* * *
Клауд лежал на спине, заложив руки за голову, и почти покадрово прокручивал в голове всё, что произошло за последние сутки. Когда провёл столько времени вдали от дома, на другом конце земли, а потом нагрянул без предупреждения, да ещё и в компании другого солдата… Не так он представлял себе своё возвращение. Но мама, как всегда, оказалась лучше всех и приняла Зака так радушно, будто была полжизни с ним знакома. Запах свежего хлеба, который за долгие годы, казалось, пропитал в доме каждый уголок, домашняя еда, всё такое безумно вкусное — Клауд определённо скучал по маминой стряпне — задушевные разговоры, армейские истории, неумолкающий мамин смех — и Зак, такой домашний, такой простой. Как будто и вправду лучший друг, о котором Клауд не смел и мечтать. И он был у него в гостях! И сидел у него за столом! И общался с его мамой! Но теперь всё это казалось только сном: Клауд снова был один, совсем один. За время службы привыкаешь ко всему: бывать в неведомых краях, подолгу не спать, таскать тяжести, разделывать монстров на ужин. Уже труднее было признавать провал операции и возвращаться на базу с позором. И совсем невыносимо — терять людей. Позавчера второй пехотинец, Тэй, пропал без вести, когда отряд прокладывал путь к реактору. Просто отстал и исчез, будто растворился в тумане… И никто даже не вспомнит о его существовании, и в рассылке о погибших он останется безымянным рядовым. Как Клауд ни запрещал себе привязываться к соратникам, получалось плохо, особенно когда он был с ними давно знаком. Например, Шотган. Хотя он не знал её реального имени — только боевой позывной. Их первая совместная миссия прошла далеко не блестяще, но Турк была к нему снисходительна. Даже назвала его будущим СОЛДЖЕРом на прощание, а он расхрабрился настолько, что пожелал им пересечься когда-нибудь ещё. Что ж, этого «когда-нибудь» пришлось ждать целый год, но это стоило того. Или Зак. Всегда такой… такой… настоящий. Такой добрый. Как солнце, в лучах которого так светло и тепло, что в день их знакомства даже вечная зима Модеохайма не казалась такой суровой. Если уж судьба распорядится, чтобы они никогда больше не увидели друг друга, в жизни точно не останется больше света — только мгла над горой Нибель. Если бы только самому быть СОЛДЖЕРом, чтобы быть с ним наравне… Клауд горестно застонал и закрыл лицо руками. — Всё в порядке, сынок? — мама незаметно появилась в комнате. — Мам, я… — начал было Клауд, но осёкся и замолчал. — Что такое? Расскажи, — мамин голос зазвучал ближе. Тот же самый обеспокоенный тон, как и много лет назад, когда она не могла побороть его печальные вздохи. — Я… Я не СОЛДЖЕР… Не смог… Обещал… Он бы провалился под землю, если б мог, но кровать, как назло, по-прежнему держала его тело в горизонтальном положении. Он был готов услышать всю горькую правду, втоптать себя в грязь и посыпать голову пеплом… Однако не последовало ни звука. Клауд недоверчиво выглянул из-под ладоней. Мама смотрела на него с мягкой улыбкой, полной самой искренней родительской любви. — Сынок, ну что ты такое говоришь. Не переживай, всё ещё впереди. Не получилось сейчас — обязательно получится потом. Мне-то самое главное, чтобы ты был сытый, здоровый и весёлый, а всё остальное приложится. Клауд не знал, как ответить на такую обезоруживающую доброту, но мама самозабвенно продолжала говорить. — Я и так горжусь тобой, как никогда. Ты вырос в настоящего мужчину… Девушки, наверно, тебе сами на шею вешаются. — Да не особо… — выдавил Клауд. Уж лучше бы они говорили про армию. — Знаешь, в большом городе столько соблазнов. Мне будет спокойнее, если