***
— Как у тебя дела, Себастьян? — Всё хорошо, — я недовольно изогнула бровь, заглядывая в темные глаза собеседника, — Гекат говорит, что у меня явный талант к дуэлям, а Шарп на днях похвалил получившийся на занятии громовой напиток. — Вопрос был «как у тебя дела?», а не «что с твоей успеваемостью?» — иронично заметила я, беря брата под руку. Дорога была достаточно крутая. Себастьян стушевался, отводя взгляд куда-то в сторону гор. Таких же серых, как и все вокруг. Золотая осень уступила место неприятному межсезонью, когда снег ещё не успел спрятать всю грязь под своим покрывалом, а растения уже потеряли зелень и свежесть. Создавалось ощущение, что кто-то случайно выключил цвета и теперь предлагал наслаждаться прекрасной гаммой из сотен оттенков серого и коричневого. Похоже, что конец осени везде был одинаково уныл. Погода идеально соответствовала природе вокруг, одаряя нас мелким неприятным дождем и холодным влажным ветром. Было стойкое ощущение, что на тебя кто-то направил пульверизатор и теперь нещадно его использовал, заставляя все сильнее кутаться в колючий шерстяной шарф и объемный капюшон мантии. Тем не менее, все это все равно было намного приятнее безвылазного сидения дома в Фелдкрофте. Мне начинало казаться, что я могла провести день в доме полностью с закрытыми глазами, настолько каждый его уголок и предмет успели въесться в память. — Прости. Я просто привык, что Соломону нужен именно такой ответ, а не какой-то другой. У меня правда все хорошо… не беспокойся, — после недолгой паузы добавил Себастьян, сохраняя задумчивый и несколько уставший вид. Пожалуй, Соломон был второй причиной, по которой я предпочитала наслаждаться прогулкой вокруг деревни в любую погоду в обществе брата, взамен очередного чаепития в тесной гостиной. Смотреть на одно и то же лицо каждый день невероятно утомляло. Даже с друзьями сложно было проводить много времени, что уж говорить про практически незнакомого человека. Ох, эти замечательные моменты, когда мы сидим напротив друг друга возле камина, потом одновременно поднимаем глаза и пересекаемся с дядей взглядами. Искра, буря, пора пить зелье. Или обедать. Наша совместная жизнь не могла похвастаться богатым разнообразием событий. — Выглядишь так, что скорее это тебя что-то беспокоит, — произнесла я, стараясь поймать взгляд своего спутника. Себастьян же старательно его отводил. — Тебе кажется, — отмахнулся он, — как ты сама? — неожиданно сменил тему брат, подгадав момент, когда я отвлеклась на перешагивание высокой ступени, неаккуратно зацепившись за камень длинной юбкой, к которой никак не могла привыкнуть. — Нормально. Я стойко выполняю все, что назначили целители, слушаю Соломона и веду себя как хорошая девочка, — растерянно произнесла я, наблюдая как брат с усталым вздохом поправляет зацепившуюся ткань. Такие жесты заботы все ещё были для меня немного смущающими. — Я спросил как ты, а не о твоем поведении, — колко заметил Себастьян, впервые за весь разговор улыбнувшись. Мне ничего не оставалось, кроме как вернуть ему улыбку в ответ, хотя она и получилась немного натянутой. — Подловил, — капитулировала я, — паршиво, Себастьян. Меня злит все, что происходит. А ещё больше злит то, что я ничего не могу с этим сделать… Хотя чисто технически, я все ещё могла прыгнуть со скалы, как говорится в известной песне. Но это пока был запасной вариант. На случай, если история жизни Анны останется без изменений и пойдет по проторенной дорожке. Идущий рядом со мной Себастьян вновь затих. Он даже не обратил внимание на то, как я резким движением накинула и ему на голову капюшон в попытке укрыть от гадкой мороси. Невероятно сложно привыкалось к тому, что твои слова воспринимались всегда слишком серьезно. Это вызывало странные двоякие чувства. Обострение собственной значимости вперемешку с негодованием от такого недоверия к моей сознательности и адекватности. — Мне удалось заполучить труды Салазара