Моё отражение

— Твою мать, ты ещё кто?!       Призвав Сэкки, я инстинктивно загородил собой Хиёри, пока ещё, правда, не понимая опасности. Я видел себя… будто глядел в отражение. Ведь если не считать очевидных различий: одежды и разных орудий — этот второй Ято был моей копией. Даже клинок держал тем же захватом кисти и точно в таком положении, как и я.       Кстати, всмотревшись в этот самый меч, я кое-что понял: он показался до боли знакомым. Хииро становилась для меня такой же катаной, вот только эфес у неё был коричневый, а не красный, а ещё с оружия незнакомца свисала тонкая цепь с двумя малюсенькими зеркалами на конце: они больше напоминали брелок на ключи, чем то, во что можно смотреться. Также если я мог правильно судить, одно из зеркал было треснутым.       Неужели этот незнакомец — моя копия не только во внешности? И в его руках сейчас та, что когда-то служила верой и правдой мне?       Если это действительно так — нужно быть особо осторожным. Когда Хииро была моей шинки — я всегда поражался её жестокости, однако изначально меня эта черта восхищала. Уже потом, после знакомства с Сакурой, я осознал — такая кровожадность ненормальна, и убежав от отца, стал пользоваться другими орудиями.       И отсюда напрашивается другой вывод — если Нора с моим близнецом, значит, он подобных выводов не делал. Значит, от него можно ожидать всё, что угодно.       Интересно ещё, как она вообще оказалась в его руках… — Вас. Было… Двое?! — из раздумий меня вывел голос Хиёри: я услышал её вопрос, но не обернулся — не сводил глаз с того, что стоял у входа в комнату и ехидно улыбался. — Здравствуй, Ято, — бросил он, проигнорировав вопрос Ики: чуть приподняв бровь, он сделал несколько шагов вперёд.       Я тут же поднял Сэкки выше, но незнакомца это не испугало. Более того, похоже, ситуация его ужасно забавляла, и, может, мне казалось, но он даже получал от неё своего рода кайф. — Кто ты? — громко спросил я, ощущая страх Юкинэ: он тоже совершенно не представлял, что происходит и как поступить, если этот второй Ято кинется на нас с атакой. — А сам как думаешь? — чуть погодя бросил незнакомец, наклонив голову вбок: изучая меня от подошвы кроссовок до кончиков волос. — Есть догадки? — Я не собираюсь с тобой играть, — бросил я, силясь не показывать замешательство, хотя чудом не впадал в ступор: не часто видишь своего близнеца, о котором даже не слышал никогда. — Кто. Ты. Такой? — Да просто мимо проходил, — он улыбался, произнося это с едким сарказмом. — Ну ладно, ладно. Шучу… Брат. Я могу тебя так называть?       Я окончательно растерялся. Как? Что за бред! У Богов нет братьев и сестёр, только если эти самые Боги не появились в результате рождения, как, например, Аматерасу, Цукиёми, Сусаноо и Эбису. Я же появился по воле человека! И он… он… не мог… — Тебя создал отец? — я сам не поверил в слова, что сорвались с губ, однако одно то, что незнакомец не засмеялся, а лишь хитро поджал губы, означало — я попал в точку. — Но… как? — Этого тебе знать необязательно. Да и какая разница! — он сделал вид, что хочет обнять меня, однако я дёрнул клинками, надеясь, что незнакомца это остановит. — Не подходи! — прорычал я, начиная понимать, в каком мы с Юкинэ положении: если этот Бог создан по моему образу и подобию — значит, и в бою, скорее всего, хорош. А то, что в его руках Нора — ещё больше усложняет дело.       Да и Хиёри… Я должен думать о ней, ведь решив, что проигрывает, двойник может убить её. А ей и так ужасно досталось, правда, я пока не понимал почему. Наверное, он хотел у неё что-то выпытать. Что-то, касающееся меня. Или же всё дело в Норе, которой Хиёри ужасно не нравится, и мой двойник мстил Ики за то, что она на меня неправильно влияет. А может, виной отец? И, взяв Ики в плен, он надеялся вернуть меня в семью? Хотя… зачем я ему теперь, когда есть второй, точно такой же?       В любом случае этому извергу что-то было нужно от Хиёри, и если она ещё жива — значит, не дала того, чего он хотел. Она терпела боль столько дней… Не сдалась. И теперь я обязан вытащить Ики отсюда во что бы то ни стало! — Да ладно! Чего ты так надулся-то? Я ведь так давно хотел с тобой встретиться, ждал этого момента, представлял его во всех красках. А ты, — мой… брат теперь так искренне улыбался, будто это было правдой. — Папа так много о тебе рассказывал, да и Хииро. Они очень скучают, Ято! Сейчас, правда, меньше, ведь у них есть я.       Последняя его фраза будто отошла на задний план. Я слышал, как он это произносит, видел, как двигаются губы моего двойника, однако же в ушах у меня был другой голос. До меня только сейчас дошло! «Вас. Было. Двое?» Хиёри испугалась, увидев меня, а это значит… — Ты причинил ей вред, притворившись мной?! — закричал я, всё же оглянувшись на Хиёри, которая продолжала вжиматься в стену и смотреть на нас округлившимися, ничего не понимающими глазами.       Теперь моя теория о выпытывании каких-то секретов разбилась вдребезги. Если этот Ято притворялся мной, то зачем ему расспрашивать девушку о самом себе? Может, он хотел узнать о ком-то ещё? Бишамон, Кофуку, Эбису? Или ему нужны деньги? И он хотел, чтобы она взяла их у родителей? Тоже странноватая теория, но других догадок у меня пока не было. — О, а ты мастер менять тему. Но… как ты мог подумать! Я — и причинил вред? Человеку? Да ещё и такой милой девчушке. Глупость, конечно, сморозил… — и снова сарказм, который точно яд лился с его губ. — Я просто позвал Хиёри в гости, сделал всё возможное для её удобства. Мне было одиноко, а она была рада составить компанию. Правда, Хиёри?       Переведя взгляд с меня на неё, брат продолжал улыбаться, но, когда не последовало ответа, в глазах его появилась ярость, а рука, до этого некрепко, даже лениво сжимавшая рукоятку меча, напряглась: я услышал, как заскрипела кожа, из которого был сделан эфес. — Я задал тебе вопрос, Хиёри, — прошипел он, и от этого тона даже у меня мурашки пробежали по спине. — Ты ведь не хочешь, чтобы я расстроился от того, что ты не отвечаешь? — Конечно! Я очень рада, клянусь, — тут же услышал я её голос: испуганный, надтреснутый, покорный. — Я… прости. Прости меня.       