Линии битвы

      Сол прислонился виском к окну, наблюдая, как за ним проносятся многочисленные мили.       По крайней мере, это неплохой вид, поскольку ландшафт медленно переходил от холмистой местности к постепенному морскому спуску.       Королева была в ярости. Сол знал, что не только на него, хотя, конечно, он был единственным, кто принял основной удар. Большая часть гнева направлена на короля Андреаса и Эраклион, а в нем Сильва прочел истинную причину: страх за себя, свой народ и свое королевство.       Именно поэтому она злилась. Или возможно, потому что Фара немного рассердилась из-за того, что Сол не разбудил её раньше.       В свою защиту, Сол мог сказать, что просто не хотел будить. Мужчина не был уверен, откуда взялась эта сентиментальность, но когда он проснулся, проверил свой телефон, а затем взглянул на королеву…принял решение позволить ей поспать.       Он видел на её лице дюжину выражений, от разочарования до удивления и царственной убежденности, но никогда раньше не видел умиротворение. У Сола не было ничего, кроме дурных вестей, которыми он мог бы разбудить ее, поэтому просто позволил проснуться самостоятельно. Обычно идеально уложенные волосы королевы растрепанными волнами лежали вокруг головы, пока она наконец не пошевелилась.       Конечно, попытка оказать благодеяние имела неприятные последствия. С ней всегда так. Когда Фара проснулась естественным образом и Сильва передал ей телефон с новостями о нападении на королевский караван, перемена, произошедшая с ней, была мгновенной и почти насильственной. Фара, как ему и следовало ожидать, возмутилась тем, что он «заставил» её поспать, вместо того, чтобы сразу вернуться во дворец.       В ответ Сол лишь возразил, что не было смысла спешить. Это именно то, чего ожидал Андреас, и, хотя бомба уничтожила два внедорожника, все сотрудники остались в целости и сохранности. Следовательно, приманка сработала, и никто серьезно не пострадал, что было наилучшим возможным результатом.       Но Фара и слышать об этом не хотела. К этому времени Сильва уже знал, что не может с ней спорить, поэтому в ледяном молчании они собрали вещи, выписались из безвкусного отеля и забрались в машину, чтобы помчаться обратно к дворцу Домино.       Не разбудить ее было второй ошибкой.       Первой, конечно, было то, что Сол достаточно тщеславен, чтобы потакать королеве, когда она спросила о клятвах. Он должен был, черт возьми, остановиться, сменить тему, сделать что угодно, только не заканчивать этот разговор.       Пережитое смущение заставило его на мгновение закрыть глаза от воспоминаний. Сол знал, что обет безбрачия показался ей странным. Будто он активно защищался и чувствовал себя обязанным сказать это королеве, прежде чем она что-либо предпримет — что само по себе было смешно, потому что он не думал, что такая идея когда-нибудь придет ей в голову.       Он облажался. Стало слишком уютно в те часы после покушения. Сол был сбит с толку. Ему нужно было защитить королеву, и это оставалось главной целью, даже если он исказил границы, проведя ночь в одной постели с ней.       Что-то новенькое. Это был не первый раз, когда Сол спал в спальне аристократки, и не последний, но одна кровать на двоих была впервые. Фара сама попросила об этом, и было бы непрофессионально отказать.       Верно?       Сол стиснул зубы, все еще мучаясь от смущения. Он позволил граням размыться из-за безумия прошедшего дня и привлекательности удобной кровати. Были аспекты работы, которые давали определенный доступ, обычно предоставляемый только партнеру, но такова природа профессии. Вот и все. Сильва здесь по работе, чтобы служить Ее Величеству королеве Домино.       Фара. Она попросила называть её Фара.       