~~~
Уилбур не совсем понимал, как он здесь оказался. За последние несколько дней кот Лосось приобрел привычку все чаще забредать во двор Туббо. Уилбур не был уверен, нравится ли коту Лососю двор или в этом есть что-то большее, потому что сейчас он поднял Лосося на руки и пошел с ним к дому Салли. Шлатт уже сказал, что Уилбур может прийти в дом Ники, где жила Салли. Очевидно, Ники не собиралась сдавать Техноблейда властям. Лосось был тяжелым, но теплым на руках Уилбура, и Уилбур почувствовал облегчение от того, что он не пытается поцарапать Уилбуру голову за то, что тот взял его на руки. Хотя Лосось поначалу упрямо пытался прижаться к земле, теперь он расслабился, когда Уилбур взял его на руки, и ему показалось, что именно такого исхода он и добивался все это время. Как ни странно, Уилбур мог в какой-то степени сочувствовать коту. Уилбур дошел до входной двери Салли и быстро, равномерно стукнул по ней кулаком. Если Ники или Салли найдут в нем недостатки, что было вполне заслуженно и вероятно, то, по крайней мере, это будет не за то, что он небрежно постучал в дверь. Уилбур отогнал воспоминание о том, как Фил рассердился на него за агрессивный стук в дверь. Фил сказал, что он позорище. Он не ошибся. Дверная ручка зазвенела, и Уилбур переместил ноги в более устойчивую, но едва заметную Л-образную позу. Дверь распахнулась со скрипом петель, и взору предстала женщина с ярко-розовыми волосами, завязанными в два пучка. Она приветливо улыбалась, но при виде Уилбура ее лицо на долю секунды опустилось. Улыбка вернулась, как только она исчезла. – О, ты, должно быть, Уилбур, – сказала Ники, протягивая руку. Уилбур неуверенно взял ее, убедившись, что хватка у него крепкая. – Ух ты, хорошая хватка! Вы бы, наверное, понравились моему отцу. Он всегда говорил, что у молодого поколения небрежная хватка. Уилбур вежливо кивнул. Фил тоже часто жаловался на это. Однажды он сказал Техноблейду, что рад, что у Техноблейда и Биллиама такое хорошее рукопожатие, несмотря на их молодость. Руки Уилбура дрожали. – О, тебе холодно? – спросил Ники, нахмурившись, – Ты можешь зайти внутрь, если хочешь. Уилбур покачал головой. – Я в порядке, мэм, – сказал он, не отрывая взгляда от своих ног и сохраняя ровный голос, – Я просто возвращаю Лосося. Он подтолкнул кота к Ники. – О, Салли будет рада это услышать, – сказала Ники. Она повернула голову в сторону дома. – Салли! Уилбур нашел Лосося! Уилбур услышал агрессивный стук ног, спускающихся по лестнице, а затем Салли появилась практически прямо перед его глазами, сияя. – О, Лосось, ты очень глупый кот, ты знал об этом? – Салли ворковала, обнимая Лосося, – Ты не должен убегать в соседские дворы, глупыш. – Она обратила свое внимание на Уилбура. – Спасибо, что вернул его. Уилбур почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Он не ожидал этого; Фил и Дрим никогда не ожидали благодарности за то, что они сделали что-то, чего от них ожидали. – Не за что. – Не хочешь ли зайти в дом? – Салли спросила: У меня есть печенье. Однажды у Уилбура было печенье. Это было простое шоколадное печенье, но Уилбур помнил, как его мать пронесла его под подушку в пластиковом пакете посреди ночи. Это было еще до рождения Томми. Уилбур помнил, что это было одно из лучших блюд, которые он когда-либо ел, даже несмотря на то, что их привлекательность была подпорчена чувством вины и страхом за то, что он прятал их от Фила. Прежде чем Уилбур смог остановить себя, он сказал: Это было бы очень мило. Ужас потряс Уилбура до глубины души. Почему он это сказал? Ведь он намеревался всего лишь вернуть кота, а не злоупотреблять чьим-то гостеприимством. Он должен был сказать "нет, спасибо" или "я ценю вашу заботу", а не навязываться двум соседям, которые только пытались быть вежливыми. Но Салли и Ники, казалось, были довольны тем, что Уилбур принял приглашение, и Салли провела Уилбура в дом, усадив Лосося в фойе, а затем повела Уилбура на кухню. Уилбур чуть не ахнул, но потом вспомнил, что это было бы грубо и неприлично. Кухня выглядела так, как будто никогда раньше не слышала слова "организация". В раковине стояло несколько немытых кастрюль. На столе стояла миска, полная, по мнению Уилбура, теста для печенья, а рядом с ней Уилбур заметил небольшое пятно муки. Салли, казалось, совершенно не беспокоилась о беспорядке, однако, подвела Уилбура к простому печенью желтого цвета, лежащему на металлической подставке. – Они еще не остыли, – сказала Салли, – Если бы я знала, что ты придешь, я бы занялась этим раньше. Холодный стыд сомкнулся вокруг горла Уилбура. – Мне очень жаль. Салли нахмурилась, и Уилбур воспротивился желанию погрузиться в себя. – Это не твоя вина, – сказала она, – я искренне рада, что ты пришел. Теперь Лосось не получит обморожения, а я смогу раздавать людям печенье. Уилбур не был уверен, что понимает эту логику. Почему она хотела дать Уилбуру неполное печенье? Разве она не беспокоилась о последствиях невыполненной работы? Но Салли уже была на другом конце кухни и что-то искала в кладовке. Она издала победный крик, и Уилбур вздрогнул от неожиданного шума. Однако Салли, видимо, не заметила его слабости, потому что она уже снова двигалась через всю кухню к Уилбуру и печенью, держа в руках какой-то цилиндрический контейнер. – Глазурь, – объяснила