Бракованная

      Обычно Анжеле плевать на испорченные полотенца, но сейчас не плевать, потому что это конкретное принадлежит Джойс. Анжела ловит себя на мысли, что кровь можно отстирать; а пока она вешает его на спинку стула.              Все молчат. Все пялятся.              Не на шрам.              — Что?              Хоппер вздыхает. Ему бы лёгкие проверить, Анжелу уже достали эти показные вздохи.              — Как давно у тебя идёт кровь?       — И как часто?       — Дастин…       — Это тоже важно!..       — Я буду отвечать на ваши вопросы так же, как вы отвечаете на мои.       — …Лично мне не будет её жалко…       — Майк!       — Анжела, пожалуйста.              Обычно Анжеле плевать на чужие испачканные полотенца и просьбы, но Уилл смотрит в ужасе, а Хоппер за спиной скрипит зубами, да и все (большинство) смотрят странно, поэтому она фыркает и отвечает.              — Может, день…       — А кошмары?              У Джейн странный голос, теперь.              Непривычный, но более знакомый, чем тот, которым она спрашивала о Векне. Анжела оборачивается. Джейн сжимает кулаки; это не Джейн, это — Эл, как её называют близкие. Дурацкое имя, но Анжела не может игнорировать его дольше.              — Примерно тогда же.              Она может проигнорировать и вопрос Джейн… Эл.              Но отвечает до того, как разрешает себе выбор.              — Это Векна, — резюмирует Джейн. Эл. — Этого ублюдка не было видно так долго, но стоило ей появиться…       — Ты думаешь, что он не просто так встречал её лично?…       — Один психопат вышел поздороваться с другой психопаткой?       — Майк!       — Да что сразу Майк! Не я делал всё это… в Ленора-Хиллз. И почему ты защищаешь её, Уилл? Она — зло в чистом виде!       — Я… я вовсе не защищаю…       — Но выглядит так…       — Майк!       — Дастин!       — Так, стоп! — Хоппер повышает голос и подходит к столу. — У меня от вас раскалывается голова. — Итак, у тебя головные боли и встреча с Векной…       — Я понятия не имею, кто такой Векна… — Хоппер хрустит пальцами и Анжела думает, что ещё минут пять и он будет хрустеть её костями. Анжела хочет жить. — Я встретила это чудовище на дороге вчера ночью.       — Не только ночью. Тебе снились кошмары. С ним. Он звал тебя… присоединиться.              Откуда Эл знает?              Приступ головной боли, Анжела кривится и вновь глотает черную воду. Когда она тонула там, где не было ничего, она вспоминала о голосе, о кошмарах, о словах незнакомца без кожи. Когда Джейн… Эл топила её, она… вскрывала её память?..              Этого не может быть.              Такого не бывает.              Джейн не могла!              Анжела сжимает челюсть, чтобы не начать кричать в голос.              Джейн, может, и не могла. Но Эл…              — Итак, Векна вернулся и присосался к нашей нежданной гостье.       — Что это значит? — вклинивается Анжела, предполагая, что её опять проигнорируют.              Она угадывает. Ей хочется что-то разбить.              — Если всё обстоит так, нам придётся ей всё рассказать.       — Что, всё, Уилл? Про Векну? Про всё?…       — Если она не будет знать, она может совершить любую глупость и навредит не только себе.       — Какое благородство!       — Почему ты так реагируешь, Майк?       — Потому что, не знаю, это — Анжела?! Та, которая издевалась над… вами несколько месяцев подряд, помнишь?              Анжела под пристальным взглядом Хоппера разбивает об пол тарелку. Каша разлетается по кухне, но все, хотя бы, молчат.              И смотрят на Анжелу. Не на шрам.              — Я напомню, что всё ещё здесь. И да, я издевалась над Джейн (правда). И да, я понятия не имею, зачем сюда приехала (не совсем правда). Но если вы продолжите игнорировать меня ещё дольше, я прямо сейчас начну творить самые разные глупости (самая правдивая правда).              Хоппер держится двумя руками за переносицу.              — Хорошо. Эл, ты идёшь спать. Никаких возражений! Я позволил Оуэнсу ночную смену не для того, чтобы ты рухнула от недосыпания. Сейчас же, спать. Быстро. Остальные идут заниматься своими делами. Я беру гостью на себя. Вопросы?              Дастин медленно поднимает руку.              Либо идиот, либо бесстрашный идиот.              — У меня, собственно, вопрос к Анжеле. Какая твоя любимая песня?              По примерным прикидкам, Хоппер после такого вопроса должен взорваться к чертям. Анжела смотрит на него с опаской и предвкушением; все молчат.              — Отвечай уже, — мирно предлагает шериф.              У Анжелы буквально отвисает челюсть.              — …Что-нибудь из Мадонны, — мямлит она, не уверенная, что не попала в глупый розыгрыш. Сейчас должен появиться ведущий и съемочная группа…       — Что-нибудь из Мадонны?!       — Я непонятно говорю?       — Хорошо. Если Векна тебя утащит, то это потому, что ты солгала.              Дастин слезает со стула.              — Вам что шериф сказал? Все по делам. Нэнси должна отвезти меня, Уилла и Майка к Стиву, так? Мы потеряли целое утро. А Хоппер и правда пусть с ней сам разбирается. У нас есть кассеты Мадонны? Нет? Тогда тем более нужно ехать к Стиву.       — Стив слушает Мадонну?       — Нет, Майк. Стив работает там, где продают кассеты Мадонны, ну? Спасибо, миссис Байерс, за вкусный завтрак. Нэнси?       — Да, я… я всё поняла. Майк, Уилл, молча и быстро собирайтесь.       — Мы вообще-то собраны…       — Я сказала: молча. И быстро.              Она задерживается у Джонатана, которого обнимает и уводит из кухни. Уилл тащит за собой Эл. Та не то, чтобы упиралась, но… Анжела чувствует её взгляд. Хоппер трёт переносицу и смотрит на Джойс.              — Когда твоя смена?       — Я… я могу её отменить.       — Ради Анжелы? Не вздумай. Как я и сказал, я ею займусь сам.              Джойс медлит, но пожимает плечом и, аккуратно обходя осколки и кашу, присоединяется к остальным.              От улыбки Хоппера Анжеле жутко, но она не из тех, кто сдается из-за чужих улыбок.              Она и сама может так улыбаться.              — А ты чего стоишь? — спрашивает Хоппер. — Тряпки и ведра — в кладовке. Как уберешь кухню, я тобой и займусь.              Анжела его ненавидит.              (может, он и прав: она могла привлечь внимание иначе)