***
— Себастьян, куда ты залезаешь? — злобно прошипела я, ощущая как на и без того тесной кровати стало еще меньше места, а значительный кусок одеяла пополз куда-то в сторону. Наш крохотный дом все ещё оставался таким, и даже магия почему-то не помогала ему стать хоть чуточку больше. Если к жизни вдвоем с Соломоном я ещё привыкла, то праздничное нашествие Себастьяна оказалось для меня настоящей житейской катастрофой. Теперь приходилось делить свой огороженный кусок комнаты ещё и с братом, которому так щедро дядя наколдовал кровать. — Да ладно тебе, мы раньше часто так делали, — довольно проговорил брат, сверкая в темноте своими глазами, и укладываясь рядом со мной на кровати. Я выдержала его взгляд, обреченно вздыхая. Раньше, так раньше, — неужели не хочешь поболтать перед сном? — Чтобы потом обсудить это утром еще и с Соломоном? — утыкаясь своим лбом в лоб Себастьяна, недовольно произнесла я. Будет чудо, если мы своими разговорами уже не разбудили его. — Я накинул заглушающие чары, — заговорщически произнес брат, обдавая меня теплым дыханием. Я выдержала паузу, выделяя себе мгновение, чтобы смириться с внезапным ночным соседом. Ладно, отоспаться я смогу потом в любой другой день. — Хорошо, рассказывай. О чем хотел поговорить? — переворачиваясь на спину, произнесла я. — Анна, ты же девчонка? — после недолгой заминки произнес Себастьян. Я демонстративно откинула одело, опуская руки на наконец округлившуюся грудь под тканью ночной рубашки. — Похоже на то, — задумчиво проговорила я, вызывая у брата тихий смех, заглушаемый подушкой, — проверять будешь? — Нет, спасибо. Я верю, — практически хрюкая в подушку, скомкано проговорил Себастьян, — скажи мне, как тебе Виктория? — Ну, когда она не кидается взрывными заклинаниями, то вполне милая и очаровательная девочка из хорошей состоятельной семьи, — ещё стоило добавить, когда она не раскидывается непростительными заклинаниями в первых встречных людей, даже если они кажутся отпетыми бандитами. — К чему ты это сказала? — искренне растерялся Себастьян, даже слегка приподнимаясь на локтях. Я едва удержала себя от того, чтобы разочарованно хмыкнуть. Ну да, не мы же сейчас лежим на одной кровати в доме площадью меньше, чем у меня раньше был гардероб. — К тому, что если ты будешь долго думать, то её скоропостижно выдадут замуж за наиболее понравившийся её родителям вариант, — парень рядом задумчиво притих, укладываясь обратно на подушку. — Виктория нужна мне только из-за того, что с её помощью я быстрее смогу найти лекарство для тебя, — попытался уверенно выдать Себастьян. Теперь я уже точно иронично хмыкнула, не в силах сдержать эмоций. Ага, как же. Видела я их томные переглядывания, — а как, чисто теоретически, намекнуть девушке, что она тебе не безразлична? — словно услышав мои мысли, задумчиво произнес брат. — Подходишь и говоришь: «Виктория, я ещё не встречал таких красивых, неповторимых и восхитительных девушек. Ты мне очень нравишься. Скажи, взаимны ли мои чувства?». Ну или что-то вроде того. — Почему ты решила, что я говорю про неё? — смущенно протянул Себастьян, вновь пряча лицо в подушку. О боги, ну что за детский сад. — Хватит вытирать свои слюни о мою наволочку, — попыталась я вытащить подушку из-под Себастьяна, но тот не поддавался, — поверь, догадаться было не очень сложно. Я бы пошутила, что только слепой бы не заметил твоих взглядов, но даже Оминис удивительным образом чувствует что-то между вами. — И она мне ответит? — не замечая моих стараний, пробурчал парень. Вместо того, чтобы благородно подвинуться, брат занял ещё больше места на кровати, сдвигая меня на самый край. Мужчины в любом возрасте и мире одинаковые. — Скорее всего, — я тоже окончательно бросила свои попытки отвоевать, стараясь устроиться на выделенной мне полоске, — но так ты хотя бы сразу обозначишь свои намерения и в случае отказа, намного раньше начнешь собирать разбитое сердце, — Себастьян тяжело вздохнул, также шумно переворачиваясь на спину. Теперь мы оба лежали молча, смотря на деревянный потолок. — Хорошо, я попробую, — наконец отозвался брат, и, выдержав небольшую паузу, добавил? — а тебе все ещё нравится Оминис? — Очень… подожди, всё ещё? — зацепилась я за странную оговорку, оборвав свой