Бракованная

      Хоппер приезжает через полчаса после звонка Нэнси.              — Я дал тебе возможность ходить в библиотеку, а ты начала строить заговоры против моей дочери? — орёт в маленьком помещении, в котором нет никого, кроме них.       — Я всего лишь сказала то, что думаю, — злится Анжела.              Она могла бы понять, что каждое слово будет использовано против неё. Она могла бы заткнуться. Она могла не проёбываться так с искренностью.              — Что ты видела? С чего ты всё это взяла?! Говорить, что Эл и Векна могут стать заодно! Господи, почему я вообще об этом разговариваю!       — Потому что из-за меня она ведёт себя так, что пугает даже тебя.              Хоппер сжимает кулаки и делает несколько глубоких вдохов. А потом садится напротив — напряжённый и злой, но пытающийся успокоиться.              — Что ты видела?       — Нэнси права в одном: Векна использует меня. И мне это не нравится. И я могу только догадываться, для чего.       — Озвучишь догадки вслух?              Напряжённую игру в гляделки (Анжела готова проиграть) прерывает появление Оуэнса.              — На снимках ничего нового.       — А что ты ожидал увидеть? — спрашивает Хоппер и встаёт, чтобы лично изучить чёрно-белые снимки, в которых, сколько бы не делал вид, не разбирается.       — Ухудшений, — признаётся Оуэнс. — Того, что она швырнёт кого-нибудь в стену или призовёт армию тварей, из-за которых у меня к плохой погоде ноет нога.              Хоппер хмурится.              — Никаких изменений, Хоп.       — Может, Векна и та тварь, которой был одержим Уилл, действуют иначе?       — У нас есть только то, что есть. Я не могу сравнивать действие того, чего даже не знаю. И я без понятия, где что искать.       Оба переводят взгляд на Анжелу.              — Он тебе снится? Он заставляет тебя что-то делать? Ты слышишь его голос? Или биение настенных часов?       — Я слышу голос, — прищуривается Анжела. — Даже два голоса. Один задаёт тупые вопросы, а другой, мой собственный, — голос разума.              Оуэнс успевает вытащить из сжавшейся руки шерифа результаты сканирования мозга и смотрит на Анжелу как на самоубийцу.              — Анжела, — медленно говорит Хоппер, наклоняясь. — Ты, блин, что творишь?! Ты зачем это творишь?       — Что происходит? — интересуется Эл, появляясь в комнате и для троих тесноватой.              Хоппер отпрянывает от Анжелы. Никто не спешит отвечать.              Эл переводит внимательный взгляд с доктора на отца, чтобы посмотреть на Анжелу.              Было ли то, что они делали ночью, сном?              — Анжела подозревает тебя в сговоре с Векной, — говорит шериф. — Но мы не можем выяснить, это внушает ей Векна или… или это тоже Анжела.       — Я… и Векна? — Эл хмурится.              Но не кажется удивлённой.              — Вся проблема в том, что мы ни черта не знаем о том, как Векна может действовать на людей. Я смотрел Нэнси, я смотрел Уилла, я смотрел даже Макс. Но у нас мало данных, чтобы говорить хоть о чём-то: случаи уникальны. А Макс так вообще… — он не договаривает.              Анжела с трудом вспоминает обескровленное лицо одной из прошлогодних жертв Векны. И, почему-то, песню, которая её спасла от Векны, но не спасла от комы.              Кейт Буш.              Интересно, которая из?..              Почему ей это интересно?              — Я не понимаю, из-за чего вы так взбеленились, — говорит Эл спокойно, глядя на отца. — У нас с Векной много общего. Было бы странно, если бы она не стала бы подозревать меня.       — И… и это всё, что ты можешь сказать? — интересуется Хоппер. — Нэнси привезла её сюда чуть ли не под угрозой расстрела…       — …не было такого!.. — возмущается Анжела; на неё не обращают внимания.       — …потому что решила, что Векна ею управляет и пытается через неё управлять другими!       — Векна использует страх. Он не может никем управлять.              У Эл ровный голос, гипнотизирующий. Анжела отводит взгляд и замечает странное выражение лица Оуэнса — выражение, которое исчезает слишком быстро, чтобы быть уверенной, что ей не показалось.              Но доктор что-то знает.              Что-то, о чём не говорит.              Почему?              — Может, просто рассказать ей? То, что случилось до всего этого? — предлагает Эл в качестве вывода речи, которую Анжела прослушала.       — И что это даст?       — Понимание того, что отнял у меня Векна. Понимание того, насколько он опасен. То, что с самого начала предлагал сделать Уилл. Чтобы она не натворила глупостей. Чтобы не придумывала всего и не ставила всех вокруг на уши.              Хоппер прищуривается. И расслабляется, выдыхая вместе со словами:              — Я и забыл, как быстро ты взрослеешь.              