***
— Ты права, я абсолютно ничего о тебе не знаю, — Дан всё глубже погружался в свою личную агонию, ненавидя чистейший свет ее голубых, — Но я знаю человека, который сошел бы с ума, если бы с тобой что-то случилось… Ядовито отчеканил координатор и замолчал. Тина подняла взгляд и мгновенно поняла, кто этот человек, о котором говорит Дан. Волнение в карих отозвалось трепетом по коже. Первый раз Тина задумалась о том, существуют ли в народе какие-нибудь способы, чтобы сдерживать мурашки. Мужчина был слишком близко Тина виновато сжала губы и сделала шаг назад, как напуганный зверек, сбегая от осознания. — Я бы сошел с ума, если бы с тобой что-то случилось! — Дан не подбирал слов, не видел в этом необходимости, он уже рассказал ей больше, чем вписывалось в рамки его возможного. И невозможного. Теперь подбирать метафоры смысла не было. Тина знала, что его душа — оголенный нерв, но все равно поверила ее на прочность. — У тебя кровь, — Тина замерла, увидев, как из щёки сочится алая струйка. Она так увлеклась его рассерженными глазами, что не заметила рану. Коснулась его кожи кончиками пальцев, Дан только сейчас почувствовал жжение. Хотел убрать руку, но ее пальцы слишком ласково пробежали вокруг раны. Дан вспомнил, что его ударила ветка, наверное, достаточно сильно, раз Тина заметила рану. Тогда он даже не обратил на это внимание, потому что был занят ее поиском. — Будет шрам, — с горечью проговорила Тина, пытаясь найти глазами перекись. — Я даже рад. Будет напоминать мне о твоей беспечности… и о том, что тебе нельзя доверять, — Дан подождал, когда Тина коснется ватным диском раны и наконец-то решился убрать ее руку. Дрожь. — … нельзя доверять? — Тина повторило это слишком тихо и сжала бутылочку. Замерла, пытаясь найти в его глазах хотя бы толику сомнения или сожаления. Но в карих царила уверенность. По спине Тины пробежал холодок, Дан осознавал, что обижает ее этими словами, но он, действительно, так считал. — Ты представить себе не можешь, как мне было страшно тебя не найти — прошептал ей на ухо и, тяжело выдохнув, прижал к себе. Крепко. Тина обхватила его за плечи и впервые ощутила плотность его мышц. Несмотря на слова, которыми Дан целенаправленно ее колол, в его объятиях она почувствовала себя защищенной. Дан грубо переплел их пальцы, ему не хотелось ее отпускать. Кажется, стоит только разжать ее ладонь, как Тина снова пропадёт. Потеряется в этом лесу и нарвется сразу на череду приключений. Тина моргнула, Дан коснулся ее губ. Не успел осознать, как за несколько секунд преодолел тернистый путь от злости к всепоглощающей нежности и желанию просто быть рядом с ней. Прильнул к ее лбу и медленно покрыл поцелуями ее лицо. Делал это осторожно, но чувственно, будто боялся растерять накопленную нежность. Дан понимал, что нужно спросить ее разрешения. Но просила ли Тина разрешения, когда убегала от него? Дан мстил ей. Тина оставила ладонь на его ране, и даже не думала отстраняться. Тинино сердце подсказывало, чтобы они все делают правильно. Диктант без единой ошибки, обоим ученикам пятерки Дан искусал ее губы, потом перешел к шее. Укусил молочную кожу над ключицей и сразу прошел по ней языком, будто извиняясь. Прижал к себе и зарылся носом в макушку. С ней хотелось быть нежным. Тина встала на носочки, провела рукой по его позвоночнику и нарисовала на спине хаотичную снежинку. Дышала так тяжело, будто чувствовала, что Дан прямо сейчас остановится и прекратит их тактильный контакт. Мужчина об этом не думал, сейчас это сделать было слишком сложно. Время и расстояние сжимались вокруг них. Космос стал ближе и перестал казаться пугающим и огромным. Он стал близко. Вот он. Вот здесь… между ними. В общих вдохах Взглядах Мелодичных стонах. В ней и в нем. Дан закрыл глаза и поймал себя на мысли, что искал ее дольше, чем этот несчастный час в лесу. Он искал ее всю жизнь. Девушку, которую будет страшно отпустить даже на