неначавшийся поток сарказма. — Ну да… — на пару мгновений растерялся Себастьян, словно обдумывая следующие слова, — ты же в прошлом году вроде как даже рассказала ему о своих чувствах? — И что он мне ответил? — теперь я задаю идиотские вопросы. Очевидно же, что ответ был крайне отрицательным. — Это я должен тебя спрашивать. Меня же там не было, но… ты рассказывала… или скорее говорила между тем, как вытереть слезы, что вроде как Оминис сказал, что ему не нужна твоя жалость, — маленький гордый Гонт подумал, что ему признались в чувствах из-за жалости? Что за чушь? Хотя, это проясняет наши с ним странные отношения. Я же не помню ничего из жизни Сэллоу, ведя себя с Оминисом абсолютно спокойно и свободно, а за его плечами есть трагичный эпизод неудавшейся школьной любви. »…не нужно этой наигранности, ты сама все прекрасно понимаешь…» — эхом отдалась в голове эта фраза, наполненная какой-то горькой тягучей обидой. Она прозвучала настолько громко и четко, что я вздрогнула, интуитивно накрываясь своим куском одеяла. Неужели Гонт сейчас думает, что я делаю всё демонстративно, назло ему, стараясь изобразить насколько меня не ранили его слова? Ох, а я ещё сегодня сказала ему про опрометчивость в выборе. Практически ткнула лицом в то, что чувства Анны были ошибкой. — Нет, Себастьян, он мне больше не нравится. Оминис настолько же красив, насколько зануден, — только и смогла выдать я, пока голова буквально взрывалась от нахлынувшего осознания. О боги, все настолько просто, что даже немного больно. Стыдно, что такая взрослая тетка, как я, не прочувствовала эту подростковую драму сразу. — А кто тебе тогда нравится? — не унимался Себастьян, словно пытаясь спрятать свою неловкость за этой темой. — Никто. Как видишь в Фелдкрофте сейчас выбор не очень обширный. — А какой он должен быть? — проигнорировав мою очевидную иронию, вновь отозвался брат, поворачиваясь на кровати в мою сторону. — Мне нравятся интересные, остроумные и амбициозные. Чтобы с ними было о чем поговорить, и никогда не было скучно, — в голове промелькнули знакомые льдисто-голубые глаза, и я в ужасе уставилась немигающим взглядом на Себастьяна, также задумчиво смотревшего на меня. Только не это… — всё, хватит беседы светские вести. Целыми днями молчишь, а потом по ночам начинается у тебя, — пытаясь замаскировать свое смущение, достойно и безотлагательно произнесла я, закрывая глаза, — доброй ночи. Себастьян пробурчал что-то в ответ. Я практически сразу начала проваливаться в легкую дрему, периодически чувствуя, как брат продолжает ерзать и шуметь. Мне показалось, я уже начала видеть какие-то отголоски снов, когда буквально на границе сознания прошелестел неожиданный вопрос. — Анна, я же делаю все правильно? — Конечно, Себастьян, — вроде как вслух ответила я, не понимая говорю я это во сне или реальности. — Нет, скажи мне честно, — неожиданно нервно прошипел брат, касаясь моего плеча, — иногда я словно просыпаюсь и оглядываюсь по сторонам, понимая, что творю что-то не то. Оминис с Викторией часто говорят, что мой путь скользкий и тернистый, и с него можно свернуть совершенно не туда. Утонуть во тьме. Но потом думаю о тебе, вспоминаю твою боль и страдания, и снова вхожу в этот порочный круг, замыкая его и начиная с самого начала, — где-то глубоко внутри отозвалось странное чувство, что сейчас мой ответ был невероятно важен. Что именно сейчас это откровение может многое изменить, а может даже сдвинуть ход истории совсем в другое русло. — Себастьян, я люблю тебя. Никто не делает для меня столько, сколько ты. Я всегда буду на твоей стороне, ведь ты мой самый близкий человек, — прижимая брата к себе, тихо произнесла я, чувствуя как тот обнимает меня в ответ. Реальное человеческое тепло приятно обволакивало и нежно убаюкивало мое и без того сонное сознание, — если будет нужно, то я сделаю столько же и даже больше для тебя, — в голове появилась картинка, как я накладываю Империо на родителей Виктории в случае их непринятия брата. Пусть только попробуют. — Спасибо, — тихо прошептал Себастьян, — я тебе верю, — мои губы легонько коснулись чужого лба. Даже с закрытыми глазами чувствовалось, как парень улыбается. — Себастьян, — брат в ответ вопросительно хмыкнул, — ты мог бы поучить меня аппарировать? — выдала я вопрос, болтающийся на задворках сознания и всплывший почему-то именно сейчас. — Конечно, Анна. Все, что угодно, — моментально отозвался Себастьян, теперь уже заставляя легкой улыбке появиться на моем лице. На сегодня тема была закрыта. Проваливаясь в тягучие сновидения, я к своему будущему удивлению не увидела в них не Себастьяна, с которым долго шепталась в темноте, и даже не Гонта, упомянутого в ночной беседе и сильно выделившегося в течении дня. В рваных ярких снах почему-то мелькали лишь смутно знакомая лиловая ткань и чьи-то хитрые голубые глаза.6. Неправильные слова
