***
— Это и есть Токио? Коробка из стекла и бетона. Тоже мне! — пробурчал я, хотя этот город меня впечатлил. Ничего себе, как люди научились строить! Разумеется, хоть мы и жили в глуши — у меня был телевизор и интернет, но, когда видишь эту пестрящую красоту с экрана — представление искажается. Как смотреть на космос — вроде знаешь, что он есть, но и осознаëшь, как он далеко… Недосягаемо далеко! Так и я смотрел на столицу Японии в новостях. А теперь я здесь. Только вот повод меня совсем не радовал. — Ну, кто-то очень любит этот город, — отец усмехнулся, явно думая о втором сыне, и от этого мне ещё больше захотелось подчеркнуть, как это место мне противно. — Ага, а кто-то защищает животных, помогает бедным и считает, мол, любовь — лучшее на свете чувство. Придурков хватает! — в груди кольнула обида. — Напомни, нахера мы здесь? — Ты ведь знаешь… Приблизившись, отец положил руку мне на плечо, но я сразу же её сбросил. Нет, не потому, что не хотелось его тепла или даже заботы, а потому что… он был здесь не ради меня. Привёл в этот город не чтобы показать что-то новое, как-то развлечь, сделать приятное, а потому что не мог забыть о другом сыне. И я был нужен в его дурном и полном бессмыслицы плане, наспех рассказанном мне вчера вечером. — Знаю только то, что ты сказал. Но с близнецом своим видеться особого желания нет, — сквозь сжатые зубы прошипел я. — Ты говорил, он тебе не нужен! Ты ведь для этого меня и создал? Чтобы послать его ко всем чертям и заниматься тем, чем хотел уже давно. И я готов! Я уже делаю всё, что ты скажешь! Он и вправду такое произносил. И не раз! Но это было ложью — я это знал. Отец говорил, что я важнее и нужнее, но делал это лишь потому, что, будучи импульсивным подростком, я очень обижался, не чувствуя себя первым. И даже не в этом была самая большая боль, ведь не зазорно быть вторым или даже третьим, когда в гонке кто-то впереди, потому что он по-настоящему сильнее. Но в моём случае, как бы быстро я не бежал — финиша на горизонте не было, а мой брат, даже не участвуя в забеге, всегда оставался с золотой медалью на шее. Это обижало. Било по самомнению. — Я говорил, что он пока не нужен! — отец посмотрел на Хииро, которая тоже была явно не рада появиться здесь. — Да и Мизучи так по нему скучает! Неужели ты не хочешь, чтобы семья воссоединилась? — Он мне не семья! — прорычал я во всё горло, сжав кулаки. — Я его не знаю и знать не хочу! После всего, что, по твоим словам, он сделал… Как он предал тебя. — Поэтому мы здесь, — отец дождался, когда разбушевавшийся внутри меня гнев немного поутихнет. — Именно из-за того, что он сделал. Не хочу, чтобы тот сынуля мешал нашим планам, но при этом всё же не упускаю возможности наладить с ним связь. Чёрт, вы же… одинаковые! Если ты стал таким, то… Ну вот снова. Снова он нас сравнивает! Интересно, если Ято и вправду вернётся в семью и станет убивать — отец вышвырнет меня на помойку за ненадобностью? Ведь я, как выходит, лишь бледная копия брата, не достойная иметь собственное мнение и принимать желаемые решения. Так… марионетка, чтобы папочке не было скучно, пока его лучший сын ушёл в разгул. Чёрт, даже думать об этом противно. И неужели я такое заслужил? — То не значит, что и он станет. Отец, сколько раз можно об этом ныть? Я устал! — решив хоть раз проявить непокорность, я собрался вернуться домой. — Я ухожу! Мне нравилась жизнь, что была у нас до этого, а здесь… Что мне светит? — Не волнуйся! Я найду, как тебе развлечься! Думаю, тебе понравится… Загадочно произнеся это, отец порылся в рюкзаке и достал на свет странного вида книжницу. Я бы сказал, она принадлежала девочке или девушке: вся какая-то цветастая, исписанная витиеватыми иероглифами и пропитанная ароматом парфюма. И от этого стало не по себе, особенно от подписи: «Личный дневник Ики Хиёри». Зачем мне это? И кто эта Ики? — Думаешь, мне понравится это читать? Или ты хочешь, чтобы я и себе завёл такой же? — с насмешкой произнёс я, не открывая дневник. — Не забудь тогда купить набор цветастых ручек — хочу, чтобы в нём всё было красиво! — Очень смешно, — бросил Фуджисаки, однако ни тоном голоса, ни мимикой не показал, что ему хоть на толику весело. — Я сейчас тебе всё объясню. Вам обоим, — он снова кинул взгляд на Хииро. — Но не здесь. Нам нужно укромное место, и я, кажется, нашёл такое.***
— Где мы? — оглядывая бетонную комнату, заросшую плесенью, гнилью и влажной слизью, я был не слишком рад здесь находиться. — Или что, это типа VIP-недвижимость в Токио? И люди в край долбанулись? — Не смеши меня, — отец закатил глаза, будто не понял сарказма. — Квартиры, и весьма неплохие — прямо над нами. А здесь должна была располагаться клиника. Видимо, инвесторы, строившие дом, сочли возможность открыть здесь частные медицинские кабинеты довольно прибыльным делом, ведь квартиры в этом доме и впрямь дорогие, а значит, и жильцы смогут отвалить за своё здоровье немалые деньги, — он тоже с неприязнью оглядел помещение. — Но, судя по тому, что я узнал, они не учли грунтовые воды или типа того… Короче, фундамент-то крепкий, но вот из-за сырости и ненадлежащих условий лавочку прикрыли. Здесь, вон, даже электричество проведено, есть водопровод и канализация. Но всё заброшено. — И с чего это ты полез в историю домов? — я, конечно, выслушал весь рассказ, но пока не понимал зачем. — Ты ведь не собираешься здесь жить? — Нет, разумеется, — Фуджисаки мне подмигнул. — Эти хоромы для кое-кого другого! Дай мне несколько минут и всё поймёшь.***
Я читал страницу за страницей, всё больше погружаясь в мир неизвестной мне девушки, которую я и не видел никогда. Хотя с каждым днём лишь второе утверждение оставалось правдивым, тогда как первое… Хиёри перестала быть чужой и неизвестной, потому как на этих листах бумаги была вся она: её мысли, чувства, эмоции, переживания, страхи. И если поначалу я плевался от этих розовых соплей, то потом начал ловить себя на мысли, что, прерываясь на еду, сон или работу, подкинутую отцом, всё больше хочу узнать, что там дальше. Как если поставить интересный фильм на паузу! Такие чувства были и у меня. Они слегка пугали. Ведь это неправильно: чтобы Бог интересовался жизнью какой-то человеческой дочки, думал о ней, гадал, сдала ли она тот экзамен, о котором переживала, почему кинулась спасать Юкинэ — орудие Ято, и зачем каждый раз рискует жизнью ради нас, жителей дальнего берега. Эти вопросы оставались для меня без ответа, и с каждой страницей их становилось только больше. Мне это не нравилось. Я привык читать всех, как открытую книгу. В этом я был мастак, и эту черту отец не забывал постоянно хвалить, однако тут я ощущал будто бы беспомощность. Слабость. А ещё бесило, что эта девчонка делает многое не просто ради безликого мужчины, которого я и в глаза-то никогда не увижу, а ради Ято! Тогда как ради меня, кажется, рискует только Хииро и то… потому что служит мне. И потому что так велел отец. Я пытался гнать от себя эти мысли. Убеждал, что у меня сносит крышу от чересчур резкой смены обстановки и оттого, что на горизонте маячит план, который меня совсем не прельщает. Но сегодня ночью, за день до того, как он должен был осуществиться, осознал — я завидую Ято. И пусть никогда и ни при каких обстоятельствах никому в этом не признаюсь — это было так. Отец любил его, хоть сын бросил его, предал. Впрочем, Хииро тоже ужасно скучала и грустила — я это чувствовал, — стоило имени брата прозвучать пусть даже вскользь. У него были друзья, дававшие Ято кров, еду, заботу. Был шинки, который готов был отдать за хозяина жизнь, после став его священным сосудом. И была девушка, что так сильно его любила. А мне всё это было непонятно. Неподвластно. Может, даже чуждо, но я не мог утверждать наверняка, потому как не испытывал такого на собственной шкуре. Только со слов отца знал, что любые связывающие узы — брешь в броне. Симпатия, дружба, любовь и прочие виды привязанности — всё. Он даже ругал меня в детстве, стоило слишком увлечься игрой с Хииро… Он не допускал моей слабости — так он говорил. И я искренне считал это правильным! До того момента, пока не начал читать дневник Хиёри. Но было и другое чувство. Злость. Глупо, но даже не видя её, я начал проникаться этой девчонкой. Когда так рьяно копаешься у кого-то в башке, читая каждую мысль — наверное, это происходит волей-неволей. И меня бесило её отношение к Ято. Особенно то, как она постоянно его оправдывала! Его прошлое, его ошибки, его бедность. Она просто это проглатывала, как рыба крючок, но вытащенная на берег, не задыхалась. А жила тем парнем, в которого влюбилась. И тогда я снова возвращался к злости. У брата было всё, а у меня лишь те крохи, которые он мне оставил. Как младшие дети носят за старшими братьями вещи — я будто донашивал за Ято его жизнь, тогда как он довольствовался новой: красочной и приятной. Он был там, где хотел быть я. И именно поэтому так рьяно читал дневник, строчка за строчкой, буквально мучая себя, точно мазохист. Но мне нужно было это изучить. Потому как теперь план отца не выглядел таким уж глупым. Да, у него свои мотивы — он хочет вернуть сына. А у меня нынче свои. Я впервые захотел узнать другую сторону существования. Пусть мельком, толком её не распробуя, но я желал понять. И насладиться моментом, если получится. В конце концов, я это заслужил.***
За 18 часов до похищения Хиёри.