она, – у меня только скучный шоколад, извини. – Все в порядке, – быстро сказал Уилбур. Салли открыла ящик и достала два металлических ножа для масла. Она протянула один из них Уилбуру, и Уилбур машинально обхватил его пальцами. Зачем Салли дала ему нож? Разве она не понимала, насколько это опасно? Конечно, этот нож был не режущий и тупой, но это только сделает смерть еще более мучительной, не то чтобы Уилбур планировал убить Салли, но Салли этого не знала– – Вот, – сказала Салли, поставив перед ними открытый цилиндрический контейнер. Уилбур увидел, что внутри действительно была шоколадная глазурь, хотя Уилбур не был экспертом по шоколаду. Он мог бы, наверное, по пальцам пересчитать, сколько раз он пробовал это лакомство. Ники, должно быть, очень баловала Салли, если Салли могла непринужденно использовать шоколадную глазурь, как будто в этом не было ничего особенного. – Теперь мы можем покрыть его глазурью вместе, – объяснила Салли, воткнув нож в глазурь и прижав его к одному из печений. Она разгладила глазурь поверх печенья, придав ему чистый вид. Уилбур уставился на глазурь. Это была проверка? Салли проверяла, сможет ли Уилбур использовать нож для ненасильственных действий? Что, если бы Уилбур не смог успешно покрыть печенье глазурью? Вызовет ли Салли на него полицию? – Что-то не так? – спросила Салли, – У тебя аллергия на шоколад или что-то еще, потому что я даже не подумала об этом. Мне так жаль. Уилбур покачал головой. – Я не... у меня нет аллергии на шоколад. Я просто... – Он раздумывал над тем, чтобы сказать правду, и решил, что Салли, зная, во что она ввязывается, по крайней мере, избавит ее от неприятных сюрпризов. – Я не знаю, как покрыть глазурью печенье. – О. – Салли почему-то улыбнулась. – Ничего страшного. Когда я впервые покрыла печенье глазурью, Ники сказала мне, что я просто размазала глазурь по лицу, так что планка здесь довольно низкая. Это... было не то, что Салли должна была сказать. – Если тебе действительно некомфортно, или просто не нравится глазурь, это тоже нормально, – быстро сказала Салли, – Ты не должен чувствовать давления, чтобы сделать что-то, знаешь. Уилбур медленно, почти механически, кивнул. Глазурь действительно выглядела хорошо, и он не хотел, чтобы Салли подумала, что он хочет затянуть процесс. – Все в порядке, – быстро сказал он. Он поднес нож к контейнеру с глазурью и неловко зачерпнул на него большую порцию. Уилбур попытался распределить глазурь по печенью так же, как это сделала Салли, но получилось гораздо более беспорядочно, чем у неё. . Он уставился на свое печенье, его сердце бешено колотилось. Этого было недостаточно, это было– – О, это довольно хорошо для первой попытки, – сказала Салли, – Ты можешь просто положить это печенье и покрыть глазурью следующее. Уилбур сглотнул и посмотрел на Салли в отчаянном замешательстве. – Это не... – Он не обязательно должен выглядеть точно так же, как мой. Было бы довольно скучно, если бы все печенья были одинаковыми. – Салли улыбнулась. – В твоём печенье есть очарование, Уилбур! Уилбур уставился на одно печенье, которое он покрыл глазурью. – беспорядочное и испорченое? Салли рассмеялась. – Немного неаккуратная глазурь не портит печенье, – сказала она, – Честно говоря, оно будет вкуснее, чем мое однородное, потому что в твоём больше глазури, чем в моем. А это все, что действительно имеет значение, верно? Вкус? Уилбур не знал. Он никогда не задумывался слишком долго о том, что важно в печенье. Тем не менее, он решил, что споры с хозяйкой приведут к большим проблемам, чем их решение, поэтому он спокойно продолжил глазировать печенье, предоставив Салли болтать о школьных заданиях, которые она делала накануне. – Почему меня вообще должно волновать, что такое формула квадратного уравнения? – возмущалась Салли, – Когда я буду использовать это в повседневной жизни? Уилбур не был уверен, что должен был сказать в ответ. Он и сам не считал квадратные уравнения такими уж сложными в своем образовании. Когда они закончили покрывать печенье глазурью, Салли захлопала в ладоши. – Теперь мы наконец-то можем их съесть! Ты можешь выбрать любое печенье, какое захочешь. Рука Салли мгновенно метнулась к одному из самых грязных печений Уилбура, и Уилбур бросил на нее встревоженный взгляд, когда она откусила большой кусок. – Что? – спросила Салли, – Это то, что я уже говорила; на твоём печенье больше глазури. Уилбур кивнул, хотя он едва понимал, и взял одно из печений Салли. Он осторожно надкусил его, не желая показаться слишком любопытным или жадным. Во рту у него вспыхнул вкус, и ему захотелось плакать. – Что ты думаешь? – спросила Салли. Уилбур тщательно пережевывал, желая насладиться каждым мгновением, проведенным с печеньем, прежде чем проглотить. – Это очень вкусно, – честно сказал он, – Я никогда не пробовал ничего подобного. Салли одобрительно кивнула. – Ты должен прийти к нам завтра, – сказала она, – Мы можем испечь пирожные. Уилбур нахмурился. – Почему? – Потому что это весело. Мне нравится проводить с тобой время. Уилбур не мог представить, почему Салли так говорит, но прежде чем он успел задать ей вопрос по этому поводу, Уилбур услышал звук дверного звонка. Уилбур почувствовал, как его щеки запылали, когда он понял, что мог бы позвонить в дверь