***
— Как ты можешь, Дан? — вскрикнула Тина, подбежала и заглянула ему в глаза. Неужели это говорил он? Мужчина, который обещал сделать для Лизы все, что было в его силах. Но в итоге сдался. — Я не заканчиваю поиск, а меняю формат. Сегодня мы закрываем задачи и постепенно отправляем добровольцев домой, люди стали слишком активно заболевать и травмироваться. Все профессиональные спасатели остаются и будут продолжать выполнять автономные задачи. — Но, уводя людей, ты сокращаешь поисковые силы… — Тина успела нахвататься их сленга, Дан сделал глубокий вдох и покачал головой. Она училась на глазах и теперь понимала намного больше, чем раньше. — Тин, мы прочесали все квадраты по несколько раз… К сожалению, ресурсы отряда на исходе. Я не могу держать людей под ливнем. — Ребенок не найден! — крикнула Тина, надеясь, что Дан хотя бы так ее услышит. — Приходят другие заявки, пропадают другие дети, мне нужны здоровые поисковики, способные выходить на задачи. Другим пропавшим тоже нужно дать шанс на спасение. Если все будут тут… — Пока мы не нашли нашу Лизу, меня не волнуют другие! — Тин, нельзя так прикипать к детям, — Дан не хотел, чтобы ее глаза плакали, чтобы она воспринимала все, что тут происходит, настолько остро, — Это железное правило отряда, иначе ты быстро сгоришь… и толку от тебя, как поисковика, будет ноль. — Опять ты про свои правила… — девушка схватилась за голову. — Кажется, ты ни кому в этой жизни не способен «прикипеть», — Тина ударила его кулаком по плечу, в момент, когда мужчина попытался ее обнять. — Скажи, ты вообще способен чувствовать? — она закашлялась от злости, переполняющей ее лёгкие. — Выпей горячий чай, — максимально спокойно сказал Дан и указал на чайник, сам тяжело выдохнул и взял в руки рацию. Ее слова достигли самых уязвимых уголков его души и старательно бередили старые раны. Но он старался не подавать вида. — Если ты передаешь эту информацию отряду, — Тина перехватила его руку и стиснула зубы, зло посмотрев ему в глаза, — я больше никогда… Девушка не успела договорить, Дан нажал на кнопку и передал сообщение об эвакуации старшим групп. Так будет правильно. — Каждая группа успеет выполнить по одной или по две задачи, — Дан пытался сохранять спокойствие, он был уверен в том, что делает. Он принимал решение не по собственному желанию, а на основе устава отряда. — Я и не догадывалась насколько ты жестокий, Дан, — Тина не смогла сдержать слез, — ненавижу тебя, ненавижу день, когда познакомилась с тобой. Ненавижу себя за то, что поверила, что ты хороший человек. И влюбилась. Как последняя дура. Дан не знал, что ответить. Все воспринималось бы не так остро, если бы эти слова говорил не такой дорогой ему человек… Мужчине хотелось закричать, поспорить, доказать, что все не так, как она думает. Но Дан пытался находить в себе силы сохранять спокойствие и не нырять вслед за ней в истерику. Двое под властью эмоций обречены на конец. Он поднял ее лицо за подбородок. Море в Тининых глазах стало серым. Это стало болезненным осознанием. Дан не думал, что ее глаза могут погаснуть. Он этого не хотел. Дан опустил руки и не смог решиться ни на единое слово в свое оправдание. Ему хотелось ее обнять, но Тина, как еж, выпустила колючки. — Ты куда? — спросил Дан, когда она перестала давиться рыданиями и вскочила. — Неважно. — Мне важно, — он переплел их пальцы и притянул девушку к себе. На белоснежной коже появились красные следы от его пальцев, Тина недовольно пискнула и попыталась вырвать руку. — Я иду на задачу, пока есть время. Хочу провести с пользой эти чертовы часы, которое ты оставил девочке на спасение. — Ты пойдешь в лес только со мной! Точка. — Я не твоя собственность. Я тебе никто. — Я говорю