Я пробежался глазами по основным событиям жизни Хиёри, описанным в дневнике. Ещё раз проговорил все имена и даты. Попытался представить, как выглядят персонажи, которые с таким усердием и точностью описаны в книжнице. Задумался. Странно, она сейчас в школе или гуляет, возможно с Ято, и не представляет, что ждёт её, если план удастся. Жаль, что у меня нет данных о том, что произошло с ней за неделю после похищения дневника. Даже интересно… А ещё важно, ведь я могу попасть впросак, не зная последних событий. Я ведь должен буду стать Ято для неё. И сделать так, чтобы она поверила будто я — это он. А это сложно! И не потому, что прикидываться кем-то большой труд: врать я привык! Но быть Ято… тем, кого я так ненавижу! Жуть берёт, что придётся побывать в его шкуре. Но это и интересно — всё лучше, чем с утра до вечера торчать в горах, пытаясь поймать интернет. Здесь я хотя бы развлекусь! — Я изучил эту книжку от корки до корки! И единственное чувство, что меня посетило во время прочтения: как жаль, что я не могу вернуть потраченного на эту муть времени, — заметив отца, возвратившегося в наш временный дом, я сделал вид, что будущий план мне нисколько не нравится. — Хотя нет — ещё отвращение. И ты действительно хочешь, чтобы я… — Хочу. А пока, на, это тебе пригодится, — достав из рюкзака спортивный костюм, который я никогда не видел, но о котором знал вплоть до мельчайших деталей, отец кивнул. — Так тебя точно не раскроют. Надень. — Что это? — взяв вещь двумя пальцами, я оглядел ткань. А ведь эта кофта знала прикосновения Хиёри и объятия Юкинэ! А ещё она пропиталась чужим запахом. — Я это не надену! — Ты должен! — рыкнул отец приказным тоном, что меня взбесило. — Нахер иди! Сам это носи, — отбросив костюм и отойдя к окну, я осознал, что, если надену это — обратной дороги не будет. — Мне вообще этот маскарад не сдался! Я даже толком не понимаю, зачем тебе помогаю. И это было правдой. Отец выражался весьма туманно и загадочно, и если позицию с Ято я хоть как-то понимал, зачем вмешивать девчонку — не представлял. Я её не жалел — нет. Но всё же для её похищения мы столько сделали! Чего только стоило оборудовать тот подвал и наложить заклинание на оковы — чтобы душа Хиёри не смогла отделиться от тела и сбежать. А ведь Ято даже не знает, как она в него влюблена, так с чего ему рисковать всем ради какой-то там подруги? И если я стану её мучить — как это поможет вернуть брата? Разве он нас не возненавидит? — Потому что я попросил, — Фуджисаки подошёл ко мне, тоже всматриваясь в пейзаж за окном. — Этого мало? — Мало! Мне-то что с того? — я уже жалел, что показал обиду, но слов назад не вернёшь. — Почему я не могу и дальше делать то, что приносит нам выгоду? Зачем тратить время на ерунду? Отец, это абсурд! — Просто делай, что я скажу, а если это не стимул, тогда вот, смотри. Достав смартфон, он повернул его ко мне экраном, демонстрируя фотографию девушки. И я сразу же понял… — Это она? — произнёс я, понимая, что именно так представлял себе Хиёри. — Девчонка, как девчонка. Не страшная и на том спасибо. — Это ты пока ещё с ней дела не имел, — подала голос Хииро, про которую я уже и позабыл: так тихо она себя вела в последнее время. — Надеюсь, ты не попадёшься в её сети и не пойдёшь на поводу этой… этой… — Ты ведь не ревнуешь? — вопрос был риторический, ведь я точно знал ответ. И мне это нравилось: что моя шинки на самом деле ко мне привязана. Ко мне, а не к Ято! — Поверь, тебя мне никто не заменит. — Ага, с Ято я тоже так думала. А после он встретил эту девку, Юкинэ, а я… — она надула губы и даже покраснела, — а я — по боку! Даже имя забрал… Меня укололи её злость и обида. — Так оно и лучше! — сев рядом, я погладил шинки по плечу, почему-то представляя, что скоро вот так же буду гладить и Хиёри. — Если бы не случившееся — меня бы здесь не было. А ты бы разве этого хотела? Я ждал ответа: ведь соврать Хииро не может, а значит, ей придётся сказать правду. — Нет, не хотела, — бросила она нехотя, но укола лжи я не почувствовал. — Однако если ты, отец, хочешь, чтобы Ято вернулся, в чëм я сильно сомневаюсь, почему бы просто не убить эту надоедливую девчонку? Зачем тратить на это столько времени? — Потому что я так хочу, — загадочно ответил отец, приподняв бровь. — А что не так? — Потому что, если я начну… Да от неё через месяц одни лохмотья останутся. Не пожалеешь? Не дав Хииро вступить с ним в словесную перепалку, я решил проверить одну дикую теорию: что Фуджисаки тоже не безразлична Хиёри и у него с ней какая-то связь. Он об этом никогда не говорил и не упоминал, но я нашёл кое-что в дневнике Ики. Как она целуется с мальчиком, своим ровесником, в каком-то парке… Странно, но у него такое же имя, как у отца. Меня это заинтриговало. — Пусть, — бросил он, безжалостно, давая понять, что к ней у него чувств нет. — Она сама выбрала свой путь. Так пусть и расплачивается… — Угу. Только за что, интересно? — уточнил я, вставая с дивана, вновь беря в руки спортивный костюм и понимая, что надеть его всё равно придётся. — За то, что лезет, куда не нужно, — ответила за отца Хииро, рассматривая многочисленные имена на своей правой руке. — Поделом ей! Я буду рада, когда она сдохнет! Одной зазнобой меньше.***
Сегодня я впервые увидел её не на фото. Пробравшись в спальню Хиёри через окно, я застал её мирно спящей, совершенно не подозревающей, что её ждёт. Приходить было боязно, потому как я мог наткнуться на старшего брата — он, по словам отца, постоянно тут ошивается. Однако всё пошло по плану, и, не встретив препятствий, я расположился у кровати девушки, наблюдая за ней, почему-то пока не желая будить. Она была одета в милую цветастую пижамку, которая выглядела довольно большой для такой точёной фигурки и почти везде была достаточно свободной. Везде, кроме груди: здесь ткань плотно прилегала к телу и при каждом вздохе Хиёри приподнималась, чуть-чуть растягиваясь в районе пуговиц. Я, разумеется, не мог этого видеть в полутьме, но почему-то в точности представлял, как в появляющихся прорезях видна мягкая, почти атласная кожа, до которой так и тянет дотронуться. Но я не делал этого. Наблюдал, в красках представляя, как однажды и в самом деле потрогаю её, как вопьюсь в эту грудь губами или даже зубами, как ударю её, наблюдая за тем, как бугорки сосков набухнут и нальются кровью вслед за болью. Я сам себя подначивал, подогревая это желание, но при этом сковывая инстинкт наброситься на добычу прямо здесь и сейчас. Я ждал и любовался тем, как Хиёри улыбается и морщит нос, как иногда из её горла вырывается полустон от того, что девушке снится что-то плохое или захватывающее, как пальцы еле-еле сжимают ткань одеяла, а волосы, разбросанные по подушке, блестят в лунном свете, будто маня к себе и приглашая в них вцепиться. Хиёри была очень красивой! И фотография, которую я видел на телефоне отца и которую тайком перекинул и к себе на смартфон — этого не передавала… Ну уж точно не в полной мере. Эта девушка