раньше, а не стучать. Ники открыла им дверь. – Привет, Ники, – сказал Техноблейд, и Уилбур напрягся, – я хотел спросить, здесь ли Уилбур? – Да, – сказала Ники, – Хочешь, я позову его? – Это было бы здорово. Во рту у Уилбура пересохло, а сердце билось слишком быстро. Неужели Техноблейд разозлился? Уилбур обругал себя; конечно, Техноблейд был зол. Уилбур пришел в чужой дом без разрешения. Конечно, это было нарушением правил. Уилбур получил разрешение выйти на улицу, и в правилах ничего не говорилось о том, чтобы заходить в чужие дома, но Уилбуру все равно следовало бы знать об этом получше. О чем он только думал? Ники вошла в кухню. – Техноблейд здесь, – сказала она, бросив тревожный взгляд на дверь, – Он хорошо к тебе относится? Уилбур не знал, как на это ответить. – Он заботится обо мне, – сказал он. Он не был уверен, что делает это хорошо, но меньше всего Уилбур хотел, чтобы у Техноблейда были неприятности. Ники не выглядела слишком утешенной, и Уилбур вдруг догадался, какой ответ она искала, ведь все в этом месте были странными. – Он не причиняет мне вреда. Ники внезапно расслабилась, и Уилбур понял, что сказал все правильно. – Подождите, давайте я сначала принесу вам пакет для печенья, – сказала Салли, снова роясь в ящиках. Она быстро достала большой пластиковый пакет и засунула в него десять печений. – Этого, наверное, хватит на всех в этом доме. Уилбур быстро выхватил пакет из рук Салли. – Извини, – сказал он, – Спасибо. Он быстро побежал к входной двери и увидел, что Техноблейд стоит перед ней, не выглядя сердитым. Уилбур знал, что внешность может быть обманчивой, и он стал искать способ исправить ситуацию. Может быть, Техноблейд оценит поклон? С Филом это иногда срабатывало, но Уилбур не был уверен, что Техноблейду это вообще понравится. Скорее всего, он разразится одной из тех странных тирад о том, что Уилбуру не нужно кланяться Техноблейду, хотя нет ничего плохого в том, чтобы кланяться начальству. – Мне жаль, – прошептал Уилбур, потому что это было все, что он мог придумать, чтобы сказать. Он протянул пакет с печеньем Техноблейду. – У меня есть печенье... Простите. Если бы Техноблейду понравилось печенье, возможно, он был бы милостив к Уилбуру. Если Техноблейд ненавидел печенье, по крайней мере, Уилбур отдавал его безвозмездно, а не позволял Техноблейду найти его самому и рассердиться на него. – Я не сержусь, Уилбур, – тихо сказал Техноблейд, – я рад, что у тебя есть печенье. Можешь оставить их себе. Уилбур осторожно потянул пакет с печеньем обратно к себе, в его груди зародилось смятение. – Спасибо, что присмотрели за ним, – сказал Техноблейд Ники. – Может ли он прийти завтра? – Салли спросила: Мы хотим испечь пирожные? – Если ты не хочешь, то все в порядке, – быстро сказал Уилбур, – Извини, что не получил сначала твоего разрешения, я должен был спросить. – Тебе абсолютно разрешено прийти и испечь пирожные с Салли, – сказал Техноблейд, – Но на завтра может быть запланировано что-то еще, так что, возможно, придется перенести встречу. Салли застонала, а Уилбур чуть не поперхнулся воздухом от шока. – Приходи как можно скорее, хорошо? – приказала Салли. Уилбур взглянул на Техноблейда, который кивнул. – Хорошо. – Ладно, пора домой, – сказал Техноблейд. Он посмотрел Уилбуру в глаза.– Я должен поговорить с тобой кое о чем. Ты не сделал ничего плохого. Уилбур не почувствовал утешения, но все же вышел из дома, помахав на прощание Салли. – Мне очень жаль, – снова сказал Уилбур, теперь уже без всякой компании, – я должен был спросить. – Все в порядке, Уилбур, – сказал Техноблейд, – теперь ты знаешь на будущее. Я рад, что у тебя появились друзья. – Я не... я не завожу друзей, – заикаясь, сказал Уилбур. Если бы Уилбур заводил друзей, он бы все испортил, потому что Салли не хотела с ним дружить. Она могла думать, что ей нравится общество Уилбура, но она не могла понять, что за человек Уилбур. Она не могла понять, что Уилбур делал вещи, от которых ей снились кошмары. – Что ж, я рад, что ты общаешься с людьми своего возраста, – ответил Техноблейд, – Печенье вкусное? Уилбур кивнул, достал из сумки одно из печенья Салли и протянул его Техноблейду. – Хочешь одно? Техноблейд взял печенье. – Это очень мило с твоей стороны. Спасибо. Уилбур уставился на землю. Они вошли в дом, и Техноблейд повел Уилбура наверх, в его спальню. – Хорошо, – вздохнул Техноблейд, – Можешь сесть, если хочешь. Уилбур сел, не говоря ни слова, стараясь не обращать внимания на то, как паника снова проникает в его организм. Что происходит? – У нас небольшая ситуация, – сказал Техноблейд сцепив руки вместе, – Я все еще разыскиваемый преступник. Уилбур кивнул. Он знал это. – И герои все еще ищут меня. Уилбур тоже знал это, хотя от этой мысли его слегка стошнило. Дрим был мертв, Уилбур знал это, но мысль о том, что его снова отдадут героям, что он снова окажется в ситуации, когда Томми пострадает, была для него почти невыносимой. – Мне было предложили решение. Техноблейд сделал паузу, как будто ожидая, что Уилбур что-то скажет. Уилбур считал, что он должен выслушать всю историю, прежде чем что-то сказать, но он предполагал, что с Техноблейдом все по-другому. – Какое решение? – спросил Уилбур, сопротивляясь желанию беспокойно брыкаться ногами. – Ты знаешь Сэма? Уилбур