад в адрес Майки лишь поставил под удар его близких: сначала Рана и Риндо, а затем и Сенджу. Если даже представ перед Сано в привычном виде его товарища в тот день, в Кровавый Хэллоуин, он не мог остановить «Черный импульс» Майки, то, на что он, собственно, рассчитывал, заявляя подобное будучи незнакомой ему девчонкой? Из-за него пострадали Хайтани, но хуже всего то, что из-за его опрометчивого поступка эта девочка, что сидела сейчас рядом с абсолютно потерянным видом, вынуждена была склонить голову перед лидером враждебной группировки. И не просто распустить «Брахман», а в целом отказаться от собственной цели – положить конец жестокости «Свастонов Канто». - Сенджу! – Ханагаки выпрямил спину и взглянул в печальные глаза блондинки. – Прости меня. Я врал тебе. Ты рисковала ради меня, но я этого не достоин. - Что ты такое говоришь, Мичи? – Кавараги чуть склонила голову к правому плечу, разглядывая, внимательно изучая взглядом лицо напротив. - Я не Мичи! – на одном дыхании выпалил парень. - Хм? – блондинка лишь с удивлением приподняла одну бровь. - Э… – начал объясняться Ханагаки, – Я не тот, кем ты меня считаешь. - Поясни-ка! – потребовала Сенджу, явно не понимающая пока еще его слов. - Блять, это сложно. И… – Такемичи замолк, осознавая, как должно быть глупо выглядит со стороны. – Я даже не знаю, поверишь ли ты. - Давай ты расскажешь, а я уже сама решу, верить тебе или нет. Голос Кавараги был спокоен, но отчего-то по спине парня побежали мурашки. Не спокойствие, холодность – вот, что он ощутил. - Это очень долгая и пиздец какая запутанная история, – он мысленно пытался придумать, с чего бы ему начать свой рассказ. Решительность, с которой он завел этот разговор, потихоньку покидала его под пристальным взглядом подруги. - Ничего, времени у меня много, – настаивала девушка, поудобнее устраиваясь на качели. - Тогда приготовься слушать, – Такемичи выдохнул, настраиваясь на долгое повествование и совершенно не замечая, что на этой площадке они уже не вдвоем. Он рассказал ей. Все! Вообще абсолютно все рассказал. И о том, что в действительности он двадцатисемилетний парень. И о прыжках во времени в попытках спасти свою любимую, Тачибана Хинату. И о том, как ее младший брат дуплицировал мир, в котором жил сам Ханагаки. И о том, как он оказался в теле своей копии, Мичи. И об их странной связи, что проявлялась лишь в периодических видениях девушки. И о том, что Доракен перед смертью вспомнил его и попросил спасти их друга, Майки. И о том, что этот самый их друг в их предпоследнюю встречу с особой любовью засандалил ему в грудину пол обоймы. Сенджу лишь временами вставляла свои «Ха…» и «Что, блять?», в остальном не мешая рассказу. И без того огромные глаза блондинки периодически так округлялись, что казалось вот-вот просто вывалятся и покатятся по мягкому покрытию детской площадки. Такемичи же продолжал говорить, не обращая внимания на реакции девушки. Все, что накопилось в нем за месяц нахождения в чужом мире и в не своем теле, наполнило его до краев и сейчас, как река, разрушившая плотину, вылилось наружу, облекаемое в слова. Ханагаки не выдержал. Он заплакал, рассказывая о том, как столкнулся в будущем с Майки, с каким ледяным взглядом тот выпустил в него несколько пуль. Он продолжал плакать, объясняя, что для восстановления равновесия в каждом из миров, они должны спасти Сано Манджиро. Он – здесь, а Мичи – там. Ведь парень был совершенно точно уверен, что настоящая Мичи находилась сейчас именно там, в его мире. И что причиной такой неудачной рокировки послужил именно Майки и его поступок. Кавараги продолжала слушать, теперь уже понимая, откуда у такой милой девочки интерес к главе «Свастонов Канто», и почему она не побоялась встать на его пути, когда тот был намерен убить Сауса. Верила ли Сенджу в рассказ Такемичи? Вопрос спорный. С одной стороны – звучит как полный бред. С другой стороны – кому в голову придет выдумывать такое? И уж тем более озвучивать вслух – равносильно добровольной сдаче в психушку. Когда Такемичи закончил, на площадке воцарилась давящая тишина. Блондинка сидела, не шелохнувшись, лишь изредка тяжело вздыхая. Сам Ханагаки вытирал с лица непрошенные слезы и ожидал ее вердикта, словно сидя на скамье в зале суда.***