27 июня 2023 г. в 13:13
Праздники — одно из лучших изобретений человечества. Это дни, когда каждый может себе позволить стать немного другим. В праздничный день ты можешь быть невероятно щедрым, добрым и открытым к людям, даря им свои теплоту и заботу. А можешь наконец закрыться в своей уютной ракушке, наслаждаясь истинной тишиной и умиротворением. Наверное, именно в такие дни мы становимся лучшей версией самих себя. Или той версией, которой сокровенно хотели бы быть на самом деле.
Пресловутые рождественские праздничные дни застали меня и здесь. Честно говоря, наша семья никогда особо не праздновала эту дату, предпочитая отмечать более светский Новый год. Кроме того, когда ты не работаешь и не учишься, наступление выходных дней совсем не ощущается, смешиваясь с чередой однотипных дней.
Когда-то казалось, что дай мне возможность просто валяться на кровати и не работать, то я только это и буду делать. На деле оказалось, что я просто так не могу и не умею. Невероятно хочется постоянно себя чем-то занять, да даже этой чертовой уборкой в доме, чтобы просто немного ускорить время. Но нет, все делалось буквально по велению волшебной палочки, оставляя меня на растерзание часам и дням монотонного ожидания каких-нибудь событий. Кто же знал, что моим спасением и отдушиной в этом мире окажется учеба.
Да, в отличии от своей предыдущей жизни, я находила какое-то утешение в изучении чего-то нового. Из всех незнакомых учебных предметов мне определенно больше всего нравилось зельеварение. По моему скромному мнению, оно было похоже на смесь химии, кулинарии и детских развлечений по смешиванию всех найденных во дворе листочков и веточек. Здесь хотя бы было понятно, что если своими руками положить что-то в котел, то оно вступит в реакцию. По итогу получится конкретная смесь, а не как в трансфигурации — взмахнешь палочкой, а вместо крысы — кубок с хвостом. Почему именно так? В чем логика? Непонятно.
К своему удивлению именно учеба стала тем, что смогло наконец начать строить мосты между мной и Соломоном. Те самые, которые я умудрилась если не сжечь, то изрядно подпортить своими действиями. Сейчас, когда я уже сделала все, что смогла, причин идти наперекор дяде пока не осталось, и я наконец могла умерить пыл и стать менее предвзятой и категоричной. Проще говоря, наконец перестать вести себя как подросток. Побаловались и хватит.
Нет, волшебник определенно оставался невероятно суровым и тяжелым в общении, продолжая придушивать своей заботой и контролем, но видимо я все-таки научилась дышать каким-то другим местом.
— Дядя, не мог бы ты мне объяснить вот это?
— Давай посмотрим. Попробую, — озадачено отзывался Соломон, поглаживая бороду, — понапишут заумными фразами, что сам Мерлин ничего не поймет, — смешно бурчал мужчина, хмуря густые брови. Я поддерживающе хмыкала, стараясь внимать каждому сказанному далее слову.
Соломон всегда негодовал настолько однообразно и искренне, что непроизвольно начинал вызывать какие-то теплые чувства. Да, дядя строго следит за принятием лекарств и питанием, а также режимом дня и отдыха, но вспоминая сколько стоило пролечиться в мое время, начинаешь наслаждаться санаторными условиями проживания. Да, немного тесновато и некомфортно. Но бесплатно же. А после того, как он начал разжевывать мне школьный материал, даже не комментируя то, что я не знаю вещей с первых курсов, я прониклась к нему окончательной и бесповоротной симпатией. Нет, я так и не извинилась за грубости, которые наговорила в день драконьих боев, но была крайне учтива и послушна для того, чтобы эта история больше между нами не всплывала.
