~~~
Квакити снова ходил взад-вперед. Разве можно его винить? Он заперт в доме с Техноблейдом, там был маленький ребенок, над которым, вероятно, издевались, а Квакити застрял в этой дурацкой комнате без выхода. Вообще-то, именно над этим он сейчас и работал. Как выбраться из этой дурацкой комнаты. Сначала он попытался снять дверную ручку с двери и превратить ее в резиновую утку, но, к сожалению, это не сработало. Дверная ручка была очень прочно прикреплена, и Квакити не смог бы изменить ее, если бы она не была отсоединена от большой двери, так что это был не вариант. Тогда Квакити начал обыскивать комнату в поисках предметов, которыми можно было бы проломить стены. Он подумывал о том, чтобы придумать способ использовать кровать в качестве тарана, но что-то подсказывало ему, что это не сработает. Он использовал ее в крайнем случае. Может быть, если он сможет уговорить ребёнка дать ему что-нибудь, с помощью чего он сможет взломать замок, тогда Квакити сможет выбраться из этой комнаты и убить Техноблейда раз и навсегда. Не обращая внимания на то, что Техноблейда технически невозможно убить, это должно быть совсем не сложно! Может быть, Квакити просто… использует серебряный кинжал. Может быть, Техноблейд втайне был вампиром. Это сработает, верно? Ну, это будет проблемой потом. В худшем случае, Квакити просто схватит детей и уйдет. Техноблейд мог подождать. Конечно, чтобы заставить ребенка дать ему что-то, что он мог бы использовать для взлома замка, он должен был верить, что ребенок вернется, а это было… пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, Квакити дал ребенку утку. С другой стороны, ребенок едва знал Квакити и, вполне возможно, ему было запрещено с ним пересекаться. Квакити продолжал обыскивать свою скудную комнату в поисках новых вариантов. Кто знает, сколько минут (часов?) прошло, когда Квакити услышал поворот дверной ручки. Мгновенно Квакити занял оборонительную позицию, схватил вазу и встал возле двери. Дверь открылась, и Квакити достаточно было увидеть розовую вспышку волос Техноблейда, чтобы понять, что это он. Он ударил вазой по голове Техноблейда, и она разлетелась на миллион осколков, но у Квакити не было времени проверить и убедиться, что Техноблейд лежит на полу без сознания, потому что дверь была широко распахнута, и ему пришлось бежать. Он пустился бежать по коридору, с трудом веря, что это действительно сработало. Кто бы мог подумать, что все это время ему нужна была только стеклянная ваза, чтобы одолеть Техноблейда? Теперь Квакити просто нужно было найти детей. О, и один из них был прямо здесь. Возможно, все действительно окажется проще, чем думал Квакити.~~~
Уилбуру не нужно было быть гением, чтобы понять, куда, возможно, направляется Томми. Однако Уилбуру нужно было быть хотя бы немного гением, чтобы вспомнить, где на этой базе находится конюшня Генри, потому что все эти чертовы коридоры выглядели одинаково, и Уилбур не мог уследить, куда они ходили. К тому же Томми оказался очень быстрым, и Уилбур потерял его след. И вот теперь Уилбур был здесь, бегал по коридорам, как безголовая курица, пытаясь найти своего младшего брата, пока его не нашло что-то другое. Уилбур был параноиком. Уилбур знал, что у него паранойя. Что еще было в этом месте, что могло найти Томми? Корова? Техноблейд был угрозой, несмотря ни на что, и единственным другим человеком здесь был герой, а Техноблейд заключил его в тюрьму. Однако тюрьмы не всегда помогают, и Уилбур не мог остановить прилив тревоги, которая грозила сбить его с ног с каждой минутой, проведенной в неведении, где Томми. Уилбуру удалось найти дорогу к спальням, и он надеялся, что у Томми достаточно чувства направления, чтобы добраться туда же. Теперь Уилбуру оставалось только добраться до коровы, и… Уилбур услышал торопливые шаги и тут же повернулся, готовясь нанести удар. Сердце Уилбура учащенно забилось, когда он увидел того самого героя, который мчался к нему, выглядя почти как Фил во время тренировки, и Уилбуру нужно было уклоняться, нужно было убегать, нужно было драться– Но это была не очень большая драка. Герой был выведен из равновесия, и Уилбуру не потребовалось