Сол откинул голову ближе к окну достаточно далеко, чтобы Фара полностью исчезла из поля зрения. Конечно, он бы никогда этого не сделал. Она по-прежнему была «Вашим Величеством» при дворе и в любой компании, кроме Бена, даже если он обращался точно также. Кроме того, Фара, вероятно, сожалела о том, что предложила ему это, учитывая, насколько она зла прямо сейчас.       Все это привело Сильву к нынешнему затруднительному положению. Чем больше машина приближалась к Домино, тем меньше он знал, как нарушить неловкое молчание.       Сол не мог вернуться к их разговору прошлой ночью. Это слишком личное. Те уступки, на которые они пошли друг другу в темноте. Сейчас, при ярком солнечном свете, это казалось приторным, неуместным, и он подозревал, что ее сожаление могло соперничать с его собственным по поводу того, как сильно они уступили друг другу прошлой ночью.       Они просто пережили покушение на убийство. Это был лишь один вечер, когда Фара достаточно ослабла, чтобы не быть королевой.       Так что о темах вчерашнего вечера не могло быть и речи, как и о вчерашнем дне, потому что это могло привести к спирали, в которой она раскритиковала бы его за упущения в прошлом. Эта спираль с обеих сторон замкнута и постоянно возвращается к своему началу.       Нет, ему нужна более безопасная тема, которая отвлекла бы внимание от того, насколько Фара злилась, и с легкой усмешкой Сол, наконец, повернулся к ней лицом:       — Вы осознаете, что разговариваете во сне?       Фара моргнула — это самое большое действие, которое она позволила ему увидеть за все утро, и крепче сжала руль. Сначала Сол подумал, что королева просто не ответит, пока она не открыла рот, по-прежнему решительно глядя на дорогу:       — Ничего подобного.       Сол отвернулся обратно к окну в слабой попытке скрыть саркастичную улыбку.       — Разумеется, Ваше Величество, — ответил он, вернувшись к официальной форме обращения в попытке показать, что он может противопоставить ее дерзости свою собственную.       Отлично. Если она не захотела взять предложенную оливковую ветвь, тогда Сол не стал бы унижать себя, продолжая попытки. Он скрестил руки на груди, прислонившись макушкой к окну.       Краем глаза Сильва заметил, как напряглись руки женщины, когда она вцепилась в руль, но не отвел взгляд от приближающегося большого щита, рекламирующего придорожный фейерверк — единственное интересное зрелище за все эти мили. Только когда они миновали его, Фара прочистила горло:       — Если я говорила во сне, то что я сказала?       Улыбка стала шире, но Сол старался не отрывать глаз от дороги.       — Ничего важного.       — Тогда, должно быть, это действительно неловко, — Фара резко вздохнула и также резко выдохнула, повернув направо.       Мужчина уставился в окно, вспоминая прошлую ночь. День был утомительным, но Сол мгновенно проснулся, как только Фара заговорила. Затуманенный разум быстро вычислил, что она разговаривает во сне и не нуждается в полном внимании.       Сол задумчиво потер подбородок, ощутив отросшую длину щетины, которую не смог подстричь утром.       — Что-то о синем, желтом и красном, — вспомнил он, неуверенный в том, не приснилось ли это ему самому.       На это не последовало никакой реакции, даже когда Сол повернулся, чтобы изучить застывшее выражение лица королевы, пока она смотрела прямо перед собой.       — Ничего не напоминает? — мужчина выжидающе нахмурился, постучав пальцами по пульсирующему виску.       — Я помню все свои сны, — просто ответила она. — Преимущества магии разума.       Сол приподнял брови, ожидая, пока Фара разомкнет губы, но прошло еще несколько секунд, прежде чем она заговорила:       — Мне снилось, что я наткнулась на флаг Домино, и он был весь в крови.       О, в этом кошмаре мало поводов для шуток. Не говоря уже о бремени необходимости запоминать каждую деталь тревожного сна, который у нее когда-либо был. Сол быстро опомнился, вспоминая какую-то тарабарщину, которую она пробормотала позже.       — Потом вы сказали что-то о мистере ДиМилло…       — Хм, — выражение лица королевы, наконец, сменилось с суровой решимости на что-то более задумчивое, почти нежное.       — Советник?       Какими бы ни были воспоминания об этом человеке, они не могли быть такими же страшными, как залитый кровью флаг её страны.       — Мой старый наставник, — ответила Фара, выдержав паузу. — Последней частью моего сна было прослушивание на роль банана в «Отверженных».       — А-а, — Сол почесал в затылке, напрягая мозги. — Прошло много времени, но я не помню роль банана.       Ее губы сжались в тонкую линию.       — Тебе нужно освежить воспоминания, — колко фыркнула Фара.       — А-а, — повторил он с быстро растущей ухмылкой. — В таком случае, я с нетерпением жду представления, Ваше Величество.       — Придется немного подождать.       — Я терпелив.       Что-то в утренней скованности ослабевало по мере того, как пролетали мили. Сол почувствовал себя вознагражденным за попытку завязать разговор, хотя и не настаивал на этом, а молчание стало почти дружеским. Явное улучшение по-сравнению с прежней холодностью. Сильва откинулся на спинку сиденья, вытянув правую ногу вперед, чтобы размять больное бедро.       При любом другом раскладе, Сол почувствовал бы себя бессильным, находясь на пассажирском сиденье и ему всё еще было не по себе. Сильва просто ненавидел, когда его не подпускали к работе и не то, чтобы её стало меньше, особенно в условиях военного положения.       Как только они подъехали ко дворцу, Сол с удовлетворением заметил, что охранник проверил машину на наличие иллюзий, прежде чем пропустить через ворота.       Харви встретил их на подъездной дорожке и спешно увел королеву для разбора нападения на караван, даже не оглянувшись.       Сол выбрался из машины, чтобы посмотреть вслед удаляющейся королеве и стюарду. Конечно, ему не было горько из-за бесцеремонного прощания, нет. Их отношения изменились, но только в том смысле, что теперь Фара доверяла ему не только жизнь, но и свое прошлое.       И это просто часть работы — завоевать это доверие. Они по-прежнему были уверенными и строго профессиональными. Сол бросил ключи парковщику и направился в дворцовый гараж, чтобы изучить последствия взрыва заминированных автомобилей.       Такой была бы жизнь в Домино под покровом войны. Сол готов был приспособиться и к этому.       Теперь, когда королева узнала, что Сильва на правильной стороне, ей стало легче. У неё были ежедневные встречи с парламентом и еще более частые с советом. Сол сопровождал её в парламент, но когда Фара скрывалась на совете, начинал тщательное патрулирование территории и лично проводил опросы дворцового персонала, чтобы выявить двойных агентов и шпионов. Он не избавился от подозрения, что из Эраклиона здесь по крайней мере один «крот».       Неделю спустя, Луна прибыла на личную конференцию, на которой у Сола было двадцать веселых минут, чтобы поболтать с Эвершедом — из алфейской охраной Луны, пока Фара не вошла в комнату и обсуждение между двумя монархами снова не развернулось. Ходили разговоры об объединении сил Домино и Солярии. Сильва не стал вдаваться в подробности, за исключением того, что он попросил Афину провести проверку биографических данных совета Луны.       Хотя Сол никогда не был на войне, это были все задачи, которые больше всего ожидались. Он патрулировал дворец три раза в день, чередуя свои выходы, чтобы никто не привык к расписанию. Сильва отмечал, кто что охранял и когда, кто контролировал графики, где были слепые зоны. Он полностью устроился на своей двуспальной кровати в прихожей анфилады восточного крыла и мимо не могла проскочить даже тень.       А потом появились списки погибших.       