***
— Дерк! — неожиданно прорычал Виктор, испугав меня угрожающей интонацией, — мисс Сэллоу не должна покинуть это место, пока я не вернусь, — появившийся эльф промолчал, одаривая нас двоих тяжелым взглядом. Знакомый кабинет в знакомом шатре со знакомым домовым эльфом казался практически родным домом. А вот задумчиво молчавший всю обратную дорогу назад Виктор, удивил таким резким выпадом. — Стой, мне же нужно… — перед носом звучно захлопнулась входная дверь. Я сразу же схватилась за ручку в попытке открыть её, но конструкция не поддавалась. В голову моментально пришла мысль, что следует попробовать чарами. Ладони прошлись вдоль тела, но волшебная палочка так и не нашлась. — Анна, посмотри на меня, — пронесся момент в голове, в который мужчина аккуратно забрал мой артефакт из рук. Проклятие, палочка осталась у него. — Дерк, выпусти меня, — предприняла я безрезультатную попытку освободиться, обращаясь к старому домовику, — ты же не выполнял приказы Виктора! — голос неожиданно прозвучал слишком высоко и тонко. — Непутевый слуга пытается встать на путь истинный, — ехидно отозвался эльф, потирая свои морщинистые ладони. Несколько секунд и эта фраза отозвалась в памяти понимаем её смысла. Да, это гадкое создание припомнило мои же собственные слова, брошенные несколько дней назад. Я обессиленно откинулась спиной на запертую дверь и медленно сползала на пол, стараясь сдержать рвущийся наружу истерический смех. — Возможно юная мисс желает принять ванну? — неожиданно учтиво произнес Дерк, заставляя меня бросить на него удивленный взгляд, — чтобы перестать выглядеть как недостойная падшая женщина, — я медленно осмотрела свое порванное платье, испачканное в крови, грязи и прочих прелестях, о природе которых даже думать не хотелось. — Действительно, меня как-будто драли всем постоялым двором… Ванная комната удивительным образом тоже сосуществовала с этим кабинетом, находясь за подобием иллюзорной стены, невидимой невооруженным глазом. Просторное помещение с подобием купальной чаши и несколькими стеллажами с зельями и прочими склянками. На негнущихся ногах я подошла к белоснежной ванне, наполненной горячей водой и переливающимися на свету мыльными пузырями. Непослушные пальцы медленно расстегивали оставшиеся целыми пуговицы и стягивали грязную ткань, брезгливо откидывая каждый элемент одежды подальше на пол. Прикосновения теплой воды к обнаженной коже запускали сотни разрядов по телу. Разбитые колени и прочие мелкие царапины неприятно саднили. Только полностью оказавшись в объятиях воды я позволила себе расслабиться и закрыть глаза. Окружающая тишина давила. В ушах стоял какой-то раздражающий механический звон, нарушаемый лишь звуками собственного дыхания и легкими всплесками воды от каждого движения, которым я стирала с кожи пот, кровь и грязь. Оставшись наедине с самой собой, я отчаянно старалась прокручивать в голове приятные моменты из прошлой жизни, где я катаюсь на горных лыжах, ем вкусную еду разных кухонь мира или танцую под любимую музыку. Но каждое воспоминание, даже самое приятное, через несколько мгновений начинало плыть и превращаться в омерзительные картины сегодняшнего дня. Снежные склоны, по которым я лечу вниз, завершались падением на влажную брусчатку Лютного переулка. Самые изысканные блюда вызывали рвотные позывы, а энергичные движения под будоражащие мелодии сливались с отрывистыми маневрами в бою и резкими взамахами волшебной палочки. В отчаянной попытке скрыться от этого, я накрыла лицо влажными руками, а потом и вовсе полностью опустилась под воду. Тишина, хуже прежней, в прямом смысле накрыла с головой. Горло неприятно сперло то ли от нехватки воздуха, то ли от подкатывающей истерики. Сейчас я даже не могла понять текут ли слезы из глаз или это просто вода умудрилась пробраться под веки. Выныривать не хотелось совершенно. Неожиданно странная сила словно подхватила меня, резко вышвыривая из теплой безмятежности в ледяной холод. Я больно стукнулась бедром, падая на шершавый деревянный пол. Тонкий половой коврик сразу приклеился к телу, даря дополнительный спектр отвращения. — Недостойный наследник сказал следить за юной мисс, — проскрипел эльф, появляясь прямо передо мной, — на случай, если она начнет чудить. Влажные волосы неприятно прилипли к коже, пуская по телу дорожки теплой воды. Обдуваемые холодным воздухом помещения, они заставляли зябко ежиться, прижимая к себе голые колени. Я так и осталась сидеть на полу, совсем не стесняясь своей наготы. Думаю, что этот эльф за свою жизнь видел и не такое. — Все ли приказы Руквуда ты выполняешь так ответственно? — весь яд в словах растворился в стуке зубов от накрывающей замерзающее тело дрожи. — Дерк сам решает какие приказы ему выполнять. Прятать бездыханное тело юной мисс будет весьма непросто, — когда слова окончательно добрались до уставшего сознания, все нутро пробрало тонким смехом. — Тогда будь добр, дай мне какую-нибудь одежду, чтобы недостойная женщина не предстала перед недостойным наследником в таком виде, — эльф моментально испарился, оставляя меня одну. Я подвинулась обратно к теплой ванной, упираясь спиной об неё и утыкаясь лицом в колени. Боги, соберись уже наконец. Легкие хлопки по щекам вместо ожидаемой бодрости принесли лишь острую боль и напоминание о необработанной ране на лице. Колени также вновь напомнили о себе, привлекая внимание содранной кожей и слегка кровоточа. Не задумываясь об истории какого-то полотенца, висящего рядом, я сразу же в него завернулась, направляясь к многочисленным стеллажам. Баночки, скляночки. Много и все без подписи. Но рябиновый отвар я могла узнать по запаху и консистенции. Сколько во мне уже было котлов этого даже представить страшно. С тихим хлопком мне на голову неожиданно упал какой-то тканевый сверток. — Сколько человек успело умереть в этом платье? — задала я животрепещущий вопрос на данный момент в сознании. Ответа на него не последовало. Ничего не оставалось, кроме как натянуть предложенное одеяние на себя. Странное платье, отдающее средневековьем не только внешним видом, но и летящей из него пылью все же было лучше, чем ничего. Тяжелое и душное, новое одеяние давит будто бы на само нутро, заключая в настоящие оковы собственных мыслей. Кучу вещей, оставшуюся после прошедших событий, кроме верхней мантии, я кинула в ванную сразу же накрывая воспламеняющим заклинанием. Пусть горит ярким пламенем вместе с этим днём. Едва я вернулась в рабочий кабинет в этом странном платье, распущенными влажными волосами и банками рябинового отвара, как входная дверь шумно распахнулась, заставляя волну испуга колкими иголочками пройтись по коже, начиная от макушки и заканчивая стопами. Затаив дыхание на мгновение, я облегченно выдохнула увидев, как на пороге возник Виктор, тут же осматривающий цепким взглядом все помещение. — Нет, я не нашла способ как отсюда выйти, — прокомментировала я, когда наши взгляды пересеклись, — да и утопиться мне не дали, — небольшой кожаный диван под моим весом легко скрипнул, принимая в свои мягкие объятия. — Было бы крайне по-идиотски умереть сегодня именно таким способом, — раздраженно бросил Руквуд, отрывистыми движениями скидывая с