Я вновь посмотрел на свою любимую. Старался понять всю картину происходящего, но пока не получалось. Вопросов было так много, но я не хотел сейчас произносить их вслух. Надо было вытаскивать Ики из этого ада, но вот что делать с этим вторым Ято? Юкинэ может убить его — парню это по силам, но ведь перед ним не обычный противник, а копия его хозяина. Он может замешкаться, и тогда случится что похуже — сломает его не вина, а орудие моего врага.       Я мешкал. Когда от исхода действия зависит собственная жизнь — рискнуть можно. Но ставить на кон судьбу тех, кого любишь, очень сложно. — Ну ладно! Я не сержусь. Да и я ведь тебя обманывал, правда? — мой близнец продолжал говорить с Хиёри. — Но не стоит злиться друг на друга. Сегодня ведь такой день! Я познакомился с братом, — злость на лице двойника вновь сменилась лживым добродушием. — И в честь этого готов снять с тебя цепь. Ну же. Давай. Иди сюда, Хиёри! — Не трогай её! — тут же бросил я, делая шаг ближе к Ики, снова заслоняя её от него, однако копошение за спиной в который раз заставило меня обернуться.       Она поднялась. С трудом, морщась от боли в израненном и избитом теле, тяжело дыша и дрожа с головы до пят. Но поднялась. И, честно сказать, я не ожидал этого. Ответить ему — одно. Но неужели она сейчас добровольно пойдёт к нему? Неужели верит в добрые намерения? — Стой! — повернувшись вполоборота, стараясь не упускать врага из вида, я выставил перед собой руку, не давая любимой сделать ещё шаг. — Хиёри! Он не сделает того, что обещает! — Ты не понимаешь… — на неё было страшно смотреть. Я никогда не мог подумать, что эта храбрая девушка может выглядеть такой сломленной. — Я должна. Прости… — За что ты извиняешься? Хиёри, очнись! Ты понимаешь, кто я? Я пришёл за тобой, — я бы хотел обнять её или хотя бы положить руки ей на плечи, но выпускать клинки из пальцев было опасно. — Есть за что, — мой близнец тоскливо вздохнул и, облокотившись на стену какой-то комнаты, расположенной прямо посреди помещения, начал рассматривать свои ногти. — Извиняться, — добавил он, видя мой недоумённый взгляд. — Хиёри, ты ему сама расскажешь или мне? — Не надо, — покачав головой, она всё ещё стояла позади моей вытянутой руки, точно у неё не было сил обойти её, и обращалась к тому, другому. — Ято, прошу… — Ой-ой, — тут же перебил он. — Пока мы не перешли к самому интересному — давай расставим все точки над И. Я — не Ято. И более называть меня этим дерьмовым, извини, брат, именем — не нужно, — он учтиво склонил голову в мою сторону, точно раскаиваясь в собственных словах. — Нет, ты не подумай, я не осуждаю. На вкус и цвет, как говорится, но мне по душе имя, которое дал отец. — И какое же? — спросил я, потому что Хиёри застыла, как изваяние. Разве что дрожала, как и прежде, но в остальном совершенно точно оцепенела. — А сам как думаешь?       Он осклабился. Потому что знал: я давно понял, как его могут звать, но не произносил это имя вслух. Потому как было слишком больно. Потому как слишком свежи были воспоминания из детства и то, что я творил, будучи… им. — Ябоку, — протянул я на выдохе, отмечая, что собеседник кивнул. — А что тебе нужно, расскажешь? Или так и будем играть в угадайку. — Не-а, — хохотнув, он опять посмотрел на Хиёри. — Хотя, может, и поведаю как-нибудь эту удивительную историю, но пока хочу вернуться к твоей подружке. Мне очень важно, чтобы ты узнал кое-что из её уст. — Мне не интересно, — прошипел я, осознавая, что это неправда, но, если это что-то неприятно Хиёри — я переживу. — Отпусти её и разойдёмся! — Ух, какой прыткий! — надув губы, Ябоку будто говорил с маленьким ребёнком, хотя очевидно, что я намного его старше. — А ты спросил у девушки, хочет ли она уйти. А? — Нет, не хочу, — тут же ответила она, и слёзы потекли по её по щекам. — Я хочу лишь, чтобы Ято и Юкинэ ушли отсюда целыми и невредимыми. Ладно? А я останусь тут, да? Ты ведь этого хочешь?       Она снова предприняла попытку подойти к нему, а я опять остановил. По новой взглянув на Хиёри, которая вышла под свет неяркой лампы, что болталась под потолком на проводе. Это словно была не она: не знай я, что Ики пропала, и встреть её сейчас где-нибудь на улице, решил бы, что передо мной бездомная. Нечёсаные и спутанные волосы, кровь на лице и теле, покрывавшие ноги синяки и мелкие ссадины, грязь под ногтями, желтовато-синяя гематома на щеке и, в довершение всего — совершенно грязный, кажется, даже местами влажный халат, в который она куталась, точно в пуховик зимой. Именно такой я сейчас её видел. И не верил, что такая Хиёри стоит передо мной. Не представлял, сколько на её долю выпало испытаний. Не понимал, как у этого урода рука поднялась её обидеть… — За меня не нужно заступаться, — я старался сохранять спокойствие, хотя внутри всё бурлило от смешанных чувств: страха, ярости, презрения… — Я могу за себя постоять. И за тебя, Хиёри. Ты уйдёшь со мной. Туда, где тебя ждут.       Но в ответ она снова замотала головой, да так сильно, точно игрушка с пружинкой вместо шеи.       И я не понимал этого! Вообще перестал понимать что тут происходит. Ябоку, притворяясь мной, преследовал какую-то цель, для чего ему нужна была Хиёри. Она, видимо, не поддавалась, за что он её избивал — это объясняет, почему она так боится. Но ведь теперь, когда она поняла, кто он, и всё стало на свои места, почему не собирается уходить? Наверное, он угрожает не только ей, но и её родным? Да, такое вполне вероятно, и, зная Хиёри, она жизнь готова отдать за тех, кого любит. Тогда нужно понять, что этому уроду нужно, да побыстрее. — Я хочу знать, зачем ты здесь, — тихо сказал я, снова взяв себя в руки: таким тоном, будто происходящее вокруг не вызывало на мне мириады мурашек. — И, что ещё важнее, зачем тут она. Что хочешь от Хиёри? Что-то узнать? Так, может, спросишь у меня и разойдёмся? — А ты ещё не понял? — Ябоку сначала смотрел на меня, подняв брови, а после, оперевшись на клинок, как на трость, залился смехом. Но этот хохот был не из тех, которые звучали в гостиной Кофуку, когда я или Дайкоку отпускали особо смешную шутку. Он был пронизывающим, не предвещавшим ничего хорошего. — Ну тогда вернёмся к тому, почему Хиёри извинялась. — Нет! — крикнула она, но он лишь повысил голос, перебивая. — Во-первых, представь, она почти сразу приняла тот факт, что ты можешь быть злым. Что ты бьёшь её, потому что хочешь. Что ты… такой, Ято! Да, это был не ты, но она-то не знала! И всерьёз думала так! Она даже… дай-ка припомнить точно, сказала: «Я тебя ненавижу, Ято!» Прикинь? А ведь недавно в любви признавалась… Вот как за месяц могут взгляды поменяться!       