Сначала было только одно имя — практически подростка, чье лицо в течение недели красовалось на каждой витрине магазина и первой полосе газет. Первый из Домино.       Затем произошла битва при Пагнелле, и количество лиц молодых людей увеличилось раз в десять. Потом двадцать. А потом лица перестали появляться и начались списки.       У королевы прикреплен ежедневный список в гостевом зале. Фара проходила мимо него каждый день, почитая минутой молчания как своих павших, так и потерянных солярийцев, и даже эраклионцев. Сол обычно сопровождал ее, и пока женщина держала голову опущенной, он молча просматривал список, выискивая только одно имя.       Конечно, он никогда не подавал виду и знал, что глупо проверять списки, когда об этой конкретной смерти было бы сообщено во всех доступных газетах, таблоидах и средствах массовой информации. Он не был бы тихо спрятан между двумя погибшими.       Но, несмотря ни на что, Сол проверял это каждый день, проглатывая страх, который раздувался и спадал с каждым днем.       Во время одного из обходов дворца, Сол наткнулся на Блум, которая водила указательным пальцем по длинному списку. Он остановился прямо за ней, удивленный относительным спокойствием, с которым девушка изучала записи.       — Ты кого-нибудь знаешь? — осторожно спросил Сильва, остановившись у нее за спиной.       Девушка тяжело вздохнула и её плечи поникли.       — Пока нет.       — Тогда кого ты ищешь?       Сол знал, что это личный вопрос, но не мог не задуматься — ей едва исполнилось шестнадцать, а ее родители уже умерли.       — Друзей, — ответила она, заглянув в нижнюю часть списка. — У них у всех есть силы, и я знаю, что их призвали на войну.       — Это тяжело, — Сол заложил руки за спину. Он знал, что между феями существовало определенное родство. Это не то же самое, что клятвы, данные Алфее, но тем не менее, узы также нерушимы. — Вы поддерживаете связь?       Блум выпрямилась и вернулась к началу списка, проверяя, ничего ли не пропустила.       — Они не могут много говорить. И военные отобрали у них социалки.       Солу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она говорит о социальных сетях. Никакой возможности связаться с соотечественниками. Он знал, на что это похоже. Не в первый раз Сол почувствовал укол жалости к девушке.       — Мне жаль.       — А мне нет, —резко ответила она. — Я чертовски зла.       С внезапной решимостью, Блум обернулась и её руки сжались в кулаки. Сол невольно отступил на шаг, зная на что способны эти кулаки, когда она выходит из себя.       — Но мисс Ди не разрешает мне присоединиться к ним!       Это больше напоминало опрометчивого подростка — вспыльчивого и недальновидного. Сол достаточно оправился от ее вспышки злости, чтобы наклонить голову.       — Тебе и не нужно.       Сол чувствовал, что сложнее было бы объяснять ей математику. Со стороны королевы рисковать своим наследником было бы глупо и в той же степени отвратительно.       Вот почему он каждый день проверял списки в поисках имени «Скай».       Раздраженная Блум фыркнула и скрестила руки на груди:       — Я думала, ты лучше неё.       Опасный ход мыслей. Сол не собирался вставать между королевой и её наследником, когда Фара только начала уважать его.       — Она хочет, чтобы ты была в безопасности.       Еще одно доказательство того, что война изменила его. Это первый раз, когда Сол принял сторону королевы в отношении Блум.       — Ты многое можешь сделать и отсюда.       — Например, что? — с горечью спросила Блум. — Испечь печенье и похлопать ресничками за какие-нибудь военные облигации?       — Нет.       — Я хочу сражаться, — скрестив руки на груди, девушка опустила сжатые кулаки к бедрам, и Сол успел испугаться, что из них в любую секунду вырвется пламя.       Мужчина покачал головой, все больше встревоженный её тоном. Если королева не будет начеку и не проявит инициативу в отношении сдерживаемого разочарования Блум, он боялся, что девушка предпримет что-нибудь радикальное.       — Ты не можешь, но можешь помочь ей, — Сол попытался, но безуспешно, скрыть нотки лекторства в своем голосе. Он видел это по тому, как остекленели глаза девушки. — Она учит тебя править, верно? Используй это.       Остекленевший взгляд исчез, и на его месте появилась мрачная, коварная улыбка.       — Ты имеешь в виду… публичную аудиторию?       В одно мгновение сердцебиение Сола участилось, и что-то сжалось внутри. Еще одна публичная аудитория? Конечно, Фара была не настолько неразумна, чтобы думать, что в такое время стоит поддерживать эту традицию.       Прежде чем Сильва смог остановить себя, вопрос вырвался наружу, а вместе с ним и слишком много беспокойства.       — Она ведь больше не занимается этим, не так ли? — спросил Сол, неудачно скрыв беспокойство в голосе.       Улыбка Блум стала шире от озорного ликования.       — Твои глаза стали такими огромными, чувак, ты действительно ненавидишь, когда она собирает кучу народу здесь.       — Это похоже на самоубийство…       Сол оборвал себя, дернув подбородком, чтобы заставить воздержаться от продолжения. Он служил здесь не для того, чтобы еще больше порадовать подростка, который только этого и ждёт. Не сказав больше ни слова, даже не попрощавшись должным образом, Сильва повернулся на каблуках и направился через дворец на поиски королевы.       Фары не было в зале заседаний, и когда Сол сверился с расписанием, понял, что прошло больше времени, чем он предполагал, и королева уже должна была вернуться в кабинет.       Сол не постучал. В последнее время он редко это делал, но Фара так привыкла к его приходам, что даже когда дверь сердито стукнулась о стену, не подняла взгляд. Королева осталась стоять у дальней стены, изучая книжный шкаф с переплетенными бумагами, выглядя при этом спокойной, будто медитируя.       Конечно. Конечно, беспокоиться было его обязанностью, а не ее. Сол ненавидел то, что королева так легко вернулась к их бурным ранним отношениям, как будто Эренделла и покушения на убийство вовсе не было. Фара, вероятно, почувствовала его приближение и приняла настолько мирную позу, насколько это возможно.       Не дожидаясь приветствия, Сол заговорил, зная, что находится вне очереди, но не заботясь о приличиях. Если бы она легкомысленно отнеслась к мерам предосторожности, которые они обсуждали, он бы ответил ей тем же.       — Скажите, что вы не планируете устраивать еще одну публичную аудиенцию.       Наконец, Фара повернулась лицом, и он усилием воли заставил себя не покраснеть, когда она заметила волнение. Вместо этого Сол сосредоточился на выравнивании своего дыхания.       Она открыла красную папку, которую держала в руках, и пролистала страницы.       — Хорошо, не скажу.       Фара произнесла это так вяло и Сол мгновенно понял, что она снова делает то же самое, когда прибегает к снисходительности — преуменьшает его опасения.       Мужчина крепко стиснул зубы, зная что прав, независимо от того, снисходила она к нему или нет.       — Вы говорите это только, чтобы отвязаться от меня?       — Мм, — промурлыкала женщина, её взгляд по-прежнему был прикован к страницам в пластиковой обложке. — Я и не мечтала об этом.       Сол сглотнул и наклонил голову, чтобы взять себя в руки, подавив негодование, которое хотел выплеснуть на нее. Фара знала, насколько это опасно. Самое меньшее, что она могла сделать— признать это, вместо того, чтобы насмехаться над настороженностью. Сильва думал, что они прошли долгий путь с тех первых нескольких дней, и отступление спровоцировало его гораздо сильнее, чем он ожидал.       Разжав кулаки, Сол заставил голос остаться ровным и размеренным:       — Мне это не нравится, Ваше Величество, это опасно.       — Это твоя работа.       