***
Кавараги Сенджу крутила в руках телефон-раскладушку, поддевала ноготком крышку, откидывая ее и раскрывая телефон на манер пудреницы, смотрела вместо зеркальца на пустой экран и со звонким щелчком закрывала. Сколько она уже так просидела? Кажется, от нервов девочка потеряла счет времени. Даже светлые стены собственной спальни уже начинали давить. Поначалу блондинка слишком долго пыталась настроиться и несколько раз перепечатывала одно предложение, стараясь сформулировать его таким образом, чтобы выглядело непринужденно, но при этом отображало всю серьезность ее намерения. С восьмой или девятой попытки получилось нечто вполне приемлемое, и Сенджу, предварительно зажмурившись, нажала на кнопку «Отправить». Сердце забилось чаще, а ладошки предательски увлажнились. «Это всего лишь сообщение, ничего сверхъестественного, все одноклассники общаются между собой, – успокаивала себя Кавараги, распластавшись звездой на кровати и не выпуская из липких ладоней телефон, – Но не во время каникул, и явно не с тем, с кем даже не знакомы лично». Жаркий воздух, что наполнял комнату сквозь открытое окно, не давал вздохнуть полной грудью. Теперь уже не только ладони – все тело покрылось тонкой пленкой, пот маленькими капельками стекал по вискам и шее. Решив, что ожидание затянулось, а толку от такого бесцельного клацанья телефоном и прожигания собственных нервов никакого, Сенджу запихнула под подушку мобильный и направилась в душ. Летний зной и нервозность вымотали и заставляли ощущать себя переспелым абрикосом на прилавке рыночного торговца: еще немного и тонкая кожица терпения, что сдерживала собой все волнение внутри, лопнет. От кого «Мацуно Чифую»: «Привет! Внезапно. Да, можем встретиться сегодня в семь часов, возле школы?» Завернутая в полотенце Кавараги держала в руках телефон и готова была прыгать от радости. «Ответил! Ответил!» - ликовала она, уже не ожидая получить заветное сообщение. Между лопаток пробежали несколько капель воды, стекающей с мокрых волос, щекоча и заставляя слегка поежиться. Сенджу посмотрела на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. 5:17. Солнце, давно миновав свой пик, медленно приближалось к крышам невысоких домов, маячивших на горизонте, и жара понемногу стала спадать. Воздух от этого более свежим не становился, впитывая в себя жар, все еще исходящий от прогретого за день асфальта, и едва ощутимый запах выхлопных газов автомобилей, число которых с окончанием рабочего дня только увеличивалось на улицах города. Кавараги глубоко вздохнула, втягивая носом плотный тяжелый летний воздух, перекинула через плечо рюкзак и двинулась в сторону школьного двора. Мацуно Чифую сидел на ступеньках у входа в школу, обеими руками держа телефон, и внимательно следил за тем, что происходило на экране, часто жмакая по кнопкам большими пальцами. «Интересно, в какую игрушку он играет?» – подумала Сенджу, миновав школьные ворота и издалека замечая сосредоточенный вид мальчишки: даже кончик языка прикусил от напряжения. Его лоб поблескивал от испарины, а челка повисла, и парень периодически смахивал ее на левую сторону, после чего поспешно возвращался к игре. Тонкая белая рубашка с коротким рукавом, темные брюки и стоящий рядом портфель – будто и правда в школу на уроки собрался. Кавараги замедлила шаг, невольно залюбовавшись блондином. И ей снова стало жарко, при чем исключительно ладоням. Девушка потерла руки о свободные тонкие брючки, взялась за лямки рюкзака и быстрым шагом двинулась к школьному крыльцу. - Привет, – ее голос заставил Мацуно отвлечься от своего занятия. - Привет, – огромные изумрудные глаза изучали ее. Невысокая девчонка, на вид младше его, с копной непослушных платиновых волос и яркими голубыми глазами. Определенно точно он ее видел раньше в школе, но никогда с ней не общался лично. Неужели, это с ней он договорился о встрече? - Ты пришел