ты найдёшь себе хорошую девушку, с которой ты не попадёшь в беду. — Я могу и сам о себе позаботиться… — Тебе нужна девушка постарше, чтобы она за тобой присматривала — и чтобы она всегда могла тебя образумить, когда несёшь чепуху. Я думаю, это для тебя идеальный вариант. Клауд промолчал. Девушки были для него, как тёмный лес. Тифа, например — её разгадать так никогда и не удавалось. Всегда говорит одно, делает другое. Они все такие скрытные, вечно надо додумывать, что там у них в голове — впрочем, зачем, если можно просто не будить лихо, пока оно тихо. — По крайней мере, хорошо, что тебе не скучно на службе. — Да… — Клауд с облегчением перевёл тему. — Кстати, Зак утром сказал, что ты очень добрая. И что он был рад с тобой познакомиться. И что жалеет, что мы с ним не братья. — Вот как? Какой милый мальчик. Наконец-то у тебя появился настоящий друг. Друзья — это счастье, правда? Клауд не удержался и вздохнул. В этом была только половина правды. Что в действительности делает друзей друзьями? Да, они с Заком разделили несколько миссий — но Клауд пока что не сделал ничего выдающегося или героического. Да, Зак регулярно подсаживается к нему в столовой и так смешно болтает с набитым ртом — но Клауд вечно не знает, что сказать в ответ. Да, Зак поздравил его с днём рождения месяц назад — но Клауд не мог сделать то же самое: день рождения Зака по-прежнему висел у него в списке вопросов, которые он не решался задать. В общем, друзья — это серьёзно, а настоящие друзья — ещё серьёзнее, и Клауд этому статусу точно не соответствовал. — А ещё он сказал, что мы с тобой очень похожи. — Разве это не очевидно? — мама рассмеялась. — Соседи вечно шутили, что у нас с тобой в роду были чокобо. Она провела рукой по непослушным волосам сына. — Клауд… Ты всегда будешь моим маленьким чокобёнком. А я всегда буду твоей мамой… В дверь позвонили. Клауд в панике подорвался с кровати. — Мам, только не забудь, никому не говори, что я приехал! У нас миссия, и мне нельзя рассказывать! — Тайны, покрытые мраком, я помню, — мама заговорщически улыбнулась. На пороге стоял Зак, сияя от уха до уха. — И снова здравствуйте, Клаудиа, разрешите повторно вызвать вашего сына на суперсекретную миссию! — Э-э… Как вы там говорили? Так точно! Сынок, тебя вечером ждать? — Не знаю, мам… Это же суперсекретно! Компания расхохоталась. Клауд помахал на прощание и выскользнул на улицу, снова спрятавшись под шлемом. Мама была права: друзья — это счастье, и, по крайней мере, он был к нему близок, как никогда.* * *
У Клауда было сильное дежавю. Он сегодня уже выходил из родного дома при полной экипировке, и Зак точно так же шагал рядом с ним, и они точно так же направлялись к площади, до которой было рукой подать. Только никаких глупых историй в этот раз. Надо позарез узнать, какой у миссии статус и что им теперь предстоит делать. Тем более, если сослуживец сегодня спозаранку такой разговорчивый, этим надо воспользоваться. — А куда мы идём? — Куда-нибудь? — Зак пожал плечами. — Я давно себя не чувствовал таким бесполезным. Клауд подумал, что ослышался. Если уж СОЛДЖЕР был не у дел, то кадеты по сравнению с ним были полным ничтожеством. — Бесполезным? Почему? — Ну смотри: к реактору мы сходили, неполадки устранили, нашли там какую-то хрень… Территорию зачистили, местоположение командира зафиксировали. Всё! Все дела поделаны. — А Шотган что? — Пошла в дом Шинры. Хочет сама там всё осмотреть — может, всё-таки убедит Сефирота выйти на свет. Нам-то что делать? Сидеть на попе ровно? Я на это не подписывался. Чтобы Зак приехал в гости в Нибельхейм — ну ладно, не