Ему явно доставляло удовольствие так говорить о Хиёри, но меня эти слова не задевали. Она сказала так не мне, а ему, да и у Ики были все мотивы ненавидеть того, кто раз за разом поднимал на неё руку. Поэтому молчал, застыв на месте, не опуская клинки, готовый отразить удар, если потребуется. — Во-вторых, — продолжил Ябоку, когда первая новость не произвела должного эффекта, — ей даже в голову не пришло, что нас может быть двое. Наверное, она искала происходящему какие-то оправдания, почему такое могло произойти, но при этом даже не задумалась: «А вдруг это вообще не Ято?» Или я не прав?       Он посмотрел на Ики. Я тоже. На ней лица не было! Дрожь в её теле усилилась, и теперь даже зубы стучали, точно от холода. Руки дëргались, будто она ими не управляла, и чтобы хоть как-то унять это, Хиёри прижимала кисти к груди. А ноги, кажется, готовы были вот-вот отказать, и поэтому девушка ужасно шаталась, как хиленькое деревце на ветру.       Она тоже смотрела на нас: переводила взгляд с одного на другого и каждый раз о чём-то умоляла без слов. Меня — чтобы простил её, хотя я до сих пор не понял, в чëм вина Хиёри и за что ей извиняться. А Ябоку… она явно просила о чём-то и его.       И вскоре я понял. Я услышал… — А в-третьих, — мой двойник выдержал почти театральную паузу, прежде чем продолжить, при этом наблюдая, как девушка медленно мотает головой, наконец оседая на пол, — Хиёри очень и очень совестно, мой дорогой братец. Ведь она знает, что была не права. Что предала тебя! Ведь это ужасно некрасиво, согласись? — он снова замолчал, почему-то выше поднимая клинок. — Когда ты сначала признаешься в любви кому-то, а после, как сука, стонешь под его братом! — Нет! — крик Хиёри был намного громче слов близнеца, однако оглушили меня именно они.       Я опешил. Пытаясь осознать услышанное и найти выход из этой странной реальности. Ведь не может это быть правдой. Он не мог… он не посмел бы! — Ты заставлял меня! — Хиёри продолжала кричать, заливаясь слезами. — Ты раз за разом делал это силой, ты… бил, если я не подчинялась! Ято! Умоляю, поверь мне! Пожалуйста! Я не хотела. Я… — Тихо, — шикнул я без злости, без агрессии, однако Хиёри отпрянула назад от моих слов, будто я рыкнул на неё.       Я не хотел её пугать. Но то, что я сейчас ощущал… Те чувства, которые растекались по венам — заставили меня быть грубее, чем хотелось, даже с ней.       Я был в бешенстве. Ябоку посмел сделать это без её согласия. Он не только бил, но и насиловал Хиёри полтора месяца, а теперь… гордился этим! Ведь сейчас, смотря мне в глаза, он показывал лишь своё превосходство. В нём не было жалости. Не было сочувствия. Да и доброта, кажется, отсутствовала напрочь.       Он не был моим двойником. Лишь какой-то жестокой пародией на меня, из общего у нас была лишь внешность. Хотя, наверное, этого отец и добивался. Таким он мечтал меня видеть. — Ублюдок, — прошипел я, сжимая клинки, чувствуя, как Юкинэ плачет в моих руках. Невольно смотря на его лезвия и без слов задавая важнейший на данный момент вопрос.       Ябоку не должен жить.       За всё, что он сделал, и за всё, что непременно сделает, если его не уничтожить.       За Хиёри, жизнь которой из-за него уже никогда не будет прежней.       И получив ответ, без предупреждения кинулся на врага.       Ожидая, что моя ярость станет катализатором каких-то сверхъестественных сил, которые буквально раздавят Ябоку, как букашку, однако… сильно ошибался. Потому что эмоции, что меня переполняли, наоборот — застилали глаза, не давали сосредоточиться на сопернике, что двигался плавно, но быстро, точно кобра. И в какой-то момент из нападения я перешёл в оборону, и хоть пробить её у него не получалось — я не мог нанести близнецу вреда. Даже царапины не оставил! — Я не надеялся, что ты полезешь обниматься, но всё же ожидал более тёплого приёма, — произнёс он, ударяя наотмашь, да так, что волна вибраций прокатилась сначала по лезвию Сэкки, а после через рукоять отдалась в моей руке. — Даже как-то обидно! — Ты это заслужил! — крикнул я, тоже, в свою очередь, делая выпад, который он, конечно же, парировал: в месте, где клинки соединились, точно дождевые капли брызнули искры, а комнату разрезали леденящие металлические звуки. — Да брось! Я сделал в этой жизни не больше плохого, чем ты. Однако ты считаешь себя ангелом, а меня — злом во плоти? Это несправедливо, ты так не думаешь? А, брат? — Не называй меня так! — сила моего очередного удара была так сильна, что после столкновения мечей нас обоих откинуло назад, а с бетонного потолка посыпалась пыль. Нужно быть аккуратнее: если стены и потолок не выдержат, Хиёри погибнет, потому что не сможет выбраться. — Сдерживайся, — шепнул я Сэкки, чувствуя, как ему тяжело. Ведь если он проявит слабость — убьют и его, и меня. А будет слишком острым — разрушит здесь всё, а ведь, помимо переживаний за нашу подругу, стоит учитывать — над нами целый небоскрёб с сотнями квартир и тысячами невинных людей. Строение может рухнуть, и пострадавших будет очень много. — Я стараюсь! — прохрипел он, отражая очередной замах вражеской катаны, которая ещё чуть-чуть и впилась бы мне в плечо. — Но надо что-то придумать!       Юкинэ был прав. Я начал выдыхаться. И пусть бой был не таким уж и долгим — он выматывал. Я думал о том, как бы дом не рухнул, о Хиёри и родителях, которые её ждут, о своём шинки и его страхе, что отвлекал от цели, об отце, которого теперь ненавидел сильнее, чем когда-либо.       