Бракованная

      Вечер оказывается более спокойным, чем Анжела ожидала. Ближе к ночи к ним в подвал спускаются Нэнси и Джонатан, но больше воркуют друг с другом на оккупированном кресле, чем смотрят фильмы, которые увлечённо комментирует Дастин.              За первой частью «Звёздных войн» следует вторая, за второй — третья. Анжела недоумевает, почему названия эпизодов отличаются от названий частей. Но её не впечатляет и неожиданный поворот в конце пятого эпизода.              — Ой, вот только не нужно делать вид, что ты не удивлена! — ярится Дастин, посматривающий до этого в её сторону с едва сдержанным ожиданием.              На лице Анжелы не дёргается ни один мускул.              — Это хороший сюжетный поворот, — отмахивается она. — Но сердце у меня от неожиданности не остановилось, если что.       — Просто у тебя нет сердца, — шипит Майк.              Конечно, он не мог не вставить весомого слова в разговор, который даже не с ним вели. Анжела морщит нос и задумывается, почему Майк реагирует так. Он больше не встречается с Эл, и сама Эл, что была её жертвой, не пытается нападать. Но Майк… буквально хватается за каждую возможность выразить негативное отношение к ней.              Понятно, что всё сложно. Он — бывший парень Эл, но болезненно реагирует, когда Анжела проявляет интерес к Уиллу.              Майк выглядит помешанным.              Совсем как Анжела.              Это отстой — влюбиться в собственного друга детства.              Анжела вспоминает, где находится. Маленький город с жителями, как на раскрытой ладони. Политика Рейгана каждому расскажет, что делать, с такими, как они. Есть смысл прятаться и скрываться.              Майк, кажется, вообще не в курсе, что скрываться стоит.              Или Анжела знает, куда смотреть. Положение тела, прикосновения, краснеющие кончики ушей и секундные взгляды, когда Майк напрочь забывает, где на лице Уилла находятся глаза.              Может ли он не догадываться, почему интерес Анжелы к Уиллу вызывает в нём такую бурю?              Анжела с удовольствием потратила на эти размышления половину своей замечательной жизни (нет), поэтому она просто продолжает доводить младшего Уилера до сердечного приступа, то касаясь Уилла, то напоминая ему о рисунке, который хочет заполучить, то делая комплименты его внешности, стилю, характеру.              У Уилера ощутимо едет крыша. Уилл закипает.              Анжела упускает ещё одного участника происходящего. Может быть, упускает сознательно. Может быть, упускает, потому что Эл легко упустить: она весь вечер молчит, устроившись в одиночестве, и, когда её зовёт с собой Уилл под предлогом принести ещё пару бутылок колы, реагирует на собственное имя не сразу.              Она не в порядке.              Но кто из них в порядке?              После странного разговора наверху, когда Эл, увидев Уилла, поспешила вернуться в дом, а сам Уилл обжёг Анжелу подозрительным взглядом, но промолчал, все не в порядке.              Дастин с удовольствием прячется в перипетиях фильма, который знает наизусть. Джонатан с Нэнси отключены от происходящего: они иногда пялятся в экран телевизора, разговаривают шёпотом, но как будто не здесь. Зачем вообще спускались вниз? Могли бы точно так же (и интереснее) проводить время в комнате Нэнси, если уж её родители не выгоняют Джонатана взашей.              Но они здесь.              Душно, пахнет пиццей, гудит телевизор.              Подвал кажется Анжеле домом больше, чем собственный дом в несколько этажей.              Поэтому она поднимается наверх, чтобы поторопить Уилла с колой, хотя ей вовсе не хочется пить. Она не знает, чего хочет, но вдруг именно глоток сладкой газировки окажется тем, что нужно?              Наверху никого нет. В кухне горит свет, поэтому Анжела сама открывает дверь холодильника. Хозяева в гостиной, но ни Эл, ни Уилла, среди них нет.              Анжела не хочет подслушивать.              Анжеле нужно подслушать.              Они стоят на крыльце, вдвоём, не там, где Эл была с Анжелой. Уилл обнимает ненастоящую сестру за плечо, прижимает к боку, и Эл прижимается, почти прячется за его рукой, утыкается лицом в ключицу.              Анжеле жарко. Не спасает холодная кола, в которой сахар перебивает вкус. Не спасает приоткрытая дверь; жар не удаётся потушить.              Брат и сестра на улице молчат, их разговор закончен, и не похоже, будто они готовы возвращаться вниз. Анжела оборачивается, чтобы уйти и видит застывшего Майка.              Тот хочет сказать что-то нелестное, но Анжела не даёт ему шанса:              — Здесь есть второй выход?              