Бракованная

      Ночью, когда все расходятся, Анжела выходит из ванной, переодетая ко сну, и видит в гостиной Эл. Ту сложно заметить в темноте; за проведённые в доме несколько дней Анжела научилась неплохо ориентироваться в пространстве. Эл сидит неподвижно с прямой спиной.              — Что… Что ты тут делаешь?              Она не помнит, когда оставалась с Эл в одиночестве.              Она не хочет понимать, что думает и чувствует на этот счёт.              — Мне кажется, у нас нет времени ждать до завтра.       — Тебе… кажется? Ты слышала Хоппера. Он запретил спешить. Кстати, почему он запретил? Или и ты тоже скажешь мне что-то о долгих историях? У меня уже на эти слова рвотный рефлекс.       — Ты никого не слушаешь обычно. Даже Хоппера. Ты называешь его на «ты». Ты испугалась?              Эл встаёт, не издавая лишнего звука, и Анжеле приходится найти в себе силы, чтобы не отступить.              — С чего бы мне бояться? Ты всего лишь влезешь в мою голову. Это ведь обычное дело… для тебя.              Эл молчит. Смотрит. Короткостриженная, одетая не в пижаму, с поджатыми губами. Так не похожая на Джейн.              — Ты уверена, что нужно сделать это сейчас?              Откровенно говоря, Анжела думает, что это — плохая идея. Не потому, что боится всего, что Эл сможет найти в её голове (она ведь боится, а не хочет этого, правда?). Они вдвоём. В темноте погруженного в сон дома. Никто не придёт на помощь. Не так, чтобы они могли помочь…              — Так ты боишься меня? — спрашивает Эл и Анжела закатывает глаза.       — С чего бы мне бояться? Ты всего лишь девочка с паранормальными способностями, над которой я издевалась несколько месяцев подряд и которая уже зарядила мне в переносицу роликом.       — Я… я не хотела, — говорит Эл и делает шаг вперёд.              Единственный шаг, и этого… много. Слишком близко. Анжела хочет отступить. Но она не из тех, кто вот так отступает, даже чувствуя опасность.              — Точнее, хотела, конечно, — добавляет Эл. — Чтобы ты больше не поступала так со мной. Чтобы ты больше не смеялась. Чтобы ты извинилась перед Майком. Чтобы мы могли дружить. Я очень хотела с тобой дружить, Анжела.              Тихий голос, кажется, погружает Анжелу в состояние транса. Нет ничего, кроме темноты, вязкой, как нефть, поглощающей посторонние звуки. Эл выделяет интонацией имя, и впервые Анжела отчётливо чувствует затаённую тоску. О дружбе, которую никогда не предлагала этой странной девочке.              О дружбе, которую и не может предложить.              Никогда не могла.              — Жаль, что мне хотелось дружить именно с тобой, — резче говорит Эл и толкает Анжелу в плечо.              Анжела падает в чёрную воду, но не тонет, поднимает каскад холодных брызг. Эл возвышается над ней, почти как после удара роликом; из носа Эл течёт кровь, а в прошлом текли слёзы. Тогда Эл понимала, что натворила, сейчас будто собирается с силами, чтобы что-то сотворить.              — Не делай того, о чём пожалеешь.              Голос Анжелы не выдаёт охватившего страха; она полулежит в воде и не может пошевелиться, чувствует, как одежда намокает, смотрит на Эл снизу вверх. Фантомная боль в переносице усиливается, течёт по венам волной первобытного ужаса.              Эл опускается на корточки.              Похожая больше на зверя, чем на девочку, которой является.              — Почему ты меня боишься, Анжела? — спрашивает она тихо. И, не глядя, касается голой лодыжки.              Вода холодная, а пальцы, касающиеся кожи, кажутся раскалёнными.              Анжела не сосредотачивается на прикосновении, пытается поймать в темноте поплывший взгляд Эл. Анжела не хочет быть жертвой, не может быть слабой, не признаётся, что сила уже давно не на её стороне… Стук сердца усиливается и сбивается, хотя Эл не причиняет боли, медленно, пугающе медленно скользит пальцами по коже вверх, сначала до края пижамных шорт, затем, чуть задирая намокшую ткань, по ткани.              Это не больно.              Прикосновение осторожное. Эл будто изучает её, Анжелу, на ощупь и наблюдает за тем, что меняется.              Не должно меняться ничего.              Можно изобразить отвращение, представить, что щекотно, что это паук, что это что угодно отвратительное… Но это — Эл, не останавливающаяся на колене, скользящая по бедру, в районе паха, замирающая у края пижамной футболки, пробирающаяся под мокрую ткань вверх, играющая на ребрах…              — Зачем ты это делала со мной? — спрашивает Эл тише, у самого уха, обжигающая дыханием мочку, так близко, будто немного, и коснётся языком…              Анжела закрывает глаза и запрокидывает голову.              Эл легко, уже не пальцами, а рукой, сжимает под мокрой футболкой грудь.              — Зачем, Анжела? — повторяет вопрос Эл и выдыхает уже у ключицы, переставая сдерживаться, переставая играть в нежность.              Переставая быть Эл.              Анжела стонет, жалко и жарко — не только от удовольствия, но и от отвращения. Её грудь сильнее и сильнее сжимает не маленькая рука Эл, а изуродованная когтистая лапа Векны, и именно Векна прямо сейчас языком обводит ключицу, наваливаясь на Анжелу телом.              — Присоединись ко мне, — говорит Векна в плотно сжатые губы Анжелы. — И тогда я отдам её тебе. Чтобы ты могла сделать с ней то, что хочешь сделать.              