На фоне нашего установившегося мира и согласия, приезд Себастьяна на праздники был воспринят Соломоном вполне себе спокойно и положительно, что весьма удивило брата, заставшего нас бурно обсуждающими применение какого-то очередного идиотского заклинания по трансфигурации в полевых условиях.
Рождественский ужин также прошел в спокойной семейной обстановке, за накрытым столом и под звуки веселой суеты на главной площади деревни. Соломон выдал подобие тоста о важности чести, семьи и света, в основном смотря на Себастьяна, который старательно делал вид заинтересованности в пламени камина. Я не раз сдерживала тяжелые вздохи, наблюдая за потугами мужчин семьи Сэллоу попытаться не поругаться хотя бы сегодня. Очевидно, что сам Мерлин снизошел и помог им сделать это. Никто не создал искру, которая бы смогла поджечь символическую пороховую бочку под нами. И я не знаю, хотелось ли мне на самом деле, чтобы все было настолько гладко или в глубине души тлело искреннее желание понаблюдать за тем, как этот образцовый семейный ужин горит в адском пламени.
За тихим вечером последовало такое же спокойное рождественское утро, наполненное символическим обменом подарками. От меня никто ничего не ждал, чем я и пользовалась. В глубине моего личного сундука, в неприметной сумочке, по соседству с яйцом дракона томился мешочек с монетами, отобранный у Руквуда в тот знаковый день. Я всё еще боялась им воспользоваться, откладывая до лучших времен или момент крайней нужды. От родственников же я получила в качестве подарка какие-то сладости, чем вполне была удовлетворена.
— Анна, заберешь почту? — отвлекая меня от рассматривания подаренной упаковки драже Берти Боттс, попросил Соломон.
— Конечно, — кидая нераспакованную пачку на свою кровать, отозвалась я, боковым зрением наблюдая как её в полете недовольно поймал Себастьян, — осторожней, это определенно редкостная гадость, — брат состроил недовольное лицо, открывая упаковку и бросая в рот одну из конфет. Ехидная физиономия моментально перекосилась, выдавая парня с головой, — что там?
— Лимон, — отозвался Себастьян с самым несчастным видом. Я на это лишь безысходно закатила глаза, продолжив путь на улицу. Всегда удивляло странное желание людей тащить в рот всякую ерунду.
Выходя за двери дома, я невольно зажмурила глаза. Укрывающий землю снежный покров ослеплял своей белизной, переливаясь россыпью тысяч крошечных кристаллов. Денек выдался на редкость солнечным, контрастируя с бодрящим холодным воздухом.
Почтовая сова недовольно ухнула, привлекая к себе мое внимание. Я повернулась к примостившейся на одном из занесенных снегом горшков для цветов птице и аккуратно забрала из её лап сверток газеты. На первой полосе впервые за долгое время вместо гадкой физиономии гоблинов был улыбающийся Министр Магии, пожимающий кому-то руку. Ну хоть какое-то разнообразие.
Большеглазое создание тут же взметнулось в воздух, не давая мне возможности даже погладить её. Что поделать, эти совы невероятно занятые создания. Им не до ласк.
— Доброе утро, миссис Хилл! Доброе утро, Генри, — поздоровался я с попавшимися на глаза соседями в тот момент, когда я уже собиралась скрыться за дверям дома.
Женщина вместе со своим сыном приветливо отозвались в ответ, продолжая очищать дом от навалившего за ночь снега. Рождество в этот раз выдалось «белое», как многие любили говорить.
Неосознанно скрывая нервно подрагивающие губы, я наблюдала как жители Фелдкрофта словно ожили, наслаждаясь праздничным дням. Женщины бодро суетились, наводя красоту и лоск в домах, а мужчины запасались продовольствием и прочими хозяйственными приблудами. Все эти чопорные британские леди в одним миг потеряли всю свою напускную важность, озабоченно обсуждая друг с другом тему блюд и подарков своих родных. Мне тоже хотелось быть как они. Ощущать это внутреннее воодушевление и легкий трепет от чего-то значительного и долгожданного. Но не получалось. Я снова чувствовала себя героем, оказавшимся не в тех декорациях.
— Анна, здравствуй! — я едва успела осознать, что обращались именно ко мне, в то время как знакомая девушка уже сгребла меня в объятия, прижимаясь своей холодной щекой к моей.
— Здравствуй, Виктория, с Рождеством! — добродушно произнесла я, обнимая студентку Гриффиндора в ответ.