Но продолжал держаться. Рассчитывая, что и Ябоку покидают силы, однако он совершенно этого не показывал. Порой он двигался даже как-то играючи, что ли, будто мы не дрались по-настоящему, а играли в какой-то пьесе, где нужно было красиво ходить и держать лицо. И я не представлял, как у него это получалось!       Он снова атаковал, пытаясь заставить меня отступить к дальней стенке — там, где была Хиёри. В самом начале боя я специально оттеснил врага подальше от неё, чтобы случайно не задеть Ики, но теперь он возвращал меня на исходную позицию. Шаг за шагом. И чем ближе к ней были мы, чем громче для Хиёри звучали удары наших клинков, тем надрывистей она кричала. — Хватит! Перестаньте! Пожалуйста! — столько животного страха в голосе, столько паники! А я ничего не мог сделать, потому что отвлечься хоть на секунду — значило проиграть.       Бетонные стены комнаты опять затрещали под мощными ударами. Силясь вернуть прежние позиции, я сделал очередной мощный выпад, но Ябоку ловко увернулся и ответил взмахом катаны, который я с трудом успел блокировать. От удара пол под нами треснул, выпустив вверх столб пыли, который был не сильно заметен: воздух в комнате и так уже походил на туман, отчего драться становилось лишь сложнее.       Но мы продолжали биться, ловко уклоняясь от ударов друг друга, осознавая, что бой этот не на жизнь. Насмерть! И, казалось, нет ему конца, но вот в один крохотный момент я увидел свой шанс: трещина, что прошла через всю комнату, изогнулась и теперь проходила позади моего близнеца, причём именно там она была довольно широкой. И, не теряя ни мгновения, я начал подталкивать его к этой щели, нанося удары раз за разом без возможности перевести дух.       И вот в какой-то момент получилось: пятка Ябоку попала в расщелину в полу и, на миг теряя равновесие, он поднял клинок чуть выше, чем нужно.       Точным движением я выбил орудие из его руки. И, кажется, всё кончено: его шинки почти у входа — точно не дотянуться, однако, похоже, они заранее обговорили такой исход событий. Нужно лишь ударить, пока она вновь не оказалась рядом, но…       Приказав своему орудию принять человеческий облик, Ябоку тем самым отвлёк моё внимание: буквально на миг, потому как я всё же был уверен, что в его руках не просто шинки, а Нора, но ему хватило и этого.       Перекатившись за мою спину, он ушёл от смертельного удара, который я и Юкинэ готовы были нанести, а когда я обернулся, чтобы закончить начатое — Ябоку был уже возле Хиёри. Прижимая небольшой нож к её горлу. Скалясь от того, что смог меня провести. — Ну вот, — произнёс он, тяжело дыша, поднимаясь и заставляя Хиёри встать вместе с собой. — Я не хотел, чтобы так вышло, но ты сам напросился! Действуй, Хииро!       Я вновь удивился: он назвал Нору так же, как и я? Но к чему это идиотское копирование моей жизни? И интересно, что ещё он у меня перенял? — Отпусти Хиёри, — прошипел я, кожей ощущая напряжение, которое повисло в комнате. Наблюдая, как моя бывшая шинки достаёт из складок одежды прочную верёвку. — А ты — не подходи! — Не указывай ей, что делать! — тут же вступился Ябоку, чуть сильнее сжав нож: тот настолько сильно впился в шею Ики, что на белой, почти серой, коже выступила кровь. — И, если не хочешь, чтобы я порезал девчонку — выполняй, что велено. И не отпирайся!       Нора намеривалась было подойти ко мне, но я осознавал: если меня свяжут — ни к чему хорошему это не приведёт. Поэтому шарахнулся от неё, наставив клинок. — Призови Юкинэ, Ято, — продолжал говорить Ябоку, улыбаясь от того, что я в западне. Или…       Он вдруг убрал нож от шеи Хиёри и подставил его под правую грудь девушки. Короткое лезвие теперь выглядело ещё менее устрашающе, потерявшись в складках халата, но я знал: этому безумцу хватит силы, чтобы сделать задуманное. — Знаешь, если ты не будешь паинькой — я отрежу их! И эта девочка умрёт! А мы разве этого хотим? — он чуть поднял нож, упирая лезвие в складку под грудью моей любимой, отчего она встала на носочки, чтобы не пораниться. — Конечно, это произойдёт не сразу: может, она проживёт ещё минут десять или двадцать, но в конце концов кровь покинет её тело, оставшись красным пятном на полу. Печальная картина, не находишь? — Ябоку поджал губы. — Я говорю это, потому что у нас с Хиёри, можно сказать, была генеральная репетиция такого исхода. Смотри!       Второй рукой приподняв халат девушки, он показал шрам от глубокого пореза на её ноге. — Ах ты… — Ой, не злись только. Она это заслужила, убежав и позвонив Юки! — он будто говорил что-то само собой разумеющееся. — И теперь заслужит! Ведь ты сам знаешь — любое действие Бога априори верное. Ты сам говорил Хиёри об этом — уж я-то знаю! Из той милой книжечки… её дневника. Я в нём о-о-очень многое узнал!       Громкий вздох. До сего момента я не задумывался, как же Ябоку удавалось подражать мне при том, что мы даже не знакомы. Однако Хиёри, кажется, думала об этом, и сейчас вопрос оказался закрытым. Он украл её дневник! Ну точно же! Тот, где моя подруга описывала каждый день: наши встречи, разговоры, приключения и планы на будущее.       Я, разумеется, никогда его не читал, но знал о существовании заветной тетрадки — пару раз видел её на столе Хиёри, да и она не скрывала, что ведёт подобные записи. — Ну ты и мразь, — прошептал я, призывая Юкинэ, который, появившись в человеческом обличие, тут же инстинктивно ухватился за мой локоть. — Но я всё равно не понимаю, зачем тебе всё это? Она-то что тебе сделала? — кивнув на Хиёри, которая сейчас была в полубессознательном состоянии, я ощутил, как дрожат губы.       Она была такой беззащитной в его руках! — Ничего, — пожав плечами, Ябоку даже не пытался что-то придумать, как-то оправдаться или же найти хоть какую-то причину своих зверств. Пусть даже самую глупую. Он просто смотрел на меня и улыбался. — Хииро, пожалуйста, будь так добра, свяжи моего брата, чтобы ему не пришло в голову сделать глупость, а после уведи Юкинэ и проделай… то, о чём мы говорили. — Нет! — мальчик сильнее сжал мою руку, а когда Хииро приблизилась — провёл грань, защищая и меня, и себя. — Не подходи! — Уверен? — голосок Норы был всё таким-же ангельски-детским, каким я его помнил. Однако и в глазах её по-прежнему не было ни капли сомнения и жалости. — Если не сделаешь, что просит мой хозяин — мы прикончим девчонку. И поверь, Ябоку сделает это мной и уж тогда она в красках прочувствует, как много в ней костей и мышц, которые могут болеть!       