секунду. Девушку, от прикосновений которой рушатся все его правила и теряют вес клятвы. Особенно его самая главная — клятва одиночества. Дан отстранился от Тины лишь на секунду, чтобы проверить, дышит ли она. Кажется, он мог задушить силой объятий. Тина подняла глаза и улыбнулась. Он подвинул к себе, мгновенно ощутив напряжение в теле. Дан смахнул со стола карты и уложил на него Тину. В фургоне стало жарко. Дан наклонился над девочкиным лицом, и поочередно разглядел ее глаза, длинные ресницы, брови, пересчитал родинки… Одиннадцать… Он запомнил эту цифру. От усталости Дан с трудом контролировал свой взгляд. Смотрел на девушку с безумным восхищением, граничащим с тем, что окутало его в детстве… когда он впервые увидел море. Тина разомкнула губы и посмотрела на него с воздушной нежностью. Так, как умеет только она. Дан снова целовал ее лицо и ключицы. Не успел поймать момент, когда его тело перестало ему подчиняться. Ее дыхание стало прерывистым. Сдержаться было сложно, но Дан чувствовал и понимал, что это будет поспешным решением. Их космос был не изучен достаточно, чтобы забредать настолько далеко. Вместо того чтобы вновь коснуться ее, Дан перевернул ее на бок и лег рядом. — Тебе нужно отдохнуть, — прошептала Тина, проведя кончиками пальцев по его уставшим векам. На долю секунды определила его фразу. В этом ощущении они тоже совпали. Каждый ее жест был наполнен нежностью, которая растапливала его сердце. Сердце, которое не чувствовало ничего восемь лет, вдруг погрузилось в самый пронзительный трепет, который только доступен в пределах этой планеты. Тина словно ощутила его напряженное бегство в смыслы и философию, поэтому нежно провела ладонью по его позвоночнику, снова нарисовав на нем снежинку. Уже абсолютно другую. Предположение, что не существует двух одинаковых снежинок, подтвердилось. Прямо сейчас. Напряжение в миг рассеялось, осталось только желание, чтобы она нарисовала хотя бы ещё одну. Дан не понимал, откуда у нее появилась эта милая, но до жути странная привычка рисовать снежинки. Но эти невесомые движения ее ноготков невероятно быстро его успокаивали. — Почему именно снежинка? — Я родилась зимой. В январский мороз… там, где морозы настоящие, — практически пропела Тина и принялась рисовать ещё одну. Уже на его груди. — Я даже не знаю, когда у тебя день рождения, — грустно прошептал Дан, он не мог подумать, что будет целовать девушку, не зная о ней ничего. Абсолютно ничего. Это было странным осознанием. Ведь его сердце напротив знало о Тине все: Знало, что ее нужно целовать, защищать, утешать, заботиться о ней и любить. — Ничего страшного. Ты сможешь все узнать, это как раз не проблема, февральский водолей, — хихикнула Тина, добавив последнюю фразу, как бы невзначай. — Ах ты хитрюга, Белка! — У меня пятилетний стаж нумерологических расчетов, — гордо сказал Тина, закончив узор. — И что говорят о нас цифры? — О том, что мы очень разные… — несмело начала Тина. — Ну об этом я тебе скажу и без расчетов, — рассмеялся мужчина, убрав со лба пшеничные пряди. — Ты не веришь нумерологию? — Я верю звёздам, — задумавшись, ответил Дан. — Ааа… значит, ты веришь в астрологию? — Нет, не в астрологию. Просто звездам, просто планетам. Вообще, моя жизненная философия строится на магии. Она была первая, кому он это все рассказывал. Снова первая. — Что ты подразумеваешь под магией? Лошадок с крыльями и рогом во лбу, — залилась смехом Тина. Он улыбнулся. Ему нравилась ее наивность и лёгкость. В ней было все, что он так давно и стремительно потерял. — Нет. Я расскажу тебе о своей магии… но потом. Сейчас закрывай глаза. — Мы будем спать тут? — Да. — спокойно ответил Дан, потушив все ее сомнения, — Ты что, никогда не спала на столе? — А если кто-нибудь… — Никто. Тут остались только мы… поверь мне, — Дан накрыл их своей защитной курткой. Он знал, что первое и самое важное, что они могут сделать, это выспаться. Сон лечит и приводит