нахмурился, ломая голову. Дрим не разрешал им встречаться с героями, а Фил никогда не называл имени, как будто это могло изменить тот факт, что он ожидал, что Уилбур будет драться и причинять боль людям. – Нет. Мне жаль. – Все в порядке; он не совсем знаменит. – Техноблейд помассировал глаза. – Он один из героев, охраняющих хранилище Пандоры. Уилбур почувствовал, как холодный ужас заполнил его желудок. – Тюрьму? – Ага-п. – Он собирается посадить нас туда? – спросил Уилбур, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Его посетила еще более ужасающая мысль. – Он собирается посадить туда Томми? Томми ничего не сделал, он не может– Техноблейд поднял руку в застывшем положении, и Уилбур почувствовал, как слова затихают. – Он не посадит никого из нас в тюрьму, – сказал Техноблейд, – У него есть другое предложение, и у меня такое чувство, что оно тебе не понравится. Уилбур нахмурился. – Что за предложение? Техноблейд передернул плечами. – Он хочет... Он предлагает взять над вами законную опеку, чтобы все думали, что вас спасли, и тогда вы сможете жить со мной большую часть времени. Техноблейд мог бы с таким же успехом вывалить ведро льда на голову Уилбура. – Большую часть времени? – прошептал он. – Пресса... в данный момент только о тебе и Томми, – неохотно признал Техноблейд, – Карл, это отец Ранбу, или опекун, я думаю, у него была камера в кармане, и он включил ее перед тем, как его лишили сознания. Изначально запись собирались использовать, чтобы доказать, что Карл и еще несколько человек не участвовали в злонамеренных действиях, а если бы Дрим выжил, чтобы привлечь его к ответственности, но она попала в интернет. Уилбура сейчас стошнит. – Значит... значит, все знают о... о... – Мне очень жаль, малой. Уилбур сжал руки в крепкие кулаки, наслаждаясь ощущением ногтей, впивающихся в кожу. – Что они говорят? – прошептал Уилбур. – Они много чего говорят, – сказал Техноблейд, – Большинство знает, что вы с Томми этого совсем не заслужили. Большинство считало, что Уилбур этого не заслужил. Это означало, что лишь некоторая часть населения знала, что Уилбур действительно заслужил это. Как... как могло такое огромное количество людей думать так неправильно? По крайней мере, они знали, что Томми этого не заслуживает. Томми не заслуживал ничего из этого. – Значит, если Сэм возьмет опекунство, нам придется жить с ним? – Только на короткие периоды времени, – быстро сказал Техноблейд, – Просто чтобы вы могли пообещать социальным работникам, что с вами хорошо обращаются, и иногда вы можете оказаться вынужденными посещать вечеринки или мероприятия. Техноблейд был прав. Уилбур действительно ненавидел это. Почему люди не могут просто заниматься своими делами? Почему все не могут просто позволить Техноблейду заботиться об Уилбуре? Почему ничего не получалось так, как хотел Уилбур? – Я не–, – оборвал себя Уилбур. Техноблейд смотрел на Уилбура, не сердясь, не раздражаясь и даже не выглядя разочарованным. – Уилбур, твое мнение важно. Если ты очень сильно переживаешь по этому поводу, мы можем найти другой способ или прийти к компромиссу. Я не хочу тебя ни к чему принуждать. К горлу Уилбура внезапно подступил комок, и он даже не мог понять, почему. Но он также не мог понять, почему Техноблейд говорит ему эту ложь, почему Техноблейд побуждает Уилбура делать то, чего, как он знал, делать не следует, почему Техноблейд позволяет ему медленно погружаться в сладость лжи. – Я знаю... Я знаю, что это хороший план, – медленно произнес Уилбур, потому что так оно и было. С точки зрения логики, это было блестяще. – Но я не... Техноблейд все еще не выглядел расстроенным. – Я не хочу оставлять тебя, – проговорил Уилбур. – О, – сказал Техноблейд, его голос был тише, чем раньше, – О. – Прости, – сказал Уилбур, словно заезженная пластинка, способная произносить только бессмысленные слова, – я знаю... я знаю, что мы должны это сделать, но я не хочу уходить, что если– Он не мог этого сказать. – Как насчет компромисса? – Техноблейд предложил: Я буду как можно ближе, чтобы меня не узнали в городе. Я дам тебе тревожную кнопку, и если что-то пойдет не так, ты сможешь нажать ее. Уилбур не должен был спорить. Но какая-то часть его души хотела посмотреть, что произойдет, если он это сделает. – Но тебя же там не будет, – запротестовал он. Техноблейд даже не закатил глаза. – Может, тогда телефон? Телефон-раскладушка, чтобы никто не мог подслушать. Ты сможешь говорить со мной по нему. Уилбур глубоко вздохнул. Это он мог бы поддержать. По крайней мере, тогда Уилбур будет знать, что Техноблейд рядом. По крайней мере, тогда, возможно, Техноблейд смог бы сдержать неизбежную панику. – Мне это не нравится, – сказал Уилбур, бунт все еще бушевал в его теле. – Мы не должны этого делать. Уилбур отвел взгляд. – Но мы должны. – Я не хочу, чтобы ты испытывал дискомфорт. Уилбур подумал о жизни, в которой он оказался. Жизнь, в которой они всегда были в бегах. Жизнь, в которой, если бы их заметили на улице, люди тут же вызвали бы героев. Жизнь в постоянных прятках. Уилбур не мог так поступить с Томми. – Ты спросил Томми? – спросил Уилбур вместо ответа. Техноблейд почему-то посмотрел на потолок. – Ты действительно лучший из нас, – пробормотал он. Прежде чем Уилбур успел сообразить, что, черт