специально в гости, просто так совпало — и теперь скучал? Этого Клауд допустить не мог. — Слушай… Раз уж я местный, хочешь, я покажу тебе местность? — Правда? — брови СОЛДЖЕРа взлетели на лоб. — Конечно! — Мы же успеем? — Мы успеем даже к Шиве за полярный круг! Договорились с Шотган встретиться завтра утром, она напишет, если вдруг какие форс-мажоры. — Хорошо. Потом расскажешь ей, где мы были. Предлагаю для начала сгонцать в горы, а там видно будет. — Э-э… Что сделать? Я же парень деревенский, таких слов не слышал никогда. — Каких, «сгонцать»? Это значит сходить куда-нибудь быстренько, поделать дела и вернуться обратно. Мы тут так часто говорим. — Ох уж эти твои нибельхеймские словечки. Ладненько, погнали!* * *
Шиву в Нибельхейме отродясь не видели, но зачем Шива, когда есть горы. Нарезать пару кругов по улочкам, оставить позади многострадальный особняк и вывернуть на извилистую тропку между вздымающихся скал — Клауд повёл Зака своим любимым маршрутом на север. Была бы здесь Тифа, она бы обязательно превратила это в настоящую экскурсию с историями, а уж истории у неё выходили так, что заслушаешься. А что умел Клауд? Клауд умел хорошо молчать, когда его не спрашивают, а ещё слушать и не перебивать, а ещё наблюдать за пространством и замечать в нём каждую деталь. И вот теперь у него был шанс применить все свои умения разом: Зак расслабился и теперь, не умолкая, трещал обо всех своих чаяниях и злоключениях последних дней, а Клауд впитывал, как пористая горная порода, попутно отслеживая маршрут по памяти. Чем дальше вела тропа, тем суровее становилась местность. Сотню лет назад эти холмы были покрыты лесом, но сейчас от него остались лишь одинокие голые стволы, больше похожие на корявые массивы: реактор не щадил ничего живого. Над самой высокой горой, Нибель, вечно висели тучи. Лишь изредка солнечные лучи проникали вниз, словно небесное войско пронзало плотную пелену облаков светящимися копьями, но до земли они не доставали: Нибель поглощала и свет, и тепло. Между останками деревьев клубился туман, и путники оказывались в лёгком зябком полумраке, а в воздухе пахло грозой, которая никак не разразится. Уникальная территория, о которой пишут в учебниках по географии по всему миру — ну или, по крайней мере, Клауду хотелось верить, что пишут. Однако, несмотря на неприветливость ландшафта, находиться в этом природном лабиринте было приятно, как в своей стихии: мысли успокаивались, не было ни суеты, ни криков, ни претензий. Только тишина. И даже от утренней говорливости Зака не осталось и следа: он уже довольно долго молчал, тускло отсвечивая глазами, словно бирюзовыми углями, через дымку тумана. — Клауд, куда мы идём? — Куда… нибудь? Я тут раньше любил гулять. — Любил гулять? Здесь? Вот ты чудной, не могу. Если бы Клауд загибал пальцы каждый раз, когда Зак называл называл его «чудным», у него бы давно кончились руки. За одну эту миссию уже точно раз второй или третий, но, странное дело, обидно не было. — Тебе не нравится здесь? — Честно? Не-а. Тут так мрачно, что я скоро сдохну. Можно, мы пойдём назад? — Зак сложил ладони вместе и умоляюще посмотрел на Клауда. — Конечно, — как можно мягче ответил Клауд и огляделся, намереваясь повернуть, но пейзаж… Что-то в нём было не так. Клауда словно обожгло изнутри. Глаза заметались от одного утёса до другого. Парни пропустили безопасный поворот, и теперь одной только планете было известно, как попасть на прежнюю дорогу. Сказать Заку или не сказать? Он убьёт Клауда сразу или потом? — Ты какой-то нервный. Всё нормально? — Нет… Я… Мы… Мы заблудились. Зак запустил пальцы себе