была… настоящей! Не той куклой, коих сейчас так много: одинаковых на лицо, с накаченными губами, крашенными волосами и идеальной фарфоровой кожей. В этом личике были недостатки, но они воспринимались, как… изюминка. Как нечто необычное, но прекрасное. «И это личико вскоре должно стать моим!» — подумал я, с улыбкой сжав кулаки и царапнув ногтями пол. Создавая звук, который в ночи оказался довольно громким. Со стороны кровати донеслось копошение. «Чёрт! Неужели я её разбудил! Это всё осложняет», — снова пронеслось в голове. И я уже начал лихорадочно соображать, как незаметно выскочить в окно и вернуться завтра, но Хиёри потянулась к настольной лампе. Пришлось действовать быстро. — Не надо. Это я, — прошептал я, только сейчас задумавшись о том, а полностью ли идентичны наши с братом голоса. А ещё ужасно напугав девушку — я прямо услышал, как сердце забилось в этой красивой, скрытой под пижамой грудке. — Ты думаешь, что творишь?! — Хиёри была зла. И когда она включила экран телефона, чтобы проверить время, я в этом убедился: насупленные брови, поджатые губы, складка на лбу. — Я с тобой заикой останусь! — Думаешь? — я говорил медленнее обычного, тщательно подбирая слова. — Я вроде не такой страшный. — Да, особенно ночью, ага! — прижав руку к рёбрам, она пыталась восстановить дыхание. — Ты чего пришёл? Сам же сказал, мне нужно поспать… — Хотел увидеть. А ты против? — бросил я, при этом разозлившись: мой близнец, выходит, уже командует, когда ей спать? Ну уж нет. Хиёри моя! И только я могу ей приказывать. А девушка тем временем всё же включила свет, и моё сердце на пару мгновений даже ухнуло вниз: вдруг поймёт, что что-то не так, и начнёт кричать? Но Хиёри лишь улыбнулась и даже пересела ко мне, прямо на пол, обняв. И это тепло меня словно окутало. — Нет, но ты в следующий раз в окошко постучи, пожалуйста, — её голос стал мягче, нежнее. — Что-то случилось? — Да, — почему-то захотелось ответить правдиво, хоть и отчасти. — Типа того. — А мне расскажешь? — спросила она, но теперь я замолчал. Её аромат… Я вновь боролся с тем, чтобы не начать терзать девушку прямо на этом полу. — Э-эй? С тобой всё хорошо? — Отлично, — я понял, что поступаю глупо, сдерживаясь. Точнее оттягивая момент, когда заберу Хиёри отсюда и смогу дать себе волю. — Мне кажется, ты лукавишь. И очень хочу, чтобы ты поделился тем, что тебя беспокоит, — потянувшись ко мне, девушка дотронулась до моего лица, прямо рядом с губами, а я тут же представил, как посасываю эти маленькие пальчики. — Но сначала, может, чай? Как думаешь? — А родители не проснутся? Не хочу доставлять проблем. Я уже продумывал, как её забрать: через окно, как и зашёл? Или через дверь? — Не-а, у них спальня на втором — с кухни ничего не слышно, — сама того не зная, Хиёри только что приблизила неизбежное. — Тебе какой? — Чёрный, — я не мог сдержать улыбки, наблюдая, как поверх пижамы она накинула мягкий махровый халат и надела тапочки. Совсем не сексуальная одежда, но Хиёри в ней была всё так же притягательна. — Как и всегда. Ты же знаешь. А в голове тем временем будто на убыстренной перемотке крутились страницы из её дневника. Остановившись там, где была нужная мне информация. 17 декабря. Сегодня у меня закончился чёрный чай. Дома его никто не пьёт, потому что я люблю зелёный, папа — белый улун, а мама — фруктовый. Поэтому чёрный родители покупать не привыкли, и это делаю только я. Специально для Ято, ведь ничего другого он не признаёт. Интересно, почему? Надо бы у него спросить как-нибудь… — Ну мало ли, — Хиёри так странно на меня посмотрела, будто всё же начала в чём-то подозревать. И тогда я понял: или сейчас, или никогда. И, когда она пошла вниз, двинулся следом. При этом не издавая ни звука, подкрался сзади, когда она тянулась к кухонному ящику. А после ударил по голове донышком стоявшей прямо здесь же пустой керамической тарелки. При этом не испытывая к девушке жалости. Почти не думая о том, как ей больно. Не досадуя, что пришлось применить силу. Я получил удовольствие и, перед тем как поднять обмякшее тело Хиёри, запустил ладонь под верхнюю часть её пижамы, наконец нащупав тёплый бугорок груди. Дав себе пару минут на то, чтобы поласкать его, поперебирать в пальцах и даже с силой сжать. Желая большего, но отказывая себе в удовольствии. И пока лишь предвкушая его… Осознавая, что приехать в Токио было не такой уж и плохой затеей!***
— Ну что? Ничего не расскажешь? — отец наблюдал, как я, зайдя домой, скинул с себя ненавистный спортивный костюм, переодевшись в нечто более приличное: рубашку цвета хаки и чёрные джинсы. — Ябоку! Я тебя спрашиваю. — Всё по плану, — мне не хотелось особо разглагольствовать на тему Хиёри, но я прекрасно понимал: Фуджисаки так просто не отступится. И был прав. — Девчонка у тебя? — он подошёл ближе, наблюдая, как я подворачиваю рукава рубашки: на улице было довольно жарко, от этого и в комнате стояла духота. — Ну? — Да. У меня, — отрезал я, отходя к крану и наливая себе воды, хотя пить мне совершенно не хотелось. — Сидит на цепи, думает, что я — Ято. Может, хватит? Я думал, меня позабавит представляться своим близнецом. Какое-то разнообразие, да и это интересно: проверить свои актёрские данные! Но на деле же… Всё вышло не так. То, как Хиёри смотрела на меня, когда думала, что я пришёл её спасать, как говорила, что любит, как льнула ко мне в надежде на защиту, как целовала… Внутри меня словно что-то ёкнуло, разливаясь теплом, но уже спустя миг это что-то превратилось в густую, вязкую и холодную субстанцию, застывшую на сердце: Хиёри это говорила и делала лишь потому, что думала, будто я — Ято. Ко мне её действия никакого отношения не имели. И не то чтобы я жаждал её внимания, объятий, ласки. Мне это по-прежнему было чуждо и совсем не нужно, однако взыграла ревность. Снова. Моему брату достаётся всё самое лучшее, тогда как я вынужден всю сознательную жизнь подчищать за ним оставленное дерьмо. Возможно, не будь всё так, как есть, я бы тоже захотел иметь девушку или хотя бы друзей. Тех, кто рад видеть меня просто так. Без повода! Кто ничего не хочет взамен, не требует и даже не просит. Кто рядом, потому что желает этого и потому что интересно. Без выгоды. Без фальши. — То есть ещё жива? — в глазах отца было беспокойство. — Жива, — коротко бросил я, поставив стакан и отправившись в свою комнату, не забыв громко хлопнуть дверью. Мне надо выпить! Жаль, фляжка Дайкоку, которую недавно стащила Хииро, была пуста, но найти алкоголь не так уж и трудно. Прилавок любого супермаркета кишит этим добром: бери, да иди! Вот только выйду из комнаты я чуть позже. Не хочу никого видеть. Мне надо собраться с мыслями и успокоиться, а то, чего доброго, психану и, вернувшись к Хиёри, убью её просто из принципа. А тогда, что же, все труды напрасны? И я так и не получу, чего хочу? Ну уж нет. Если начал игру, её нужно закончить достойно! Может, тогда отец начнёт ценить меня по-настоящему…***