В глазах этой шинки загорелся огонёк — она сейчас не столько угрожала, сколько умоляла Юкинэ не подчиниться, чтобы, наконец, сделать с Хиёри то, что так давно хотела. — А после я сделаю так, чтобы именно её мамочка нашла тело дочери. Положу его на диван в их гостиной… без одежды, чтобы она всё увидела в красках! Что скажешь, Хииро? — буднично спросил Ябоку, продолжая прижимать нож к груди Хиёри. — Мне нравится! — стоило ей перевести взгляд с меня на него, как в глазах Норы появилось нечто другое. Может, не любовь — кажется, это чувство было ей чуждо, но преданность — так точно. А ещё обожание — да, наверное, это правильное слово. И тогда я с новой силой осознал своё положение: Хииро сделает всё для нового хозяина, а значит, лучше подчиниться.       Вряд ли они причинят вред Юки. Думаю, этот безумец намеревается дать ему имя, но позже, когда со мной будет покончено. Поэтому моё орудие просто уведут, чтобы я не смог его призвать, а после разделаются со мной. Таков их план! Но они не в курсе, что наши друзья обязательно придут, когда мы перестанем выходить на связь. А так как Бишамон и остальные в курсе, в каком мы городе и районе — найти нас будет вопрос часов или даже минут.       Нужно тянуть время и делать, что велят. Тогда есть шанс, что и Хиёри, и мы с Юки останемся живы. — Не бойся, — шепнул я своему шинки, взяв руку, которой он создал грань и опуская её вниз. Светящаяся стена тут же исчезла. — Всё будет хорошо. Ты обязательно вернёшься домой. Но пока делай, о чëм он говорит. — Браво! — Ябоку хотел похлопать в ладоши, но поняв, что одна его рука занята и держит нож, он просто начал хлопать второй по щеке Хиёри, парадируя звук аплодисментов. — Ну же, я жду!       Сделав шаг в сторону, я дал Норе подойти, при этом продолжая смотреть на Юкинэ, стараясь вселить в него уверенность, что я не поступаю опрометчиво, а продумываю исход на несколько ходов вперёд. Однако, когда Хииро своими тонкими ручками взялась за мои запястья, а после связала их за спиной — на миг подумал, что спятил, раз позволил им сделать это. — Хорошо! — Ябоку был очень доволен, наблюдая, как его шинки ведёт меня к стене, а после привязывает к толстой вертикальной трубе, по которой, похоже, циркулировала вода: на металле выступил противный холодный конденсат, который тут же намочил мне спину. — А теперь оставь нас одних, — бросил он, обращаясь к Норе, но глядя исключительно мне в глаза. — Нам с братом нужно поговорить!

***

      Не знаю зачем, но Ябоку многое мне рассказал. Как появился на свет, как узнавал обо мне из рассказов отца, как хотел встретиться. Однако когда выпал шанс — его выставили из дома больше чем на месяц, чтобы мы не пересеклись. Да, это было как раз тогда, когда я жил у отца перед попыткой вытащить Эбису из Ёми.       В те времена, когда Хиёри чуть меня не забыла…       Кстати, она за весь рассказ не проронила ни слова, ни звука. Ябоку отпустил её и убрал нож, стоило мне оказаться связанным, а Юкинэ — покинуть помещение, и теперь Ики забилась в угол, однако внимательно слушала его рассказ, продолжая дрожать всем телом, особенно в те моменты, когда мой близнец рассказывал о планировании её похищения. — Да, Хиёри сильно меня огорчила, когда сбежала и даже умудрилась позвонить Юкинэ, но… так даже лучше! Что ты всё узнал, — прошло не меньше получаса, прежде чем мой двойник дошёл до нынешних событий. — Мне доставило удовольствие рассказывать тебе это. Осознавать, как много я сделал, чтобы ты сейчас был здесь. Ты разве мною не гордишься? — А тебе нужно моё одобрение? — ответил я вопросом на вопрос, понимая, что друзьям пора бы уже нас найти, однако Бишамон и остальные, похоже, не слишком переживали о нашем с Юки отсутствии. Оставалось продолжать оттягивать момент и забивать Ябоку голову, чтобы в неё не пришла шальная мысль избавиться от меня. — Ну тогда что же… Я бы гордился, если бы ты не впутал во всё это человека. Признайся — ты сделал это мне назло? — Если только немного, — мой близнец сидел на большом пуфе, поигрывая тем самым ножиком, которым ранее угрожал Хиёри. — Но вообще, это была задумка отца. Ты знаешь — Ики ему нравится. Прикинь? — процедил он, вскинув брови.       И для меня это стало новостью. Я был в курсе поцелуя Хиёри и Фуджисаки, а ещё — что именно он был его инициатором. Однако был уверен: папаня сделал это мне назло, дабы выбесить. Ведь на тот момент я Хиёри никогда не целовал, хотя очень хотел, тогда как он, скажем так, взял себе все лавры. По крайней мере он так считал!       Я же к этому отнёсся спокойно. Нет, вначале, конечно, взбесился, но позже понял: такому поцелую нет цены, если он не взаимен. Поэтому ждал, когда Хиёри сама захочет сделать это. И дождался… Жаль, времени насладиться её ласковыми губами у меня было мало. — Однако я всё равно не понимаю его мотивов. И твоих, — я говорил медленнее обычного, потому что сейчас мой мозг работал в двух направлениях: я не желал вызывать подозрений, но в тоже время старался найти брешь в завязанной на кистях верёвке и попробовать как-то поддеть её и развязать. — Или он в подвал тащит каждую встречную-поперечную, на которую глаз положил? — Не каждую, — Ябоку даже подумал некоторое время, прежде чем ответить. Причём на этом он не остановился: подойдя к Хиёри, он резко поднял её за руку и силой вытащил в центр комнаты, поставив прямо передо мной. — Но позволь, я кое-что тебе объясню.       