Мне показалось, что девушка сегодня была ещё ярче, чем обычно. И дело было вовсе не в режущем глаз алом шарфе и практически такой же беретке. На длинных светло-русых волосах красиво играли блики зимнего солнца, дополняемые россыпью мелких снежинок. Выразительные серые глаза смотрели открыто и доброжелательно, прочно приковывая к себе взгляд. Играющий на щеках легкий румянец делал эту волшебницу сегодня особенно очаровательной, пусть я и совсем не забыла её бездумно пущенную Бомбарду. Нет, меня нельзя назвать злопамятной, но так уж получилось, что у меня хорошая память и… я немножечко злая.
— Взаимно. А мы с Оминисом решили навестить вас. Себастьян давно звал в гости, — громко прощебетала девушка. Только сейчас я заприметила Гонта, стоящего за спиной Виктории, который выглядел несчастным, зябко кутаясь в свой слизеринский шарф. Решали похоже без него.
— Это замечательно! — достаточно искренне обрадовалась я, цепляясь за возможность покинуть деревню и не видеть эти счастливые лица, — дайте нам пять минут. Надо собраться, — последние слова пришлось произнести с нажимом, чтобы привлечь внимание выскочившего из дома без теплой верхней одежды Себастьяна, — ещё успеешь поздороваться, — не давая открыть парню рта, практически прорычала я, затаскивая его в дом за ворот домашней рубашки.
Уже через неполный десяток минут наша небольшая компания медленно прогуливалась по окрестностям, шурша свежим снегом под ногами. Все это время со мной по руку шла Виктория, без остановки рассказывая что-то. В уши лились бесконечные истории о школьной жизни, изучении магии и прочей ерунде, которая почему-то смогла вызвать в этой девушке невероятный отклик. Самыми интересными мне показались рассказы Виктории о том, что она на самом деле из дворянской семьи потомственных сквибов, которые были невероятно рады, что волшебство наконец вернулось в их семью, хоть и с таким запозданием. Теперь родители девушки отчаянно надеялись, что и в её младших братьях, которых было целых два, проснется магическая сила.
— Я их очень люблю. Они у меня просто замечательные! — с нескрываемой нежностью говорила девушка, неосознанно сжимая ткань моей мантии на изгибе локтя, — мне очень грустно, что это Рождество я провожу не со своей семьей. Тебе так повезло, Анна. Ты можешь провести эти праздники со своими близкими!
Я ничего не ответила на эту фразу. Весь едва скопленный настрой медленно растворился в чужих словах, заставляя зябко поежиться от какого-то внутреннего холода. Не давая своим эмоциям даже шанса на то, чтобы проскользнуть наружу, я постаралась отвлечься на забавные телодвижения Виктории. Девушка то и дело кидала взгляд нам за спину, где в паре метров от нас шли Оминис с Себастьяном. Позволив себе пару раз проследить за парнями, я успела перехватить несколько таких же затаенных взглядов брата в нашу сторону. Поймав один из них и убедившись, что Виктория не смотрит, увлекшись очередным рассказом, я легонько кивнула головой, намекая Себастьяну на свое место. Парень растерянно замер, спустя мгновение кивнув в ответ.
— Ох, Оминис, я же хотела тебе рассказать о своих успехах! — нарочито бодро и громко произнесла я, дождавшись небольшой паузы в истории девушки и отстраняясь от неё, держа направление в сторону своего одногруппника. Виктория растерянно проводила меня своими серыми глазами, повеселев только в тот момент, когда мое место тут же занял Себастьян, манерно предлагая свой локоть, — ну так вот… — произнесла я, хватая Гонта под руку.
— Я тоже потом хочу послушать про твои успехи! — практически искренне возмутился Себастьян, в то время как его темные глаза полностью выдавали радость и воодушевление от нашей перестановки. Пришлось нарочито проигнорировать его, начав рассказывать о моих попытках познать школьную программы Хогвартса. Только когда впереди идущая пара наконец размеренно замурчала друг с другом, я устало замолчала.
— Прости, ты наверное тут вообще быть не хотел? — наконец взглянула я на Оминиса, который за все время моего рассказа не проронил не слова.
— Почему ты так решила?
— Кроме того, что у тебя на лице все написано? — иронично хмыкнула я, — не думаю, что ты горел желанием пообщаться со мной ещё раз.