— Я мог пойти ещё дальше, ты ведь понимаешь? — в груди нарастало волнение, ведь я знал, что наконец даю себе волю. — Но устал ждать… Все эти твои миленькие шортики, коротенькие юбочки и очаровательные платья. Ух! Моей выдержке можно позавидовать, раз я и пальцем тебя не тронул, — медленно заползая на кровать, я не сводил взгляда с её испуганных глаз, в которых уже мелкими искорками блестели подступающие слёзы. — Но вот ведь удача — теперь я могу быть собой. И я буду… — Ято! Нет! — она дрожала, смыкая колени в попытке защититься, но от этого мне ещё сильнее хотелось их раздвинуть. — Ты не станешь! Очнись, пожалуйста! Это ведь я! Я — твой друг! Неделю назад ты сам спас меня от тех извращенцев, ты не дал им надругаться надо мной, а теперь… А вот это интересно! На неё кто-то напал? Чёрт, вот и незнание о последних восьми днях дало о себе знать. Но ничего… я выкручусь! — Я лишь защищал то, что принадлежит мне! — бросил я, мысленно благодаря брата за то, что он сохранил Хиёри чистой для меня. По крайней мере я надеялся, что за эту неделю он сам не осмелился к ней притронуться. — Ты — моя! Поняла? Во всех смыслах! А я не привык делиться игрушками. — Я живая! Ято! Ну пожалуйста! Ну не делай этого! Пожалуйста! Не надо! Не надо! Сколько же страха в этом дрожащем голоске! А какой пронзительный у Хиёри крик. Он возбуждал меня. Очень! И это неподчинение… Оно одновременно выводило из себя, но и будто помыкало мною, заставляя сделать всё, чтобы девчонка стала кроткой и покорной. И я не раздумывая подчинился голосу внутри себя. Голосу, который не переставая твердил: «Сделай его девушку своей!» Она сопротивлялась! Но несколько ударов по лицу быстро остудили её пыл. Однако Хиёри всё продолжала скулить, звать на помощь и, что самое отвратительное — называть меня его именем, повторяя, как она любит Ято, как дорожит им. Постоянно призывая меня перебрать в памяти события, которых в моей жизни и не было вовсе, хотя, конечно, Хиёри об этом не знала. И надеялась, что меня отрезвят воспоминания про омовение Юкинэ, спасение Ято из Ёми и их первый поцелуй. Дура! Она ведь лишь хуже делала! Для себя, разумеется, — ведь та злость, что всё сильнее разрасталась в моей давно сгнившей душе, лишь доставляла большее удовольствие! — Ято. Умоляю! Зачем? Зачем тебе это нужно? Зачем заставлять меня? — её лицо блестело от слёз, но меня эта картинка ни капли не трогала. — Потому что хочу. И могу. И буду! — прошипел я, проводя пальцами по её стройному животу, вниз, к сведëнным вместе ножкам. Чëрт, её кожа такая мягкая, такая нежная! И как этот дурень до сих пор не взял Хиёри? Пусть даже силой? Столько лет отказывать себе в удовольствии, наблюдая за ней как друг? Я знал, что мой брат — идиот, но теперь будто заново это осознал. — Ято, — это уже не было похоже на слова, а больше на какой-то скрип, но я различил имя брата в этом скрипе. И снова ударил девушку, на этот раз сильнее, отчего воздух на некоторое время покинул её грудную клетку. А после она замерла, как статуэтка. Но при этом я словно слышал, как сердце яростно билось в её груди, разгоняя кровь по венам. Я прямо ощущал, как она течёт, разливаясь внутри её тела, а вместе с ней — страх. Хотя нет — ужас! Ужас от осознания, что от меня не скрыться. И новая волна непередаваемого кайфа снова меня окутала. Лишь от одной этой мысли! Она — моя. И только я решаю, когда Хиёри будет есть. Сколько будет спать. Как долго будет дышать… — Ято, отпусти меня. Я хочу домой! — пролепетала она будто из последних сил, когда я, окончательно её раздев, прильнул в таким вожделенным бугоркам сосков. — Не надо. Ну пожалуйста! — Заткнись! — крикнул я, опять её ударив. Вот сука! Испортила такой момент! Ведь с того мига, как я потрогал её грудь два дня назад, мечтал о том часе, когда коснусь её губами. А теперь… Противное чувство неудовлетворённости. Ну, она за это ответит! — Не надо! — теперь она кричала неосознанно, потому как я продолжал колотить её: по голове, груди, животу и бёдрам. Наслаждаясь тем, как горит рука от прикосновения с её кожей. — Я остановлюсь тогда, когда посчитаю нужным! Наклонившись, я всмотрелся в лицо Хиёри. Даже с разбитой губой, всхлипывающая, она оставалась красивой. — Мне больно, — теперь уже прошептала она, когда я дотронулся губами до гематомы на её щеке. — А разве это плохо? — проведя пальцами по её волосам, я нехотя улыбался, понимая, что за этой улыбкой — нет и толики сочувствия. — Что не убивает — делает нас сильнее. Разве не слышала такую фразу? — А с чего ты взял, что я хочу? Быть сильной? — её губы дрожали будто бы от лютого холода. — С того, что выбрала меня. Разве нет? Сказала, что любишь, прекрасно осознавая, что перед тобой — Бог! Не какой-то сопливый парнишка, а высшее существо, Хиёри! А значит, нужно соответствовать. Я больше не хотел трепотни. Я устал терпеть, да и внутри меня всё уже буквально кипело от желания наконец ею обладать. И чтобы Ики и в этот раз не испортила момент, я, поставив девчонку на четвереньки, сначала зажал ей рот рукой. А после… с непередаваемым удовольствием вошёл в её податливое, мягкое и тёплое тело. Ощущая, как внутри горячо и узко. Понимая, что Хиёри — девственница. И что я — первый и теперь уж точно единственный. Она закричала мне в ладонь, ведь ей было больно. Но разве меня должно это заботить? Хоть кто-то когда-то волновался, что больно мне? Думал о моих чувствах? О страхах? Переживаниях? Нет… Всем плевать! Так с чего мне должно быть не плевать на ощущения этой девки? — Нравится? — нагнувшись, прошептал я Хиёри на ухо, чувствуя, как по пальцам потекла её слюна. Но не забрезговал, а наоборот, вогнал их ей в рот, исследуя скользкий язык, ровные зубы, шершавое нёбо. — Интересно, ты представляла этот момент ранее? Признавайся! Хотела меня? Я знал, что это правда. Видел на страницах дневника: как она вывела своей рукой самые сокровенные желания касательно тела Ято, его сексуальности и… первой ночи с ним. Но там всё было иначе — будто из дешевой слезливой дорамы, где парень сдувает с девчонки пылинки и называет «родная» и «милая». Но в жизни всё не так. Так не бывает! И я счёл буквально своим долгом показать Хиёри эту правду! — Мне больно, — снова невнятно пролепетала она сквозь мои пальцы, а я будто обезумел. Девчонка была такой хрупкой! При желании я мог бы в прямом смысле сломать её или убить несколькими движениями, но сдерживался. И лишь впивался пальцами в её бёдра, оставляя на них синяки. Сдавливал её нежную и такую чувствительную грудь. Царапал и щипал её кожу с такой силой, что на ней тут же вспыхивали алые полосы, чуть позже становящиеся багровыми, а потом и вовсе синими. Я безжалостно и резко входил в её желанное тело, и, казалось, каждый раз, когда доходил до основания, из моих глаз готовы были сыпаться искры. Это было чертовски приятно! Намного приятнее, чем с какой-то девкой, подвернувшейся мне после работы. — Хватит! Умоляю, помогите! — снова надрывалась она, стоило мне освободить её рот и вцепиться в каштановые волосы, намотав их на кулак. — Кто-нибудь! Ну