***
Публичная аудиенция сама по себе никогда не была веселой, но обычно была более расслабленной, чем сегодня. Как бы Фара ни пыталась сосредоточиться на жалобах своих граждан, периферийным зрением она не могла перестать видеть затаившуюся фигуру Сильвы, излучающую тревогу и недоверие, настолько сильно отвлекающие, что Фара едва могла сосредоточиться на просителе перед собой. Сол был в ярости, когда узнал об этой части её расписания. Сознательно запереться в комнате, пригласить широкую публику, чтобы они пришли и высказали свои жалобы, сесть на трон, пока они высказывают свои претензии. Сильва считал это столь же разумным, как лечь перед приближающимся поездом. Он так сказал. И королева холодно спросила, звучало ли это, как вызов. Ему пришлось застыть, чтобы она могла насладиться кипящей обидой. То, что Фара все еще принимала у себя незнакомых людей, после осуждения эраклионских шпионов, взволновало его еще больше. Но королева знала, она делала это не потому, что ей нравилось его раздражать, а потому, что это было правильным поступком для сохранения уважения в глазах подданных. Она наклонила голову, слушая, как фермер с солярийской границы выражает свою озабоченность по поводу налогов, взымаемых для финансирования военных сил Домино. Проблемы каждого гражданина тяготили королеву так же серьезно, как и ее собственные. В то время, как жизнь была полна испытаний и невзгод, у посетителей их было значительно меньше, потому что они не носили корону. Фара не могла отрицать, что сегодняшняя публика ей надоела. Женщина никогда не обещала решить какую-либо проблему, но обещала изучить её, и каждая задача, которая добавлялась к её мысленному списку, казалась твердой и тяжелой, как корона на голове. Бен с облегчением завершил аудиенцию ровно в шесть, проводив десятки горожан с обещаниями встретиться в следующем месяце. Фара осталась в тронном зале и, прикрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться с помощью импровизированной медитации и отбросить тревоги предыдущих четырех часов. Не открывая глаз, она почувствовала сгусток жара и смутного напряжения рядом с собой. Паранойя утихла с уходом толпы и стала менее ощутима, что безусловно казалось жалостью всевышних сил, которые наконец перестали насмехаться. — Ваше Величество? Она ожидала услышать резкость в его голосе, но услышала лишь прозрачное беспокойство. Сол мог просканировать комнату глазами, чтобы выявить опасность, но вместе с посетителями ушли и возможные угрозы. Его беспокоила ее неподвижность, хотя негодование было почти таким же сильным. Фара знала это сочетание: Сильва собирался использовать усталость как предлог, чтобы заставить её отменить будущие аудиенции. При этой мысли она вернула своему взгляду возможность видеть, повернув к нему голову, но не подняла глаза. Королеве не подобало смотреть на кого-либо снизу вверх, по крайней мере в тронном зале. — Я знаю твоё мнение, — бодро сказала она. — Избавь меня от лекции. Фара встала и, качнувшись после долгого контакта с троном, потянулась за стаканом воды, но неожиданно обнаружила, что Сильва уже протягивал его ей. Это был добрый и совершенно чуждый ему жест, скорее действие слуги, чем телохранителя. Взгляд Фары метнулся к изгибу его бровей — мягкому и расслабленному, будто аудиеция вытянула остатки энергии и из него тоже. Фара должно быть выглядела более усталой, чем чувствовала. Иначе она не могла объяснить его мягкость. — Наоборот, — сказал Сол, осторожно передав стакан и проследив, чтобы ненароком не прикоснуться к королеве. — Я думаю, вы поступили очень благородно, устроив аудиенцию. Фара приподняла брови от удивления услышать нечто похожее на одобрение. Сол сдержал усмешку и твёрже сказал: — И я по-прежнему думаю, что это очень опасно. Это больше соответствовало ожиданиям. Фара сокрушенно покачала головой, когда повернулась, чтобы выйти из комнаты, и он пошел следом в том же темпе, но на полшага позади. — Думай, что хочешь, но это необходимо. Какая из меня королева, если я не могу эффективно управлять своими гражданами? И как я могу эффективно править, если не слушаю их? — Благородные убеждения, Ваше Величество, но вы не можете быть королевой, если вы… — Если я умру. Я вкурсе, — Фара позволила ему сделать два шага вперед, чтобы придержать дверь в вестибюль, но остановилась, прежде чем войти, чтобы перевести взгляд на мужчину. — Если я не прислушаюсь к своему народу, меня перестанут уважать. Всё просто. Фара сделала шаг вперед, прежде