возьми, это значит, Техноблейд вернул свое внимание к Уилбуру. – Томми сказал, что он не против, лишь бы Квакити был с вами, – ответил Техноблейд. Уилбур моргнул. – Квакити? – Он сын Сэма. – Техноблейд наклонился вперед. – Но дело не в Томми. Дело в том, чего ты хочешь. Чего хотел Уилбур? Уилбур... Уилбур не мог припомнить случая, чтобы речь шла о том, чего хотел Уилбур. – Я... я хочу сделать это, – сказал Уилбур. Он понятия не имел, правда ли это. – Ты уверен? Уилбур кивнул, прежде чем успел передумать. – Хорошо, – Техноблейд встал, – я достану тебе телефон, по которому ты сможешь мне звонить, хорошо? И тревожную кнопку. Я не позволю никому снова причинить тебе вред, ясно? Если что-то случится между тобой и Сэмом, скажи мне. – Скажу. Если бы Сэм хоть пальцем тронул Томми, Уилбур сообщил бы Техноблейду. Но, может быть, Сэм поймет, чего заслуживает Уилбур. Может быть, Уилбур наконец-то получит наказание, в котором нуждался.~~~
Опекун Ранбу не отпускал Ранбу, а Ранбу не отпускал его. Он не хотел отпускать своего опекуна. Он хотел держаться вечно. – Мы должны двигаться, хорошо, приятель? – мягко сказал его опекун, – Могу я поднять тебя? Ранбу почувствовал себя талой лужицей в руках своего опекуна, но он не забыл кивнуть в ответ на вопрос. Если то, что Ранбу возьмут на руки, означало, что ему никогда не придется двигаться, то его будут брать на руки столько раз, сколько потребуется. Опекун поднял Ранбу на руки и отнес в гостиную, усадив на диван. Ранбу все еще не хотел отпускать своего опекуна, хотя он был эгоистом, он был таким эгоистом. Но опекун тоже не отпускал его, и Ранбу еще глубже зарылся в колени опекуна. Может быть, его опекун никогда не сделает этого снова, но Ранбу будет наслаждаться этим до тех пор, пока сможет. Ранбу впитывал тепло, благодарный за то, что в этот раз он не был слишком парящим, чтобы наслаждаться им. Ранбу запомнит этот момент навсегда. На глаза Ранбу навернулись новые слезы, и он осторожно зарылся лицом в плечо своего опекуна, надеясь, что это скроет плач Ранбу. Но Ранбу много плакал раньше, и его опекуну было все равно. Может быть, его опекун был более странным, чем Ранбу думал раньше. Может быть, его опекун был просто великодушен сегодня. – Хей, Ранбу? – спросил его опекун. Голос его опекуна был все еще мягким и нежным, почти как ветерок, слегка отрывающий лист от земли. – Ты все еще со мной? Ранбу кивнул, обхватив пальцами свитер своего опекуна. Он хотел остаться со своим опекуном. Он не хотел уплывать. Он не хотел, чтобы его вырвали из объятий опекуна. – Хочешь узнать, что произошло, пока меня не было? Или ты хочешь просто молчать? Кивни, если хочешь услышать, что случилось. Ранбу хотел бы услышать, что произошло. Ранбу хотел бы слушать голос своего опекуна до тех пор, пока опекун позволит ему. Может быть, это подскажет ему, что этот чудесный момент был реальным, что его опекун был настоящим, что его опекун действительно посчитал Ранбу достойным этого утешения. Он кивнул. – Хорошо, один плохой человек посадил меня в тюрьму, потому что ему не нравилось, что я мешаю ему обижать таких детей, как ты, – сказал его опекун, – но с помощью Сэма я выбрался из тюрьмы и пошел противостоять плохому человеку. Я должен был ударить его. Ранбу почувствовал, как у него потеплело в груди. Его опекун был достаточно силен, чтобы сражаться с плохими людьми ради других детей. Значит ли это, что его опекун захочет спасти Ранбу? Был ли Ранбу достаточно особенным для этого? – Я очень скучал по тебе, – сказал его опекун, зарываясь лицом в волосы Ранбу. От этого движения Ранбу почувствовал себя в еще большей безопасности. – Хорошо ли ты провел время, пока меня не было? Ранбу задумался об этом. У него появилось несколько друзей. Это было весело. И у него есть резиновая уточка. Ранбу неуверенно кивнул, решив, что даже без своего опекуна Ранбу хорошо проводит время. – Хорошо, – сказал его опекун. Ранбу почувствовал облегчение от того, что сказал правильные слова. – Я рад. Я бы не хотел, чтобы ты был несчастен только потому, что меня не было рядом. Напоминание о том, чего Ранбу так не хватало, заставило Ранбу еще сильнее прижаться к теплу опекуна. – Я очень люблю тебя, – сказал его опекун, – Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь грустил. Означало ли это то, что "я люблю тебя"? Что его опекун не хотел, чтобы Ранбу грустил? Ранбу не думал, что его хозяина когда-либо волновало, грустит Ранбу или нет, но опять же, его хозяин никогда не говорил Ранбу, что любит его. Ранбу не хотел, чтобы его хозяин грустил. Значит ли это, что Ранбу любил своего хозяина? Эта мысль показалась Ранбу почти неправильной, и он не был уверен, почему. Ранбу знал, что он не хотел, чтобы его опекун тоже грустил. Значит ли это, что Ранбу любил своего опекуна? Можно ли Ранбу любить своего опекуна? Или только его опекуну было позволено любить Ранбу? Ранбу сопротивлялся желанию хныкать. Все это было так ново и непонятно, и Ранбу не знал, куда обратиться. Ему хотелось бы вспомнить побольше языка жестов, чтобы задавать вопросы, но Ранбу не хотел портить такой момент. Может быть, он спросит об этом Томми и Туббо позже. Они не были взрослыми, поэтому Ранбу не думал, что они будут возражать.~~~