пожалуйста! — Тебя никто не услышит! Над нами метра три бетона! — тоже повысил голос я, отстраняясь от Хиёри, переворачивая её к себе лицом, толкая на кровать, а после снова входя в её тело. — Ты только в моей власти! Только моя! — Ято! Хватит! Пожалуйста! Ики стала бледной, потной. Всё её тело было покрыто синяками, царапинами и кровоподтёками. Лицо покраснело и распухло от слëз. Но мне это даже нравилось. Так выглядело подчинение! Такой была на вид покорность. — Пожалуйста что, я не расслышал? Резче? Да без проблем, — бросил я, подняв её бёдра так, чтобы мне было проще заходить под нужным углом. Чтобы мне было приятнее, а ей — ещё больнее. Я наслаждался. Понимая, как она меня сейчас ненавидит! Хотя нет, не меня. Его! Моего близнеца, который наверняка ищет её, надеясь на скорое свидание. Но даже не подозревает, как далеко его любимая. И в чьих она руках. А Хиёри выворачивалась, извивалась подо мной. Её обезумевший от боли взгляд бегал по сторонам. Рот открывался, жадно хватая воздух. Но она уже перестала кричать и что-либо говорить. И я понял, что на верном пути. — Так приятно, когда мечты осуществляются, — говорил я на каждый свой толчок в её изнеможенное тело. — Ведь хотел трахнуть тебя ещё в больнице, в день нашей первой встречи. Помнишь? Когда ты пожелала спасти меня из-под автобуса? Но остановился тогда и, выходит, не зря. Это так приятно! Сначала долго лишать себя чего-то, а потом позволить. Как долго-долго сидеть на диете, а потом вонзить зубы в сочный бургер или пиццу. Кайф, не правда ли? Но она не ответила. И, вслушиваясь в мои слова, даже дёргаться перестала: лишь пальцы до побеления впивались в покрывало, давно скомкавшееся под нашими телами. — Кофуку предупреждала тебя, что я — жестокий. Что я убивал, но ты не слушала! Ха-ха. Ведь наша Хиёри такая доверчивая и глупенькая, — сжав зубы и закрыв глаза, я почувствовал, что близок к разрядке. — Так вот и пожинай плоды, дорогая моя. И молись своему теперь уже единственному Богу. Молись, чтобы прожить ещё один день!***
Я прогнул её. Хотя особо хвастаться этим нет смысла, ведь провернуть это было просто! Боль плюс голод, плюс психологическое насилие в кубе с обычным — и вот из бойкой девушки, о которой я читал на страницах дневника, передо мной была моя собственная марионетка. Она раздевалась по первому требованию, стонала, когда я этого хотел, сдерживала слёзы и крик во время того, как я жестко брал её во всех позах. Она стала послушной и всё делала, лишь бы я не поднимал на неё руку. Это было даже проще, чем я думал! Всё же люди невероятно хрупкие существа: что морально, что физически. И для подчинения их воли почти не нужно стараться. Жаль, Ято этого не видит. Что я делаю с ней! В какой-то момент у меня даже руки зачесались отправить ему видео, на котором я всласть наслаждаюсь её молодым девичьим телом, но, записав это действо на телефон, так и не решился. Не потому, что не знал номера — найти его можно было в два счёта. Не хотел, чтобы отец во мне разочаровался. Ведь он и так был мною не доволен, только я не совсем понимал почему. Когда он объяснял мне план, говорил, что я должен быть груб с Хиёри, что я обязан истязать её, мучить, делать больно и всё это под маской Ято. Но речи о насилии не шло, хотя я считал это чем-то само собой разумеющимся. Однако спустя несколько дней, стоило мне обмолвиться о том, как продвигаются дела, на Фуджисаки смотреть было страшно. Он разозлился! Хотя на мой вопрос почему — так и не смог ответить. Да и Хииро помалкивала: не лгала, но и не давала правды, которую я требовал, но я всё равно смог сделать вывод — всё же тот парень из школы Хиёри, с которым она целовалась, был моим отцом. Отчасти это многое объясняло: почему мы давим на Ято именно благодаря Хиёри, тогда как разве не Юкинэ самая дорогая для него душа? Да, украсть его было бы сложнее, но ведь и толку больше! А ещё для Юки не нужен туалет, душ и еда, что тоже упрощало жизнь, однако нет — мы вцепились в девчонку. Которую не просто похитили из дома, но ещё и разыгрываем перед ней целый спектакль. Значит — правда. Отец тоже возжелал её, но девушка выбрала Ято, крайне жалея о том поцелуе с мальчиком из школы. И Фуджисаки был в ярости! Обуреваемый злостью и съедаемый ущемлëнной гордостью, он решил помучить девчонку. Но, когда я стал её первым мужчиной — заревновал. Вот ведь история! И не то чтобы я жалел. Близость с Хиёри сейчас была самой приятной из всего, что я мог себе позволить. Но и недомолвки с отцом напрягали. Ведь в конце концов я пошёл на эту авантюру с похищением, чтобы он ценил меня ещё сильнее, а по итогу — я его разочаровал. Даже тут Ято меня обошёл. Встречался с девчонкой два года, недавно даже признался ей в любви и целовал, а по итогу виноватым остался я. Тварь. Как же я его ненавижу!***
— Я просто хочу, чтобы ты сказал правду! — кричал я на отца, с которым мы ругались. Я наконец решился завести тему Хиёри и их отношений, но был грубо прерван. — Неужели это так сложно? — Это тебя не касается! — так же громко отвечал он, багровея от злости. — Да и с чего это вдруг ты решил узнать? Просто так спать с девчонкой надоело? — Да потому что тебя странным образом задевает как раз-таки то, что я с ней сплю! А что бью, унижаю, извожу — тебе побоку! Признайся, ты ревнуешь? Сам хотел стать первым? — Повторюсь! Тебя это не касается! — пуще прежнего надрывался Фуджисаки, тем самым только подтверждая мою теорию. Ему нравилась Хиёри. — Да хватит вам ругаться из-за неё! — подала голос Хииро, но он был звонким не от ярости. От печали, и даже на её милом, почти детском личике отразилась грусть. — Всё это затевалось, чтобы сплотить семью, а не разрушить её! И как у мерзавки получается вносить разлад даже будучи далеко? — Она тут ни при чëм, — буркнул я, сложив руки на груди и исподлобья смотря на этих двоих. — Просто кого-то бесит, что я оказался хоть в чëм-то первым. И важным! Так ведь, отец? — Да мне вообще плевать на Хиёри! Однако да, меня бесит. Но не то что она так просто тебе отдалась. А что наверняка водит тебя за нос, как и меня когда-то. Я боюсь за тебя, вот и всё. Отец переглянулся с Хииро, и они довольно долго не прерывали зрительный контакт, а когда всё же вновь посмотрели на меня, больше не выглядели такими взбешенными. Успокоились. — Пожалуй, всё же придётся рассказать тебе правду, хотя я удивлён, что ты не узнал её из дневника Ики. Неужели она даже для самой себя не захотела описывать столь мерзкий поступок? — он покачал головой, садясь на диван. — О чём ты? — я тоже сменил гнев на милость — по крайней мере на время, пока мне наконец не расскажут, что к чему. — Что она сделала? — Обманула, — отец показал на меня пальцем и сощурил глаза. — В той книжице есть про Капипаленд? Как я поцеловал её на вечернем шоу? — Есть, — почти беззвучно ответил я, кивнув. — Там вы познакомились. — И про свидание на следующий день, конечно, тоже? — Фуджисаки смотрел в потолок и чуть хмурился, наверное, припоминая