Анжела брыкается, пытаясь сбросить с себя, но слышит тихий смех, чувствует, как пальцы без кожи, не раскалённые, как казалось вначале, а ледяные, ползут теперь вниз, под край пижамных штанов. Анжелу тошнит от ощущения липких мышц, не спрятанных под кожей, она находит силы, чтобы ударить Векну в глаз, и тот опять смеётся.              И убирается прочь.              И протягивает ей, лежащей в тёмной воде, когтистую лапу.              — Присоединись ко мне. И она станет твоей.              Анжела сжимает челюсть и пытается отползти подальше, но вместо этого теряет под собой всякую опору, проваливается под воду, видя смеющегося мерзкого Векну стоящим вверху, на краю обрыва, глядящим на неё голубыми человеческими глазами.              Лёгкие едва начинают наполняться водой, когда он вытаскивает её наверх.              Без прикосновений. Взмахом руки.              — Я вижу, чего ты хочешь, — говорит Векна.              Он ставит её на холодный пол в палате с выкрашенной вдоль стен полосой радуги. Анжела отхаркивает воду, согнувшись, и краем глаза видит разбросанные по периметру детские тела.              — Я дам тебе это. Но ты должна присоединиться ко мне.              Анжела выпрямляется, вытирая рот. В другой руке её оказывается кухонный нож, один из набора Джойс.              — Присоединись ко мне, Анжела.              Сил хватает на плевок в мерзкую рожу без кожи.              — Ты, ебанувшийся извращенец, — кричит Анжела, — никогда меня не получишь!              Она швыряет в Векну ножом и опять теряет опору, падая на скользкий пол кухни.              — Блядь, — орёт Хоппер. — Ты какого хера творишь?              Летящий в его сторону нож меняет направление и втыкается в стену. Анжела смотрит на него и дышит так, будто пробежала несколько километров и отползает в сторону.              — Это был ваш херов Векна, — говорит она. — Теперь я знаю, как он уговаривает остальных присоединиться к нему.              Её рвет непереваренным ужином здесь же, она дёргается от пальцев, убирающих волосы. Эл смотрит на Хоппера, когда Анжела поднимает на неё взгляд.              — Нам нужно попытаться сегодня, сейчас, — говорит та тихо и уверенно.       — Звоню Оуэнсу, — отвечает Хоппер. — Одевайтесь пока. Блядский ублюдок, и чего ему пару часов не спалось?!              Он бормочет что-то в гостинной, пока просыпаются остальные, Джойс тоже оказывается на кухне, вместе с полусонным Уиллом. Никто из них не задает вопросов.              — Ты сможешь встать? — спрашивает Эл, ещё касаясь волос Анжелы.              Анжела уворачивается от прикосновения. Ей хочется сказать, что всё в порядке, но никто не поверит в эту ложь.              В машине Хоппер пытается добиться ответов.              — Он заставляет ходить во сне?       — Откуда я знаю, если я спала?       — Тогда просто расскажи, что происходило!              Они обмениваются злобными взглядами через зеркало заднего вида.              — Это то странное чёрное место с водой на полу, — нехотя отвечает Анжела. — Он… он сперва топил меня, затем предлагал все дары мира, — невольно она смотрит в сторону напряженной Эл, — повторял, что я должна присоединиться к нему. А потом дал мне нож.       — Ну, ножом ты воспользовалась, конечно.              В голосе шерифа слышится одобрение.              — Ты бы не смог увернуться. Я бы в тебя попала. Но как ты вообще там оказался?       — Вышел попить водички. А ты стоишь посреди кухни с ножом и глаза у тебя пустые.       — Ты за водичкой всегда ходишь с дочерью?       — Да, боюсь, что в меня запустят со всей дури нож.              Анжела отворачивается к окну и смотрит в промолзающий мимо темный лес.              — Я почувствовала Векну, — говорит Эл. — Уиллу снился кошмар, но не так, как раньше. Он не кричал, я услышала шаги, а потом…       — А потом? — торопит Хоппер.              Анжела опять поворачивается к ней и видит, что Эл покраснела. Что-то подсказывает, что ответ Хопперу не понравится. И Анжеле понравится вряд ли.              Эл выворачивается так же, как и Анжела: опускает часть истории.              — Будто кого-то топили, а я это чувствовала.       — Вы обе нагло врете, — говорит Хоппер. — Надеюсь, вы опускаете только неважные детали, иначе я за себя не ручаюсь. Эл, ты уверена, что ничего не хочешь рассказать?              Она мотает головой. Хоппер переключается на Анжелу:              — Тебя и спрашивать бесполезно. Находишься в смертельной опасности и утаиваешь важные сведения…       — Он пытался изнасиловать меня, — говорит Анжела зло, опять же, опуская важные сведения. — Ты это хотел услышать? Трогал меня под пижамой, прижимался ко мне всем телом, облизывал. Ты это хотел услышать?! Составим протокол насчёт изнасилования во сне психопатом со сверхспособностями?       — Я понял, — тише обычного отвечает Хоппер и сильнее вжимает педаль газа. — Не знаю, важные это сведения или нет. Прежде он подобного не делал… но… мне жаль, Анжела. Мы постараемся найти и убить этого ублюдка. Эл, — Эл, пялящаяся на Анжелу, резко отворачивается. — С каких пор ты стала чувствовать связь?       — Я… я не стала…       — Похоже, что стала. Он спрятался от Уилла, но… ты… с тех пор, как появилась Анжела, с тех пор, как непонятно что случилось в камере депривации… Эл, ты уверена, что ни о чем не хочешь рассказать?              Почему-то Эл тоже бросает взгляд на Анжелу, короткий и ничего не объясняющий.              — Нет. Ничего.              Хоппер качает головой и тормозит у лаборатории.              (Анжела не может перестать думать, что Эл солгала)