Твари небесные, твари неместные

Третья чашка кофе явно была лишней. Как еще объяснить тот факт, что полоски, нарисованные вокруг Лили Поттер, вдруг обрели смысл? Пока выходил какой-то бред, который не связывался в общую картину, но лиха беда начало. Блейз старательно перерисовал рисунок, который потом положили на столе и рассматривали втроем. Драко — с красочными глюками от передоза кофе, остальные — за компанию. — Вот здесь, — Малфой указал на участок рисунка. — «Сердце». Вот это «замОк». Здесь «разлом». Я не уверен точно, но вот эта часть похожа на «старший родственник». К сожалению, это все, что я смог понять. — Хоть что-то, — хмыкнул Блейз. — Я вообще такие письмена вижу впервые. Это ведь письмена, да? — Вроде того, — уклончиво отозвался Драко и сделал очередной глоток кофе, мысленно пообещав себе, что последний на сегодня. Дальше только капельницу с глюкозой и кофеином ставить, но Малфой еще не настолько отчаялся. Хотя и она поможет вряд ли. Он знал, что достиг своего предела. Четыре слова в мешанине палок — уже неимоверно много. Драко чувствовал, что эти слова несли в себе еще какую-то информацию. Словно оставляли за собой шлейф, но о чем тот был — понять невозможно. Или кофе был слабоват, или сам Драко. — Поделишься с группой, где встречался с такими письменами? — прищурился Билл. Смотрел он остро и внимательно, будто препарировал. Драко его не винил — там лежит его племянница, и от его внимательности многое зависит. Драко пожал плечами. — В семидесятых Эйлин Снейп с такими работала. Осталось кое-что в наших архивах. — Мать нашего декана? — удивился Забини. — Она же сквибкой была, разве нет? — Отсутствие магии как-то мешает заниматься теоретическими изысканиями? — огрызнулся Драко. Он, конечно, не хотел быть резким, но кофе, ребенок за барьером и ощущение беспомощности сделали свое дело. Еще были воспоминания. Драко и раньше видел нечто подобное. Нет, не в записях, оставшихся от Эйлин Снейп, и не в материалах двух громких ритуалов семидесятых годов — один о массовом Империо, второй о чудовищном жертвоприношении. Причем, кого принесли в жертву, Драко так и не понял. Вроде бы бабку Гарри Поттера, но как такое возможно — тайна, покрытая мраком. Предполагаемая жертва потом здоровая бегала — ее видели. В общем, личность точно так и не установили. Драко честно боялся, что Лили Поттер тоже принесли в жертву, но главных атрибутов не хватало — разложенных внутренних органов, как было тогда. Но похоже, даже слишком. И от этого сходства у него по коже бегали мурашки. Так вот, рисунки странных деревьев. Видел Драко их всего трижды. Дважды в архиве в делах о громких ритуалах, о которых уже упоминалось раньше, и один раз в своем дуэльном зале. Привел туда его дед Абрахас. Зал был глубоко в подвалах Малфой-мэнора и давно не использовался. Пыли в нем было, что рука невольно дергалась к палочке, чтобы наложить очищающее. Дед тогда схватил его за запястье и покачал головой. Вместо этого он зажег свечу вручную и подошел к стене. Одна ее часть была повреждена — штукатурка осыпалась явив собой странные черные узоры. Они походили на крону дерева без листьев — одни только ветки. Веток было много, они сливались, скрещивались, переходили друг в друга. И что-то означали — Драко чувствовал. — Что это? — спросил он у деда. — Ритуальная магия другого мира. Его название Скайфол. Если когда-нибудь увидишь нечто подобное, знай, ты имеешь дело с чужаками. Они сильнее, опытнее и опаснее любого Темного Лорда. Не становись у них на пути. Раздавят и не поморщатся. Через несколько дней его дед, Абрахас Малфой, сгорел буквально за несколько часов от драконьей оспы. После Драко еще не раз пытался найти тот дуэльный зал, в который его водил дед, но не смог. Малфой-мэнор умел становиться настоящим лабиринтом, укротить который было под силу только главе рода. Отец укрощать не хотел, а Драко не мог. — Малфой? — Уизли позвал его, вырывая из задумчивости. Воспоминания отступили, и Драко вернулся к реальности. Он тряхнул головой. — Что? — Ты слышал, что Забини сказал? — уточнил Уизли. Драко дернул плечом в извинении, признавая, что немного выпал из реальности. — Понятно. Он предположил, что ключом к барьеру может быть старший родственник. Драко задумался на миг и покачал головой — не сходилось. — Ты являешься ее старшим родственником, разве нет? Мы пробовали, и не сработало. — Или нужен кто-то ближе. Старший брат, отец, мать, быть может, — предположил