детали. — Посиделки в кафе, мороженое в парке, прогулка по вечернему Токио. И ещё один поцелуй… — протянул он загадочно. А вот это интересно! — Нет, — я лихорадочно вспоминал, вправду ли я ничего не упустил, но в дневнике совершенно точно не было про это свидание. — Какой поцелуй? — Страстный, — он многозначительно на меня посмотрел. — И в тот раз инициатором была она! Однако же, вскружив мне голову и понаобещав с три короба, отшила через пару дней. Сука… — Потому что вспомнила Ято? — я силился припомнить те события в мельчайших деталях. — О нет! Ещё до этого, — Хииро не осталась в стороне и тоже решила рассказать о чëм-то, но отец её перебил. — Она сказала, что я для неё не подхожу. Мол, у неё родители — богачи, а она чуть ли не принцесса, живущая в огромном особняке. Конечно, Ято был ей интересен, потому как… он Бог и всё такое. Я же притворился обычным пареньком, школьником, у которого в кармане пара сотен йен да проездной на метро. Куда мне до её величества! — отец закатил глаза, облокотившись на спинку дивана. — Ты знаешь об этой девочке лишь с её же слов, с её же мыслей. Но кто в здравом уме будет писать о себе плохое? Однако я изучил её за время знакомства, и поверь — она очень корыстна! Не удивлюсь, что с Кофуку Хиёри дружит исключительно ради выгоды, ведь та крайне богата. А с тем же Тэндзином — ради успехов в учёбе. Ведь постоянно спит, шляется невесть где, но всё равно отличница! Тебя это не удивляет? — На… наверное, — протянул я в шоке от услышанного. — Но зачем ей подвергать себя опасности ради… денег или ещё чего-то. Ведь и так всё есть? — Да с жиру бесится, — снова встряла Хииро. — Я всегда говорила — она на Ято дурно влияет! А ведь и вправду: стоило ему с ней связаться — он забыл о семье. И забрал моё имя. Она и этот мальчишка, Юкинэ, перетянули на себя одеяло и рады-радёшеньки! А Ято… Он просто слишком податлив и глуп, чтобы понять, где его действительно любят! — Вот именно! — отец ухмыльнулся, но со злобой во взгляде. — И меня бесит, что она помыкает и тобой… Не спорь! — я хотел перебить его, но Фуджисаки поднял руку. — Ты начал её защищать, хотя сам не заметил этого. Начал жалеть, еду таскать, будто ты не Бог, а… прислуга. А почему? Она там наверняка кричит, как хочет домой, но на деле же это замечательно отточенный план. План, в котором ты — Бог, будешь по итогу бегать туда-сюда по её указке и где простому пареньку вроде меня, пусть и готовому бросить к её ногам весь мир, места нет. Это-то меня и злит.***
Выскочив из дома в той одежде, в которой был, я толком не разбирал дороги. Так вот оно что? И вся эта вежливость Хиёри, её покорность и дружелюбие — фарс?! Она пользуется мной и пытается обвести вокруг пальца. И она так ужасно поступила с отцом! Он хотел ухаживать за ней, стать другом, а она растоптала его порывы. Вот уж они с Ято стоят друг друга! Оба меркантильные сволочи. Но если с братцем возможности разобраться нет — уж Хиёри-то я проучу… Она поймёт, кто тут главный! Я об этом позабочусь!***
Я бил её как никогда. И если раньше мне доставляло удовольствие это чувство превосходства — теперь я жаждал отмщения. За отца, за Хииро, за себя. Я бил Хиёри своим ремнём, оставляя кровавые подтёки, которые тут же проявлялись на почти белоснежной коже. Но мне было не жаль! Отец был прав — она сама выбрала свой путь, и теперь я понимаю, о чëм он тогда говорил. Если она сука — значит, и отношения к себе заслуживает соответствующего. Хиёри кричала от каждого удара, да и после, когда я вновь взял её — вырывалась, скулила, шипела из-за того, что почти сорвала голос. А я делал всё, чтобы показать этой мрази её место! И даже когда она потеряла сознание от шока — не переставал издеваться: удары приходились по лицу, груди, спине, бёдрам, ягодицам, ногам. Я желал, чтобы на ней места живого не осталось, а когда всё же закончил — сбросил её с кровати, прямо на холодный пол. Осознавая, что эта картина: как нагая, избитая девушка лежит на шершавом бетоне, — превосходна и даже достойна висеть на какой-нибудь выставке современного искусства. Эти цвета — они были прекрасны! Белая кожа, покрытая синяками, точно красками художника. Кровь, выступившая из некоторых ссадин и на алых, будто от помады, губах. Разводы сотен царапин, соединëнных в замысловатые узоры и линии. Глубина каштановых волос, разбросанных вокруг головы и отливающих золотом в свете тусклой лампы. И блеск розоватой с красными прожилками смазки, выступившей на её половых губах и теперь стекавшей по внутренней стороне бедра. — Ты это заслужила, — прошипел я, и будто от моего голоса по рукам девушки прошла дрожь, хотя она была без сознания. — Считаешь, жизнь проста? И всё в ней так, как тебе хочется? А я вот разобью эту иллюзию. Уже разбил! Мне было противно на неё смотреть и хотелось уйти, однако я сел рядом, всматриваясь в каждую черточку лица. — Любишь Ято, да? Но ты не достойна быть с ним, как он не достоин стать частью нашей семьи. Запутано немного, понимаю, но всё сводится к одному: каждый из вас должен ответить за всё, что сделал, — я чуть повернул её к себе, и будто совсем безжизненное тело легко поддалось на мои манипуляции. — Я сделал больно тебе, ведь ты это заслужила, Хиёри! И скоро сделаю больно братцу. А после — прикончу его. Да-да! Я не допущу, чтобы он вернулся. Не-а! Я буду им для отца и Хииро, как я стал Ято и для тебя. Но не тем слабаком. Его лучшей версией! Совершенной! Понимаешь? Теперь по всему её телу пробегала дрожь. Девушка начинала приходить в себя. — Но ты не доживёшь до этого момента… Увы, — прошептал я, чтобы её просыпающееся сознание меня не услышало. — Я об этом позабочусь! Я тебе обещаю. Я — позабочусь!***
— Хииро! Я твой хозяин! И требую, чтобы ты сказала правду! Я только что почти вывел свою шинки на чистую воду. Это вышло случайно, я, честно сказать, не собирался устраивать допрос и вообще как-то переходить к теме отца и Хиёри, но что вышло — то вышло. И по мере разговора с Хииро я начал понимать, что она всё время молчит. Поначалу думал, её бесит Хиёри и связь девушки и Фуджисаки, но в какой-то момент дошло: моё орудие молчит, потому что иначе её ложь сразу же меня уколет. Да, доказательств этому не было, однако я начал углубляться в тему и теперь уже открыто задавать этой шинки вопросы, но она продолжала молчать, будто немая. И тогда я пошёл на крайние меры. — Я заберу у тебя имя. Прямо сейчас! Если не будешь честной, — бросил я, наблюдая, как глаза девочки округлились. — Ну? — Нет. Ты блефуешь! — бросила она, но видя, как я поднял вверх соединённые клинком пальцы, тут же замахала руками. — Ты что, с ума сошёл?! За что? — Мне не нужно орудие, которое врёт. Точнее не врёт — этого ты делать не можешь. Но которое поддерживает ложь другого и не раскрывает правды, — теперь я сложил руки на груди, напустив на себя грозный вид. — Я жду, Хииро! — Ладно! — она была зла и даже не пыталась немного унять это чувство, дабы не задевать меня им. — Не было у них ничего, доволен? Отец поцеловал