в волосы и сдавил виски, и Клауд застыл, ожидая бури — уже второй раз за этот день. Ну почему всегда хочется, как лучше, а получается, как всегда? Но мама не стала на него ругаться, может, и Зак не будет. — В смы-ы-ысле мы заблудились? Ты же сам сказал, что здесь гулял всегда! — Столько времени прошло… Я уже не все тропинки помню. — Ой, блин… — Зак потянул за рукоять меча, меняя угол его крепления за спиной, и уселся на один из ближайших валунов с кряхтением, словно парню было не восемнадцать, а восемьдесят. — Кто хотел приключений? Я хотел приключений. — Надеюсь, здесь хотя бы нет призраков… — Даже не начинай! — шумно выдохнул Зак, подпирая голову кулаком. — По крайней мере, монстров тут не должно быть. Мы вроде всех вырезали… — Надеюсь. Как вспомню, как тот дракон тебя когтём протаранил, так вздрогну, уж думал, что ты не жилец. Как твоя рана, кстати? — Зажила ещё вчера… А кто меня лечил? — Угадай с трёх раз! — Зак ухмыльнулся и постучал пальцем по нарукавнику, экипированному серией маленьких разноцветных сфер. Лечебная материя. Можно было не гадать. — Я в долгу не останусь. Обещаю. — Выведешь меня отсюда — и мы квиты. Бедняга Зак. Подумать только, он же совершенно не привык к таким пейзажам. А позавчера он с отрядом торчал среди скал весь день, рубил тут монстров направо и налево, дышал выхлопами мако в реакторе и какие-то колбы с чудищами изучал. Вчера лазил по всем углам в доме Шинры, спускался в подвал, бродил среди землистых стен в развязке подземных коридоров, давил там мерзких жуков и бегал от призрачных тыкв. И Сефирот так ничего и не объяснил и велел оставить его в покое. И теперь вдобавок ко всему Зак был вынужден плутать в тумане у подножия Нибель. Зря Клауд его завёл сюда, ох зря. Сначала это идиотское ранение, потом байка о привидениях, теперь неудачный поход в горы, и, если он продолжит и дальше так лажать, что СОЛДЖЕР будет думать о нём под конец этой затянувшейся миссии? Всю обратную дорогу солдаты шли молча, словно гора поглотила даже их голоса.* * *
Клауд со вздохом облегчения завалился на кровать. Зак успел опередить его и уже дремал, распластавшись у себя под одеялом звездой. Домой Клауд решил не возвращаться: они вернулись за полночь, наверняка мама уже работала, засучив рукава, и ей было бы не до разговоров. Хлеб сам себя не испечёт. Что-то жёсткое под головой мешало устроиться поудобнее. Клауд скользнул рукой в постельное. Прямоугольник. Книга? Что книга делала у него под подушкой? Ах, та самая книга с крестом, которую он забрал из Дома Шинры. Вчера вечером, когда они с Заком забежали в гостиницу, он сунул находку в кровать, ведь там точно никто искать не будет, и благополучно о ней забыл — ровно до этого момента. Клауд перевернулся на бок и, собравшись с духом, открыл первую страницу. Текста было немного, и он был разбит на пронумерованные строки, сгруппированные вертикальным блоком. Какой-то бог, у которого не было ни имени, ни стихии, просто «Бог». Что-то про тьму и что-то про свет. Даже если Генезис и приложил руку к этой книге, на художественный вымысел это походило слабо. А вдруг это были легенды давно ушедшей цивилизации? Или хроники сотворения каких-то иных миров? Но сил строить теории у Клауда уже не было, и, как только глаза дошли до конца страницы, он провалился в сон.* * *
1 В начале сотворил Бог небо и землю. 2 Земля была безлика и пуста, тьма была над бездной, и Дух Божий парил над водами. 3 Бог сказал: «Да будет свет», и появился свет. 4 Бог увидел, что свет хорош, и отделил его от тьмы. 5 Бог назвал свет днем, а тьму — ночью. Был вечер, и было утро — день первый.