много времени, чтобы прижать его к земле. И вот уже Уилбур сидит на груди героя, его руки лежат на горле. — Как тебе удалось сбежать? — потребовал Уилбур, вливая яд в свой тон, как Фил– нет, не Фил, просто… просто Уилбур… просто Уилбур. Герой широко раскрыл глаза, словно не ожидал, что его прижмут, хотя Уилбур прижал его и вчера, только вчера у героя было оружие, а Уилбур был слабее и не выспался. — Я вырубил Техноблейда– Уилбур почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он вырубил Техноблейда? Это было возможно? Как этот герой не умер? Техноблейд будет очень зол, когда придет в себя, особенно если Уилбур случайно позволил герою сбежать, вместо того чтобы столкнуться с последствиями своих действий. Уилбур просто должен был убедиться, что он не позволит герою сбежать. Он мог это сделать. Он делал это прямо сейчас. Герой продолжал говорить быстро, словно знал, что его жизнь поставлена на карту за то, что он был настолько глуп, что вырубил Техноблейда. — Я здесь, чтобы вытащить вас двоих отсюда, вы можете вернуться к Дриму– Вы можете вернуться к Дриму. Дрим был героем номер один. Он был хорошим; он помогал людям. Он даже был готов приютить Уилбура, который был убийцей. Но он также причинил боль Томми. Уилбур мог заслужить, и даже если он не заслужил, он мог вытерпеть такое отношение Дрима к нему. Но Томми не сделал ничего плохого. Томми был таким милым, таким невинным и слишком хорошим для той жизни, в которой он вырос. Уилбур не мог позволить Томми вернуться к Дриму, он не мог. — Мы не вернемся. — Уилбур прижал свои руки к шее героя, надеясь, что тот понял, о чем идет речь. Он не понял. — Послушай, — прохрипел герой, — я не знаю, что Техноблейд сказал или сделал с тобой, но я обещаю, что не причиню тебе вреда. Я не позволю Техноблейду обмануть тебя или что-то в этом роде. Уилбур насмехался. — Я не наивный, — сказал он, — Я знаю, что Техноблейд, вероятно, лжет нам, но мы не собираемся возвращаться к Дриму. — Ты действительно хочешь остаться с убийцей? — Голос героя теперь был слегка истеричным. Вопрос был несколько ироничным, учитывая, что Дрим сам убивал злодеев в бою. Уилбур должен был знать. Дрим не преминул рассказать о каждом из них и объяснить, почему нужно убить их всех за то, что они были чудовищами для других людей, и что будет, если Уилбур– Уилбур нахмурился. Ему нужно было сосредоточиться. — Забавно, — сказал Уилбур, заставив себя одарить героя горькой улыбкой, — Учитывая, что я сам убийца, это вряд ли имеет значение. — Ты еще ребенок, — прохрипел герой, — Дрим будет– При упоминании о Дриме Уилбур надавил сильнее. Томми не мог вернуться; Томми не хотел возвращаться. И если это означало, что Уилбур становился все большим и большим монстром, каким его создал Фил, Уилбур был готов пойти на это ради Томми. — Ты не убьешь меня, приятель. У тебя не хватит духу. Уилбур сделал это однажды. Он мог сделать это снова. Глаза героя расширились от страха, как у Фила, когда он понял, что больше не в силах удержать Уилбура, что Уилбур собирается сделать это, и ничто, что он может сделать, не остановит его. Теперь Уилбуру нужно было только надавить еще немного, и– — Уилби? Весь мир остановился, и Уилбур быстро поднял глаза от испуганного лица героя, чтобы увидеть Томми, стоящего в нескольких футах от них, все еще сжимающего в руке тот предмет. И в течение, казалось, вечности и одной миллисекунды, единственное, что мог воспринять Уилбур, был ужас в необъяснимо голубых глазах Томми. — Томми, я— Уилбур не знал, что сказать. Да и что он мог сказать? Томми поймал его с поличным, когда он душил человека до смерти. Что Уилбур должен был на это сказать? Губы Томми дрожали так, как он делал, когда пытался не заплакать, но, к удивлению Уилбура, его голос не дрогнул, когда он заговорил. — Уилбур, — сказал он, его голос был расстроенным, но необычайно ровным, — Ты делаешь ему больно. Уилбур знал это, он знал это. Но он был создан, чтобы причинять боль, таково было намерение Фила с самого начала, и Уилбур не хотел, чтобы это случилось с Томми, и он просто знал, что это случится, если он вернется в Дрим, и он не знал, будет ли Техноблейд лучше, но он