эту дуру, готов был… хотел с ней отношений. А она проигнорила. И после избегала! Неблагодарная… тварь! Мне это было странно: ощущать столь разные эмоции. Хииро одновременно ненавидела Хиёри и не желала хоть как-то с ней пересекаться, но при этом, когда та отшила отца — не обрадовалась, что было бы вполне логично. Ведь поступи Хиёри иначе и начни встречаться с Фуджисаки — моя шинки бы виделась с девушкой намного чаще. И вот ей бы радоваться, до потолка прыгать, что Ики выбрала Ято, но нет. Из-за какой-то странной любви и даже солидарности к отцу — Хииро за отказ Хиёри ненавидела её ещё больше. Всё же люди — очень странные. Даже мёртвые люди. Даже те, кто уже и на людей-то не походит. Однако в душе у них столько места для эмоций! И эти эмоции порой смешиваются в какой-то сумасшедший коктейль, которого мне не понять и не прочувствовать. Даже несмотря на то, что я ощущаю всё, что ощущает моё орудие — это для меня невообразимо. — То есть я чуть не убил девчонку просто так? И она ни в чëм не виновата? — вслух произнёс я не для кого-то конкретно, а для себя. — Чёрт! — Так пойти пожалей её. Обними! Приголубь! А то вот ведь бедная-несчастная! — Хииро поджала губы в жесте явного отвращения. — Я ведь предупреждала, что она и тебя прихватит! И этими своими чарами сделает из тебя такого же тряпку, как и Ято! И ты будешь как он: бегать за этой девкой, поджав хвост, выполняя все её команды, ожидая, когда она бросит мячик, считая… — Заткнись! — крикнул я так громко, что у самого в ушах зазвенело. — Говорю в первый и последний раз. Слушай внимательно! Если ты ещё сравнишь меня с Ято, если хоть раз допустишь ошибку показать, что я могу пасть до него и творить ту дичь, которую творит он — я сделаю очень больно. Поверь! А ты знаешь — я слов на ветер не бросаю. — Ты тогда тоже это почувствуешь, — голос Хииро резко осип, и она будто бы ещё уменьшилась в росте. Сжалась. — Это меня вряд ли остановит, — прошипел я, направляясь к выходу из квартиры. Громко хлопая дверью. Надеясь, что девчонка, которую я оставил где-то там, на бетонном полу, ещё жива.***
В тот день, вернувшись в подвал, я застал Хиёри там же, где её оставил. И хоть выглядела она ужасно — дышала, отчего и я смог вздохнуть с облегчением. Правда, аккуратно переложив девушку на кровать и даже оставив рядом лекарства, которые стащил в ближайшей аптеке, я всё ещё чувствовал вину. Однако больше не перед ней, а перед самим собой: вот ведь повёлся на слова отца, да ещё так просто! Да, Хиёри было жаль, но я тоже много чего с ней творил. Такова уж её судьба — ничего не попишешь. Мы ведь не плачем над каждой порванной вещью, даже если она любимая! Конечно, пытаемся зашить или починить, однако рано или поздно всё оказывается в мусорном ведре. И Хиёри, что тоже была предметом развлечения для меня, ждёт та же участь. Правда, я надеялся, что это произойдёт не так чтобы скоро. И всё же немного больше проникся к ней, зауважал, что ли! Отец — довольно харизматичный и видный мужчина, даже при условии, что притворяется он совсем юным парнем. А Хиёри отшила его! Потому что осталась верна Ято, который пропал куда-то на три месяца, даже не оставив записки. А ведь могла начать встречаться с другими просто ради принципа, назло, так сказать. Но сдержалась и даже силилась помнить Ято до последнего, пока человеческая природа не победила. Это и вправду заслуживает похвалы. И поэтому на некоторое время я оставил девчонку в покое. Пока она не сбежала сегодня. А ведь я по глупости решил, что раз она верна моему братцу, то и мне будет! Ведь Хиёри-то не знает, что я — не Ято. И я думал, раз она так его любит, так уважает, то не станет предавать даже после всего, что я с ней делал. И решив почувствовать, каково это — быть любимым, на миг забылся, окончательно вживаясь в роль, которая ещё несколько дней назад была мне ненавистна. Лёг с Хиёри в постель, просто чтобы поспать: обнимаясь, как это делают в фильмах. И цепь с неё снял, чтобы ей не мешала. А в итоге… Предала. Сбежала. Да ещё и Юкинэ умудрилась позвонить! Хииро была права — она та ещё тварь. Продажная шлюха, которая клянётся в верности там, где это удобно. Сука… на которую я смотрел уже битый час: сидящую напротив меня на кровати, заснувшую от безысходности в том же положении, в котором я её заковал. Я и вправду хотел бы не знать её. Поначалу казалось, я так много всего получаю, столько познаю, ощущаю. А по итогу: одно разочарование. Отец хочет променять меня на Ято. Хииро не сказала правду ради отца. Хиёри врала мне ради своей выгоды. Одно предательство кругом! А ведь ещё недавно я не подозревал, что мне может быть так больно. Чёрт! Зачем поддался на эту авантюру с похищением. Мог бы отказать и всё — без меня этого плана не было вовсе. А теперь, вот, расхлёбываю! Сижу тут, как дурак, совершенно один, копаюсь в себе, пытаясь осознать, что происходит. Почему никто не хочет видеть меня рядом… Почему меня не любят… Почему я вечно сам по себе и все проблемы, что падают на плечи, я несу один? Почему меня не хотят принимать таким, какой я есть? И почему у моего брата есть всё, чего хочу я? — Да что со мной не так? — крикнул я и, схватив нож, который так долго держал в руке, я вогнал его в ногу спавшей на постели Хиёри. Потому что она заслужила. Как и все они! Заслужила…***
— Чего такой хмурной? — спросил отец, загадочно рассматривая меня, сидящего на диване и потягивающего виски прямо из бутылки. — Что, сегодня Хиёри не была нежна с тобой? Он явно хотел меня подколоть, а точнее скрывал за этим недоюмором свою обиду. — Ну, можно и так сказать, — кивнул я, делая ещё один глоток. — А тебя это чего так заботит? Всё же жалеешь, что не первым залез к ней под юбку? — Эй! Не смей говорить со мной в таком тоне! — пригрозил отец, но меня его гневный голос не трогал. — Я тебе не шавка какая-нибудь. Он смерил меня пронизывающим взглядом, но снова смягчился. — Давай. Колись. Что там? — сев рядом и буквально вырвав бутылку у меня из рук, он тоже сделал глоток. — Я её ранил… — медленно прошипел я, наблюдая, как глаза Фуджисаки округлились. — Вогнал нож ей в ногу. Выбесила. — Ты её убил? — в глазах отца были удивление и печаль, однако и радость в них просматривалась. — Так скоро? — Спас, — закрыв лицо ладонями, я вспомнил, как смотрел на вытекающую из её раны кровь и понимал: я поступил опрометчиво и несдержанно. Вполне логично, что Хиёри решила сбежать. Я бы, наверное, на её месте поступил так же. Ведь она не глупая. Да и инстинкт самосохранения есть. А уж про отвагу этой девушки и упоминать не стоит — всем, кто её знает, понятно, насколько она храбрая, и было бы крайне странно, не воспользуйся она моментом. Думаю, это меня в ней и привлекает. Что она не совсем моя добыча. Что она упирается, не сдаётся. И сердиться на Хиёри я не должен был. Наказать — да, но не так жестоко. Теперь придётся ждать, пока она окрепнет. Чёрт! — Давай больше не будем о ней, — покачав головой, я вспомнил, что для разговора есть ещё одна тема. — И