Слизерина. Я долго изучал их и в итоге нашел информацию про какую-то реликвию, которая сможет помочь с твоим проклятием, — неожиданно произнес Себастьян, когда мы слегка отдалились от Фелдкрофта, и вокруг нас были лишь немые камни. К своему стыду я не смогла отреагировать на эту фразу с требующимся ей удивлением и трепетом. Кроме того, что я знала о вероятности данного события, так и Салазар Слизерин для меня был не легендарной исторической фигурой, а отголоском сказки о Гарри Поттере. Сказки, которая почему-то сбылась в таком извращенном виде. — Но?.. — попыталась зацепиться я хоть за что-то, чтобы продолжить разговор. — Оминис говорит, что это может быть опасно. Кроме того, чтобы проникнуть в скрипторий, нам пришлось кое-что сделать, и теперь он думает, что эта затея плохо кончится, — я закатила глаза при упоминании Гонта. Жизнь в ожидании момента, когда Оминис будет доволен происходящим, продолжалась. — Если Вы не принесли в жертву какого-нибудь первокурсника, то не вижу никаких проблем, — небрежно бросила я. Словно в назидание сильный порыв ветра отчаянно попытался сорвать с меня капюшон теплой мантии. — Нет, там… всё было завязано на непростительном заклинании, — практически шепотом произнес Себастьян, отчаянно ожидая моей реакции. Сказанные слова заставили меня замереть на месте от неожиданно пришедшего в голову озарения. Мысль была настолько яркой, что мне показалось, что даже на улице стало сразу светлее. Непростительные заклинания. Это же возможный ключик к моей будущей счастливой жизни. Или хотя бы к какой-то жизни. — Непростительные заклятия может выучить только очень сильный волшебник, — задумчиво начала я, в то время как Себастьян вновь напряженно замолчал, — как же вы заполучили труды, если не обладаете такими навыками? — произнесенные с максимально озабоченным лицом слова ощутимо попали в точку, заставляя замеревшего напротив брата широко раскрыть глаза и нервно запустить руку в волосы на голове, вновь скидывая надетый мной капюшон. Мне определенно требовалось подбавить напор, — да, это наверное даже показатель таланта. Не все способны применять такое мощное волшебство. Только самые одаренные. — Анна, я… — я буквально затаила дыхание в ожидании. Он не мог сейчас промолчать. Невозможно удержаться, когда тебя практически завалили лестью и похвалой. Подросток точно не выдержит, — только не говори Соломону. Я изучал эти заклинания. — Врешь и не краснеешь, Себастьян, — безотлагательно произнесла я, с затаенным удовольствием наблюдая за вспыхнувшим в секунду парнем. О да, им сейчас можно было бы освещать небольшие темные помещения. — Вот и не вру! Я сам им научился, даже Оминис мне в этом не помогал, — последняя фраза была произнесена с нескрываемым негодованием. Я вновь про себя улыбнулась, выдавая на лице максимально заинтригованное выражение. — Покажешь? — Ты что, меня же отправят в Азкабан, — как-то вяло возмутился Себастьян, выдавая себя с головой. — Говорила же, что это все обман. Я же не прошу тебя делать что-то ужасное! — я сделала максимально воодушевленную физиономию, внимательно осматриваясь по сторонам, — вокруг же никого нет! Заставь того кролика подойти к нам и запрыгнуть на руки, — демонстративно тыкнула я пальцем в удачно появившуюся на горизонте живность. Себастьян одарил меня долгим нечитаемым взглядом. Я уже было приготовилась к тому, что парень сорвется с моего нехитрого крючка. Растягивающиеся в бесконечность мгновения заставляли душу трепетать в тягучем ожидании. В следующий раз Империо я увижу только в момент нападения гоблинов на Фелдкрофт. Если верить памяти, то это случится только тогда, когда снег накроет землю. Слишком долго. Я не хотела столько ждать. Любое ожидание отдавалось страхом. — Смотри, — наконец отзывается Себастьян, заставляя меня замереть и жадно улавливать каждое его малейшее движение. Я должна была запомнить все, до последнего штриха, — Империо, — тихо произнес