Повисшее между ними молчание разрушили чьи-то тихие шаги. А потом за их спинами раздались звонкие аплодисменты. - Браво! – воскликнул знакомый голос, нараспев растягивающий гласные, – Так меня еще никто не развлекал! - Что? – Сенджу обернулась и глазам своим не поверила. Прямо за ним, опираясь на детскую горку одним плечом, стоял Ханма Шуджи. - Знаешь, - начал долговязый парнишка, обращаясь к застывшему Такемичи, – А я ведь помню, как кто-то спас Доракена, когда его подрезал Киёмаса, но хоть убей не могу вспомнить кто… – он приложил указательный палец к подбородку, раздумывая о чем-то своем, – И кто-то точно остановил Майки, когда тот чуть было не угандошил Кадзутору. Кто-то, чье лицо для меня как в тумане, все время портил такие четкие планы Кисаки… - Да, Ханма, это был я, – Ханагаки понял, что Шуджи слышал все его повествование, а потому смысла что-то утаивать больше не было. - Блять! – парень сжал кулаки и весь подтянулся. – Я так и знал, что че-то с тобой не то… Моя Мичи не такая… хм… – он подбирал подходящее определение, – Резкая что ли? – помедлил немного, и тут до него наконец дошло, – Это че я месяц с пацаном что ли встречался?! - Сорян, бро… – брюнет пожал плечами, извиняясь. А отошедшая от услышанного Кавараги прыснула со смеху, закрывая рот ладошкой. - Сука, мог бы хоть из солидарности меня кинуть! Ханма, кажется, был уже в ярости. И если его сейчас не успокоить, то он ведь и не посмотрит, что перед ним девчонка. - Прости, не мог, – Такемичи поднялся на ноги и встал напротив Шуджи, заглядывая ему в глаза, – Мичи любит тебя. С тобой ей как-то спокойнее на душе и радостнее, я это точно знаю. - С ним-то? – Сенджу бросила на Ханму не выражающий особого доверия взгляд. - Да я и сам в ахуе! – Ханагаки обратился к удивленной блондинке, после чего вновь повернулся в сторону сверлившего его взглядом Ханмы. – Но факт есть факт: этой девочке с тобой хорошо. Я не мог это испортить. Ханма Шуджи завис, обдумывая только что услышанные слова. Он давно уже решил для себя, что влюблен в эту девчонку, пиздецки сильно и бесповоротно. Еще до того, как в ее теле поселился незнакомец, Ханма потерял голову от этих бездонных синих глаз. Парень готов был на все, что угодно, ради нее. Она цепкой занозой засела в его сердце, о существовании которого он до этих пор и не догадывался. - Че надо сделать, чтобы ее вернуть? – подумав с минуту отозвался пришедший в себя Шуджи. - Есть идея! – встряла в их диалог Сенджу. – А давайте ёбним Майки? - Чеее?! – парни уставились на нее, раскрыв рты. - Ну чтобы он не ёбнул никого ни в одном из будущих! – Кавараги лишь пожала плечами, озвучивая самую, по ее мнению, резонную причину. - Мы не станем убивать Майки! Ханма перевел взгляд с кровожадной блондинки на Такемичи. И во взгляде этом читалось: «И вот с ней ты дружишь?!» - Я не предлагаю его убить! – Сенджу поднялась с качели, вставая рядом с ребятами, будто оттуда ее слышно хуже, или ее мысли до них слишком долго доходят. – Но надо его осадить, вывести его из игры. Вернуть на путь истинный, если так вам понятнее будет! - И как, блять, ты предлагаешь это сделать? – Шуджи, пару раз уже получивший свою порцию пиздюлей от Манджиро, вообще не мог себе представить, как можно остановить эту машину для убийств. - Мы соберём банду