раньше. – констатировала блондинка, глядя на часы и отметая так и вертящееся на языке «Извини за опоздание». Сегодняшнее сообщение: «Это Кавараги Сенджу, мы учимся в параллельных классах. Надо срочно встретиться», – изрядно удивило парня. Пара коротких фраз выбила из привычной колеи будней, где любое внеучебное время, включая каникулы, разбавлялось подработкой в зоомагазине и вечерним чтением манги. Что могло понадобиться бывшему лидеру «Брахмана» от него, на текущий момент обычного школьника? Да и как он вообще мог пропустить, что этот самый глава одной из токийских банд ходит с ним в одну школу? - А ты девчонка, – окидывая ее взглядом, он коротко кивнул сам себе, встал, убирая телефон в карман брюк, и протянул руку. – Мацуно Чифую. - Кавараги Сенджу. Рукопожатие было слишком крепким и абсолютно не женским, как отметил про себя парень. - Ты написала, что у тебя срочное дело… – напомнил Чифую, не сводя взгляда с собеседницы, что явно нервничала. - Да, есть разговор, – девочка рассматривала носок своей спортивной туфли, которым выводила какие-то незатейливые узоры на асфальте. Она перевела взгляд на блондина и спокойно, как ни в чем ни бывало, спросила: – Ты ведь когда-то был членом «Токийской свастики»? Глаза Мацуно округлились, а брови чуть приподнялись, и все лицо парня застыло в немом удивлении. Идя на встречу с незнакомцем из школы, он и представить себе не мог, что первое, о чем его спросят – Свастоны? Серьезно? Это было сто лет назад. Вообще-то два года всего прошло, но по внутреннему ощущению словно полжизни миновало. Сердце Кавараги начало биться чаще. Каждый удар эхом отдавался в ушах, пока она, затаив дыхание, смотрела на изумленного вопросом мальчишку. Который, к слову, выглядел сейчас еще более волнительно и привлекательно, чем раньше. Сенджу уже готова была раствориться в этой зелени глаз, позволив ей окутать себя, как мягкому покрывалу просторных полей префектуры Нагано. Но резкий голос Чифую вернул ее в реальность. - Да, – ответил он чуть грубее, чему сам удивился, и, возвратив своему голосу привычный тон, добавил: – А тебе это зачем? - Ты дружил с Майки? – следующий вопрос блондинки окончательно выбил почву из-под ног Мацуно. - Слушай, – Чифую потер указательным пальцем переносицу в попытках расслабить лицо. – Ты меня позвала поговорить о «Свастонах»? - Не только, – уклончиво ответила Кавараги и умостилась на ступеньку, давая понять, что разговор только начался. – У меня есть к тебе деловое предложение… - Что бы это ни было, – резко оборвал ее Мацуно, – Мой ответ «Нет». - Ты знаешь, что Доракен умер? – Сенджу пропустила его последнюю фразу, отметив про себя, что милашный на первый взгляд парень, на поверку, оказывается, не так уж и прост. - Да, – его плечи опустились, и весь боевой настрой испарился. Чифую присел рядом с девушкой, глядя вперед, в сторону школьных ворот. – Я был на похоронах. - Мне очень жаль. Кавараги хотела коснуться его руки, сжать, показывая тем самым, что он в своих переживаниях не одинок. Но вовремя себя остановила. Такемучи успел поведать ей бесчисленное множество забавных и не очень историй об их с Чифую приключениях. Хотя в случае этой парочки блондинов больше подошло бы слово «злоключения». И сейчас Сенджу, которая и раньше симпатизировала зеленоглазому пареньку, ощущала какое-то щемящее чувство близости. Но, понимая всю безосновательность собственных эмоций, она не рискнула перейти некоторую черту. Пока еще не время для сочувствующих тактильных контактов. - Я была с ним в тот вечер, – тихо отозвалась Кавараги, когда молчание уже неприлично затянулось. – Это меня защищал Доракен, когда в него стреляли. - И ты позвала меня, чтобы сообщить об этом? Зеленые глаза полыхнули злостью и откровенным неверием в услышанное. Что за бред несет эта девица? Она или безнадежно глупая, или абсолютно бестактная. - Нет. В тот вечер