Бракованная

      В машине они молчат. Анжела переваривает обиду в пассивную агрессию, громко хлопает дверьми, но не задает вопросов, подозревая, что Хоппер не ответит, не смотря на данное обещание. После уборки кухня Джойс выглядит не так, чтобы чистой, но Хоппер не придирается, либо потому, что у него и без этого достаточно хлопот, либо потому, что ему нужно экономнее расходовать злость.              Анжела не знает, чего от этого копа ждать и поэтому пытается накидывать варианты пострашнее.              Но голова забита не Хоппером, на него она скорее пытается отвлекаться.              Бесполезно.              Джейн с короткими волосами выглядит непривычно. У Джейн напряженное осунувшееся лицо, с заострившимися скулами. Кожа бледнее, чем Анжела помнит, но это, скорей всего, из-за отсутствия солнечных дней. У Джейн так и не появился вкус. У Джейн много близких друзей, кроме Уилла. Мертвый отец Джейн вполне себе жив.              А ещё Джейн сделала с ней что-то.              Джейн топила её в черной воде. Анжела знает, что это приснилось или привиделось. Но лёгкие до сих пор переполнены мерзкой влагой, а головная боль усиливается, стоит подумать о вспышках воспоминаний.              Это не нежная Джейн, безропотно сносящая унижения и издевательства. Это — Эл, с короткими волосами и сведенными к переносице бровями; в ней ничего не осталось от Джейн.              Эл — чистая ярость. Эл выкрикнула имя Анжелы перед сокрушительным ударом роликом.              — Мы приехали, — говорит Хоппер.              Они стоят около полицейского участка. Интересно, как давно? Почему Хоппер не сказал раньше? Что он видел, пока Анжела вспоминала то, чего на самом деле, не хотела.              — А мне-то что?       — Ты идёшь со мной.       — Никуда я не иду. Я только и делаю, что выполняю ваши приказы, а вы плюете на обещания.       — Ответы — там.              Хоппер выходит из машины.              Анжела сходит с ума.              Анжела подчиняется.              Она прежде не была в полицейском участке. Этот маленький и неказистый, как, наверное, все полицейские участки провинциальных городов. Стоит им появиться, как к Хопперу подходит смешная женщина в огромных очках и сует в руки чашку. Пахнет кофе и сигаретами, Анжела морщится. Хоппер пропускает её вперед и понять бы раньше, что он задумал, но…              — Так, доброе утром всем и внимание. Это, — он указывает двумя руками на Анжелу, — опасная преступница. У неё поддельные документы и ворованная тачка. Если кто-нибудь заметит её в одиночестве где-нибудь в городе, обязательно сообщите мне. Всем понятно?              Полицейские, втроём или вчетвером, и смешная женщина в очках пялятся на Анжелу. И на шрам. Изучают так пристально, будто уже готовы делать словесный портрет и устраивать погоню с мигалками и обменами сведений по шипящим рациям.              — Опасной преступнице положена чашка чая или кофе? — спрашивает женщина и спускает очки с переносицы.       — Нет, Фло, опасным преступницам не полагается и доброго слова.              Анжела фыркает.              — Может, стакан воды? — игнорирует Фло своего, очевидно, начальника, и Анжела, подумав, кивает. В случае чего она сможет вылить воду в лицо одного человека.              Хоппер указывает ей в сторону кабинета, а сам здоровается с присутствующими. Анжела проходит внутрь, осматривает ничем непримечательные полки. Ничего личного, вроде семейных фотографий. Что странно: у Хоппера многочисленная шумная семья.              — Садись, — приказывает он, а сам проходит к сейфу. — Сейчас будешь лично читать ответы на вопросы. Ты умеешь читать?              Ему бы проверить чувство юмора…              — Разучилась, когда твоя дочь ударила меня роликом в лицо.       — Тогда останешься без ответов.              На угол стола, который ближе к креслу для посетителей, он швыряет несколько картонных папок. Вроде тех, которые показывают в фильмах о копах. Анжела смотрит на папки, затем — на Хоппера. Тот пьёт кофе и ждёт новых вопросов.              Анжела молча передвигает кресло ближе к столу, скрежеща ножками по полу, устраивается поудобнее и открывает первую папку.              Которую же сразу хочет закрыть: фотографии мертвой девушки в форме черлидерши с переломанными конечностями, вывихнутой челюстью и выколотыми глазами — не то, что она собиралась рассматривать с утра.              — Это — первая жертва Векны, Крисси Каннингем. Убита 22 марта 1986 года. Ей снились кошмары, у неё были кровотечения из носа в течение нескольких дней до убийства. Всего жертв… четыре. Трое убито, одна… в коме. Ты хотела знать, кто такой Векна, так?              