себя верхнюю одежду, — даже для тебя. Я недовольно цокнула на высказанную колкость, наблюдая за Виктором. Весь взъерошенный, он небрежно бросил потрепанную верхнюю одежду на ближайшую к нему поверхность. Непривычно резко приблизился к рабочему столу и шумно наполнил бокал янтарной жидкостью, заливая комнату звоном стекла. Обычные движения не кажутся таковыми, потеряв всю привычную плавность в отчаянной попытке скрыть нервозность. На стол также полетела волшебная палочка, так подозрительно похожая на мою, а затем и знакомый ветхий дневник. Оставшись в одной рубашке, волшебник шумно приземлился в кресло напротив меня. В стеклянном стакане, зажатом в разбитой руке мерно плескался пряный напиток. Несколько капель крови издевательски медленно стекали по тыльной стороне ладони, окропляя ковер и поверхность небольшого кофейного столика, стоящего между нами. — Ты же волшебник, — я недовольно цокнула, подаваясь вперед через разделяющий нас элемент мебели. Виктор не отпрянул, наблюдая как я вытянутой рукой аккуратно касаюсь подушечками пальцев разбитых костяшек, и лишь болезненно зашипел, когда задела окровавленный участок. — Мне нужно было успокоиться, — отозвался мужчина, проводя свободной рукой по влажным волосам. — Узнавал что-то? — больше из вежливости спросила я, потряхивая найденный флакон с рябиновым отваром, который так и не успела использовать, — ох, а как там Хилл? — Не так много, как хотелось бы, — начал Руквуд, внимательно наблюдая за моими движениями, — и не совсем то, что ожидал, — на выдохе закончил он, делая большой глоток, — если я правильно помню кто это, то вроде как живой. — Понятно, — нейтрально подытожила я, выливая добрую порцию зелья на чистую хлопковую салфетку, найденную на полках. Нужно признаться, что с души упал небольшой камень от осознания, что с добрым соседом все хорошо, — дай мне свои руки… — Виктор не двинулся, — зальешь же кровью всю эту прекрасную мебель, — возглас осуждения также не был воспринят должным образом. Недовольно поджимая губы, я плавно переместилась со своего дивана на подлокотник занятого кресла. Раз волшебник не желал протягивать мне свои конечности, то пришлось самой взять инициативу в свои руки. Никто не любит, когда его не слушают. — Тебе стоило воспользоваться отваром первой, — я бросила озадаченный взгляд на Руквуда. Виктор, правильно расценив его, провел свободной рукой по своей левой щеке. Забытая рана моментально засаднила, напоминая о своем существовании. — Мне кажется, что тебе нужнее, — скорее по привычке огрызнулась я, не давая сбить себя, — ты ещё мои ноги не видел, — неожиданно вспомнила я и про это, без задней мысли приподнимая юбку до нужного места для демонстрации. На светлой коже коленей расцветали багряные ссадины и уже виднелись темные пятна синяков. Я не удержалась от расстроенного вздоха от мысли, что даже в этом мире мне не удалось сохранить эти места девственно чистыми, как и положено настоящей леди. — Да ты сумасшедшая, — неожиданно прошептал волшебник, заставляя меня поднять на него удивленный взгляд, вновь накидывая ткань платья на ноги. — Почему? — вряд ли его так впечатлили мои конечности. — После всего, что сегодня произошло, ты спокойно продолжаешь находиться здесь, — слишком резко и неожиданно прошипел волшебник. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? — иронично произнесла я, откидываясь боком на спинку, — ты сейчас капнешь ещё и на кресло, - кивнула я в сторону правой ладони, обращая на неё внимание. — Где же твоя гордость? — ещё раздраженнее произнес волшебник, звучно ставя бокал на деревянный стол и выхватывая у меня банку с рябиновым отваром. — Моя? — продолжила я череду вопросов, на которые никак не удавалось получить ответ. — Я читал твои письма, использовал тебя для своих дел, буквально подверг жизнь смертельной угрозе, — медленно, чеканя слова произносил Руквуд, с болезненным шипением небрежно заливая руки лечебным зельем, — и ты реагируешь на это так, словно мы просто провели активный день на весенней ярмарке! — Чисто технически я как раз отпрашивалась на ярмарку, — устало отозвалась я, продолжая расслабленно опираться на мебель, пока рядом со мной словно готовилась разорваться петарда, — почему это нужно обсуждать сейчас? Звенящее спокойствие, которое я смогла поймать настолько не вовремя, как будто бы только раздражало моего собеседника, ожидающего хоть какой-то реакции, а не этого безразличного взгляда и дежурной вежливой улыбки. — Я же тебя проклял! — наконец прошипел Виктор, вновь не отвечая на брошенный ему вопрос. — И сам же расколдовал. Святой человек, — Руквуд почему-то дернулся как от удара. Оскал, который уверенно держался на лице мужчины большую часть этого разговора, перестал быть таковым, превращаясь в какую-то болезненную улыбку. — Зато ты теперь не такая, верно? — тихо отозвался Руквуд, заглядывая мне прямо в глазам — я восхищен! Сколько же человек лишились жизни от твоей руки? Вопрос, звучащий из уст собеседника легким шелестом, оседал тяжелым грузом на моих плечах, каждым словом вжимая в мягкость мебели все глубже и глубже. Ехидный взгляд голубых глаз, старающийся заглянуть в самую душу, заставлял практически на физическом уровне чувствовать растекающуюся волну какого-то своеобразного отвращения и страха. — Прекрати, — только и смогла ответить я, борясь с подкатывающим к горлу комом. — Двое? А может быть и трое? — всё также проникновенно шелестел Руквуд, слегка поддаваясь вперед. — Пожалуйста, Виктор, хватит, — даже звучание собственного имени ничуть не смутило волшебника, которому удалось наконец задеть острую тему. — Я видел твой взгляд. Такую хрупкая и изящная, с кровью моих врагов на руках. Тебе ведь это понравилось, верно? Осколки слов больно резанули по самым нежным участкам души. В тишине кабинета раздался звонкий хлопок пощечины. Виктор, ранее подавшийся вперед подобно хищной кошке, готовящейся к прыжку, интуитивно отпрянул, накрывая покрасневшую щеку ладонью, при этом продолжая насмешливо наблюдать за моей реакций на собственные действия из-под опущенных век. — То, что произошло — твоя вина, — собственный голос звучал пугающе незнакомо и отдаленно, а руки тряслись от избытка внутреннего напряжения, — я была там совершенно не нужна, но ты вытащил меня в это место, зная о возможном конфликте. Зачем? — последнее слово я практически выкрикнула, вскакивая на ноги. Сознание злобно шипело в голове, требуя прекратить вести себя как истеричка, но у меня не получало внять этому голосу разума. Где-то на задворках совесть выла от стыда за мою несдержанность и этот совсем ненужный удар. — Потому, что я так захотел, — раздалось в ответ. Что-то острое вновь впилось в сознание. — А как же твои люди? Они погибли по твоей вине, — рыкнула я, наклоняясь к волшебнику, который во время моей заминки успел вновь взять стакан с янтарным напитком в руки. — Люди гибнут, так бывает, — было мне ответом. — Но эти погибли ни за что, за какую-то утопичную идею о Древней магии. Зачем она вообще тебе сдалась? В этом нет никакого смысла! В голове судорожно мелькали мысли о том, стоило ли вообще лезть в эту тему. Тему, в которой я явно не буду победителем, и которая могла