чем дать ему возможность ответить. — Кроме того, на войне как никогда важно соблюдать свои прямые обязанности. Андреас уже украл их покой. Я не хочу, чтобы он еще что-то забрал у меня или моих граждан. Сол последовал по коридору, ведущему к ее кабинету, отказываясь оставлять королеву в одиночестве. — Я уважаю ваше мнение, даже если не согласен с ним. Улыбка тронула ее губы, мягко высмеяв эти слова. — Как мило, — протянула Фара. — Ты позволишь мне править так, как я считаю нужным? — Я уже знаю, что не могу ничего навязывать вам, Ваше Величество, — они подошли к ее кабинету и Сол остановился у двери, прежде чем низко поклониться. Когда он снова поднял голову, на лице королевы держалась усмешка. — У меня было бы больше шансов пересечь Бесконечный океан на перевернутом зонте, чем убедить вас изменить своё мнение. Фара позволила улыбке стать шире. Хотя она все еще была зла на присутствие Сола, по крайней мере, он доказал, что готов учиться. У него могло быть иное мнения о безопасности, но он не мог переубедить ее, хоть и не оставлял попыток. Фара не была принцессой, которую нужно спасать. Она была королевой, которую нужно уважать. — Спасибо, Сильва. У тебя есть все шансы стать порядочным джентльменом.***
Как бы то ни было, Фара думала, что между ними всё начинало налаживаться. Его уступки в отношении аудиенций в сочетании с рекомендациями придали ему больше уважения в её глазах. Когда Фара вернулась к столу, Сол даже избавил её от своего присутствия, довольствуясь достаточной безопасностью, а сам отправился в свой ежечасовой обход территории. Ее настроение не испортилось, когда Бен пришел сообщить, что все вещи окончательно переехали в восточное крыло, или когда Блум тайком прокралась в кабинет, чтобы сдать бумагу с магическими рунами. Однако, настроение мгновенно упало, когда Фара внимательно изучила полный отчет герцогини Контресор на солярийской границе — первого поста Сильвы после Алфеи. И упало быстро. Комната, где он хранил свою одежду, запасное оружие и припасы, находилась через весь дворец от ее кабинета, у входа в коридор, который вел к новым покоям. Прогулку, включающую в себя три минуты, Фара совершила за одну, ворвавшись в комнату так быстро, как только могла позволить её скорость. Королева резко замерла в проходе, увидев мужчину, лежащего на полу или, вернее, на коврике для йоги, в одних спортивных шортах. Сол остановился в середине отжимания при звуке открывшейся двери и мгновенно откинулся на пятки, чтобы подняться на ноги. Несмотря на кипящую внутри злость, удивление по поводу того, в какой момент она его застала, настолько потрясло Фару, что от Сильвы не скрылось усилие, с которым королева пыталась оторвать взгляд от его торса и груды литых мышц. Фара заставила себя оглянуться, и когда их взгляды встретились, она поняла, что должно быть была такой же красной, как и он. От смущения, а не от физических нагрузок, и стыд лишь сильнее подпитал злость. — Ты возвращался в Эраклион, — обвинила она, протянув ему стопку бумаг из герцогства. Услышав резкость в голосе, Сол остановился, чтобы потянуться за полотенцем, висящим на вешалке позади. Он ничего не сказал. Его грудь вздымалась и опускалась, когда мужчина пытался перевести дыхание, и она чувствовала, что краснеет еще больше, пока изо всех сил старалась не отводить взгляд и не опускать его вниз. — Неоднократно, — твёрже сказала королева, сжав край листа с рекомендациями. Единственным ответом было отвернуться от нее, снять с вешалки полотенце и прижать его к лицу, чтобы вытереть пот. Фара крепко стиснула зубы. Телохранитель или нет, она все еще была его королевой, и Сильва должен был знать, что лучше не показывать ей что-либо, кроме своего лица. — Герцогство, — продолжала она, наплев на отсутствие какой-либо реакции. — Работая в герцогстве, ты неоднократно пересекал границу с Эраклионом. Сильва по-прежнему не давал ответа, и ее гнев вспыхивал от этого только сильнее. Фара с трудом сдерживалась, чтобы не применить грубую силу или не вторгнуться в его разум, чтобы виски от пронзительной боли застучали. — Ты смеешь это отрицать? Вытирая затылок полотенцем, Сол наконец ответил, все еще стоя лицом к стене. — Поскольку этот вопрос не связан с моими профессиональными обязанностями, мне не нужно отвечать на него. Наглость. Эта наглость не была сравнима ни с чем. Фаре никто и никогда не перечил, смиренно рассказывая всё, что она хотела услышать. Королеву уважали. Ей льстили и всегда говорили правду, но