Сол вскипел, когда королева нашла то, что искала, вытащила бумагу и закрыла папку одной рукой, прежде чем взглянуть на него.       — И это даже не тот бал-маскарад, который Герхарт все еще хочет, чтобы я устроила. Она хочет пригласить других глав государств, чтобы мы могли подтвердить, что Андреас не один из нас. Что он никогда не победит.       — По крайней мере, уменьшите аудиторию или позвольте мне проверить просителей.       — Ты же знаешь, я не могу.       Его пристальный взгляд блуждал по комнате, словно ища что-то, что могло бы вразумить ее.       — Тогда…тогда наденьте защиту, — сказал Сол сдавленным голосом, признавая свое поражение. — И оружие.       Фара оторвала взгляд от бумаги, удивленно приподняв брови.       — Оружие? Я фея разума, если ты забыл.       — Это никому не помешает вывести вас из строя.       Без предупреждения королева подняла руку и в течение полусекунды ее глаза вспыхнули ярко-голубым. Как только она это сделала, Сол понял, что сейчас произойдет. Он собрался с духом, напряг мышцы живота и расставил ноги, но еще до того, как увидел это, понял, что ему не сравниться с силой королевы.       Взрыв оглушительной энергии, вырвавшийся из ее ладони, попал ему прямо в грудь.       Сол почувствовал себя так, словно его сбил локомотив. Ноги оторвались от земли в тот момент, когда воздух покинул легкие. Он полностью потерял ощущение высоты, когда опрокинулся навзничь, и хотя разум кричал конечностям, чтобы они вытянулись и сориентировались, сила взрыва заставила руки и ноги болтаться в воздухе. Пока Сол, наконец, не ударился об пол, приземлившись на левое плечо.       Сильва с трудом поднялся на ноги. Только когда он подтянулся, понял, что Фара отшвырнула его к окну в дальний конец комнаты.       Мужчина оперся руками о колени, чтобы перевести дыхание, и продержался в таком положении пару секунд, прежде чем поднять на нее взгляд. Фара снова уткнулась в документ с довольной ухмылкой на лице. Он позволил своему взгляду опуститься на солярианский ковер, обрамлявший стол.       Что ж, это катастрофа.       Во всяком случае, Сол должен был признать ее силу. Наконец, он выпрямился и отряхнул штаны.       — Вполне справедливо, Ваше Величество.       — Я же говорила, — фыркнула Фара. — Я фея разума.       Сол размял левое плечо и осторожно потер его. Да, королева сильна в нападении, но разве покушение не показало ей, что магия почти бессильна в таких ситуациях? В тот момент она хорошо справлялась, но ее реакции не были натренированы. Солу пришлось вытаскивать Фару из комнаты, пока она, пошатываясь, прижималась к нему и почти не шевелилась.       Он должен был как-то научить её.       Поморщившись, Сильва демонстративно доковылял до стола и прислонился к нему, потирая грудь в том месте, куда ударил заряд энергии.       — Да, вы фея разума, — признал он. — И Андреас это знает. Он не будет настолько глуп, чтобы нападать на вас в упор.       — Ты думаешь, он настолько глуп, чтобы попытаться?       — Я считаю, он достаточно тщеславен.       Сол сглотнул, и на этот раз Фара опустила бумагу, шагнув навстречу, не в силах скрыть вспышку беспокойства. Она повернулась так, что вместо того, чтобы подойти к мужчине, подошла к столу и положила документ на поверхность, рассеянно постукивая по нему пальцем.       — Ты прав, — сказала она. — Я не учла, что у тебя есть особые знания об Андреасе, которых нет у большинства.       Сол постарался, чтобы выражение отвращения не отразилось на его лице.       — Не думаю, что в этом от меня будет много пользы.       — Почему же? — теперь Фара стояла всего в шаге или двух, смерив мужчину тем царственным взглядом, которым требовала ответов. — Ты думаешь, Андреас сейчас отличается от человека, который отправил твоего сына в Криптею?       — Нет, — Сол отвел взгляд.       