Доракен спас не только меня, – Сенджу смотрела на него не моргая, пытаясь уловить его реакцию, любое еле заметное движение мышц на лице, легкий вздох – что угодно. Мацуно замер. – Со мной был еще один человек. Мой друг. Ты его знал когда-то давно, но, скорее всего, сейчас и не вспомнишь. Ханагаки Такемучи. Победа! Не зря она гипнотизировала его взглядом. Внешне блондин все так же был неподвижен, лицо застыло безразличной маской. Лишь в глазах что-то блеснуло при звуке давно забытого имени и так же внезапно исчезло. Такое случается, когда ты идешь по улице и вдруг видишь бывшего одноклассника, разговаривать с ним ты не хочешь, а потому быстро отводишь взгляд, делая вид, что не узнал. Но ровно за секунду до этого постыдного прекращения зрительного контакта ты видишь в его глазах такое же точно «узнавание». Озарение, вспышка – молниеносно, а моргнешь, как ничего и не было. Мацуно напрягся всем телом, ощущая буквально физически, как вертятся шестеренки в его голове. Мозг усиленно пытался обработать полученную информацию. Ханагаки Такемучи. Такемучи – он однозначно знал это имя. А еще он откуда-то знал, что оно произносится не так, это прозвище, не особо любезно кем-то придуманное. И человек, которого так называли, был вовсе не против столь грубой ошибки в собственном имени. Только вот, кто он? - Чифую, - тихонько позвала его девушка, заглядывая в глаза. «Красивые», – подумал он, встречаясь с ней взглядом. – Я хочу тебя попросить об одном одолжении. Встреться с моим другом, с Такемучи, пожалуйста.***
Мацуно Чифую сидел за столиком в небольшом кафетерии, не самом оживленном на этой улице. Еще подходя к двери, он понял, что бывал здесь и не раз. Когда? Уже и не вспомнить. Возможно… Он огляделся по сторонам. Да, именно, это было во времена «Свастонов». За этим самым столом напротив него когда-то сидел Рюгуджи Кен, что властным голосом отчитывал за попытку нарушить мирный договор между Мицуей и Тайджю Шибой. А за соседним столом сидел Улыбашка, Кавата Нахоя, и неизменно щурил глаза. Напротив него молчаливо застыли ныне покойный Кисаки Тетта, о котором Мацуно ни разу до этого дня не вспоминал, и его вечно угашенный подпевала Ханма Шуджи. А рядом с самим Чифую… Кто же сидел тогда рядом с ним? Кто-то очень близкий, кому парень доверял, как самому себе. Тот, кого он изо всех сил старался поддержать. Тот, кто всегда закрывал его своей спиной, не ссал при виде соперника, в несколько раз превосходящего себя по размерам и силе. Тот, чьего лица теперь даже не вспомнить… - Привет! – раздалось откуда-то сверху. Мацуно поднял взгляд от столешницы. Что-то щелкнуло в голове, будто кто-то прямо над ухом легким движением пальцев коснулся клавишного электрического выключателя. На него выжидающе смотрели невероятно огромные глубокого синего цвета глаза. Словно кадры из старого музыкального клипа, сменяясь одна другой, проносились картинки его прошлого. Широкая спина человека, только что оставившего в его руках истекающего кровью Баджи, и направляющегося сейчас к не на шутку разошедшемуся Майки. Эта же спина, что, стоя напротив алтаря в христианской церкви, заслоняла его в готовности принять на себя удар лидера десятого поколения «Черных драконов». Та самая спина, которая возникла между ним и Изаной Курокавой где-то на пристани Йокохамы, в окружении превышающего числом противника. Он не помнил лица. Как ни силился, но мозг решительно блокировал все попытки воспроизвести лицо этого человека, который был для Чифую больше, чем товарищем по банде. Этот человек был его другом. Этот человек доверил свою самую сокровенную тайну ему, Чифую. И сейчас единственное, что мог отчетливо вспомнить Мацуно – по-детски распахнутые синие глаза, в которых так часто можно было увидеть слезы. Такие же глаза, как те, что в этот самый миг смотрели на него с каким-то щенячьим восторгом, за которым читалась еле