он… Он слишком много о себе думал. — Тогда ты ответишь мне как своей королеве, — Фара выпрямилась и расправила плечи, будто вот-вот должна была войти в тронный зал. Сол по-прежнему отказывался смотреть на нее, демонстративно бросив полотенце обратно на вешалку. Когда Фара вышла за пределы собственных бурных эмоций, чтобы ощутить чужие, она заметила прилив раздражения, замаскировавший страх. Горячее напряжение, которое Сол неосознанно излучал, лишь подтвердило худшие опасения — он что-то скрывает. И она должна знать что. Мужчина закончил развешивать полотенце, потянув за каждый край, чтобы на нем не было складок и оно хорошо высохло. Наконец, он повернулся лицом, медленно и неторопливо двигаясь всем телом. Выражение лица Сильвы было тяжелым от нежелания отвечать, и слова звучали так, словно вырваны со дна колодца, когда он наконец ответил. — Я навещал человека, который когда-то был моим другом. Навещал. Фару медленно закипала. Сол вел себя застенчиво, нарочито двусмысленно, смягчал слова, чтобы не солгать ей. То немногое, что осталось от ее уважения к нему, исчезло. — Друга, — повторила она, положив один из документов поверх множества других. — Ты учился в тех же начальных и средних школах, что и король Андреас. Сол был полон решимости сочетать ее скорость и свирепость с медлительностью и стойкостью. Его глаза не спеша скользнули вверх по бумаге к её глазам. У мужчины перехватило дыхание, но он все еще стоял совершенно неподвижно и нарочито раздражающе. Уголки его губ дернулись: — Вы неплохо выполнили своё домашнее задание. Её плечи непроизвольно расслабились и губы приоткрылись, добавив выражению лица потерянность. Фара не сразу поняла, в какую сторону он пытался сменить тему, намекая, что проверку рекомендаций королева поставила на первое место в списке своих задач. — Ответь на вопрос, — она произнесла каждый слог с предупреждением, которое должно было внушить страх, но Сильва не дрогнул. — Какой был вопрос? — Сол скрестил руки на груди, наконец перекрыв ей обзор. — «Человек, который когда-то был твоим другом», — Фара произнесла это в воздушных кавычках, чужих и раздражающе дипломатичных. — Король Андреас? Ей не нужно было ждать ответа. Сол сказал это своим разочарованным выражением лица с растущей паникой, которую она заметила, несмотря на расслабленную позу, еще до того, как раскрасневшиеся губы сложили слово: — Да. — Невероятно. Фара резко развернулась на месте, позволив бумагам упасть на землю, как множество осыпавшихся листьев. Женщина резко дернула дверную ручку, и в то же мгновение, когда она открыла дверь, мужская рука грубо захлопнула её. Королева снова развернулась, всего в пол оборота, прежде чем остановиться и бросить взгляд на тело Сильвы: его плечи сгорбились, грудь снова вздымалась, одна рука крепко держала дверь закрытой, а другая сжимала её запястье. Фара дернулась, сделав два шага от двери, потрясение захлестнуло её разум и все чувства разом остановились. Королева не могла вспомнить, когда в последний раз с ней общались физически, и вместо того, чтобы драться или бежать, она просто одернула локоть. Его рука последовала за ее рукой, не отпустив запястье: горячее, изнывающее от силы его хватки, успешно сфокусировавшее ее внимание. — Отпусти, — просьба в мгновение стала приказом, который он обязан был выполнить. — Сейчас же. Фара снова отдернула руку, но попытка не принесла никакого результата. Шагнув так, чтобы Фара не могла отойти и наконец выслушала его, Сол непроизвольно надел маску излишней мрачности. — Я не верен Андреасу, — сказал он низким, но настойчивым голосом. Сол фамильярно говорил об Андреасе по имени, без малейшего почтения к королю. Чем больше он говорил, тем меньше она понимала. А Фара ненавидела оставаться в неведении. Ее разум пытался наверстать упущенное, разрываясь между внезапным водоворотом в обычно спокойном мужчине. В его разуме жила злость, почти такая же сильная, как у нее. И все же ей не на что было опереться в своих обвинениях, чтобы выяснить насколько Сильва близок к Эраклиону на самом деле. Только если он сам не скажет. — Итак, ты продолжаешь убеждать всех вокруг, что Эраклион — всего лишь страна твоего рождения, а теперь я читаю о неоднократных поездках через границу, чтобы «повидаться с другом». — Он не друг, — повторил Сильва, крепче сжимая её запястье. — Я ни разу не предал своей верности Алфее или своим постам по контракту, с тех пор, как впервые принес присягу. Он, должно быть, считал ее дурой. Будто