Мне не понравился его тон. Но я всё ещё был привязан и не мог двигаться. Опутаны были не только запястья: когда Нора привязывала меня к трубе, она обвила верёвкой вокруг моей груди и ног, поэтому нормально я шевелил разве что головой. — Дорогая, тебе не кажется, что твой халат уже ужасно грязный, — продолжил Ябоку, глядя на Хиёри и проводя пальцами по на самом деле ужасно пыльной и местами сваленной махровой ткани. — Сними его. Я куплю тебе новый. — С-спасибо, — заикаясь, ответила та, вжав голову в плечи и постоянно сглатывая от волнения. — Но здесь немного прохладно, поэтому я подожду, пока ты не… — Снимай! — прогрохотал он, и Ики подпрыгнула на месте, а после сильнее сжалась, округлив плечи. А ещё зажмурилась, ожидая удара. Но его не последовало. — Хорошо, — пискнула она, медленно развязывая пояс халата трясущимися пальцами. — Вот.       Она распахнула его, но пока оставила на плечах, однако Ябоку это явно не устроило. — Я. Сказал. Снимай, — процедил он, почти не разжимая зубов, пронизывая девушку полным ненависти взглядом. — Или хочешь снова плакать? — Нет! — едва дослушав, Хиёри тут же замотала головой, делая от Ябоку шаг в сторону, а после осторожно стягивая халат с плеч и кидая его в сторону кровати, на пол. — Я-я сделала! Сделала, как ты просил! — Умница, — он снова будто бы подобрел и даже улыбнулся, поглаживая Хиёри по волосам. Обходя её со всех сторон и рассматривая, как экспонат в музее. — Ну что, Ято? Теперь понимаешь?       С жуткой болью наблюдая за его издевательствами над девушкой, которую всем сердцем любил, я совершенно потерял нить разговора. И чтобы вспомнить, о чëм он, снова всмотрелся в Хиёри, тело которой теперь не было скрыто объёмным халатом.       Меня даже затошнило. Она никогда не была полной или упитанной, но сейчас в Ики остались одни кости. А кожа… серая, сухая — она была покрыта синяками, царапинами, ссадинами и даже розоватыми полосами, которые в будущем непременно станут шрамами.       Она тоже посмотрела на меня, снова сделав шаг, но не ко мне, а наоборот, назад. Точно желала помешать мне разглядеть последствия того времени, пока Хиёри была заперта в этом месте.       Но это не помогло. Мерзкие тени от тусклой лампы, свисавшей с потолка, открывали всё больше деталей. Длинные коричневые волосы, однажды гордо окаймлявшие ангельское лицо Хиёри, были теперь запачканы грязью, бетонной пылью и сухой кровью. Её фиалковые глаза, когда-то наполненные надеждой и жизнелюбием, теперь отражали лишь страх и боль. Её губы были треснуты и покрыты кровью. А некогда наверняка красивая шёлковая сорочка, что оставалась на её изможденном теле, висела на одной лямке и тоже была изрядно грязной.       Хиёри была лишена самостоятельности, обезличена и унижена. Сломлена. И всё из-за меня, из-за знакомства со мной, ведь не будь мы вместе — отцу и Ябоку вряд ли пришла бы в голову мысль взять её в заложницы. — Нет, не понимаю, — прорычал я, в красках представляя, как голыми руками оторву голову Ябоку. — И ещё раз повторяю: тебе ведь я нужен, да? Ты твердил, что ждал меня, что хотел встречи, так вот я! Что ещё нужно? Отпусти Хиёри, а после разберёмся во всём. Одни! — Конечно ждал! — он словно бы услышал лишь часть моих слов и делал вид, что моя речь его ужасно на что-то вдохновила. — И в доказательство этого я могу сделать для тебя, что захочешь! — Отпусти Хиёри, — прошипел я, смотря на Ябоку исподлобья, прекрасно понимая, что передо мной разыгрывается спектакль и на самом деле мои просьбы — лишь бессмысленное сотрясание воздуха. — Сейчас же! — Ты не в том положении, чтобы приказывать.       На лице близнеца появилось самодовольство, и одновременно с этим меня кольнул страх Юкинэ: там, куда его увели, что-то происходило, но я не слышал ни единого доносившегося извне звука. — Знаю, — я осознал, что погорячился. — Прости. Но я ведь могу тебя… попросить, правда? Ты ведь мой брат и… можешь меня послушать? Мы же не чужие друг другу, — добавил я, скрепя сердце. — Оу, как это мило, — склонив голову к плечу, Ябоку вглядывался в меня, прикрыв рот ладонью. — Но, прости, такое выполнить не могу, однако у меня для тебя припасено кое-что другое!       Потерев ладони друг о друга, он вновь обратил свой взор на Хиёри. — Солнышко! Я бы хотел сделать брату приятное, — вновь подойдя к ней, он провёл указательным пальцем по плечу девушки, а после ниже: по локтю, предплечью и запястью. — Сделай милость, сними с себя это. — Что? — она и до этого смотрела на него, как добыча смотрит на хищника, но теперь её глаза округлились не столько от ужаса, сколько от удивления. — Я… У меня… там ничего нет.       Она сглотнула. — Я знаю, — пожав плечами, он чуть отошёл от неё, будто давая место для творчества. Словно Хиёри — актриса или певица. — Но думаю, ему будет приятно! Ты ведь у меня такая красивая девочка. Не стесняйся! Здесь все-е-е свои. — Ябоку, пожалуйста, — голос Хиёри точно сел, и теперь он был больше похож на скрежет. — Не заставляй меня делать это. Только не сейчас! — Почему? — он медленно поглаживал одну руку другой, придавая ситуации будничность, которой, на самом деле, здесь и не пахло. А я тем временем ещё больше не понимал его. Зачем? Зачем он так поступает? — Разве тебе сложно сделать это для меня? Ты ведь говорила, что любишь меня, разве нет? А когда испытываешь столь сильное чувство, разве в тягость сделать такую мелочь для того, кто дорог?       Очень медленно с его лица будто стекали все положительные краски, показывая истинное лицо этого изверга. — Если, конечно, эти слова не были адресованы кому-то другому. Кому-то… кто на меня похож, например. Тогда это плохо… Очень плохо, Хиёри! И я даже скажу, что, если это так — я сильно разочаруюсь и расстроюсь. И тогда может быть… не очень хорошо. Ну так что? — Я люблю тебя! — почти закричала Хиёри, поддерживая ту часть сорочки, которая почти что оголяла её грудь — с той стороны, где была порвана бретелька. — Клянусь! — Правда? — насупив брови, он сделал вид, будто поддался на ложь, а после замахнулся и резким ударом откинул девушку на несколько метров: не устояв на слабых ногах, Хиёри упала, ударившись головой об пол.       