— Зря ты так говоришь, я был рад нашей встрече, — мягко прошелестел Гонт, делая плавные завораживающие движения волшебной палочкой, — осторожно, здесь углубление, — впереди нас послышался сдавленный вскрик, после которого русоволосая студентка гриффиндорка неэстетично растянулась на дороге.
-Ты в порядке? — аккуратно помогая девушке встать, произнес Себастьян, — ты вся в снегу, — добавил брат, стряхивая ледяные кристаллики с волос и шапки своей спутницы. Его пальцы нарочито случайно несколько раз мимолетно задевали светлую кожу Виктории, заставляя ту отчаянно вздрагивать от каждого прикосновения и заливаться румянцем.
— Ох, как неловко получилось, — краснея ещё сильнее, отозвалась Виктория. Мне показалось, что её щеки могли сейчас посоперничать с собственным шарфом. Боже, это действительно та девушка, которая способная биться в одиночку с целыми бандами и отрядами троллей, но проигрывает случайной яме на дороге? Какая ирония, — спасибо.
— Не стоит, — тут же отозвался парень, — ты сегодня такая яркая, — задумчиво добавил Себастьян, не сразу осознавая то, что сам только что произнес. Я не смогла сдержать улыбку, наблюдая как ребята быстро отвернулись друг от друга, делая вид, что ничего не произошло.
— Одобряешь его выбор? — неожиданно прошелестел Оминис, сбивая меня с толку странным вопросом.
— Я даже не задумывалась. Она хорошая девушка и талантливая волшебница, но… выбор в нашем возрасте? Зачем? — Гонт запнулся словно ударился о невидимую стену, — ещё вся жизнь впереди. С таким нельзя торопиться. Ты разве не согласен со мной? — я бросила быстрый взгляд на Оминиса в поиске подтверждения своих слов, но наткнулась лишь на неоднозначное выражение лица с сжатыми в плотную линию губами и нахмуренными бровями.
— Действительно, — единственное, что сумел едко выдать из себя Гонт в ответ на мой вопрос.
— Оминис, все в порядке?
— Лучше не бывает, — ещё раз огрызнулся парень. В глаза бросилось, как лихорадочно мигал неяркий красный огонек на конце чужой волшебной палочки.
— Тогда что не так? — я всё ещё надеясь не бросать ситуацию на такой ноте, хотя возникло ощущение, что я где-то весьма сильно промахнулась.
— Можешь себя не утруждать дальнейшими расспросами, Анна, — я резко дернулась вперед, в один шаг преграждая Оминису дорогу. Парень также прерывисто остановился, опуская погасший артефакт.
— Ты можешь мне объяснить, что случилось? — за спиной все ещё раздавались воодушевленные голоса Виктории и Себастьяна, которые не заметили нашей заминки. Мне хотелось, чтобы это так и оставалось.
— Я уже сказал, что все хорошо, — я раздраженно передернула плечами. Оминис сделал ещё один шаг в мою сторону, намереваясь пройти, но я так и осталась на своем месте, — не нужно этой наигранности, ты сама все прекрасно понимаешь…
Последняя фраза змеиным шипением расползалась по телу, буквально вызывая мурашки. Произнося её, Гонт слегка наклонился вперед, врываясь в моё личное пространство и обдавая лицо своим теплым дыханием. Я непроизвольно вздрогнула, когда случайно посмотрела в глаза слизеринца. Зимняя белизна словно превращала их в зеркало, в котором можно было увидеть собственное отражение.
— Я… — все слова разом вылетели из головы, оставляя после себя лишь пустоту. Что я могла сказать? Кроме того, что я вообще ничего не понимаю.
Не дождавшись от меня никакого ответа, Оминис утвердительно хмыкнул, словно убеждаясь в своих собственных мыслях, и попытался плавно проскользить мимо меня, но я в последний момент успела вновь перехватить парня под руку, подстраиваясь под его шаг.
— Об этом я и говорю, — с наигранным безразличием произнесла я, — в ва… нашем возрасте нельзя выбирать. Слишком много лишних эмоций, можно принять опрометчивое решение, — мой спутник ничего не ответил, сделав вид, что не услышал сказанных слов. Но я точно знала, что фраза достигла свой цели.
Дальше мы вновь шли молча. Почему-то все наши с Гонтом разговоры заканчивались именно так. Несмотря на унылую атмосферу между нами, снежок все также приятно хрустел под ногами, услаждая взор своим идеальным чистейшим покрывалом. Невероятно хотелось завалиться в него и начать по-детски бесить, но мои спутники почему-то не спешили. Даже снеговика никто не предложил слепить. Волшебники — скучные.