просто должен был воспользоваться этим шансом, и– — Уилби, — снова сказал Томми, его голос надломился, — Пожалуйста. Уилбур почти произнес слова, которых Томми, вероятно, боялся, — указание выйти из комнаты и поверить, что все будет хорошо, хотя все явно было не в порядке. Но он не мог этого сделать. Томми знал, что собирался сделать Уилбур. Это было не так, как в прошлый раз, когда Уилбур вывел его из комнаты задолго до того, как произошло убийство. И, может быть, это было эгоистично с его стороны, но… Уилбур не хотел, чтобы Томми видел в нем монстра. Уилбур убрал руки с горла героя. Кожа там, где когда-то были его руки, уже покраснела и раздражалась, и Уилбур знал, что появление синяков — лишь вопрос времени. Герой был уже без сознания, и Уилбур дрожащими пальцами проверил пульс. Еще жив. Уилбур оторвал себя от героя, вытирая пот с ладоней на джинсы. Как только он оказался на безопасном расстоянии от бессознательного героя, он заставил себя отвести взгляд и переключить внимание на Томми. Глаза Томми метались между бессознательным телом и Уилбуром, как будто он не мог до конца осознать то, чему только что стал свидетелем. — Томми, м-мне жаль. Что еще мог сказать Уилбур? Томми перевел взгляд на Уилбура, и у Уилбура передернуло в груди, когда он увидел в них тот же ужас. — Он мертв? — прошептал Томми. Уилбур быстро покачал головой, и вдруг слова вылетели у него изо рта прежде, чем он успел их остановить, превратившись в извилистый шлейф панических мыслей. — Нет, нет, он не умер, он не умер, я обещаю, я обещаю, Томми, пожалуйста, перестань так на меня смотреть, пожалуйста, пожалуйста, мне жаль— Томми сделал шаг назад, а Уилбур совсем замолчал. О, как Уилбур мог быть таким глупым? Почему он так поддался своему страху? Почему он не мог просто попробовать какой-нибудь другой, менее жестокий вариант? Потому что теперь Томми увидел Уилбура таким, каким он был на самом деле. Монстр. Томми сделал глубокий вдох, словно заставляя себя успокоиться, чтобы с ним не случилось ничего ужасного, а потом уставился на Уилбура с пассивным выражением лица, и это было ужасно. Томми никогда не был пассивным. Он освещал любую комнату своей радостью и омрачал любое солнечное небо своей печалью. Он никогда, никогда не был пассивным. — Прости меня, — прошептал Томми, его руки дрожали. Уилбур даже не знал, за что Томми извиняется. — За что? — спросил Уилбур, — Томми, это я прошу прощения, ты не должен был видеть это, я не должен был– Уилбур прервался, когда Томми уронил на землю маленький предмет, тот самый маленький предмет, который он держал в руках все утро. Это была очень маленькая резиновая уточка. Ужас наполнил нутро Уилбура, когда он понял, откуда она, вероятно, взялась. — Я не хотел быть плохим, — продолжал Томми, — я не хочу быть плохим; я буду хорошим; я не буду кричать, не буду говорить, не буду драться– пожалуйста, я не хочу быть плохим. Уилбур предпочел бы, чтобы Томми ударил его ножом, чем произнес эти слова. — Нет, нет, нет, — шептал Уилбур, — Ты такой хороший, ты такой хороший, ты не плохой, ты не можешь быть плохим, ты был хорошим. Глаза Томми расширились. — Но я расстроил тебя. К горлу Уилбура подступил комок. Таким ли Томми его видел? Неужели Томми теперь боялся Уилбура так же, как Уилбур боялся того, что Техноблейд мог потенциально сделать с ним? Неужели Уилбур теперь будет вынужден показать Томми, что он в безопасности, что он не причинит ему вреда, что ничто и никогда больше не причинит ему вреда, если Уилбур будет иметь к этому отношение? — Ты меня не расстроил, — сказал Уилбур, и слеза скатилась по его щеке, — Ты был хорошим, и я никогда не обижу тебя. Никогда. Руки Томми все еще дрожали, а ногти самого Уилбура так глубоко впились в его ладони, что он был уверен, что они кровоточат, хотя сам Уилбур ничего этого не чувствовал, настолько он был поглощен реакцией Томми на его идиотизм. — Обещаешь? — спросил Томми. Уилбур кивнул так энергично, что был уверен, что выглядит смешным для любого постороннего наблюдателя. — Клянусь своей жизнью. Лицо Томми не просветлело, и Уилбуру потребовалось все силы, чтобы не разразиться рыданиями, раздирающими ребра.