Какая-то бессмыслица. Анжела торопливо листает другие материалы, выписки из карты психолога, которых тут вообще быть не должно…              — Ты хочешь сказать, что я — новая потенциальная жертва этого самого Векны?       — Я просто узнаю его почерк. О нём год ничего не было слышно. А потом в город приезжаешь ты. Ты видела его на дороге. Тебе начали сниться кошмары задолго до въезда. И кровотечения из носа. Что мы должны думать?       — Что ни один человек не способен вызывать кошмары и кровотечения. Если мы, конечно, не в ужастике с Фредди Крюггером.              Хоппер молчит. Не делает замечания, не требует называть его на «вы» и относиться уважительно.              — Ты можешь верить, можешь не верить мне или кому-то ещё. Ты можешь уехать из Хоукинса, я сам отвезу твою ворованную тачку в починку и провожу с миром. Но Векна… он не из тех, кого можно игнорировать. Так что решать тебе, Анжела.              Как это… мило. Анжела морщит нос, теперь в полной мере осознавая, куда делись заявления, будто её не будет в городе уже сегодня.              — Я не чувствую себя в опасности.              В голосе нет ни капли уверенности. Она открывает вторую, третью, четвертую папку, пытается сосредоточиться на бледных мертвых лицах ровесников, застревает взглядом на последнем фото — бледном, как и прочие, но с целой челюстью и смытой кровью из-под закрытых глаз.              — Вряд ли все они подозревали, что в опасности, — говорит Хоппер и отвлекается на стук в дверь. В распахнутую дверь.              Анжела оборачивается. Высокий лохматый старшеклассник заходит внутрь, не дожидаясь приглашения, здоровается с шерифом и долго ищет в карманах куртки что-то.              — Дастин мне весь мозг выел с утра, — бормочет под нос, доставая, наконец, кассету. — Только плеера у нас нет.       — Это не мне, — хмыкает Хоппер. — Это ей.              Стив морщится и протягивает кассету Анжеле. Он смотрит куда угодно, но не на неё (и не на шрам).              — Что-то из Мадонны, как ты и просила, — объясняет неуверенно, — по крайней мере, так сказал Дастин. Я без понятия, что он имел в виду… Я, кстати, Стив.              Анжела кивает и забирает кассету.              — Анжела…       — Да, мне уже… уже успели рассказать. Пока я искал эту чертову кассету. Она, знаешь ли, пользуется успехом, пришлось взять её у Робин…              Слишком много имён. Для одного ебучего дня.              — Ну, я поехал. Ты ничего не хочешь рассказать, Хоп?              Они обмениваются взглядами, и Анжела начинает злиться. Где эти люди научились обмениваться мыслями?              — Пока ничего нового.              Стив замечает раскрытые папки и сглатывает.              — Он… он вернулся, да?       — Анжела вчера всадила в него три пули. По крайней мере, она так говорит.       — Эй! Я видела, куда стреляю! Он не упал, но…              Хоппер округляет глаза:              — Фантастика какая-то. Как будто мы… в фильмах Фредди Крюггера.              Стив не обращает внимания на чужой сарказм.              — А-ага. Нам уже делать коктейли Молотова? У нас достаточно патронов, но в случае с Векной лучше, конечно, огонь…              На секунду Анжеле кажется, что он взъерошит волосы, как делает каждый раз, когда нервничает (сейчас постоянно), и рассмеется.              — Просто будьте готовы, — предлагает Хоппер и хлопает парня по плечу.       — Чёртов год, Хоп. Он исчез на чёртов год. Мы знали, что он вернется, но прошёл чёртов год.              Уходя, Стив выглядит немного более уверенным, чем когда входил.              — Ты начнёшь говорить мне, будто Векна — не человек? — спрашивает Анжела и слишком сильно сжимает папку с выглядящей мертвой рыжей девочкой.       — Ни в коем случае. Это ты говоришь, будто попала в него три раза, а он не упал.              Чёртов коп умеет обернуть всё против неё.              — А что сделала Джейн? — ей приходится встать, чтобы разница между ними не была столь заметна. — На кухне. Когда сказала, будто хочет… убедиться?       — Это…              Анжела готова поспорить, что он скажет что-то вроде «долгая история», но Хоппер ничего не успевает сказать, когда в по-прежнему распахнутую дверь (не кабинет начальника, а какой-то проходной двор!) заглядывает Фло.              — Хоп, срочно. Очередное самоубийство.              Голос почти не дрожит.              По позвоночнику Анжелы вверх от поясницы к затылку проходит холодная дрожь.              (присоединяйся ко мне)