парень, направляя палочку на животное. Не было никаких особых спецэффектов. Просто легкая дымка окутала кролика, заставляя того моментально замереть на своем месте. Себастьян аккуратно дернул палочкой в мою сторону, и животное тут же последовало в заданном направлении. — Себастьян, это потрясающе! — искренне восхитилась я, беря на руки маленький живой комочек и начиная его аккуратно гладить. Кролик как раз менял свою шубку на зимнюю, имея сейчас интересную окраску с элементами нескольких цветов, — я и не знала, что ты настолько продвинулся вперед! — парень буквально расцвел на глазах, отчаянно стараясь скрыть легкую растерянность и смущение. Видимо он все ещё не мог поверить, что это говорила ему родная сестра. Как иронично, что я тоже была таким же кроликом, меняющим для Себастьяна свою оболочку с правильной сестры на верного друга. — Не говори только Соломону, пожалуйста, — неожиданно осторожно проговорил брат, заглядывая мне в глаза. Неужели он все ещё искал какой-то подвох? — Ох, Себастьян, — я отпустила все ещё смирного кролика на землю, подходя поближе к парню, — я не скажу ему ни слова. Он слишком закостенел в своих принципах, чтобы трезво смотреть на некоторые вещи. — Ты совершенно права, — намного бодрее отозвался слизеринец, позволяя мне взять себя за руку, — я ещё столько могу тебе рассказать и показать! Но… ведь Оминис тоже в чем-то прав. Непростительные заклинания опасны. — Мир не делится на черное и белое, Себастьян. Я не знаю, сможет ли Круцио заставить биться замершее в мгновение сердце или привести в сознание упавшего человека. Но разве не является высшей добродетелью даровать умирающему человеку спокойную и тихую смерть тогда, когда он будет готов, в комфортных ему условиях, в трезвом уме и твердой памяти? Или например остановить Империо того, кто отчаялся и готов сделать последний шаг в бездну? — слова сама лились из меня, ведомые неожиданно пришедшими в голову сравнениями. Пожалуй, я не слукавила не в одном своем слове. — Не говоришь ли ты про себя сейчас? — настолько тихо прошептал Себастьян, что я едва могла расслышать произнесенные слова, утонувшие в порыве холодного ветра. Сломленный в один момент и потерянный, весь его вид заставлял меня ощущать сжимающееся от боли сердца. — Ты что, с ума сошел?! Мне ещё жить и жить. Кто же будет вытирать слезы счастья Соломону, когда ты будешь приносить присягу в корпусе Мракоборцев?! — Мерлин, упаси меня от этого! — в искреннем и неподдельном возмущении воскликнул Себастьян, тут же заливаясь вместе со мной задорным смехом от представленной картины, — хотя на это я бы посмотрел, — я утвердительно кивнула, вновь погружаясь в свои мысли. Брат ещё продолжал рассуждать на тему воображаемых событий будущего, расслабляясь и отпуская свои былые переживания, с которыми он меня сегодня встретил. Мне нравилось видеть его таким: бодрым, амбициозным и сильным. Невероятно хотелось утонуть в неторопливой и задорной беседе с ним, но в кармане мантии лежала моя волшебная палочка, словно вибрирующая от нетерпения в ожидании момента, когда я попробую новое заклинание в деле.3. Маленькая змея
2 июня 2023 г. в 13:43
В будущем Франклин Рузвельт скажет: «Единственной преградой осуществлению наших планов на завтра могут быть наши сегодняшние сомнения». Несмотря на то, что эти слова ещё не были озвучены, я хотела реализовать мудрость этой фразы как можно скорее.
После нескольких недель долгих и тяжелых размышлений в голове сформировалось подобие плана по собственному спасению. Он был невероятно прост и наивен, но от этого не менее красив и авантюрен. Главным тезисом было, что если человек наложил проклятие, он определенно мог знать способ, чтобы его снять. Все сводилось к тому, что Виктор Руквуд был нужен мне живой и здоровый. В состоянии размахивать своей волшебной палочкой. Именно на этом моменте показалось, что вся демонстративная легкость разбивалась о суровую реальность.