бы меня привести на один уровень с Дерком, в которого едва не прилетел стеклянный стакан. Вот только я так стремительно исчезать не умела. — Это не фантастика. Когда я найду нужное место и заберу то, что принадлежит мне по праву… это все будет не напрасно, — слишком, слишком спокойно он это сказал. Слишком уверенно для того, что я собиралась ответить. — Ты просто тратишь время на полную хрень, Виктор, — выплюнула я грубые слова в лицо волшебнику, — и кто-то с удовольствием воспользуется или уже пользуется твоим идиотизмом! Кресло тоскливо скрипнуло от резкого движения. Не успела я договорить, как Руквуд уже стоял передо мной в полный рост, угрожающе нависая сверху и морально задавливая своим текущим превосходством. Стакан все ещё звонко качался на поверхности стола, практически брошенный во внезапном порыве, в то время как освободившаяся рука издевательски плавно приближалась к моему лицу. Все внутри сжалось в ожидании чего-то плохого. — Не тебе, Анна, — угрожающе зашипел волшебник, — открывать рот на эту тему. Если бы кто-то из моих людей посмел разговаривать со мной так, то его давно бы собирали как мозаику по всему региону, — пальцы сильно сжали подбородок, не давая отвести взгляд в сторону. Губы сводило в нервном напряжении. — Ох, я и забыла какой ты у нас любитель головоломок, — в ответ прошептала я, злобно скалясь, — я тоже давно ломаю голову над некоторыми. Например, на кой хрен главе большой преступной организации проклинать практически беззащитную девочку, какой-то заковыристой гадостью, — Виктор угрожающе прищурился, предостерегая от дальнейших слов, — и насколько нужно быть недальновидным, чтобы класть на алтарь мнимой власти все, что у тебя есть сейчас. — Что ты имеешь в виду? — демонстративно спокойно, наклоняя голову на бок, произнес волшебник. Глаза же его выдавали полностью. В них продолжало плескаться чистое бешенство. Очевидно, что сначала нужно было пояснить второй пункт. — Ты не видишь Древнюю магию, ты её не чувствуешь. Она не передастся твоим детям, и ты абсолютно ничего про неё не знаешь, — четко проговорила я, не позволяя себе отвести взгляд хоть на сантиметр в сторону, — скажи, если сила превращает тебя в монстра, не в переносном, а в прямом смысле, то зачем она вообще нужна? Чтобы что? В кабинете стало слишком тихо. Тихо настолько, что собственное дыхание казалось ужасно громким и нелепым. Попытка дышать тише привела только к мыслям о собственной глупости. Молчание Виктора пугало не хуже его угрожающего взгляда. — Не думай, что ты какая-то особенная, — наконец произнес волшебник. Чужие руки исчезли с моего лица, что приносило моральное успокоение, — проклятье угодило в тебя только потому, что ты оказалась не в то время, не в том месте. Не найдя в доме одной из предыдущих хранительниц Древней магии ничего, что могло бы мне помочь, я просто хотел, чтобы кто-то страдал. Чувствовал такую же безысходность, как и я. И на том месте оказалась ты. А мог быть кто-то другой. Кто угодно, — неожиданное признание слегка озадачило, но не удивило. Где-то в глубине души я предполагала подобное, поэтому получение подтверждения приятно грело душу, но оставляло легкое послевкусие разочарования. — Ох, рада была это услышать, а то я уж подумала, что это был какой-то знак от Всевышнего, — действительно выдавая вздох облегчения, произнесла я, — оказалось, что кто-то просто не умеет держать себя в руках, — стоящий напротив волшебник угрожающе хмыкнул, — это выйдет тебе боком, Виктор. Ты просто погибнешь из-за своей глупости, — наконец пошла я на попятную, найдя в себе силы засунуть вспыхнувшие так резко эмоции в самую темную глубь души. — Ты мне угрожаешь? — не успев переключиться, неправильно понял мой посыл Руквуд. — Нет, я предостерегаю, — буркнула я, тут же беря себя в руки окончательно, — послушай, ты же способен на большее. Тебе не нужна эта непонятная сила, чтобы иметь власть. Ты потрясающий, зачем тебе лезть в это болото? Оставь другим копаться в нем, а потом просто пройдись по всплывшим головам. — Почему ты все время так делаешь? Почему это выглядит как забота? — обдумав предыдущую фразу, тихо спросил волшебник. Я легко могла дать ответ на эти вопросы себе, но не ему, — Ответишь, когда я вернусь, — неожиданно мягко прошелестел волшебник, стремительно исчезая там, где была ванная комната. Я обессиленно упала в кресло, откидывая голову и бессмысленно утыкаясь взглядом в потолок. Потому, что от его хорошего отношения зависит моя безопасность и комфорт. Потому, что мне нужно быть уверенной, что ему нет смысла меня убивать. Потому, что именно в его руках огромная власть над этими богатыми территориями. Потому, что он похоже никогда не видел хорошего отношения, а я могу его дать. Потому, что он мне нравится. — Потому, что к тебе привыкаешь, как к чему-то недосягаемому и запретному, — медленно произнесла я, когда Виктор вновь вернулся в комнату, вытирая мокрые волосы и лицо полотенцем, — и я на свою беду успела это сделать. И хотела бы остаться, если ты также этого желаешь, — красивые слова, возвышенные фразы, за которыми стоят простые земные интересы, но я вижу как ему нравится это слышать, как загораются холодным огнем эти глаза и как уверенно волшебник приближается ко мне, оказываясь слишком близко. — Я тоже к тебе привык, — тихий шепот шелестел вблизи настолько, что губы волшебника едва касались кожи уха, — я хочу, чтобы ты осталась, — звучало как невероятно интимное признание. Я, я и ещё раз я. Не отпускает, потому что привык. Нежные слова привязанности сплетенные из сотен нитей чистого эгоизма. Я смотрю в эти льдисто-голубые глаза и ищу. Высматриваю и выискиваю то, что заставило бы меня ударить его ещё раз и исчезнуть из этой комнаты, чтобы потом неизвестно сколько скрываться за спинами дяди и Себастьяна, а может даже Виктории. Но почему-то не нахожу. Пальцы аккуратно скользят по взъерошенным волосам, очерчивают скулы и спускаются к колючему подбородку. Глаза напротив все ещё смотрят внимательно, изучающе, как будто наш поиск ответа обоюдный и честный. Я тоже не хочу уходить сейчас. Хочу остаться ещё чуть-чуть, даже при том, что от некоторых мыслей и высказанных фраз мышцы сводит от ярости. Можно было сказать «Я останусь, если ты меня хорошо попросишь» или «Я останусь, если ты предложишь мне что-то взамен», а может даже «Я останусь, если услышу от тебя какое-нибудь откровенно-лживое признание». — Я останусь, — только и произнесла я. Потому, что хотела этого сама, — но закрой эту проклятую дверь. Легко, практически невесомо, сильные руки потянули меня обратно на диван, проверяя насколько озвученные слова правдивы. Отсутствие даже малейшей заминки красноречивее любого ответа. Взгляд голубых глаз скользит по лицу, очерчивая открытую шею и словно забирается куда-то под кожу, заставляя её покрываться мурашками в ожидании чего-то приятного. Но в первый раз редко бывает приятно. И дело не в том, что в момент, когда я нависаю над волшебником, упираясь ещё не зажившими коленями на диван, с губ срывается болезненный стон. И не в том, что когда теплая мужская ладонь накрывает кожу щеки, порез от вражеского заклинания начинает неприятно колоть. Медленные. Волшебники — медленные. Может потому, что ещё не наступила эпоха бегущего времени и ускользающей от тебя жизни, а может магам просто не надо было так торопиться, как маглам, которым природа отвела в среднем жалкие семьдесят лет. Неторопливые прикосновения и бесконечно долгие поцелуи спустя несколько минут начинают казаться настоящим издевательством. Я вижу в распахнутых глазах удивление, когда моя рука начинает свой путь от шеи ниже, расстегивая пуговицу за пуговицей на мужской рубашке. Ещё больше мне нравится взгляд в момент, когда кончики пальцев игриво касаются кожи возле шва брюк, а затем юрко проскальзывают под них. — Ты хочешь сделать из меня ещё большего мерзавца, чем я есть на самом деле, — моментально отстраняясь, шелестит Виктор. Его рука аккуратно перехватывает мою, не давая ей двинуться глубже. Эти проблески чести и целомудрия почему-то не умиляли, а поднимали волну раздражения. — Такие как ты же любят быть первыми во всем. Неужели откажешь и себе и мне в таком маленьком удовольствии после такого тяжелого дня? — касаясь губами чужого уха, тихо произношу я, после чего смеясь ловлю зубами мочку. Нет, он не сможет, потому уже в следующую секунду, вставая с дивана, волшебник подхватывает меня на руки. Одна из стен шатра вновь странно плывет, когда мы приближаемся к ней ближе, и невидимым полотном скользит по телу, когда Виктор делает шаг в темноту за ней. Не видя ничего, но начиная осязать в тысячу раз сильнее, я не могу сдержать блаженного стона, когда кожа начинает ощущать гладкость и прохладу шелка, а в нос ударяет знакомый запах парфюма, которым пропиталась эта постель от своего хозяина. Рубашка Руквуда улетела первая. Глаза медленно привыкали к темноте, а мне все ещё казалось, что все происходит не со мной. Ощущения от прикосновений приходили с запозданием, отзываясь томительным вязким удовольствием. Чужие поцелуи были требовательны и своенравны, заставляя отдаваться им полностью, даже при том, что их автор вновь находился подо мной, позволяя реализовывать свои желания. Подушечки пальцев аккуратно скользили по мужскому телу, ощущая каждую неровность, откликаясь странным ощущением на каждый найденный впервые рубец или шероховатость шрама. Их было много. Плечи, руки, торс. На каждом участке кожи присутствовали отметины, скрывающие под собой какие-то омерзительные истории. До боли хотелось узнать все тайны, стоящие за этими следами былого. Хотелось покрыть каждый шрам, каждый след губами. Невероятно нравилось чувствовать как вздыхает Виктор от прикосновения к рубцу на плече, как вздрагивает, когда я накрываю губами неровную кожу на левой ключице и как начинает рвано дышать, когда мой язык оставляет влажную дорожку в районе торса. Я не замечаю, как платье давно улетает прочь за пределы кровати, но вздрагиваю, когда Виктор оказывается сверху, вдавливая меня в шелковую постель и упругий матрас. Мне нравится, что он ничего не говорит. Ненавижу слушать в такие интимные моменты чужой голос и эти нелепые эмоциональные фразы. Мне нужна тишина, в которой мурашки бегут по телу от звука собственного дыхания, смешивающегося с легким шорохом ткани. На мгновение я встречаюсь со взглядом этих голубых глаз, кажущихся в темноте если не черными, то космически синими. Волшебник очевидно хочет что-то сказать, а может даже спросить, но я стремительно утягиваю его в глубокий поцелуй, руками скидывая с него последнюю разделяющую нас одежду. Мысли сбивались в кучу, а по венам словно растекались забытые миражи прошлого, расплавляя всё своим вязким ядом. Я позволяю этой сладости растечься по телу, расслабляясь и поддаваясь. Такая широкая постель и такой тесный мир, сжавшийся до одного единственного момента, когда Виктор медленно наполняет меня собой полностью, срывая с губ болезненный стон. Я закрываю глаза, глубоко дыша и давая себе пару мгновений привыкнуть к уже забытым ощущениям. Закидывая ногу мужчине на поясницу и слегка надавливая, я без всяких слов обозначаю свою дальнейшую готовность к продолжению. И здесь не нужно вновь просить дважды. Я утыкаюсь носом во влажную мужскую шею, касаясь её губами и оставляя на ней легкие поцелуи, в это же время двигаясь в такт плавным ритмичным движениям. Каждый новый вдох наполняет легкие пьянящей смесью запахов, от торфяного аромата виски до терпкости чужого тела. Притягиваю Виктора к себе, завлекая в вязкий поцелуй, тихо постанывая через него от скручивающегося внизу живота узла. Ладони вновь скользят по напряженным плечам и рукам, опирающимся по обе стороны. Не сегодня, но в следующий раз я покажу ему, как больше нравится мне и надеюсь, что он не поскупиться поделиться и своими предпочтениями. Сейчас он себя контролирует и не дает возможности полностью откинуть мысли и отдаться ощущениям, а я уверена, что с тем перечнем зелий, который я продолжаю периодически пить для полного восстановления организма, нам не нужно бояться никаких примитивных последствий нашей близости. — Моя, — тихо промурчал Руквуд, устало откидываясь и разрушая наконец молчание, царившее здесь все это время. Горячие ладони по-хозяйски проскользили вдоль моего силуэта, с округлых плеч, груди и наконец накрывая живот, резким движением прижимая меня спиной к обнаженному телу. Я ничего не ответила, довольно улыбаясь в полумраке комнаты. Мне не стоило продолжать нарушение этой потрясающей тишины своими словами, какими бы желанными они для кого-то не были. Пусть Виктор считает так, как ему нравится. Даже мне в некоторой степени было приятно услышать подобное, поэтому с постели я выскользнула только в тот момент, когда хватка ослабла и за спиной раздалось тихое мерное сопение. Собирая ту одежду, которая у меня осталась с пола и мебели во всех комнатах, и делая это максимально бесшумно, я чувствовала искреннее моральное удовлетворение, что уж говорить о физическом. Что могло быть лучше, чем получить то, что тебе хотелось практически на блюдце с золотой, а в данном случае шелковой каемкой. Возвращение в Фелдкрофт впервые было приятным, потому что мне было все равно. Не волновало ни здоровье Генри Хилла, отбивающегося от испуганной матери. Ни сама миссис Хилл, уже успевшая похоронить меня и придумывающая какое-нибудь оправдание для Соломона. Ни даже дядя, который чисто формально поинтересовался проведенным днём, и получив порцию визгливого щебетания в ответ, не стал интересоваться, почему я в верхней мантии сразу скрылась за шторой. Сон в этот день был неожиданно сладок.10. Сладкая горечь
21 августа 2023 г. в 01:08
Примечания:
Юбилейная глава! Всех поздравляю, что мы таки до неё доползли ~(*_*)~
Позволила себе оторваться на этой главе, поэтому очень боюсь, что слегка вышла за рамки рейтинга. Если кого-то данный текст напугает/оскорбит/отправит в депрессию/выведет из неё, то прошу об этом честно написать))
Оживленная пестрая смесь культур и стилей. Многоязычный шум толпы и разномастные голоса людей. Каждый день сотни волшебников стекались сюда в поисках различных благ, эмоций и встреч, превращая улицу в настоящий центр притяжения. Да, Косую Аллею стоило описывать именно так.
«Может показаться, что никому нет дела до нашего появления, но это не так. Лондон — не наша территория».