Забини. — Или мы понятия не имеем, что делать, — заключил Драко. — Ты бы еще Трелони предложил. Пусть погадает на кофейной гуще и хересе, точно что-то новое предложит, раз у нас фантазия кончилась. Фантазия не фантазия, а ничего более умного не придумали. Вначале хотели пригласить Альбуса Северуса для проверки, а потом подумали, что если еще и его закроет за барьером, Поттер их всех вздернет. Не то чтобы у него было достаточно полномочий для таких действий, тут дело в упорстве — Темного Лорда по частям собрал и уничтожил, а их целых проглотит, не поморщившись. В итоге решили все же вызвать Гарри Поттера. Сразу, как самолет посадит, так и вызвать, раз другого ничего в голову не приходит. * Поттер ждать себя не заставил. Казалось, его тяжелые шаги стали слышны сразу, как только он вошел на территорию Хогвартса. Драко чудилось, что от них дрожат вековые стены и сам барьер трясется, как желе. Малфой понимал — кофе перепил, вот и чудится всякое. Поттер хоть и был силен магически, стены от его шагов никогда не дрожали. Такое попросту невозможно. Он ворвался в Большой Зал вихрем. Волосы еще влажные после душа, черная футболка плотно облепляет развитый торс, штаны-карго, берцы и полное отсутствие алой аврорской мантии. То ли явился он как родитель, а не представитель силовиков, то ли просто не успел захватить — побежал в Хогвартс в том, в чем застал экстренный патронус Билла. Поттер притормозил у входа, оглядывая обстановку. Он лишь мазнул взглядом по их компании и прикипел взором к лежащей Лили. Лицо его приобрело настолько решительное выражение, что Драко понял — они зря тут пытались найти выход, надо было сразу Поттера звать. Он бы лбом прошиб барьер. Словно прочитав мысли Малфоя, Поттер двинулся вперед. Они все затаили дыхание, ожидая, что барьер со звоном оттолкнет наглеца, как произошло с Биллом Уизли. Только вот случилось чудо, не иначе — барьер без какого-либо сопротивления пропустил Поттера. Более того, с тихим звуком лопнул, словно был огромным кубическим мыльным пузырем, а не чем-то непонятной природы. Не заботясь о сохранности ломаных линий, которые растеклись вокруг, точно сказочное дерево с очень густой кроной, Поттер упал перед дочерью на колени. Коснулся дрожащей рукой ее плеча, потом шеи, проверяя пульс. Застывшее его лицо выдавало лишь решимость, Драко не мог на нем прочитать ни радость, ни скорбь. Непонятно, нашел Поттер пульс или нет. — Она жива? — первым не выдержал Билл. И словно откликаясь на его слова, Лили выгнулась на полу, делая глубокий вдох, словно очень долго провела под водой без воздуха. Потом она распахнула глаза. — Лили! — послышалось от отца. Он поддержал ее, чтобы она не стукнулась головой о каменный пол. Девочка просто дышала некоторое время, пока Поттер держал ее, глядя сочувственно и ласково, с бесконечной любовью — Драко никогда его таким не видел. Наконец, Лили достаточно пришла в себя, чтобы попытаться заговорить. — Вы так смотрите, будто я вам дорога, — хрипло произнесла она и закашлялась. Поттер принялся ей говорить, чтобы она молчала, ведь сейчас придет колдомедик и ее осмотрит, но девочка не собиралась молчать. — Голос не мой, и сердце. Оно стучит по-другому, будто я ребенок. Это тело не мое. На лице Поттера отразилось непонимание, а потом неверие, которое сменилось болью. Его ярко-зеленый от волнения взгляд потускнел. Драко видел, как стремительно он выцветал, а за ним так же быстро мир начал становиться монохромным, словно реагируя на эмоции проклятого Поттера. Драко испугался — его переполненное кофеином сердце затрепетало от внезапного приступа тревоги. Что-то невероятно ужасное было в мире, который терял краски. А потом небо рухнуло на землю. Вернее, потолок Большого зала, на котором висела иллюзия неба. И хотя на улице было солнечно, и тучи ходили совсем безвредные, это небо пролилось стеной ледяного и соленого дождя. Когда мракобесие немного улеглось, и Драко разлепил глаза, он увидел, что все присутствующие смотрят вверх. Он последовал их примеру и увидел дыру в потолке, через которую было видно беспокойное серое море и безжизненные острые скалы. — Я что-то находил такое в наших архивах про странность потолка в Большом зале, но отчет был настолько мутный и плохо составленный, что я забил, — сознался Забини. — А оно вон как, оказывается. Драко же облизал соленые от воды губы, думая о том, что во всем этом есть нечто знакомое — как магия Снейпа, только… …ее.