уловимая тоска. - Привет. – сиплым голосом отозвался блондин и жестом предложил девушке сесть. Мацуно никогда ее раньше не видел. Короткие черные вьющиеся волосы, чуть вздернутый нос и маленький рот, словно нарисованный на этом кукольном лице. Тонкие ручки, что сжимали край светлой рубашки, покатые плечи, небольшая грудь и тонкая талия. Вся какая-то мелкая, сжавшаяся под его изучающим взглядом. И только эти глаза, полные слез, что смотрели почти не моргая. Такие же синие. - Чифую, – девочка не могла сдержать улыбку, будто очень долго ждала этой встречи. – Я – Ханагаки Такемичи. - Такемичи… – усмехнулся Мацуно, вспоминая теперь, как на самом деле звучит это имя. – Приятно познакомиться, Такемичи! - Спасибо, что пришел, – Ханагаки мнется, виновато теперь уже улыбаясь. Чифую видит, как она нервничает, хочет сказать что-то важное, но не знает, с чего начать. - Зачем ты хотела встретиться? Блондин решил показать, что времени ходить вокруг да около у нее нет. Слишком неуютно он чувствовал себя под ее проницательным взглядом. Смотрела так, словно знает его лучше, чем он сам. - Возможно, это прозвучит, как полнейший бред, – голос девчонки дрожал, это не скрылось от Мацуно. Но она набрала в легкие побольше воздуха и выпалила: – Я хочу возродить «Свастонов»! - Да, звучит и правда, как бред. Чифую кивнул и начал подниматься. Слушать эту ахинею не было ни желания, ни сил. Внутри что-то сдавливало, что ни продохнуть. Воздух тугим комком застревал в области солнечного сплетения. Желудок противно съеживался. От осознания какой-то неправильности и абсурдности ситуации голова наливалась свинцом, грозя вот-вот лопнуть. А эта девчонка смотрела на него уже без слез: синие глаза были полны решимости. И Мацуно готов был поклясться, что такой взгляд он уже видел не раз. Его начало мутить от вновь накатывающих обрывков воспоминаний. Когда Чифую уже готов был броситься к выходу, чтобы покинуть в один миг ставшее слишком тесным и душным помещение, за его спиной раздался спокойный девичий голос. - Я понимаю, что здесь и сейчас я тебе никто. Но ты должен знать, что я делаю это не ради себя. Мы должны спасти Майки! – он услышал тяжелый вздох. – Ты же помнишь, как он слетел с катушек, когда умер Баджи. А когда не стало Эмы, это добило его. Он замкнулся, отстранился от всех, распустил банду. Вы ведь не общаетесь больше, – это был не вопрос – утверждение. – Доракен хотел спасти его, поэтому вступил в «Брахман», хотел приглядывать за ним. Но не смог... – Чифую услышал всхлип, он все еще стоял спиной, не желая поворачиваться к этой девочке, видеть ее лицо. – Перед смертью он попросил меня спасти Майки. И я это сделаю. С тобой или без тебя. Но если ты до сих пор считаешь Сано Манджиро своим другом, и если ты помнишь последние слова Баджи о том, что для него значили «Свастоны», то ты мне поможешь. Потому что ты мне нужен, партнер. Мацуно Чифую как разрядом тока прошибло. Он шумно выдохнул и пулей вылетел из кафе. Оставшись сидеть в гордом одиночестве за столиком, Такемичи подумал, что, возможно, он погорячился, вываливая все это на своего старого друга. Тот факт, что Доракен вспомнил его перед самой смертью, вовсе не означал, что кто-то еще из его товарищей мог хранить воспоминания о нем. Сенджу ведь могло и привидеться, что Мацуно внезапно вспомнил Ханагаки. «Он дернулся, я сама видела, как в его взгляде что-то переменилось, когда он услышал твое имя», – уверяла его Кавараги. Но сегодня уже самому Такемичи также показалось, что Чифую узнал его. Не вспомнил, конечно, но какое-то смутное далекое отражение «узнавания» вспыхнуло в глазах друга, когда он увидел его, Ханагаки. И, наверное, стоило быть с ним помягче, а не выливать ушат ледяной воды своим «хочу воскресить Свастонов». Но, как и прежде, Такемичи действовал временами опрометчиво и безрассудно, а в нынешней ситуации, позабыв о своем внешнем облике, уж совсем самонадеянно. Но, как и раньше, это сработало. Уже на подходе к дому карман брюк Ханагаки звонко крякнул. От кого «Мацуно Чифую»: «Я согласен. Только не называй меня “партнер”»***