На обеих сторонах улицы тянулись ряды небольших магазинчиков, лавок и прочих разнопрофильных контор. Витрины и входы были украшены множеством цветных вывесок, искрящих и двигающихся, выгодно выделяющихся на фоне неприглядных каменных зданий. Притягивающая взгляд архитектура улицы оставляла впечатление запоминающееся и уникальное.
«Ты сама видела, что у нас есть некоторые разногласия с власть имущими в магическом Лондоне, поэтому они могут воспринять наше появление неправильно. Нужно быть аккуратными».
Я испытывала горькое удовольствие от одного нахождения здесь, подобно тому, которое наполняло меня в день посещения Хогсмида. Грудь распирало приятное ощущение общности, масштаба и энергии, омраченное чувством тревоги и отсутствия уверенности в собственной безопасности.
— Держись рядом, — тихий шепот развеял захватившее сознание ощущение, возвращая в реальность.
— Зачем? Боишься потеряться? — уколола я волшебника, стараясь скрыть в привычном ехидстве собственное напряжение.
— Один я могу привлечь лишнее внимание, а с тобой намного проще затеряться в толпе, — для особо одаренных пояснил волшебник, бросая на меня быстрый взгляд из-под накинутого капюшона.
Сегодня Руквуд не был таким ярким и привлекающим внимание своим вызывающим видом, каким любил представать перед людьми обычно. Лондон не был территорией Пепламбы. Здесь хозяйствовали другие люди. В этом городе была иная власть, которой не особо приглянулся выскочка из провинции Туманного Альбиона.
Темно-серая неброская мантия с глубоким капюшоном надежно скрывали от случайного взгляда главу преступной организации, контролирующей обширные территории вокруг Хогвартса. Все было максимально спокойным и не привлекающим внимание. Даже любимый цилиндр остался дожидаться своего хозяина в рабочем кабинете. Что уж говорить про меня, у которой была одна единственная выходная мантия и такое же мрачное черное платье под ним. Идеально, чтобы слиться с тоскливыми местными жителями и противопоставить себя колоритным иностранным гостям.
Перед отбытием Руквуд непривычно серьезно обозначил, что нас в столице Великобритании с распростертыми объятиями никто встречать не будет. Информация о Древней магии, за которой мы пришли, должна быть получена тихо, аккуратно и быстро.
— Здесь начинается Лютный переулок, — в очередной раз привлек моё внимание волшебник, замирая перед неприметным поворотом, ведущим прочь с пестрящей цветами главной улицы.
Я подняла взгляд и замерла. Если бы вид впереди был картиной, то я бы решила, что художник сэкономил на красках. Все было какое-то отвратительно серое, черное и коричневое. Дома, лавки и люди словно соревновались в мрачности и мутности, сливаясь друг с другом и превращаясь в жуткую кишащую массу.
Делать шаг навстречу этому месту не хотелось. Пальцы интуитивно сжали шершавую ткань мантии Виктора, раскрывая мою тревогу словно книгу перед ним, вызывая у волшебника легкую ухмылку. Память почему-то издевательски решила подкинуть недавний разговор, распаляя и без того тлеющий внутри страх.
— Миссис Хилл, прошу Вас, — тяжело выдыхая произнесла я, — мне не к кому больше обратиться.
Да, никогда не было, но вот опять. Виктор просил, нет…требовал моего присутствия. Я чистосердечно черкнула в ответном письме, что это вообще не моё дело, и я все-таки весьма посредственная волшебница. Но таким мужчинам не так легко отказать, поэтому фраза о том, что в ином случае меня возьмут на встречу насильно, была воспринята не как угроза, а описание последующих событий.
И вот я снова иду на поклон к миссис Хилл. Единственному человеку в Фелдкрофте, имеющему такую репутацию и характер, что она без лишних вопросов могла пригреть под своим теплым крылышком несчастную сироту. В этот раз действительно приходилось её просить.
— Дорогая, — аккуратно начала женщина, — я ещё могла понять, когда меня просили присмотреть за тобой во время мероприятий мистера Руквуда. Была даже согласна провести с тобой день в Хогсмиде, но сейчас… ты просишь отпросить тебя у дяди на весь день и дать исчезнуть? — я утвердительно кивнула, — нет, и ещё раз нет. Я не смогу тебе помочь.
В гостиной комнате установилась неприятная тишина, нарушаемая лишь звуком постукивания моих ногтей по деревянному столу. Взгляд голубых глаз собеседницы был серьезен и задумчив.
— Миссис Хилл, я уверена, что Вы деловая женщина, — попыталась зайти я с другой стороны. Понимание, что видом несчастной сироты ничего не добиться, пробуждало необходимость вести диалог по-другому, — на каких условиях Вы готовы выполнить мою просьбу?
— Если с тобой что-то случится, как я буду отвечать перед твоим дядей? — хитро прищуривая глаза произнесла женщина, поднося кружку чая к губам. Я уже и забыла, что зашла лишь на «соседское чаепитие».
— Если что-то случится, — специально выделила я, — то предлагаю Вам сказать, что я сама сбежала от Вас в толпе и пропала. Можете даже сразу сделать на этом акцент, когда я буду отпрашиваться, — я попыталась зеркально взять чашку с напитком в руки, но все движения получались слишком резкими и нервными, — у Вас потрясающий чай.
— Спасибо, дорогая, — вежливо отозвалась волшебница, в это же мгновение меняя интонацию, — мой сын, — выделила волшебница это слово, — должен получить повышение или как минимум получать больше денег за свою работу. Я знаю, что ты имеешь определенное влияние и сможешь что-то сделать.
— Хорошо, я проработаю этот вопрос, — стараясь не показывать легкого удивления, произнесла я. С одной стороны было приятно, что даже такие вопросы можно было решить деньгами, а с другой было по-детски обидно, что чувства маленькой девочки оценивают в материальном эквиваленте.
— Анна, послушай, дело не только в деньгах, — словно услышав мои мысли поспешила произнести собеседница, — возможно тебе в силу возраста кажется очень привлекательной и заманчивой эта преступная романтика, но на самом деле там только кровь, слезы и боль. Мало кому удается выйти из этого чистым. Виктор Руквуд убил собственного отца за место под солнцем, и ты думаешь, что он пощадит тебя, если ситуация потребует каких-то решений?
Я слегка задумалась, наклоняя голову на бок. Миссис Хилл выглядела весьма озабоченной, действительно задающей интересующий её вопрос. Могла ли она искренне переживать за меня или скорее пыталась смягчить внутренний конфликт совести и меркантильности?
— Нет, я не тешу себя иллюзиями, — наконец произнесла я, одаривая женщину легкой улыбкой, — спасибо за заботу, миссис Хилл. Я это очень ценю. У меня тоже есть там свои интересы, — последняя фраза отозвалась в волшебнице, сидящей напротив, тяжелым вздохом.
— Я чувствую, что сильно пожалею о своем малодушии, — прикрывая глаза, произнесла наконец женщина, — скажи дяде, что мы хотим посетить ярмарку в честь начала весны в Араншире. И… отбудем мы с тобой вместе. Я знаю, что вы собираетесь в Лондон. Генри рассказал, — я выпала в легкий осадок и не стала комментировать, что кто-то много болтает. Зачем я тут распиналась, если она и так знала куда мы отправляемся? Непонятно.
— Спасибо, миссис Хилл.
— Дорогая, будь аккуратнее. Береги себя, прошу, — неожиданно мягко добавила волшебница, легко касаясь моей ладони. Я утвердительно кивнула допивая чай с бергамотом, вкус которого мне никогда не нравился.