Джордж так устал, когда сидел за кухонным столом Сапнапа, пролистывая социальные сети. – Ты серьезно смотришь на то, что они говорят о тебе? – потребовал Сапнап, накрывая стол на двоих. – А почему бы и нет? – уныло спросил Джордж. Он очень хотел спать, но не мог. Не тогда, когда тревожная правда смотрела ему прямо в лицо. Не тогда, когда люди называли Джорджа виновным в этой ужасной катастрофе. – Это нездорово, – сказал Сапнап, – Все равно ты ни в чем не виноват. – О да, точно, – сказал Джордж, закатывая глаза, –Это точно не то, что Дрим сошел с ума от горя после моей смерти. Это точно не моя вина. – Это не так. – Я буквально вызвал у Дрима желание причинять боль детям; как это может быть не моей виной? Сапнап раздраженно фыркнул, поставив стаканы с водой на стол более агрессивно, чем нужно. – Ты не говорил Дриму причинять боль Уилбуру или Томми, и ты это знаешь. – Ты тоже, и все же я практически слышу, как ты обвиняешь себя каждый раз, когда видишь, что кто-то упоминает о нем. – Я был там. Я должен был заметить. – А я должен был быть там с самого начала! – Ты не хотел быть там, Джордж, – огрызнулся Сапнап, – Ты должен был видеть его, бредящего об убийстве шестилетнего ребенка, как будто это было правильным поступком. Джордж хлопнул ладонями по столу. – Я хочу быть там, потому что если бы я был там, Дрим бы так не думал! Ничего бы этого не случилось! Сапнап внезапно ощетинился. – О, так ты хочешь сказать, что считаешь меня недостаточно хорошим, чтобы остановить его, что ты был бы намного лучше? Джордж отшатнулся, но горячий гнев пылал в его груди, как кислота, и он не мог его просто отпустить. – Может быть, я смог бы убедить Дрима сойти с тропы войны! Что ты делал, сидел и смотрел?! – Я тоже горевал, знаешь ли! Ты не знаешь, каково это - быть мертвым, но тебя не было, Джордж! Ушел! Убит ребенком, над которым Дрим взял опекунство! Неужели ты думаешь, что я просто пойду и проверю его? Я ненавидел его! Я не хотел иметь с ним ничего общего! Джордж насмехался. – И у Дрима не было никаких признаков того, что он стал убийцей? Люди так просто без всяких признаков не меняются, Сапнап! – Я думал, ты не хочешь, чтобы я винил себя в этом! – Ну, может быть, я должен! – Если бы ты не умер с самого начала, ничего бы этого не случилось! Разве ты не подумал об этом? – О, простите, в следующий раз я буду так осторожен и внимателен прямо перед тем, прямо перед тем, как меня будет убивать ребенок! Ты попробуй увидеть эти чертовы кровавые кошмары! – Попробуй пережить потерю обоих своих лучших друзей! – Попробуй стать причиной гибели собственного друга! – Попробуй, зная, что ты мог бы все исправить! Джордж и Сапнап сделали паузу, чтобы перевести дыхание, и многоквартирный дом наполнился измученной тишиной. Телефон на столе был давно забыт, и Джордж понял, что его лицо мокрое. Из груди Джорджа вырвался измученный всхлип. Ох. Джордж попытался быстро вытереть слезы. Ему нужно было разозлиться. Он должен был злиться на Сапнапа за то, что тот так глуп. Но когда Джордж попытался сфокусировать взгляд на Сапнапе, Джордж понял, что Сапнап тоже плачет. От этого зрелища на глаза Джорджа навернулись еще большие слезы. – Боже, – всхлипывал Сапнап, – Боже, мы в полном беспорядке, не так ли? Джордж прикрыл глаза рукой, пытаясь скрыть слезы. – Сапнап, мне так жаль. Сапнап бросился к нему, и Джордж вдруг обнаружил, что обнимает Сапнапа на полу кухни. – Мне тоже жаль. – Я просто... все не должно было быть так. – Не должно было. Джордж уставился на фоторамку, в которой, как он знал, была групповая фотография его, Дрима и Сапнапа. Она была перевернута вниз головой. – Мне жаль. – Это не твоя вина. Это не наша вина. Это его вина, и мы просто должны принять это. Джордж слабо рассмеялся. – Я не думаю, что смогу. В ответном смехе Сапнапа прозвучало больше боли, чем веселья. Джордж понимал, что он чувствует.~~~
Именно в тот вечер, когда приехал Сэм, Шлатт решил главную проблему. – Мне еще предстоит выяснить, кто обладает способностью перекрасить перья Томми, – пробормотал Уотсон после ужина. Он плюхнулся на диван, который теперь был наполовину покрыт одеялами и подушками, и вытащил волосы из тугого хвоста. – О, – сказал Шлатт, – я и не знал, что ты хотел это сделать. У парня напротив только что проявилась его сила. По словам его старшего брата, он превращает все, что видит, в прекрасный оттенок фиолетового. – А как насчет красного? – сухо спросил Уотсон. Шлатт пожал плечами. – Проснувшись, я обнаружил, что кусок тротуара имеет совершенно равномерный красный оттенок. Возможно, это был он. Вы же знаете, как ведут себя дети, когда их сила впервые проявляется, они не могут остановиться. Карл, который сидел на соседнем диване, а Ранбу все еще прижимался к нему, скорчил гримасу. – О да, у моей бедной мамы голова болит от всех этих путешествий во времени. В одну минуту я был в порядке, а в следующую она заставала меня рыдающим из-за десяти часов, которые я провел, пытаясь поговорить с кем-то и не получая ответа. Уотсон помрачнел. Мысль о том, что Карл в возрасте Томми должен пройти через это, была ужасна. – Наверное, это было тяжело, – сказал Уотсон. Карл пожал плечами. – Я этого не помню, – признался он, – Либо воспоминание было подавлено, либо просто побочный эффект того, что я слишком часто использовал свою силу. В любом случае, дело