С той самой встречи в кафе Такемичи больше не виделся с Чифую. Хотя время от времени они обменивались сообщениями, и Мацуно пообещал помочь с бывшими членами «Свастонов». Сенджу в свою очередь организовала широкомасштабную кампанию по вербовке некогда участников «Брахмана», пыталась выйти на кого-то из «Черных драконов» через Инупи и Вакасу, даже подбила Шуджи навести справки о ребятах из «Вальхаллы» и «Мёбиуса». Сам Ханагаки чувствовал себя совершенно бесполезным, и даже саркастичное ханмовское «Ну, зато ты красивая» ни капельки не подбадривало. «Ну красивая вот Мичи, и хули толку-то?» – возмущался потом парень, разглядывая в зеркале чужое женское тело. Он уже начал к нему привыкать, перестал краснеть, натягивая бюстгальтер, и научился более-менее прилично укладывать волосы, чтобы они не топорщились в разные стороны после сна. Юбки все еще казались Такемичи одним из орудий пыток. Искренне не понимая шотландцев и радуясь тому, что во время каникул не нужно носить школьную форму – единственная юбка, от которой не отмазаться – он пополнил гардероб Мичи спортивными штанами и джинсами, тем самым подкидывая братьям дополнительный повод поглумиться. Старший Хайтани, в очередной раз видя сестру с синяками – результат ежедневных тренировок с Имауши – и в трико, картинно откинул за плечи свои длинные косы, приложил ладошки к губам и выдал: «Ма-сан, кажется, у тебя теперь три сына». Мать и отчим кривляния Рана не оценили, а вот Риндо от смешка поперхнулся чаем. Ханагаки же помрачнел, оглядывая веселящихся братьев и понимая, что совсем скоро ему предстоит с ними объясниться. И чует его сердце – или жопа, – разговор будет не из легких. Лежа в постели и мучаясь тщетными попытками уснуть Ханагаки пролистывал записную книжку в телефоне Мичи. Мацуно сообщил о готовности Хаккая Шибы присоединиться к новой банде. Как ему это удалось, Такемичи не подозревал, да и, признаться честно, старался не думать об этом. Его сейчас больше беспокоило собственное бездействие. А потому он уже по восьмому кругу гонял вверх-вниз список контактов, раздумывая, к кому еще мог бы обратиться. Мелькнули знакомые иероглифы. «Интересно, откуда Мичи его знает?» – удивился парень, но решил все же испытать собственную удачу и написал короткое сообщение. И только после отправки Такемичи додумался посмотреть на время – давно за полночь. Да уж, приличные девочки мальчишкам в столь поздний час не пишут. А уж тем более мальчишкам, у которых в имени контакта стоит приписка «семпай». Понимая, что ответа сегодня вряд ли дождется, Ханагаки отложил телефон и закрыл глаза, заставляя организм расслабиться и уснуть. Короткий бульк мобильного не смог разбудить мирно посапывающего Такемичи. От кого «Мицуя-семпай»: «Привет! Рад, что ты написала :) может, встретимся?» На следующий день после обеда Ханагаки стоял у западного входа в парк Ёёги. Желающих гулять по такой жаре среди буднего дня было относительно немного: в основном школьники, наслаждающиеся каникулами, и снующие туда-сюда туристы. Среди компаний ребят и одиноко проходящих мимо пешеходов Такемичи пытался разглядеть знакомое лицо. Тщетно. Он одернул рукав тонкой хлопковой рубашки и хотел посмотреть на часы, как вдруг услышал позади себя знакомый голос. - Мичи-чан! – в его сторону почти бежал запыхавшийся парень, в котором Ханагаки без лишней подсказки ни за что бы не признал старого друга. - Мицуя… Семпай? – Такемичи уставился на высокого красивого юношу, чьи пепельные с едва уловимым фиолетовым отливом волосы трепал легкий летний ветер. - Я же просил не называть меня так, – Такаши встал напротив и смущенно улыбнулся. А потом хрупкое тельце Мичи утонуло в его крепких