Я закричал. — Не трогай её! — в груди всё задрожало от жалости к ней. Но больше всего добивала беспомощность. Да где же Бишамон и остальные, чёрт возьми! Где они?! — Не трогай! — А ты не голоси так! Связки надорвёшь, — спокойно ответил Ябоку, некоторое время смотря на меня, будто изучая. — Хотя знаешь, я и тут тебе помогу. Вот! — достав из-под кровати довольно грязную на вид верёвку, он сначала запихнул мне в рот кусок какой-то ткани, а после обвязал верёвкой вокруг рта, делая кляп.       Я почувствовал запах крови. Ткань явно была ею пропитана и, к своему сожалению, я точно знал, чья именно она была. Хиёри… — Так-то лучше! — мой двойник хлопнул меня по щеке, а я тем временем попытался сказать хоть что-то, но получилось лишь мычание. — А теперь вернёмся к тебе, милочка.       Резким рывком Ябоку поднял девушку, однако она почти тут же снова упала. Ноги совершенно точно переставали её держать, но этого изверга здоровье Ики мало волновало. Поэтому он снова повторил свои манипуляции, только в этот раз он поднял Хиёри, держа её не за руку, а за волосы.       С огромным усилием, которое отражалось в глазах, она устояла, правда, ужасно шатаясь и выглядя скособоченной.       Я вновь попытался вырваться, чтобы помочь ей, но верёвки больно врезались в запястья и рёбра. Я закричал, но звук вышел настолько глухим, что на него даже не обратили внимание. — Ну так что, Хиёри. Ты будешь делать то, о чëм я попросил? — он вернулся к этой теме, будто ничего не происходило. Будто их прервала какая-то мелочь типа надоедливого звонка из банка или курьера, что постучал к ним, ошибившись дверью. — Пожалуйста, не надо, — вжав голову в плечи, Хиёри покорно опустила взгляд, смотря вниз, но прислушиваясь к мучителю, который ходил вокруг неё, рассматривая результаты своих же трудов: порезы, ссадины и гематомы на девичьем теле. — Я всё для тебя сделаю, но, умоляю, отпусти Ято и Юкинэ. Хорошо? А после… всё, что попросишь! Я… я буду послушной. Я буду стараться.       Я снова хотел закричать, но проклятый кляп не дал. Она же сейчас хочет подписаться на самое настоящее рабство! — Ты и так будешь делать, что я скажу. При любом раскладе! — его голос был лилейным, чересчур приторным. — Но, знаешь, всё же у каждого должен быть выбор, как считаешь?       Его вопрос остался без ответа, ведь Ики прекрасно понимала: всё не может быть так просто. Я тоже так думал и был прав. — Вот, — Ябоку медленно вложил свой короткий нож в дрожавшие пальцы Хиёри, которая переводила непонимающий взгляд с лезвия в руке на Ябоку. — Держи! — Что… Зачем? — шепнула она, сглотнув. — Что мне надо сделать? — А это не очевидно? — он закатил глаза, а после поднял голову к потолку, точно прося Небеса помощи терпеть столь огромную глупость. — А если так?       Взяв руку Хиёри в свои пальцы, он медленно прислонил лезвие к шее девушки, но так, что оно едва её касалось. — Перережь себе горло, и всё будет позади, — он отошёл, и теперь Ики сама держала нож чуть выше левой ключицы. — Давай! Это просто! Пять минут боли и нехватки воздуха, заполненные собственной кровью лёгкие, агония, остановка сердца и вуаля! Ты мертва! — и снова эта будничность в тоне. — Кстати, Ято ведь не знает о моих планах, верно? Что я обещал сделать тебя своей шинки. Вижу по глазам, ему эта идея не сильно нравится, но, если ты сейчас не будешь глупить — сможешь быть свободна. Ведь самоубийцы орудием для Бога стать не могут. Он ведь рассказывал!       Брат посмотрел мне в глаза. Наверное, желая прочувствовать всю ту ненависть, которую я к нему испытывал вкупе с совершенным бессилием перед сложившейся ситуацией.       Однако бороться я не переставал: дëргался в своих путах, надеясь, что если не верёвка — не выдержит труба, к которой я привязан. — Ну же, давай! — приблизившись к Хиёри, Ябоку теперь шептал ей на ухо, в промежутках глубоко вдыхая запах её волос и кожи. — Это просто! Ты ведь смелая девочка, так? Убежала от меня, один раз даже сумела дать отпор. Что же сейчас медлишь? Поверь, нож всё такой же острый! — Мне страшно… — по лицу моей любимой текли слёзы. — И я не хочу умирать. — Ну я тоже много чего не хочу, — он пожал плечами, теперь вставая прямо перед Хиёри, чтобы она видела его лицо. — Но ты либо покончишь с собой, либо впредь будешь делать всё, что я велю! Иначе… ой, я устал тебе угрожать. Сама знаешь, на что я способен: мама, папа, подруги, Юкинэ. Бла-бла-бла. Давай! Я устал ждать! — Нет! — хотел прокричать я, но снова невнятное мычание. — Хиёри, не делай этого! Не надо! — Мне будет больно, — закрыв веки, из-под которых ручьём текли слёзы, она явно боролась с собой, одновременно и желая освободиться от тирана, но боясь нажать на лезвие чуть сильнее. — Я не хочу, чтобы опять было больно. Я так устала! — Понимаю, — Ябоку вёл себя крайне сочувствующе, как будто не он поставил девушку перед столь ужасным выбором. — Но ты сейчас или убьёшь себя, или снимешь чёртову одежду — или я сломаю тебе обе руки. Ка-а-аждую косточку. Ты ведь знаешь, сколько их? Ну же, твои родители ведь врачи, неужели не рассказывали?       Взяв в захват вторую руку Хиёри — ту, в которой она не держала нож, он постепенно начал выворачивать её. — Восемь костей в запястье, пять в ладони, четырнадцать в пальцах, а ещё локтевая, плечевая и лучевая кости. Итого тридцать, а на две руки… шестьдесят костей. Я правильно считаю? — он продолжал свою манипуляцию, и Хиёри, похоже, плакала уже не от страха, а от постепенной боли, которая всё нарастала. — Я считаю до трёх: раз…       Я видел, как Ябоку перехватил её руку чтобы разом сломать три пальца. — Два…       Он улыбнулся и сглотнул от желания сделать это. В его глазах горел огонь. — Два с половиной…       Я дëргался, как ненормальный, продолжая попытки вырваться, а ещё кричал, но не слышал даже исходящего от меня мычания: уши заложило от страха за любимую. — Три… — Нет! — Хиёри успела остановить моего близнеца буквально за мгновение до произошедшего. — Пожалуйста. Я сделаю, я всё сделаю. Но не мучай меня, умоляю. Прошу. Я не хочу. Пожалуйста! Я всё сделаю… видишь?       Она отбросила нож в сторону и он, проскользив по бетонному полу, закатился под кровать. — Молодец, — Ябоку явно удивился: наверное, был уверен, что Хиёри перережет горло. — Ну, тогда вернёмся к моей просьбе. И надеюсь, я произношу её в последний раз, дорогая. Сними с себя это. Сейчас.       