у Фары недостаточно интеллекта, чтобы сложить два простых числа и получить ответ. — Твоя преданность еще не подвергалась испытанию, во всяком случае, в мирное время, — Сол открыл было рот в знак протеста, но она продолжила, не позволив прервать себя. — Ты лгал с тех пор, как переступил порог этого дворца. — Я ни разу не солгал вам. На этот раз, когда женщина отпрянула, он выпустил её руку из своей ладони. — Тогда перестань уходить от ответа. Помни, что я — твоя королева. Его губы плотно сжались, глаза изучающе вцепились в нее, прищуренные в провокации, и за этим скрывался тот же потаенный страх. Фара сосредоточилась на этом, пытаясь разобрать, какую правду он боялся раскрыть, но единственным, что выдавало его, было легкое движение челюсти. — У меня были дела с Андреасом, не связанные с его королевским статусом. Всё закончилось, когда я занял пост в Мелодии. Это все, что я скажу. Его ответ был смесью недосказанностей, которые Фара терпеть не могла. У этого человека были близкие отношения с вечно воюющим королем Эраклиона. Независимо от того, существовали ли эти отношения до сих пор или нет, она не могла доверять ему после этого. Впервые за многие годы Фара позволила возмущению поглотить себя. Она отступила назад и прибегла к магии, которую редко использовала. Комната слегка расплылась в сфокусированном взгляде и наполнилась мягкой аурой, как это всегда бывало при использовании сил. Фара потянулась к нему своим разумом, чувствуя стальной капкан с которым неожиданно столкнулась. Закрытый, борющийся с ее мысленным прикосновением, яростный в своих намерениях. — Я могу заставить тебя рассказать. Магия бурлила внутри, вездесущий низкий гул в глубине ее сознания перерастал в рев. Она вибрировала в венах и заставляла глаза сверкать кристально-голубым свечением. Сквозь дымку магии она могла видеть суровое лицо мужчины, стиснутые челюсти, стальной взгляд, не выражающий эмоций. — Вы этого не сделаете, — холодно заявил Сол, без тени сомнения в своей правоте. Его ответ был настолько неожиданным, что она остановилась, непроизвольно расслабившись, чтобы комната стала более четкой. — Вы этого не сделаете, потому что вы не такая. Хватило и секунды, чтобы вернуть себе самообладание, заставив глаза сменить цвет. — Я сделаю это, если это сохранит мое королевство в безопасности, — заверила она, ослабив магическое воздействие на некоторое время. — Это то, что сделал бы Андреас, а вы не Андреас, — в его голос просочилась злостная манипуляция. Фара чуть не закричала от разочарования, потеряв концентрацию настолько, что ее силы ослабли. — Ты не будешь манипулировать мной, используя это имя, — она взмахнула рукой, чтобы сердито указать пальцем, и на этот раз он встретил ее в воздухе, обхватив своей широкой ладонью запястье и притянув его к себе, бросив вызов. — Вы гораздо лучшая королева, чем он, — нараспев произнес Сол, подходя ближе, чтобы призывность в глазах можно было рассмотреть. Она закипала от того, что Сильва предполагал, что знает её. Закипала от того, что он мог разгадать ее секреты лучше, чем она могла разгадать его. Закипала от того, что этот наемник осмелился поднять на нее руку, осмелился стоять так, что его лицо было всего в нескольких дюймах от неё. — Ты…— комната снова растворилась в ауре силы, но прежде чем Фара смогла пустить магию в ход, дверь резко распахнулась. Женщина вздрогнула, и Сильва инстинктивно одернул руку, отступив на более почтительное расстояние. Фара побледнела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бен сопровождает генерала Кодаторту в комнату. — Ваше Величество, — нерешительно произнес Бен, переведя взгляд с королевы на Сильву и обратно. Фара спрятала руку в карман — ту самую, что так требовательно сжимал Сильва, и заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — Бен. Генерал, — поприветствовала она, полностью повернувшись лицом к новоприбывшим и спиной к Сильве. Фаре пришлось приложить немало усилий, чтобы выровнять дыхание. — Есть новости? — Плохие, — проворчал генерал в ответ. Он посмотрел на Сильву и коротко кивнул ему, прежде чем полностью переключить внимание на королеву. — Мы получили сообщение о стычках на границе. — Стычках? — хотя стычки, безусловно, вызывали беспокойство, они не казались особенно серьезными, не так, как если бы они были частью организованного нападения. — Я нужна? — Боюсь, что так, — сказал генерал с коротким кивком. — Атаки были кратковременными, но целенаправленными. Сенатор Орител мертва.