Шепотки, разговоры, торг и уговоры. Казалось, что с каждый шагом вглубь переулка становится все душнее. Краем глаза замечаю, как в одном из проулков двое людей в мантиях обмениваются подозрительными холщовыми мешочками. Ещё один волшебник несет зачарованный вольер, в котором ничего невозможно разглядеть, но кто-то отчаянно бьется об его стенки, раскачивая из стороны в сторону. Стойкий запах сырости, плесени и нечистот обвил плотно, как огромный кокон. Под ногами что-то хлюпало при каждом шаге. Окажись я в этом переулке одна, то определенно обзавелась бы парой седых волос.
Когда взгляд наконец ухватился за табличку «Горбин и Бэркес», я не смогла сдержать облегченного вздоха, даже если из-за него вся палитра местных ароматов вновь забралась в легкие.
Совру, если скажу, что в магазине было спокойнее, чем на улице. Отнюдь, это место было ещё более мрачным и зловещим. В нос ударили незнакомые резкие ароматы. Возможно, это были зелья, в которых плавали странные головы и конечности неизвестных мне созданий, а может это запах разложения жутковатых артефактов. Было страшно задеть что-либо здесь даже краем мантии, поэтому я с неожиданной для самой себя грацией скользила внутри ровно по следам впереди идущего Виктора. Вот уж кто чувствовал себя здесь как рыба в воде, сразу же начав непринужденную беседу с мужчиной за прилавком. Мне казалось, что я услышала что-то про погоду и курс валют, внутренне поражаясь этой странной способности вести разговоры о всякой ерунде.
И вновь тихий шепот, торг и убеждение. Я понимающе хмыкнула собственным мыслям, старательно делая вид, что меня интересует ассортимент магазина. Вообще, если абстрагироваться от реальности и подумать, что все это качественные декорации комнаты страха, то выглядит даже интригующе. Я без задней мысли аккуратно постучала по колбе со странной, замаринованной в какой-то жидкости голове, на что та бодро встрепенулась, а потом и вовсе подмигнула своим жутким сморщенным веком, под которым не было глазного яблока. Я удивленно подмигнула в ответ, ожидая что будет дальше.
— Какие странные у тебя предпочтения, — неожиданно промурчал знакомый голос совсем рядом, заставляя меня испуганно вздрогнуть и едва сдержать девчачий визг.
— И не говори, — окидывая сверху вниз взглядом Виктора, иронично отозвалась я. Волшебник весело хмыкнул на такой ответ, протягивая мне какую-то потрепанную книжку.
С чувством легкой брезгливости я взяла ветхий предмет в руки, начиная пролистывать страницы, исписанные мелким угловатым почерком. Странная вещь, наполненная непривычными словами и выражениями, тихо шелестела в руках.
— Сегодня посадили тыкву. Хвала Мерлину, дождь не пошел, — прочитала я одну из строк, с трудом разбирая текст, — ещё были посажены семена магических огурцов. Есть теория, что не оторванный от зелени огурец является хорошим целебным средством. Он сможет дать прохладу и свежесть, а может даже удастся получить силу земли…
— Что с тобой? — аккуратно произнес волшебник, наблюдая как я кусаю губу и дрожу в бессмысленной попытке не засмеяться в голос, — тебя что-то смущает?
— Это то, ради чего мы сюда шли? — не аристократично хрюкнула я, из последних сил давя в себе приступ смеха.
— Мерлин, конечно нет, — огрызнулся Виктор, прямо у меня в руках находя нужные страницы, на которых оказывается были закладки, — это дневник одного из жителей Фелдкрофта той эпохи, когда жил мой предок Чарльз Руквуд. Здесь упоминается как он сам, так и ещё несколько людей, а также странные события, похожие на использование Древней магии. Смотри, одной ночью даже гоблин приходил к некой Исидоре, — на лице Виктора расплылась искренняя довольная улыбка, — это определенно стоит изучить.
— Даже спрашивать не буду откуда это здесь и сколько ты отдал за это денег, — отозвалась я, перелистывая обратно на свои любимые страницы, — дашь потом про огурец дочитать? — волшебник захлопнул рукопись, аккуратно забирая её из моих рук. Я не сопротивлялась, тихо хихикая под серьезным взглядом своего спутника, — прости, пожалуйста. Это просто очень смешно.
— Тебе тоже нужно будет это прочитать, — прошипел Виктор, не разделяя моего приподнятого настроения, — надо скорее возвращаться обратно.
— Это не смешно, это не смешно, — щипая себя за щеки произнесла я, — это не смешно, — еще одно повторение слов как мантры окончательно успокоило, хотя мне казалось, что я вот-вот засмеюсь вновь, — ладно, пойдем. Сейчас же опять придется пробираться через толпу, — взгляд метнулся за витрины магазина для подтверждения собственных слов, но картина за окном вызывала лишь легкий холодок, мгновенно пробежавший по спине, — Виктор…
— В чем дело? — слова сквозят легким раздражением. Я разворачиваю Руквуда к себе лицом, серьезно заглядывая в глаза.
— Улица стала пустая, — прошептала я на грани слышимости, практически одними губами. Виктор замер, бросая такой же мимолетный взгляд за витрину магазина. Серая суета, встречающая нас по прибытии действительно куда-то испарилась, обнажая грязные убитые временем и условиями стены домов.
— Ты выходишь через заднюю дверь, — слегка наклоняясь ко мне, серьезно произнес волшебник, — когда что-то пойдет не так, то постарайся вернуться на Косую Аллею, а там в Дырявый котел, — я понятливо кивнула, не задавая лишних вопросов. Слово «когда» отвечало на все разом.
Под недовольным взглядом мужчины за прилавком и его буркающим ответом «выход там», я выскользнула через захламленное пыльное помещение на пустую каменную улочку, вновь ощущая все прелести этого района. Сырой воздух, отдающий запахом чего-то тухлого, выбил из колеи, на пару мгновений дезориентируя. За спиной захлопнулась дверь, перекрывая единственный знакомый путь.
— Мисс, Вам не стоит здесь бродить одной, — раздалось низким мужским голосом. Из-за угла показалась незнакомая фигура волшебника. Я никогда так быстро не вытаскивала палочку, как в этот момент, — давайте я сопровожу в безопасное место, — по спине очередной раз пробежал холодок. Это был определенно не наш человек. А ещё, нас здесь абсолютно точно ждали.
— Не стоит, сэр, я не хочу неприятностей, — аккуратно произнесла я, крепко сжимая в руках свой артефакт.
— Я тоже, — спокойно произнес мужчина, делая едва уловимое движение палочкой.
— Протего! — едва произнесла я, выставляя перед собой блок. Вражеский красный луч словно нож пронзил податливый щит, лишь слегка отклоняя его в сторону. Щеку неприятно защипало, и я интуитивно прикоснулись к ней. На пальцах остались красные следы, — Конфринго! — заклинание полетело куда-то под ноги моему оппоненту, в то время как я, не теряя ни секунды, бросилась на одну из сопряженных улочек под завесой грязи и шума.
Из-за спины практически сразу полетели заклинания, заставляя вздрагивать от каждой пролетевшей рядом вспышки. Узкие улочки сплетались в настоящую паутину акромантула, заводя в свои дебри и сбивая с толку. Но впервые что-то играло за меня, и это было само плетение улиц Лютного, забитых каким-то хламом и отбросами, которыми так удачно получалось преграждать преследователю путь. Лучше быть гадким трусом, чем храбрым мертвецом.