И прижимает её к боку. Эл неуверенно улыбается. И вытирает каплю крови. И отстраняется.              — Всё нормально? — спрашивает Оуэнс.       — Да, всё в порядке. Я много тренируюсь в последнее время, может, поэтому…       — Так, тогда сегодня никаких больше тренировок. И, Сэм, я тебя с самого начала предупреждал, что сделаю, если моей дочери…              Они и из комнаты выходят, переругиваясь. Анжела остается в одиночестве на неудобном стуле, чтобы смотреть в их спины с молчаливым осуждением. А ведь могла не проявлять покорство и слушать Нэнси, которая сдала её в лабораторию после пары невинных вопросов…              Сама Нэнси обнаруживается в коридоре, ходящая туда-сюда.              — Что? — спрашивает она у Оуэнса.       — Это был голос разума, — отвечает вместо врача Анжела. — И мне пообещали всё рассказать.       — Что именно всё? Вообще всё?              В такие моменты она напоминает младшего братца.              — Я могу рассказать. Могу показать, — говорит Эл.              Она вроде бы обращается к Анжеле, но не смотрит на неё и не называет имя (никогда не называет, когда они не одни). Хоппер держит слово и заканчивает принудительно тренировочный день Эл раньше, Оуэнс идёт за ними по коридорам, а Нэнси иногда что-то раздражённо бормочет.              — Ничего ты не будешь показывать, — говорит Хоппер. — Это такая же тренировка и усилия. Используй слова, раз уж решила…              И как он до сих пор делает вид, что выполняет обязанности шерифа целого города? Таскается днями по делам, никак не относящимся к работе…              Впрочем, Анжела помнит, как именно Эл показывает собственные воспоминания. И немного благодарна хмурому копу, что избавил её от неминуемой головной боли и ужаса, неизбежно возникающего при столкновении с чем-то паранормальным.              На протяжении нескольких часов они шатаются по лаборатории несуразной компанией, показывая дорогие Векне места и перечисляя выдающиеся достижения.              Анжела без труда представляет тела детей, военных и докторов в больничных коридорах. Она ведь видела всё это. Векна показывал в кошмарах, начавшихся до въезда в город.              — Первый? — переспрашивает Анжела, невольно пялясь на татуировку Эл. — Первый, Генри, Векна. Все условия, чтобы стать чокнутым.       — Ты уже видела дом, — спрашивает Нэнси. — Что тебе даст лаборатория?              Она чувствует себя неуютно в больничных комнатах. Там, куда водил её Векна, показывая, что случится с Хоукинсом. Передавая сообщение для Эл. Для той, кем хотел обладать.              — Вы хотели использовать связь Уилла с Векной, чтобы найти его.       — Мы пробовали использовать тебя, — заявляет коп. — Ни к чему хорошему это не привело.       — Он от меня немного отстал, — спорит Анжела.              Ей хочется узнать, что случилось с Эл в тот день. Векна (или не Векна) вытащил её, Анжелу, из тёмного пространства. Что случилось дальше?              — У нас ничего на него нет, — злится Нэнси. — И вы уверены, что Анжела не одержима им! У нас совсем ничего нет на Векну! Что он задумал, что он готовит, где он находится! Ничего нет!              Хоппер сбивается с шага.              — Что случилось, Нэнси? Почему… почему ты так сегодня взвинчена?              Единственный правильный вопрос. Могли бы задать его и пораньше — Нэнси выглядела так, будто слетит с катушек, когда везла Анжелу в лабораторию, пересекая сплошные линии и превышая скорость.              Нэнси бледнеет.              — Мне… мне просто снился страшный сон. Всю чертову ночь. Ничего нового, на самом деле… Но это чертовский яркий и детальный сон. Если бы я не была уверена, что он вернулся вместе с ней, — она скользит взглядом по Анжеле, — я бы поверила в это сегодня утром. Нам нужно что-то делать, Хоп. Чем раньше, тем лучше.              Но, как она же сама и сказала, — у них ничего нет.              Вечером Анжела заставляет себя терпеть струи горячего душа в течение пяти минут. Кожа на теле красная, кажется, ещё немного и начнёт лопаться и слезать.              Зато из-за пара запотевает зеркало над раковиной, и Анжела не видит собственного лица.              Она тянет время перед сном, хотя прочие обитатели дома уже легли спать.              В гостиной никого. Анжела ложится поверх одеяла и смотрит в потолок, надеясь, что ночь пройдёт спокойно. Но неудачно моргает и оказывается в белой комнате с радужной окантовкой. Высокий парень со светлыми волосами, одетый во всё белое, улыбается.              Она привыкла видеть это лицо без кожи.              Она узнает голубые глаза.              — Здравствуй, Анжела, — говорит ласково Векна.              (Анжела хочет проснуться)