не в этом. Мы говорили о способности менять цвет? Глаза Карла метнулись вверх по лестнице, и Уотсон не сомневался, что он думает о шокирующе розовых волосах Техноблейда. – Ну, не так уж важно, есть ли у ребенка нужная нам сила, не так ли? – спросил Уотсон, – Я имею в виду, что мы собираемся делать, подойти к бедному ребенку как беглецы или похищенные люди и сказать: «Пожалуйста, покрасьте наши волосы и перья?» – О, я бы не беспокоился об этом, – сказал Шлатт, – Его брат когда-то был наемником. Он не продаст нас, если не хочет, чтобы мы продали его тоже. – Это... удобно, – медленно произнес Уотсон. Карл хмыкнул. – Пусть будет удобно, – сказал он, – Знаете, насколько неудобной была моя жизнь в последнее время? Дрим постоянно влезал во все. – Карл посмотрел вниз на Ранбу, который выглядел неожиданно нервным. – Но ты совсем не доставлял неудобств. Ты просто благословение. Ранбу почему-то выглядел еще более потрясенным, но постепенно расслабился. – Что ж, –вздохнул Уотсон, – думаю, завтра мы навестим ребенка через дорогу. Шлатт кивнул. – Я подготовлю свой бумажник.~~~
– Хей, Уилбур, у меня к тебе вопрос, – сказал Техноблейд. Уилбур оторвался от наблюдения за игрой Томми и Туббо. – Да? – Как ты думаешь, какой цвет волос мне бы подошел? Томми мгновенно начал перечислять все цвета, которые только мог придумать. – Синий! Или красный. Или желтый! Или красный. Красный - очень хороший цвет. Уилбур наклонил голову в сторону Томми. – Красный, я полагаю. Техноблейд рассмеялся. Он не звучал жестоко, что почему-то расстроило Уилбура. Почему каждая деталь Техноблейда должна быть чем-то таким, что Уилбур должен был зашифровать и разгадать, как неразрешимую загадку? – Томми уже выбрал цвет волос Уотсона, – сказал Техноблейд, – Как ты думаешь, какими должны быть мои волосы? – Не блонд, – почти ответил Уилбур, но тут вспомнил, что Томми сидит всего в нескольких футах от него. Уилбур никогда не задумывался о том, какими могут быть волосы Техноблейда. Он не считал это важным. Но по какой-то причине Уилбур чувствовал, что его тянет к очень специфическому цвету. От одной мысли о том, чтобы произнести это вслух, ему хотелось умереть от ужаса. – Я... подумаю об этом. Техноблейд кивнул, выходя из комнаты. В тот вечер Техноблейд проснулся от звуков шарканья. Не желая, чтобы нападавший знал, что Техноблейд проснулся, Техноблейд держал глаза приоткрытыми, сохраняя ровное дыхание. Техноблейд расслабился, увидев, что это всего лишь Уилбур прокрался в комнату, и почти спросил, в чем дело. Но Уилбур крался не просто так, и не было никакой необходимости пугать подростка, сообщая ему о своей неудачной попытке пройти мимо спящего Техноблейда. Он позволил Уилбуру положить лист бумаги на прикроватную тумбочку и выскользнуть из комнаты. Досчитав до шестидесяти, Техноблейд встал, включил лампу и взглянул на лист бумаги. Коричневый.~~~
Уотсон понятия не имел, что имел в виду Шлатт, готовя свой бумажник, но он начинал понимать. Потому что, пока Томми, Уотсон и Техноблейд стояли в доме Пурпледа, Шлатт продолжал добавлять деньги к пачке денег в руке парня. – Еще, – сказал Перплд, взглянув на Техноблейда. Шлатт вздохнул и положил еще одну купюру бумажных денег на уже толстую пачку. – Еще. – Малой, на данный момент ты просто обманываешь нас, – сказал Шлатт, – Тебе это даже не трудно сделать. Перплд хитро ухмыльнулся и посмотрел на своего брата, который наблюдал за всем происходящим, скрестив руки. – Спрос и предложение, Шлатт, – сказал Перплд, звуча гораздо взрослее, чем шести- или семилетний ребенок, – я тебе нужен. В настоящее время я держу моно-по-лию на людей, которые будут красить волосы, не говоря о тебе. Томми издал небольшой вздох, и Перплд посмотрел на него. – Почему, из всех детей, именно он разбирается в экономике? – Шлатт застонал, положив еще одну купюру в стопку. – Я хочу, чтобы он получал деньги за свою работу, – просто сказал Панз, – Я не хочу, чтобы его использовали, потому что его сила удобна. – Я согласен, – сказал Шлатт, – но не кажется ли вам, что это слишком большие деньги для ребенка его возраста? Панз хмыкнул. – Это его выбор. Перплд усмехнулся. – Еще. В конце концов, у Шлатта просто закончились деньги в бумажнике, и Перплду пришлось признать, что ему заплатили более чем достаточно. Уотсон не сомневался, что за такие деньги Перплд мог бы оплатить две или даже три совершенно новые видеоигры. – Хорошо, – сказал Перплд, – что мне нужно сделать? – Покрасить крылья Томми в красный цвет, и мои волосы в тот же оттенок, – объяснил Уотсон. Перплд посмотрел на Томми. – Ты выглядишь как– Панз пересек комнату с невозможной скоростью, крепко зажав рукой рот Перплд. – Похожим на него, – дополнил Панз, – Ваши волосы почти одного цвета. Томми засиял, блаженно не зная, что Перплд собирался сказать. Или, может быть, он прекрасно знал, что Перплд собирался сказать, но решил притвориться, что не знает. – О, как мило, – сказал он. Перплд посмотрел на Панза, но Панза лишь строго посмотрел на него и опустил руку. Перплд вздохнул. – Ты уверен, что хочешь красный? Томми кивнул. – Хорошо, но фиолетовый лучше. Томми покачался взад-вперед, выглядя почти искушенным согласиться, но не этого не сделал. – Мне нравится красный, – твердо сказал он. Уотсону захотелось заплакать от