объятиях. – Я соскучился. - Ох… вот как! – Ханагаки высвободился из сильных рук Мицуи и внимательно его осмотрел, замечая вслух: – А ты изменился. Возможно, все дело в росте самой владелицы этого женского тела, или же Такаши и правда подрос, но Такемичи приходилось задирать голову, чтобы смотреть другу в глаза. Лицо давнего товарища немного осунулось, под глазами залегли еле заметные тени, но во взгляде было столько нежности, что в груди у Ханагаки защемило. Светло-серые с лавандовыми вкраплениями глаза излучали тепло, что можно было ощутить на кончиках пальцев, потрогать практически, согреваясь от одного взгляда. - Ты тоже изменилась, – с какой-то трогательной улыбкой отметил Мицуя, все еще держа Такемичи за руку. – Повзрослела что ли… Сколько мы не виделись? Кажется, два года прошло. - Я как-то потеряла счет времени. Ханагаки пытался отшутиться. На самом деле он понятия не имел, каким волшебным образом его женская версия умудрилась в принципе подружиться с бывшим командиром второго отряда «Свастонов». - Но не растеряла своей привлекательности, – Такаши чуть склонил голову, оглядывая притихшего от подобного заявления Такемичи. – Стала еще красивее даже. «Блять, он че флиртует с ней? То есть со мной? Надо ему сказать, что у нас парень есть!» – пронеслось в голове Ханагаки, пока он изображал максимальное смущение, потупив глазки и покрываясь легким румянцем. - Я даже расстроился, когда ты перестала ходить в швейный кружок, – они уже зашли на территорию парка и прогуливались по узкой аллее, обгоняя пожилую даму с собачкой, – Рукодельница из тебя, конечно, посредственная, но… Мицуя замолчал на полуслове. А Такемичи увидел, что его друг… смущается? И как будто бы даже немного краснеет. С такой стороны Такаши Мицую он еще не видел, и это немного выбивало из колеи. Хотя после влюбленного Ханмы и страдающего от неразделенной любви старшего Хайтани вид смущенного Мицуи – просто детский утренник. - Но? – не выдержав молчания, словно подтолкнул Ханагаки. - Что-то в тебе тогда было такое… – продолжил свою речь Такаши, не смотря на собеседницу. – Это, наверное, прозвучит совсем глупо, – он усмехнулся и перекинул волосы на бок, открывая вид татуировки на виске, от чего Такемичи замер, но перебивать не решился. – Мне тогда казалось, что я давно тебя знаю. Это странно, но у меня правда было ощущение, что мы дружили не первый год, хотя и знакомы-то толком не были. А еще… – Мицуя остановился посреди пешеходной дорожки и посмотрел в огромные синие глаза своими, цвета токийского заката, полными спокойствия, – Мне так сильно хотелось тебя защитить! - От чего? – не удержавшись выпалил Ханагаки. - Понятия не имею! – Такаши рассмеялся, так искренне и открыто. – Глупо это, говорю же. Но вот такие чувства ты у меня тогда вызывала. - Это вовсе не глупо, – Такемичи взял его за руку, силясь выразить свое понимание и поддержать. Конечно же, Мицуя знал его, и они действительно не первый год дружили, только волею судьбы – в лице одного маленького Тачибана Наото – он эту дружбу забыл. Но то, что стерто из памяти, удалено из какого-то отдела головного мозга, в сердце все равно останется. И это желание защищать – то самое желание, которое испытывал его, Такемучи, товарищ по банде и друг, – именно оно разрасталось в груди Такаши при взгляде на малознакомую девочку с точно такими же синими глазами, которые навсегда отпечатались в душе каждого из капитанов «Свастонов». И именно это желание защитить заставило Мицую Такаши ответить согласием на предложение вступить в банду от непонятно откуда взявшейся спустя пару лет девчонки. Словно он только и ждал, что однажды кто-то придет к нему и скажет: «Хватит прохлаждаться, пора нагнать упущенное, «Свастоны» должны возродиться!». И как-то совершенно закономерно и логично для него было слышать подобное от девочки, с которой он толком не общался и одновременно с этим будто бы знал полжизни. - Шить я, кстати, так и не научилась, – уже перед прощанием отчитался Такемичи. - Ничего, я тебя научу: сошьем новую форму вместе! Такаши подмигнул и помахал запрыгивающей в поезд девушке. На душе снова стало тепло, как от встречи со старым другом.***