Это не входило в его планы. Мужчина не хотел совмещать одновременно лучшее и худшее время своей жизни — когда ему разрешили увидеть Ская и когда его заставили увидеть Ская, как сына Андреаса.       — Я…— Сильва издал еще один разочарованный вздох. — Мои поездки были направлены на то, чтобы навестить Ская, а не короля. Если вы хотите знать, как Андреас пьет чай или какие передачи он смотрит…       — Ты, должно быть, знаешь некоторые из его слабостей.       — Гордость. Тщеславие, — Сол пожал плечами, неопределенно махнув рукой в сторону Эраклиона. — Я уверен, что все эти черты вы успели приобрести, будучи монархом, — Сильва сделал паузу, понизив голос до того размеренного тона, которым он всегда хотел говорить. — Но не совершайте ошибку, думая, что он опрометчив. Я бы не удивился, если бы нападение на вас готовилось с прошлого десятилетия.       Королева раздраженно покачала головой.       — Король, который одновременно тщеславен и горд в своем уничтожении жизни и свободы. Как чудесно.       Фара смотрела вдаль, в том же направлении, куда указывал Сол. На границу, где силы Эраклиона наступали на Солярию, а сразу за ней — на Домино.       Сильва почти ненавидел себя за то, что сделал это, но было слишком легко, пока Фара так отвлечена. Представилась возможность, и он воспользовался ею. Фара сама втянула мужчину в ложную слабость, и он должен был доказать, какой это было ошибкой.       Сол двигался быстро, вынимая рунические ограничители правой рукой, в то время как левая метнулась вперед и обхватила её запястья. Прежде чем женщина успела произнести хоть слово, он закрыл ограничители на каждой руке.       Только после того, как каждая металлическая застежка защелкнулась, Фара отреагировала, дернув руки на себя. Она поцарапала тыльную сторону его руки, но ограничители уже отсекли магию от источника.       Фара резко выпрямилась. Её глаза вспыхнули гневом вместо магии, которую, как Сол знал, она в противном случае использовала бы.       — Ты…ты дьявол, — процедила она.       Сол оттолкнулся от стола, полностью оправившись от недавнего магического удара, и весело улыбнулся, повернувшись к ней лицом.       — Как вы теперь будете защищаться, Ваше Величество?       Фара впилась в него взглядом, разминая предплечья и безуспешно пытаясь использовать магию. Ее лицо, ранее такое невозмутимое, исказилось.       — Сними их, — выплюнула она.       — Нет, — пришлось приложить усилия, чтобы улыбка не стала слишком широкой. — Я Андреас, или его наемник, и я только что подорвал ваши боевые способности. Как вы будете защищаться?       — Вот так, — сказала она и занесла кулак, чтобы ударить Сола так сильно, как только могла.       Удар был медленным и полностью отражался в наклоне ее плеч. Сильва легко увернулся от руки, сделав всего полшага влево, и столь же легко избежал пощечины открытой ладонью, которой она попыталась нанести в следующий раз.       На её шее пульсировала вена, напоминающая, что Сол не зря блокировал магию, опасаясь того, что Фара сделает с ним, когда ограничители придется снять. Пока она стояла у стола и свирепо смотрела на него, но совершенно не могла что-либо сделать, чтобы помочь себе, Сол действительно почувствовал жалость.       Но именно из-за этой жалости он и делал это. Если это единственный способ заставить ее учиться.       — Это подводит к моему предложению, — громко сказал он, лениво отступая за пределы ее досягаемости.       — Бросить тебя в темницу? Трогательно и оскорбительно. Мне противно.       — Нет, — с безопасного расстояния, Сол вытащил свой меч.       Сильва заметил, что королева наблюдала за каждым движением, впиваясь кинжальным взглядом, пока он изучал отражение лезвия в освещении кабинета. Затем, он подбросил оружие в воздух так, что оно мягко повернулось, и поймал лезвие плашмя двумя руками так, чтобы рукоять устремилась к ней.       — Урок, Ваше Величество.