и бросим вызов «Свастонам Канто»! – победоносно заявила Кавараги. А ее лицо озарила искренняя широченная улыбка. - Ты в своём уме?! – Такемичи только недавно самолично видел, на что способен Майки. А потому одна только мысль о новой битве с ним вселяла в парня ужас. – Да и как нам собрать банду, если я девчонка? Мичи бы точно так не поступила, ей такое не под силу… - Поверь, если она сейчас в твоем мире, в твоем теле и с твоими друзьями, то они вот стопудово сделают то же самое! – заверила его девушка, разжевывая для особо недогадливых, – А значит, нам нужно поступить так же, чтобы действовать с двух сторон. Ты же сам сказал? - А идея не так уж плоха… – Ханма склонил голову, оглядел двух мелких девчух, стоявших сейчас перед ним, и, натянув свою фирменную ухмылку, выдал: – По крайней мере это будет весело! - Ага, а тебе все что угодно, лишь бы не заскучать, да? Ханагаки скосился на ухмыляющегося Шуджи. В янтарных глазах парня плясали бесенята, он подмигнул Мичи. Отчего где-то в груди легонько кольнуло чье-то «чужое» и приятным теплом разлилось по телу. - Да брось, Мичи! – Сенджу похлопала его по плечу и поправилась, – Ой, Такемучи! Можно подумать, у тебя есть варианты получше? - Вариант такой, что вариантов нет… – обреченно констатировал Ханагаки. - Решено! Нам нужна банда! – Кавараги обратилась к брюнету, – А тебе надо поговорить с братьями. - Я че камикадзе, по-твоему? Они мне голову открутят! – Такемичи прижал ладошки к собственной шее, жестом показывая «кирдык». - Да и они уже в «Свастонах Канто», – напомнил Ханма, – Вся «Рокухара» к ним перешла… - Точно… «Рокухара» под Майки, а «Брахман» просто рассосался… – Сенджу устало потерла глаза, мысленно возвращаясь в события двухнедельной давности. – Но! – и снова этот ее резкий перепад настроения и улыбка от уха до уха, возникшая из ниоткуда на лице блондинки, – Я что-нибудь придумаю, не ссы Такемучи! Мы достанем Сано Манджиро и тебе больше не придётся брить подмышки. - А че их надо было брить?! – брови Ханагаки затерялись за густой челкой от удивления. - Фу-у-у бля-я-ять!!! – Шуджи скривил лицо и шумно ругнулся. Под дружеский хохот эта троица, которую в принципе невозможно было бы представить вместе в других, более привычных условиях, покинула детскую площадку. Ханма Шуджи из вежливости все же довез Такемичи до дома, но попросил не прижиматься крепко. В сложившейся ситуации ему было максимально неловко. Но глядя в синие глаза, он вспоминал свою любимую и был решительно настроен сделать все, что в его силах, чтобы этот «сквоттер» поскорее съехал из тела его девушки, вернув его законной владелице. А уж, когда это все закончится, он сделает настоящую Мичи самой счастливой девушкой во всех реальностях и всех мирах. В этом он себе поклялся! Кавараги Сенджу текущее положение вещей приободрило. У нее появился шанс исправить собственную оплошность, которую она допустила, будучи совсем еще ребенком, и которая привела к столь печальным последствиям. Девушка все еще винила себя в первом проявлении «Черного импульса» Манджиро Сано. Она хотела спасти от его жестокости собственную сестру и восстановить мир в их семье, причиной разлада которой она считала именно себя. А потому появление этого решительно настроенного паренька в хрупком тельце новой подруги было ей только на руку. Сам же Ханагаки впервые ощутил легкое, едва только зарождающееся чувство надежды. И пусть у них пока еще не было четкого плана, да и группировку им так легко не собрать, но парень был уверен, что и в этот раз он справится с задачей. Он сможет спасти Майки и восстановить баланс в обоих мирах. А их будущее, что сейчас находилось в его руках, непременно будет безоблачным и счастливым. Ведь если не верить в это, то как можно противиться ударам судьбы?