И Хиёри повиновалась. Она старалась не смотреть мне в глаза, хотя стояла лицом ко мне, однако иногда мы всё же встречались взглядами: буквально на секунду. И во взгляде этом теперь была совершенная обречённость. Пустота. Отсутствие воли.       Её всё ещё трусило, поэтому Ики не сразу удалось нащупать края одежды. Перекрестив руки, она ухватилась пальцами за уже довольно потрёпанное кружево, обрамлявшее низ сорочки, и медленно потянула его наверх.       Моему взору предстали её бёдра: худые, как и остальное тело, и такие же побитые.       После из-под атласной ткани показалось её нижнее бельё, выпирающие косточки таза, впалый живот и обтянутые кожей рёбра.       И в последний момент её руки почти что задрали ткань настолько, чтобы показалась грудь, но девушка остановилась, явно не понимая, как себя пересилить. Теперь она смотрела на меня не отрываясь, продолжая плакать и дрожать: Ики не хотела, чтобы я видел её такой. Непонятно: она стеснялась своей наготы или того, во что её тело превратил мой двойник, однако я будто очнулся, сообразив о том, что должен был сделать давно.       Закрыл глаза.       Однако Ябоку было нужно, чтобы я всё видел, поэтому предупредив, что, если я не стану смотреть, он сделает это снова, близнец причинил Хиёри боль: я не видел этого, но сначала услышал звук глухого удара, а после короткий вскрик.       Поднял веки…       Хиёри была голой, если не считать тонкой полоски тёмных трусиков, правда, спустя несколько минут он заставил её снять и их. Она тоже сделала это медленно, будто до конца не осознавая, что происходящее — взаправду. Поддев ткань на бёдрах, она опустила её вниз на столько, чтобы бельё перестало держаться и само упало к ногам девушки. А после она сделала крохотный шаг вбок, переступая через ткань, при этом ссутулившись настолько, будто ещё чуть-чуть и девушка сломается пополам. — Выпрямись, — Ябоку тоже это заметил, и чтобы доставить Хиёри максимальный моральный дискомфорт, ещё и убрал за спину её длинные волосы, до этого хотя бы мало-мальски прикрывавшие грудь.       Я вновь задëргался в своих путах, когда разглядел на нежной коже уже подзаживший, однако до сих пор синевато-розовый укус. — Ублюдок! — прокричал я, но опять безрезультатно. Ткань, что заменяла кляп, была уже пропитана моей слюной и ужасно натирала губы, но я не обращал на это внимание. — Отпусти её! — Зачем? — несмотря на почти полную невнятность речи, Ябоку меня понял. — Слушай, я ведь как лучше хочу! Смотри, я так радушно тебя встретил, забочусь о своём старшем брате, хотя, вообще-то, это ты должен надо мной хлопотать, разве нет? — он надул губы, но почти сразу улыбнулся. — Но я не в обиде! И даже знаешь что? Я кое-что для тебя сделал. Точнее… не сделал!       Он поднял вверх руки, как делают, когда кричат имениннику: «С Днём рождения!» — Я тут подумал, ты так давно знаешь Хиёри и, может быть, хотел бы… откусить кусочек лакомого пирога, а? Братишка? Признавайся! — он показал на меня пальцем и прищурился. — Так вот, я с этой малышкой неплохо забавлялся, но у девушек… ну… три рабочих отверстия. Ну ты понимаешь! — он залихватски мне подмигнул. — А я пользовался только двумя. Одно оставил для тебя. Нетронутым! Хотя… ух, знал бы ты, как хотелось!       Он вновь зашёл за Хиёри и, смотря мне в глаза, медленно провёл рукой по её спине, дойдя до ягодиц. — Хотя, если ты не хочешь сего лакомства — я не прочь сам его отведать, — прошипел Ябоку, теперь наблюдая, как Хиёри замотала головой, зажмурившись: этот изверг, кажется, проник пальцами глубже, чем я мог видеть. — Ну так что?       Я тоже замотал головой. На этот раз я пытался сказать ему, что готов к диалогу, что на всё готов, только бы он больше не мучил девушку и при этом был уверен: двойник меня понимает. Пусть не каждое слово, однако суть он точно уловил, только вот… ему было плевать. И всласть понаблюдав за моими попытками хоть что-то исправить, он резко швырнул Хиёри в сторону кровати, да так, что та, ударившись лицом об её угол, упала навзничь и закричала.       Из носа любимой неслабым потоком потекла кровь, но Ябоку или этого не заметил, или… просто не хотел придавать этому значение. — Ладно, ладно! Раз обещал — пока не буду её трогать, — промурлыкал он, наклоняясь к девушке, которая пыталась остановить кровь уже почти полностью красными пальцами. — Там! — добавил он, схватив Хиёри за волосы и поставив на четвереньки лицом к кровати: теперь девушка лежала на простыне грудью, тогда как колени её продолжали стоять на полу. — Но что касается остального… Ух, не могу сдержаться! Она такая аппетитная!       А после началось то, что, кажется, до конца дней будет приходить ко мне в кошмарах. Я уже давно понял — мой братец, этот изверг, на многое готов и способен, но на такое… извращение! На такое безумство! На такую подлость… Нет! Даже представить не мог! Однако сейчас я совершенно точно видел, как он, пристроившись позади девушки, расстегнул ремень джинсов, а после — ширинку. И пусть я не видел всё в деталях из-за тусклого света — точно понимал, что он собирается сделать.       Хотел закрыть глаза… Но словно окаменел. И в мыслях, где-то глубоко под коркой теперь навсегда запечатлелось её лицо, когда Ябоку, совершенно точно издеваясь, вошёл в тело девушки, намеренно причиняя ей боль.       Я видел всё…       Как она кричит, зажмурившись.       Как сжимает простынь тонкими, хрупкими пальцами.       Как её волосы хаотично лежат на постели.       Как на лице Хиёри застыла ранее шедшая из носа кровь.       Как её тело двигается вперёд-назад, в ритме извращенца, что снова взял девушку силой.       … А после как она смотрит мне в глаза в последней попытке изменить хоть что-то. Хоть самую малость! Как в немой скорби умоляет всё исправить. Как извиняется за то, что хоть любит меня — вынуждена отдаться другому.       И как в её глазах медленно гаснет жизнь, уступая место мыслям о том, что нужно было нажать на тот нож.       Чтобы всё кончилось.       Чтобы больше не было больно.