За одним из поворотов я неудачно запинаюсь, падая на брусчатку и разбивая по ощущениям оба колена. Времени вставать не было, поэтому пришлось стремительно заползать за груду гниющих коробок и бочек, задерживая дыхание и стараясь отгонять мысли о том, в чем у меня сейчас руки. Рядом пискнула то ли мышь, то ли крыса. Воздух и терпение стремительно кончались.
Преследователь не заставил себя долго ждать, заносясь в проулок. Палочка до скрипа была зажата в непослушных руках, готовая ко всему. Больше бегать было нельзя.
— Инкарцеро! — четко произнесла я, направляя артефакт на видимые из моего укрытая ноги волшебника. Наколдованная веревка сбивает противника с ног, начиная стремительно оплетать сбитого с толку мага, — Депульсо! — фиолетовый луч яркой вспышкой ударяет точно в голову противника, заставляя того с глухим стуком приложиться виском к грязной брусчатке. Сопротивление моментально прекращается, принося за собой вязкую тишину.
Тяжелый вздох срывается с собственных губ. Только сейчас страх и отдышка настигают меня, накрывая тяжелым одеялом с ног до головы. Мышцы как по заказу начинает ломить, а горло спирать от частого дыхания. Выползала из своего укрытия я медленно и с большой опаской. Мужчина не двигался. И слава всем богам. Пусть лежит так подольше, пока я не выберусь отсюда.
Грязные узкие улицы вновь калейдоскопом замелькали перед глазами. За каждым поворотом таилась очередная неизвестность, заставляющая испуганно замирать за очередным углом и аккуратно выглядывать за него. Все местные жители будто бы по волшебству разом куда-то испарились. Даже надежда не могла утешить меня сейчас. Что могла сделать вчерашняя магла против волшебников, впитавших магию с молоком матери? Да, я изучала школьную программу и, видит Мерлин, если бы я знала как использовать вторые два Непростительные заклинания, то даже бы не задумалась. Намерения и желания выжить у меня хватило бы с лихвой. Чужая жизнь никогда не будет ценнее собственной.
Заслышав подозрительную суету, я затормозила перед очередной развилкой, трусливо выглядывая из укрытия. Бились двое на двое. Зловещие зеленые лучи ослепляли своей яркостью. Я вжалась в мшистую стену одного из домов, надеясь остаться незамеченной.
Тело одного из волшебников с глухим стуком обрушилось на брусчатку, стоило шальному изумрудному лучу попасть в его плечо. Один из Пепламбы отчаянно зарычал, с удвоенной силой отбиваясь сразу от двух противников. Вскоре и один из вражеского дуэта под натиском Непростительного упал навзничь. Дуэль грозилась завершиться окончательно, когда в члена Пепламблы попало режущее заклинание, сильно раня правую ногу.
— Будешь говорить? — прорычал незнакомый волшебник, направляя палочку на своего оппонента.
— Да, — простонал раненый мужчина, — когда папаша твой меня об этом хорошенько попросит, — закончил он хрипло смеясь.
— Ублюдок… Круцио! — я вжалась в стену, цепляясь за неё в попытке устоять, и быстро прикрыла себе рот тыльной стороной ладони. Громкий болезненный стон наполнил это место, вольготно заполняя каменные джунгли. Отражаясь от этих зданий, он проникал во все его самые темные и затаенные щели. Какой-то животный страх наполнил тело до боли в груди.
— Возьми же себя в руки, — зашипела сама на себя я, сжимая кулаки до впивающихся в ладонь ногтей, — он же его сейчас убьет.
Стон подозрительно затих.
— А теперь? — вновь раздался вкрадчивый голос незнакомца. Ответа не последовало, — видимо нет. Жаль.
— Глациус, — на выдохе выкрикнула я, бросая заклинание из-за угла, пока вражеский волшебник заносил палочку над кем-то из Пепламбы. От неожиданности щит он наколдовать не успел, стремительно покрываясь коркой льда, держа свои глаза широко распахнутыми. Так же быстро не стало возможности сделать ни единого движения, как враг оказался закован в смертельную броню, — Конфринго! — глухой взрыв оглушил на пару мгновений, заставляя миллионы осколков льда с огромной скоростью разлетаться в стороны, оставляя после себя страшную морозную свежесть.
— Вы вовремя, мисс Сэллоу, — я подбежала к лежащему на земле волшебнику с неприятным удивлением узнавая в нем Генри Хилла. Мужчина устало осмотрелся вокруг себя, — а вы страшная женщина, оказывается, — мимолетный взгляд на ногу собеседника сразу вызывал ощущение легкой тошноты. Кровь уже давно пропитала темные брюки, начиная алой лужей расползаться по каменному настилу улицы. Усадить волшебника в более менее устойчивое положение стоило немалых сил.
Я проходила первую помощь в университете и чистосердечно заявляю, что делала это для чистой и красивой галочки в журнале. Который уже за сегодня приступ паники вновь схватил за горло, сдавливая его и мешая дышать. Руки тряслись, а память словно шутки ради подкидывала то момент, когда вражеский волшебник разлетелся на кусочки, то какие-то странные воспоминания об огурцах. В голову не приходило ни одного медицинского заклинания.
— Держись, Хилл, нельзя умирать в таком отвратительном месте, — по змеиному шипела я. Руки потянулись к подолу черного платья, отрывая от него длинный кусок в отчаянной попытке хоть что-то сделать.
— Мисс, я же увижу Ваши лодыжки, — прохрипел парень, начиная медленно скатываться по стене.
— Молчи уже, шутник чертов, — нервно хихикнула я, возвращая волшебника в сидячее положение, — доползти до магазина сможешь? — вопрос прозвучал под скрип наматываемой ткани вокруг раненой конечности.
— Вполне. Вам нужно уходить первой.
— Обязательно, — не желая спорить, произнесла я, — только попробуй умереть, твоя мать меня убьет, — волшебник рассмеялся, тут же начиная кашлять, и одновременно с этим пытаясь встать. Я помогла ему, подхватывая сбоку.
Довести до злополучного «Горбин и Бэркес» Хилла, который то и дело норовил растечься по брусчатке Лютного, было той ещё задачей. Поэтому заклинание, открывающее замки, на задней двери магазина получилось от отчаяния как никогда удачным и мощным. К несчастью, мужчина за прилавком был не особо рад нашему возвращению. Карактак Бэрк, один из основателей данного места, с нескрываемым недовольством встречал людей, которые не являлись его потенциальными покупателями.
— Я не прошу ничего сверхъестественного, — рычала я, в бесперспективной попытке достучаться до очередного прожженного жизнью волшебника, — просто откройте нам камин!
Почему я раньше не вспомнила, а ещё и не обратила внимание, что за одним из стеллажей виднелся очаг, который просто обязан был быть привязан к каминной сети. Гарри Поттер абсолютно точно попадет в будущем в этот магазин именно так.
— Я не желаю участвовать в этом конфликте, — низко произнес мужчина, — вы знаете сколько я таких уже видел? Если бы участвовал в каждом, то давно бы уже лежал в семейном склепе, — брезгливый взгляд прошелся по моему силуэту, наверняка подмечая рваную юбку, выглядывающую из-под мантии и повсеместные пятна от крови.
— Вот именно, Вам уже прогулы на кладбище ставят, а Вы боитесь оказать посильное содействие двум весьма приятным волшебникам, — Бэрк поперхнулся от этого высказывания, бросая злобный взгляд на смеющегося каркающим смехом Хилла, обессиленно опирающегося на стену.