мысли в порядок. Хотя он так давно не спал спокойно. Дан притянул Тину к себе, девушка закинула на него ногу, чтобы быть к нему ближе. Она хотела как можно сильнее чувствовать его. Они уснули быстро. Слишком много потрясений свалилось на них за очень короткий промежуток времени. Они прожили в лесу четыре дня. А в из жизни успело измениться так много. Она почувствовала… по-настоящему Тина устала и даже не осознавала, что происходит с ее сердцем. Оно стремительно влюблялось и, как пазл, притягивалось к его сердцу. С ней это было впервые. И в эту секунду счастливого осознания, он нежно водил носом по ее коже. А Дан спустя года одинокой битвы открыл кому-то свою боль, начиная по частицам возрождать то, что уже давно смирилось со смертью, его собственное сердце.***
Дан
Дан по привычке проснулся ещё до рассвета. Лучи только начинали выглядывать из-за горизонта. Мужчина любил рассвет, только во время пробуждения солнце дарило такой теплый и насыщенный свет, ласкающий его глаза. Дождь закончился. Это не стало удивлением. Наверное, он уже там, где кого-то отчаянно ищут. А кого-то обязательно сейчас ищут. Люди теряются каждый день, и с этим ничего нельзя поделать… Они с Тиной здесь одни. Вокруг только лес. Огромный лес, исследованный ими до миллиметра. Дан дошел до сосен и обосновался под деревом. Было влажно, пришлось сложить несколько раз куртку и сесть на нее. Происходящее вчера в этом фургоне не выходило из его головы. Дан винил себя за то, что был с ней резок и груб. Винил, что вместо заслуженной нежности и поддержки подарил ей рваные вспышки страсти, вызванные влечением и болью от собственного бессилия. Он не мог ей дать ни одной клятый или обещания. Давно убедился, что не все в этом мире можно сдержать. Он когда-то говорил маленькому человечку, что «папа всегда будет рядом и будет защищать». А в итоге… не защитил. Дан достал из кармана измятую пачку сигарет. Он не курил, но после сложных поисков позволял себе выкурить сигарету, выпустив вместе с дымом всю тревогу из легких. Дан был лучшим координатором, но он хуже любого поисковика выполнял главное правило: не пропускать все через себя. Он ругал за это Тину, хотя сам был точно таким. Возможно, нумерология врет, и они правда похожи. Как только Дан поджег сигарету, под сердцем завибрировал телефон. Мама. Он вчера ей так не перезвонил. Дан виновато почесал затылок и поднял трубку. — Здравствуй сын, — мамин голос звучал бодро и звонко. Женщина переняла у него привычку вставать рано, чтобы иметь хотя бы несколько утренних минут для разговора с сыном. — Доброе утро, — улыбнулся Дан. — Что делаешь? Мужчина постарался сразу перевести тему. — Разговариваю с сыном! Рада слышать твой голос. Знаешь, если бы не твоя сестра, я бы точно уже сошла с ума. Санда нашла на сайте информацию об удачном завершении поиска. Не знаю, как она разбирается на этом вашем сайте… Милый, я так рада, что вы нашли девочку, — мама шустро перескакивала с темы на тему, выплескивая эмоции. Дан постоянно заставлял маму переживать, и это было очередным грехом в его биографии. — Мам. Я, кажется, влюбился. — Любовь — это хорошо. А ты позавтракал? У вас там есть возможность сделать горячую … — Людмила застыла. — Что. ты. сейчас. сказал? Еле выговорила мама. — Мам, я влюбился. Она только пришла в наш отряд. — Но… — Что ты думаешь? — Дан, родной… я не могу не радоваться за тебя, но… твой брак с мамой… — Людмила до сих пор не научилась заново произносить имя внука, — развалился из-за боли. Вы не просто переживали свою, но и делились ей друг с другом, будто вам и собственной было мало… эта девушка, когда узнает обо всем. Она…. — Мам, она уже обо всем знает. — Ты рассказал ей? — мама вздрогнула. — Да. Я рассказал ей все. У меня не было другого варианта… я боялся ее потерять, я думал это… — Сын, прости меня, но я обязана это сказать… Я знаю тебя, знаю твою историю, Все это не может закончиться чем-то хорошим…