Тощий, в брендовых шмотках, которые висят на нём, как на вешалке, Майк, ведёт ко второму выходу. Он не задаёт вопросов, которые Анжела читает на его напряжённом затылке, скрытом спутанными волосами.              И что только нашла в нём Джейн?              Правильно, что Эл с ним рассталась. Или он расстался первым? Как они вообще начали встречаться? Это ведь люди буквально из разных миров!              — Может, у тебя ещё и сигареты есть? — спрашивает она у мрачного Майка, когда они оказываются на улице.              Майк смотрит во все глаза и отрицательно мотает головой.              Забавный, когда не выглядит как разъяренный ёж. Когда не выставляет иголки напоказ. Или не ревнует Уилла к Анжеле.              — Зачем ты следила за Уиллом? — спрашивает Майк, руша мимолетное приятное впечатление.              Господи, ну какой дурак…              — Думаешь, он в кого-то влюблен? — Анжела хлопает длинными ресницами, зная, что это раздражит Уилера ещё больше.       — В-влюблен?.. С чего ты взяла?.. П-почему тебе это вообще интересно?!       — Уилл — очень красивый парень, — мечтательно замечает Анжела, наслаждаясь бурей чувств на лице собеседника. От полного согласия до ужаса за пять секунд. — Девочки в Леноре ему не давали прохода. Но он всех игнорировал. Он влюблён в кого-то, да?              Уилер вытирает ладони о брюки и затравленно смотрит по сторонам. Надеется, что его спасет Дастин или, в худшем случае, Векна?              — Я-я понятия не имею.       — Стра-а-анно… вы вроде как лучшие друзья. Но я буду считать, что он совершенно свободен. А какие девушки ему нравятся?       — Не такие, как ты!       — Почему же?       — Ты м-мучила Эл! Уилл слишком предан Эл, чтобы… чтобы…       — Думаю, я с этим справлюсь. Иногда в Леноре я думала, что нравлюсь ему. Может, теперь, заслужив прощение Эл, я смогу разобраться и с его… преданностью? Ты разве не согласен? Поверь, я смогу сделать его чуть более счастливым. А то он так напряжен…       — У нас тут знаешь, не до расслабления! У нас Векна… лианы, альтернативные измерения… теперь вот ещё ты! Не смей…       — Не сметь что? — Анжела подходит ближе.              Майк выше, но выглядит испуганным ребёнком.              — Д-делать ему больно! Ему и… Эл тоже. Ты была совершенно отвратительна там, в Леноре. То, что ты сделала на роллердроме…       — И то, что после сделала она. Разве мы не квиты?              Он смотрит на шрам.              Многие смотрят на шрам, но он — чаще остальных.              — Тебя, видимо, никогда не обижали в школе. Это, знаешь ли, не так просто простить. Я не простил своих обидчиков, знаешь ли…       — Ты лупил их роликами в лицо?       — …Эл сломала одному из них руку. В смысле — это не твоё дело! Ты не права, ты сделала много зла и теперь не думай, что тебе всё сойдет с рук.       — К счастью, не тебе решать. А Эл. И Уиллу. Ты, как их друг, примешь их решение, не так ли?              Майк поджимает губы, кулаки рефлекторно сжимаются.              — Зачем ты приехала, Анжела? Прошёл целый долбанный год.       — За год ничего не изменилось.              Анжела говорит о шраме.              Анжела говорит о снах.              Она не выздоровела.              Не так, чтобы она была больна в традиционном смысле слова.              Майк сглатывает и смотрит на шрам.              — Не смей делать им больно.              Для громких слов у него болезненно-бледное лицо, он выглядит так, будто его тошнит. Так же, нелепо размахивая руками, он торопится скрыться за дверью, оставляя её в одиночестве.              Анжела смотрит на закрывшуюся дверь.              Целый год в Леноре, прошедший с рокового дня, когда она получила роликами в лицо, не вспоминается ничем конкретным. Больничные палаты, белые таблетки, уколы, бинты, разочарование матери, ярость отца, ужас в глазах Стейси, неумелая ложь Джейка.              Всё устаканится.              Не устаканилось.              Продолжало гнить под полоской шрама на переносице, являться в душных снах, в которых волосы Джейн на ощупь казались шелком, а стоны — сладчайшей музыкой. В которых на губах Джейн не чувствовался липкий блеск, а в глазах не осталось ни капли ненависти.              Это магнитом тащило в город, где творилась чертовщина.              И вот она здесь. В кошмарах. В мечтах. В реальности, оплетающей, как паутина. Не рядом с Джейн. Рядом с Эл, незнакомой, будоражащей, обладающей жуткими способностями. В компании друзей. Под проклятьем врага.              Анжела смотрит на закрытую дверь и расправляет плечи.              Отстойное решение приехать сюда принадлежит ей.              Не тот случай, когда она станет признавать, что ошиблась.              (она сделала бы это и во второй, в третий раз)