— Юная леди смеет мне угрожать? Когда это женщинам успели дать право голоса? — я вскинула подбородок, бросая уничтожающий взгляд на своего собеседника.
— Какой-то Вы все-таки весьма недальновидный предприниматель, — злобно прошипела я, выпрямляя спину до хруста, чтобы весь создаваемый образ был ещё более высокомерным.
— И почему же? — ехидно отозвался мужчина, хитро щуря глаза.
— Мистер Руквуд меньше часа назад приобрел у Вас сведения и уверена, что за достойную плату, а после этого Вы моментально сдаете его другим людям, явно обозначая кому Вы служите.
— Мы никому не служим, милочка, — прошипел торговец, дернувшись за своей палочкой. Я моментально подняла свою, также услышав как за спиной Хилл скорее всего вновь достал и свой артефакт, — это нейтральная территория.
— Как жаль, что после этого инцидента все узнают, что это не так, — нараспев произнесла я, кивая в сторону камина, — конечно, если вы не побоитесь и не проявите элементарную вежливость для своих клиентов, кем бы они не оказались.
— Ты думаешь, что сможешь вот так очевидно мной манипулировать? — усмехнулся волшебник, не опуская палочки.
— Нет, но думаю, что в крайнем случае Империо вполне справится, — честно произнесла я, замечая в глазах собеседника легкое недоверие и наконец опасение.
— Такая юная мисс не сможет использовать Непростительное заклинание, — уже не так уверенно отозвался Бэрк, с опаской поглядывая на мою палочку. Почему в голове промелькнула мысль, что будь здесь камеры и системы оповещения, как в современности, то наш разговор бы закончился не начавшись.
— Мы будем это проверять или Вы просто откроете камин, и мы уйдем? — легкий кивок головой вновь был направлен на упомянутый предмет.
— Гриндилоу с вами, валите уже как можно скорее, — злобно бросили в ответ. Все ещё находясь под прицелом моей палочки мужчина сделал несколько простых пассов руками, очищая заветный путь к отступлению.
— А можно ещё летучий порох? — наглость определенно моё второе счастье.
— В креманке на каминной доске, — послышалось в ответ.
Не расслабляясь, я подвела Генри к камину, всыпая ему в руку порох и говоря, чтобы отправлялся в безопасное место, а потом по возможности нашел свою мать. Ей нужно было обрисовать кратко ситуацию, чтобы ещё и в окрестностях Хогвартса не началась волна паники.
— Я без Вас никуда не пойду, — неожиданно начал сопротивляться волшебник.
— Пойдешь, иначе Империо будет использовано на тебе, — аргумент прозвучал неожиданно убедительно.
— Страшная Вы женщина, — ещё раз бросил волшебник, исчезая в режущем глаза зеленом пламени, — найдите мистера Руквуда, он все ещё был где -то здесь! — напоследок послышался растворяющийся во вспышке голос.
— А Вы не собираетесь? — иронично напомнил о себе Бэрк, заметив, как я направилась к главному входу.
— Пока нет, — следовало захватить ещё кое-кого, — хотите я там за дверью крикну, что мы держим Вас в заложниках. Так вопросов будет меньше.
— Очень мило с Ваше стороны, мисс, — неожиданно задорно улыбнулся волшебник, беззаботно доставая из-под прилавка какую-то книгу и начиная её читать, — если Вам будет не трудно, то это изрядно облегчило бы мою жизнь.
Я по-партизански выглянула из-за входной группы лавки, вокруг которой сегодня разворачивался настоящий театр боевых действий. Фейерверк из ослепляющих магических лучей освещали улицу не хуже самого яркого салюта моего времени. Крики сливались в жуткую какофонию. Наученная сегодняшним днём, я запустила несколько парализующих заклинаний в волшебников, которые сильно отличались от знакомых мне силуэтов Пепламб, сразу после этого зазывая уже практически родных людей с банданами воспользоваться каминной сетью. Просьбе захватить тех, кто уже не может идти, в том числе несчастного напарника Хилла, никто не удивляется, что отдается неприятным осадком на душе.
Виктор нашелся за одной из следующих развилок, моментально приковывая мой взгляд к своему силуэту. Невероятные движения, четкие и выверенные. Десятки цепочек заклинаний, сменяющие друг друга потоком разноцветных лент. Обычный подкинутый в воздух ящик отправляется в полет, на ходу трансфигурируемый в какую-то крупную птицу, начинающую ярость заклевывать лицо одного из противников. Ещё несколько секунд и в жертву прилетает что-то заковыристое, заставляя тело несчастного рассыпаться каменным градом. Следующий противник, пойманный обычным парализующим заклинанием, безжизненным мешком бросается в своего товарища, сбивая его с ног. Боги, почему? Волшебник, который способен на такое, не мог умереть от рук школьницы. Как?
— Анна, что ты тут… — Виктор сам замечает моё появление боковым зрением. Когда ему удается разглядеть меня более осознанно, то голубые глаза удивленно распахиваются, осматривая недоверчиво и озадаченно.
— Пора сваливать отсюда! — отчаянно кричу я в момент, когда в Руквуда очередной раз летит какое-то заклинание, — все практически уже ушли!
— Я тут немного занят, — рычит мужчина в ответ, накрывая нас двоих щитом, о контур которого через секунду разрывается какое-то атакующее заклинание, — догоню позже.
— Ну уж, нет, — хватаю я его за мантию, не давая выйти из-за угла здания, — мы уходим вместе. Уже забыл? Это не наша территория, — злобно прошипела я, ловя взгляд волшебника.
Уставший и дышащий тяжело и глубоко, Виктор сейчас казался совсем другим человеком, не раздражающий своим насмешливым взглядом и не пытающийся зацепить очередной колкой фразой. Я искренне не хотела оставлять тут его одного, как не смогла бросить Хилла несколько бесконечных мгновений назад.
В момент, когда отвлекаясь на меня, в Руквуда прилетает скоростное отталкивающее заклинание, сбивающее его с ног, мне почему-то начинает окончательно казаться, что хорошим человеком мне в этом мире не стать.
— Империо, — легкий переливающийся дымок окутывает голову одного из вражеских волшебников, стирая из взгляда темных глаз абсолютно все человеческие эмоции. Не озвученный в слух приказ убить своих напарников тут же приводится в исполнение. Подключившийся Виктор вместе с заколдованным союзником выводит из строя остаток стоящих на ногах волшебников. Голова жутко гудит от напряжения и скопившейся усталости. Последнее, что я осознанно посылаю волшебнику под Непростительным, это приказ самоустраниться. Незнакомец безропотно подносит палочку на манер пистолета в современности к виску и в следующий миг произносит какое-то заклинание…
— Анна, посмотри на меня, — горячая влажная ладонь резко ложится мне на щеку, властно заставляя повернуться в сторону и заглянуть в льдисто-голубые глаза напротив, — уходим, — Виктор хватает мою руку и направляется в противоположную сторону от места завершившейся битвы. Я едва успеваю ему сказать, что в «Горбин и Бэркес» есть открытый камин.
— Я могу идти сама, — вяло произношу я, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки волшебника. Мой протест полностью игнорируется. Что хотел Руквуд, так стремительно утаскивая меня прочь? Что я увижу то, во что превратилась голова последнего противника? Можно ли назвать это заботой? Ведь самое мерзкое, а именно прилетевшие ещё теплые капли крови, я успела почувствовать на своих щеках.