это, как главный координатор поиска. Я разрешил тебе тут остаться, взяв тебя под свой личный контроль. Соблюдай наш договор. — Не волнуйся, я не предъявлю ни тебе, ни твоему чертову отряду, даже если со мной что-то случится. Твоя идеально чистая репутация останется таковой, об этом можешь не волноваться, главный координатор поиска! — прокричала Тина, пытаясь дотянуться до двери. — Делай что хочешь, но я не отпущу твою руку, — Дан грубо сжал белкино запястье. Он прекрасно понимал, что лучше насильно держать ее в штабе, чем отпускать в лес в таком состоянии. — Отпусти, мне больно. Я тебя ненавижу. Ты жестокий и больной, — не останавливалась девушка, Дан сконцентрировал свое внимание на карте и не слушал ее крики. Ему нужно было руководить сотней групп и одновременно следить за Тиной. Эти две задачи были несовместимы. Дан переговаривался с отрядом с помощью рации. «Лисы» задавали много вопросов, Дан терпеливо отвечал, рассказывая о дальнейших действиях. Девушка отвлекала его своим шипением и укором во взгляде. Дан понял, что так продолжаться больше не может. Вызвал Беркута, а сам решил направиться в лес. — Не рыдай, мы сейчас с тобой пойдем в лес, присоединимся к любой группе, к которой ты захочешь, — Дан указал на карту и предложил ей выбрать квадрат, — Договор?***
Тина шла молча и просматривала каждый миллиметр земли. Первый раз в жизнь она гасила в себе настоящую ненависть. Все очарование, которое она испытала к Дану, испарилось в одно мгновение. Он стал ей противен. Дан шел рядом с ней и тоже молчал, прокручивая в голове все слова, которые она сказала ему. Тина не знала, что творилось у него на душе. Ей было достаточно собственной справедливой ненависти. — Прекрати смотреть на меня, как на врага, — не выдержал Дан. — Избавь меня от возможности лицезреть тебя, и я сразу перестану. Дан не ответил. — Что молчишь? — съязвила Белка. — Я согласен с тобой. Да, я жестокий и помешанный на правилах. Но я такой, потому что уже восемь лет нахожусь в этом отряде. И знаю больше тебя. — В этом твоя главная проблема! Если бы ты думал ни с точки зрения координатора, а с точки зрения человека, потерявшего своего самого близкого и любимого человека, ты бы вёл себя по-другому! — выплюнула Тина и направилась к зарослям. — Да я как никто другой знаю, что такое терять самого близкого человека… — резко проговорил Дан. Тина застыла и обернулась, слишком сильно переменился его голос. — Ничего ты не знаешь… — попыталась держать оборону. — Сядь, — Дан указал ей на бревно, вздрагивая от сомнений. Все, что он сейчас делал, казалось ему полным безумием. — Не хочу. — Сядь, я сказал! — крикнул Дан, Тина испуганно села. Дан прокашлялся и продолжил ещё тише. — Помнишь, я рассказывал тебе про свой первый поиск… — Дан говорил медленно, каждое слово давалось ему с трудом, он гас на ее глазах, — Про мальчика, который восемь лет назад без вести пропал на перроне. Я тогда не был волонтером, я искал его, потому что это был мой сын… Дан прикрыл ладонями лицо. — Они вместе с мамой ехали на дачу, я хотел их встретить на перроне, но по глупому стечению обстоятельств задержался у машины. Я искал его в лесу два месяца, сначала с отрядом, спустя неделю абсолютно один. Но только его там не было. Это я знаю точно. Я просмотрел каждый чертов миллиметр этого леса. Следствие пришло к выводу, что кто-то поспособствовал его исчезновению… Я ищу сына до сих пор. — Дан, — чуть слышно прошептала Тина. — Не смей ничего говорить. Не смей меня утешать. Я рассказываю тебе об этом не для этого. — Дан, — она села перед ним на колени и попыталась обнять. Дан не дал. Он не хотел ее жалости. Она ему была не нужна, как и ее сострадание. Дан хотел, чтобы Тина поняла его