Если возможности магического мира в вопросах убеждения кого-либо были обширны, то Руквуда требовалось сначала найти. Наблюдая, как это не удается местным органам правопорядка, я делала преждевременный вывод, что это явно не будет так просто сделать и мне. Окажись я той самой внезапной студенткой Хогвартса, поступившей сразу на пятый курс, существовала бы реальная вероятность выйти на улицы Хогсмида и в момент встретить там Руквуда. Мне же оставалось взять поиски на себя, что оказалось очень странной задачей, потому что… в общем-то все знали, где его можно было найти. Руквуд часто мелькал на каких-нибудь подпольных боях, которые сам и организовывал, ответственно проверял как идут дела в лагерях браконьеров и на захваченных его людьми объектах. Мне даже не требовалось специально выслеживать волшебника. Местные и так все знали, аккуратно обсуждая последние новости друг с другом. Это открытие было настолько ошеломительным для меня, что я неосознанно влилась в небольшое женское сообщество Фелдкрофта, с удовольствием выслушивая смесь из новостей и сплетен, в которой всегда было много полезных фактов. Будь Виктор Руквуд руководителем какого-нибудь холдинга в мое время, его бы даже можно было назвать эффективным менеджером. На этих огромных территориях всё как-то умудрялось работать, несмотря на абсолютно разношерстное население. Магические твари ловились, бои проводились, люди запугивались. Чем не показатель?
В это же время, я оставалась всего лишь Анной Сэллоу, которую не то что главари преступных банд, однокурсники то не вспоминали. Тот же Гонт едва ли выдавил из себя пару чопорных писем с нашей последней встречи, на которые я ответила не менее формально.
«… Анна, крайне прошу тебя не поддерживать заблуждения Себастьяна в правильности его действий…»
«…его исследования могут нанести вред не только ему самому, но и тебе…»
«…Себастьян подвергает опасности всех нас, забираясь в дебри запретных знаний все глубже…»
Найденные в вещах Анны старые переписки оказались очень кстати, так как позволяли посмотреть на её манеру письма и любимые речевые обороты. По итогам Оминис получал от меня сборную солянку из отрывков текстов Анны, начиная с первого курса школы. Во всяком случае, прикопаться к таким письмам было практически невозможно, их тексты определенно звучали в духе Сэллоу прошлого.
«… Оминис, милый друг! Тебе не стоит тревожиться! Я держу всё под своим строгим надзором…»
В голове иногда возникал вопрос, где же этот замечательный Оминис, который искренне переживал за Анну и желал ей скорейшего выздоровления? Наверное остался в том беззубом мире игры. Похоже на то, что эта вселенная встретила меня безразличным и расчетливым Гонтом, который любил напоминать Себастьяну про меня и мой недуг, только тогда, когда их интересы вдруг начинали расходиться. Оминису нужен был удобный Себастьян, желательно без прицепа в виде сестры.
Хотя это и неочевидно, но написание писем хоть как-то скрашивало местную жизнь. Вечера здесь тянулись бесконечно долго. На улице едва опускались сумерки, а я уже начинала изнывать от безделья в доме. Отчаянно хотелось чем-то занять руки, но кроме книг и собственной волшебной палочки ничего не было. Магия отнимала слишком много сил, утекая словно в решето при сотворении каждого заклинания.
Связка из нескольких простейших чар, вроде манящих, левитационных и восстанавливающих, высасывала все силы, заставляя отбросить артефакт подальше и возобновить попытку написать письмо Себастьяну. Письмо, в котором я бы сказала, что помню проклявшего меня человека, и, что мне очень нужна помощь в его поимке.
Каждый раз начиная этот текст, я едва доходила до середины, понимая что все написанные слова — неправильные. Все было не так. Мог ли Себастьян действительно мне помочь? А вдруг его несдержанность раньше времени погубит Руквуда или приведет в ловушку самого Себастьяна? А если в этом будет участвовать Виктория, то не собьет ли мое вмешательство ход событий, давая шанс гоблинам одержать победу и привести свое восстание к успеху? Все эти вопросы роились в голове словно тысячи жужжащих пчел в улье. Каждая перебивала другую, а вместе они смешивались в такую гремучую кашу, что в какой-то момент я отчаянно сминала пергамент и выкидывала неудавшееся послание в камин под задумчивый взгляд Соломона.
Дядя думал, что я пишу письма школьным подругам, поэтому старался ничего не спрашивать, а я не стремилась его разубеждать. В свою очередь, письма Себастьяну привлекали его внимание, из-за чего мужчина периодически осторожно старался выведать их содержание. То же самое касалось и наших встреч с братом. Обычно Соломон ссылался на то, что Себастьян слишком импульсивен, и что он может понять не так мои слова. Хорошо, что пока никто не догадывался, что из двоих близнецов Сэллоу большей змеей все-таки была я.