кстати, мне надо кое-что ещё рассказать. Хиёри успела позвонить Юкинэ. — Что?! — донеслось до меня два возгласа: от Фуджисаки и Хииро. — Я знаю. Сплоховал. Но она убежала! — я думал, как бы обойти тот факт, что я самолично снял с девчонки цепь, но отца детали, кажется, не заботили. — И что она успела сказать? Про тебя? А адрес назвала? — поставив бутылку на столик, он поднялся, похоже, не в силах сидеть на одном месте. — Твою мать! А что, если Ято найдёт её?! Тогда весь план коту под хвост. — Да откуда ему?.. — Ты его не знаешь! — отец даже крикнул. — Ради этой девчонки он горы готов свернуть! И не успокоится, пока… Он вдруг замолчал, делая несколько медленных и глубоких вдохов. — Мы должны быть готовы к тому, что он придёт. Ты должен быть готов, ясно? Если поймёшь, что он рядом — убей Хиёри, а сам и не вздумай ему на глаза попадаться! — Фуджисаки остановился, буравя меня взглядом. — Ты сделаешь, как я сказал? Сделаешь? — Разумеется, — ответил я, радуясь, что мою ложь невозможно распознать. — Только вот объясни мне одну вещь. Допустим, Ято не узнает, кто это сделал, разозлится, им овладеет прежняя ярость и это вернёт того сына и Бога-погибели, которого ты так ждёшь. Но неужели думаешь, когда он возвратится к тебе и увидит меня — не поймёт, в чëм дело? Он, конечно, идиот, но не до такой же степени? Я специально задал этот вопрос, заранее зная ответ. Я отцу был не нужен. И Хииро, кажется, тоже не особо. Поэтому, скорее всего, они думают, что если и Ято вернётся — меня в лучшем случае прогонят. А в худшем — избавятся, как от ненужного свидетеля. Как от Хиёри. — Я что-нибудь придумаю, — загадочно ответил отец, теперь опустив взгляд. — А пока делай, что говорю. Подчиняйся!***
Мне нравилось издеваться над Хиёри. Морально так точно. И ведь она постоянно давала повод! Вот не поддайся она моей лжи и лести пару раз — на третий мне было бы не интересно корчить из себя «выздоровевшего» Ято, который вдруг осознал, что творит, и теперь очень раскаивается в содеянном. Однако она снова и снова поддавалась. Так случилось и сегодня. Я не собирался вообще-то, но, когда она смогла меня вырубить и снова намылилась сбежать — не увидел других вариантов. Нет, они были, разумеется, но, приходя в себя, я услышал её слова: что я, мол, не могу быть злым по своей воле и что она меня любит. И у меня снова крышу сорвало! Я опять начал играть. А она как и в первый раз — поверила. Дура! Если бы не пыталась сбежать, не врала и относилась ко мне с пониманием — такому, какой я есть, со всеми причудами, — я бы, может, и не стал так над ней издеваться. Есть вероятность, что у меня бы появились к ней некие чувства: не любовь, разумеется, но сострадание так точно. Однако Хиёри губила мои добрые позывы на корню, и поэтому, делая с ней какие-то вещи, я получал удовольствие. Можно сказать, в её лице я мстил всем, кто так поступал со мной за все двадцать лет. Вот ведь интересно! Что для Бога два десятилетия? Мелочи! Мы, вечно живущие жители того берега, считаем нашу жизнь веками, а не годами, а тут… За столь короткий срок я столько дерьма нахлебался! Даже обидно. Кто-то, типа семи Богов счастья, живёт себе припеваючи: нихрена не делает и лишь получает постоянные подачки и любовь последователей. И сколько бы ошибок они не совершали, пусть бы даже стёрли несколько городов с лица земли — их будут любить. Их будут ценить и уважать! А я… да всем побоку! Поэтому, вновь избивая Хиёри, насилуя её, всячески издеваясь, я представлял себя на месте тех самых Богов. Которым всё можно! Слово которых — закон, и чьи решения — априори правильные. Их никто не осуждает, не ругает, не проклинает. В худшем случае их просто боятся, и я тоже так хотел. И наблюдал, как Хиёри плачет, как её тело покрывается ранами и кровоподтёками, как она хромает на ту ногу, в которую я ещё недавно воткнул лезвие ножа, как она хрипит, потому что сорвала голос от крика. С ней я был на вершине. И важнее меня в этот миг для неё никого не было, да и, в общем, никогда не будет. Уж я-то об этом позабочусь. Надо лишь разобраться с Ято.***
Я увидел его. Брата. Он ошивался неподалёку от того места, где я держал свою пленницу, и я осознал: день-два и он достигнет цели. И тогда я встал перед выбором: убить Хиёри прямо сейчас и сделать так, как сказал отец; забрать девушку в другое место, возможно, перед этим и вправду сделав её шинки; или оставить всё как есть и ждать близнеца, который придёт и поймёт, в чëм дело, навсегда возненавидев отца. И хоть решение далось сложно — я выбрал третий вариант. Ведь несмотря на то, что в чëм-то я ненавидел Фуджисаки, не понимал, а где-то и презирал — он был мне нужен. Не для чего-то конкретного, а… просто нужен. Он мой отец! И я хотел, чтобы он был рядом: наставлял, заботился, где-то даже оберегал. И готов был сделать для этого всё, даже пойти против его воли. Однако была сложность: у меня не было орудия, кроме Хииро, а искать нового шинки было бессмысленно. Я собирался сделать то, на что обычная человеческая душа не пойдёт. На убийство. А значит, мне нужна была именно Хииро. Конечно, я сильно рисковал, разговаривая с ней, и поначалу она отреагировала именно так, как я и предполагал: возможное убийство Ято вызвало в ней бурю негодования, но после долгого разговора она встала на мою сторону. Я лишь напомнил, что даже если братец вернётся — Юкинэ он всё равно не бросит. Да и у Хииро он забрал имя и заново его дать не сможет. А значит, если я покину семью по какой-то причине (а я это сделаю, если близнец объявится) — Нора останется одна. Точнее, нет, хозяев-то у неё масса, однако ни мне, ни Ято она нужна не будет. И это её испугало. Ведь, кажется, лишь я один понимал, почему эта шинки так любит получать имена. Почему она так жаждет внимания и заботы. Любви… Потому что её самый большой страх — одиночество. И пережить его она не в силах. Разумеется, даже после принятия действительности она каждый раз вздрагивала, стоило мне упомянуть ликвидацию моего брата-близнеца, но я не придавал этому значения, не обижался и даже был чутким. А ещё нет-нет, да напоминал о всяких его грешках перед ней: как он променял Хииро на другие орудия, как забрал имя, как оскорбил, как бросил одну в Ёми. И в какой-то момент мысль о его смерти даже начала ей… нравиться! Оставалось только скрыть всё от отца и придумать историю, при которой он не злился бы на убийство Ято и не выгнал меня из семьи, но это мы оставили на потом. Времени было в обрез: Ято мог отыскать Хиёри в любую минуту, поэтому, сославшись на одно дельце, мы с Хииро покинули дом, отправившись туда, где должна была вершиться моя судьба. Туда, где мой брат сделает последний вдох. Туда, где я стану счастливым. Конечно, он, скорее всего, возродится, ведь отец — человек, который о нём помнит, но, вновь появившись на свет, Ято станет другим Богом. И, возможно, именно этот маленький Ябоку станет для меня настоящим братом, которого я воспитаю. Братом, с которым мы поставим этот мир на колени.