и больше не пыталась убежать. — Ты не представляешь, как я хочу найти Лизу, как остро я воспринимаю пропажи детей. Я ищу каждого из них, как своего, — мужчина положил руку на сердце, Тине стало ещё страшнее. Она видела, как стремительно умирает в его глазах жизнь. — Но на этот раз я сделал все, что мог… — Дан с трудом делал каждый вдох. Тина вспомнила его фразу о слезах, которые родители без вести пропавших детей себе не позволяют. Она была в корне не согласна с этим заветом. — Ты сказал, что родители пропавших детей, не плачут. — Не плачут, Тин. — твердо сказал Дан. — Дан, пожалуйста, разреши себе прямо сейчас выплеснуть эмоции. Она обняла его и крепко прижала к своей груди. Дан уткнулся носом в ее ключицы и каким-то магическим образом, из его глаз потекли слезы. — Это не стыдно и не сложно… — шептала Тина и гладила его по голове, запуская пальцы в кудри. Она хотела укрыть его своими руками и подарить всю свою нежность… Дан дрожал. Тина прижала его ещё крепче. Прислушивалась к каждому его вдоху. Ощутила соленую влагу на собственной коже и наконец выдохнула. Они сидели так несколько минут. Тина молчала, она ничего не спрашивала. Знала, что он и так сказал все, что смог. Впустил в самый темный и защищенный уголок своей жизни. — Браслет, который в твоих волосах, — Дан убрал за ее уши непослушные прядки, не расцепляя их ладони, — его дали мне в группе родителей, которые не нашли своих детей. Это символ силы, стойкости и веры. Мне казалось, что он для меня очень много значит, придает сил… но это просто браслет, веревка, которая стягивала мою руку. Значим для меня мой сын. И силы предает мне именно он. Для того чтобы помнить о нем, мне не нужны никакие символы и талисманы. Мне нужно просто жить… «Жить» прозвучало из его уст вымученно и глухо. Девушка вздрогнула. Тина прижалась к мужчине, Дан обнял ее. — Можно ещё кое-что расскажу? — Конечно, — прошептала Тина, прижимаясь ухом к его сердцу. — Помнишь, мне стало плохо в лесу, когда ты звала Лизу? Мне показалось, что я уже слышал твой голос с надрывом в каждом слоге. Знаешь, ты удивительно сильно похожа на мою маму: глазами, улыбкой, даже голосом. Она так кричала, когда звала своего внука… Тина положила руку на его колено и посмотрела в глаза. Никто… ни одна живая душа в мире до этого момента не видела его слез. Белка стала первой. Они сидели бы так дольше, им было больно, но спокойно, вдалеке послышались голоса поисковиков. Нужно было продолжать искать. — Дан, прости меня, ты не заслужил моих слов, — наконец-то выговорила Тина. За это время она будто бы разучилась говорить. Слишком много боли свалилось на девочку за последние минуты. — Ты же понимаешь, что рассказал тебе об этом не для того, чтобы ты испытала вину? — Понимаю, — прошептала Тина. — Что ты понимаешь, чудо? — поднял лицо Тины за подбородок и сделал ещё одну попытку нырнуть в ее глаза. В голубых застыли кусочки льда. — Тин, мне нужно вернуться в штаб. Беркуту сложно, — солгал Дан. Ему нужно было побыть одному. Полечиться. — Можно я последний раз схожу к этой дурацкой реке? Пожалуйста, я чувствую, что мне нужно. Я буду с группой. — Обещаешь, Белка? — Дану очень хотелось верить, что после всего, что случилось, она никуда не денется. — Обещаю, — Тина встала на носочки и стерла подушечками пальцев дорожки соли с мужских щек. Дан поцеловал ее. Нежно, как только умел. Тина зажмурилась, не желая отрываться от его губ. Голоса группы звучали все более отчетливо. Тина уткнулась в плечо Дана, ей потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы отстраниться от мужчины. — Я пошел. — Я тоже. Дан заранее ругал себя, что отпускает ее, но ему хотелось быть рядом с ней сильным. А силы предательски кончались.