Ему снился сон. Нереальный и через чур красочный. Ханагаки стоял посреди огромной площади, вокруг него не было ни души. За его спиной разносился шум морских волн, а впереди не было видно ничего, кроме нескончаемого бетонного покрытия. Безграничная искусственная равнина. Стоило только моргнуть, как картинка начала медленно меняться. Словно отбрасываемые в кроваво-красных лучах заходящего солнца длинные тени стали появляться люди: он видел лежащего на земле Мацуно Чифую с окровавленным лицом, Хайтани Риндо поддерживал едва стоящего на ногах Рана, и его белые перчатки были опорочены багряным цветом, Сенджу силилась зажать руками вспоротые края раны, сдавливая словно тисками левый бок, не позволяя крови вытекать из тела. Яркие всполохи алого сменились чернотой, что накрывала собою всех присутствующих. Обволакивала, будто удав, что проглатывает жертву целиком, дабы потом еще долгое время ее переваривать. Такемичи обернулся и увидел источник тьмы – пустые иссиня-черные глаза Сано Манджиро. «Я же просил тебя держаться подальше!» – раздался вкрадчивый лишенный всяческих эмоций голос. Этот голос проникал в голову и эхом разносился по черепной коробке, от чего в ушах Ханагаки начало неистово звенеть. Такемичи резко распахнул глаза, сел в постели и увидел полоску яркого света, что пробирался в комнату через узкую щелку между плотных штор. Всего лишь сон. Мерзкий, такой, от которого просыпаешься с противно-липкой от холодного пота спиной. Не успев сбросить с себя остатки сна, он снова услышал этот раздирающий уши звон. В дверь нещадно звонили, и, кажется, уже не первый раз. Парень выругнулся про себя и поднялся с кровати. - Иду я! – Ханагаки тряхнул головой в попытках избавиться от преследующих образов, распахнул дверь и на долю секунды замер, вперившись взглядом в столь раннего посетителя. – Э… Санзу? - Хай, - Харучие прошла мимо застывшей на пороге девчонки и уже стоя в просторной прихожей оглянулась и уточнила: – Брат дома? - Который из? Такемичи прикрыл дверь, обогнул гостью. Хорошо хоть не разулась и не прошла, как к себе домой. А судя по виду, могла бы. - Тот, который красивый, – ответила Санзу и тихонько цокнула языком, так, что за скрывающей половину лица маской было и не разобрать. - Ри-и-индо-о-о!!! – завопил на всю квартиру Ханагаки, руководствуясь принципом, что девочки в этой вселенной отчего-то западают именно на младшего Хайтани, как, впрочем, и мальчики. - Дура, я про Рана! – сапфировые глаза Харучие блеснули недобрым огоньком. - Откуда ж мне знать о твоих предпочтениях… Такемичи обиженно поджал губы и отвернулся, отмечая про себя, как бы между прочим, схожесть их с Санзу вкусов. «Тьфу ты, блин!» – ругнулся он сам на себя за такие дурацкие мысли. - Че надо? – недовольно пробурчал, выходя в коридор, сонный блондин. Он поправил очки и, вытягиваясь в лице, уставился на незваного гостя. - Рана позови! Харучие Санзу улыбнулась. Такемичи готов был поклясться, что видел, как дрогнули уголки ее глаз. Но губы все так же скрывала черная маска. - Я вам че дворецкий? – младший Хайтани фыркнул, но все же поплелся за братом. Воспользовавшись тем, что в его услугах более не нуждаются, Такемичи развернулся и хотел было направиться в спальню досыпать – а лучше и вовсе «переписать» этот противный сон новым, более приятным – но на его плечо легла чужая ладонь, крепко сжимая. Так, что и не пошевелиться. - Не так быстро, дорогуша… – елейно протянула Санзу, снимая маску и обнажая безумный оскал, что должен был сойти за улыбку. – Я пришла поговорить как раз о тебе. Сердце Ханагаки ухнуло в левую пятку.