гордости. В конце концов, прошло совсем немного времени, прежде чем Перплд коснулся крыльев Томми и придал им чудесный малиновый оттенок. Уотсон встал на колени, чтобы Перплд мог коснуться его волос. – Как это выглядит? – спросил Уотсон. Томми ухмыльнулся. – Круто! – Он выглядел неожиданно неуверенно. – Хочешь снять маску? Уотсон хмыкнул. – Ты уверен? – Да, – сказал Томми, – Я хочу посмотреть, как ты выглядишь. Уотсон кивнул, не вставая в полный рост. Он осторожно снял маску и положил ее на землю. – Что ты думаешь? – спросил Уотсон, стараясь, чтобы в его голосе не было неуверенности. Томми моргнул и наклонил голову, почти так же, как это делали вороны. – Ты не очень-то на него похож, – решил он. Уотсон хотел упасть в обморок от облегчения. – Правда? – Вы двое - двоюродные братья, верно? – спросил Шлатт, – Не похоже, чтобы вы были идентичны. Уотсон растерялся. Шлатт не ошибался, и все же... – Я просто... когда Уилбур увидел меня... он запаниковал... – Наверное, волосы помогают, – тут же сказал Техноблейд, – Волосы могут многое изменить в лице. Вы на него сейчас совсем не похожи, поверьте мне. Уотсон рассмеялся, несмотря на себя, в нем поднималась смесь облегчения и истерики. – Хорошо, – вздохнул он, – хорошо. Твоя очередь, Техноблейд. Какой цвет? Техноблейд сел на землю. – Темно-коричневый, пожалуйста. Перплд сделал это быстро, и Уотсон был поражен тем, насколько по-другому выглядел Техноблейд с коричневыми волосами. – Интересный выбор цвета, – негромко сказал Уотсон. Томми, однако, задохнулся от восторга. – Теперь ты похож на Уилбура! Техноблейд слабо улыбнулся Томми, хотя Уотсон мог уловить в ней малейшее беспокойство. – Так и было задумано.~~~
В тот же день их должен был "спасти" Сэм. Техноблейд вложил в руку Уилбура раскладной телефон, и Уилбур в изумлении уставился на него. Ни Фил, ни Дрим не разрешали ему иметь электронное устройство, и хотя телефон был практически архаичным, он все равно казался драгоценным. Что-то свое. Способ связаться с Техноблейдом. – Он мой? – спросил Уилбур, почти бросая вызов Техноблейду. – Он твой, – подтвердил Техноблейд, – Если кто-нибудь заберёт его у тебя, нажми тревожную кнопку. Кнопка в кармане Уилбура обожгла его бедро. Очевидно, она немедленно оповестит Техноблейда, если что-то пойдет не так, а также сообщит о местонахождении Уилбура. Уилбур посмотрел на Техноблейда. – Но ты же заберешь его обратно? Он не мой. – Уилбур, – сказал Техноблейд, его голос был смертельно серьёзен, – этот телефон на сто процентов твой. Я никогда не заберу его у тебя. Если я это сделаю, позови другого взрослого. Уилбур хотел швырнуть телефон в Техноблейда, чтобы посмотреть, заставит ли это Техноблейда образумиться, но телефон был единственным, что сохраняло Уилбуру рассудок с Сэмом, поэтому он не стал сопротивляться. – Хорошо, – сказал он, глядя на каштановые волосы Техноблейда. Уилбур с трудом мог поверить, что Техноблейд действительно покрасил свои волосы в тот же оттенок, что и волосы Уилбура. Неужели Техноблейд не понимал, что он не должен хотеть быть похожим на Уилбура? Но Техноблейд, очевидно, хотел, и от этого глаза Уилбура горели. Он не хотел уходить. – Это ненадолго, – заверил Техноблейд и Уилбура, и Томми, – И все это время я буду в городе. Томми вцепился в рукав Квакити, сжал в руке резиновую утку и кивнул. Если Томми смог это сделать, то Уилбур точно сможет. Он тоже кивнул и заставил себя рывком отвернуться от Техноблейда. Все было в порядке. Техноблейд сказал, что это ненадолго, и даже если так, Уилбуру не нужен был Техноблейд. Техноблейд был просто идиотом, который не понимал, что такое дисциплина. Если повезет, Сэм будет другим. Сэм, очевидно, решил, что вертолеты - это не то, что они хотят пережить еще раз, и Уилбур был ему за это искренне благодарен. К сожалению, это означало, что им придется сидеть в машине десять часов подряд. Томми проспал почти всю дорогу, оставив Уилбура тупо смотреть в окно. Сэм предложил Уилбуру несколько книг, но Уилбур сразу же отказался от них. В конце концов, Уилбур почувствовал, что задремал под голос Квакити, рассказывающего о своей жизни с Сэмом. Уилбур едва разбирал слова, но, похоже, Квакити не помнил, как его наказывали. По крайней мере, Томми будет в безопасности.~~~
Уилбур проснулся, когда они подъезжали к городу. – Там все в порядке? – спросил Сэм, его голос был мягким. Уилбур вздрогнул. – Отлично, – огрызнулся он, его рука уже чесалась к новому телефону. – Уилби? – пробормотал Томми, его глаза моргнули. Его перья слегка распушились, и Уилбур автоматически поднес пальцы, чтобы расправить их. – Привет, Томс, – мягко сказал Уилбур, – мы почти приехали, хорошо? Томми заставил себя открыть глаза и посмотрел на улицу. Уже вечерело, и небо было темным, несколько звезд выглядывали из-за облаков. – Хорошо, – хмыкнул Томми, прислонившись головой к плечу Уилбура. Они въехали в город, и Уилбур почувствовал ужас в животе, когда они припарковались перед зданием агентства. Оно не принадлежало Дриму, но все равно вызывало у него панику. – Мне очень жаль, – сказал Сэм, – тебе нужно поговорить с несколькими людьми, чтобы объяснить, почему ты сбежал. Это не займет много времени, а потом ты сможешь пойти в мою квартиру. Уилбур посмотрел на Сэма. – Я тебя ненавижу, – осмелился сказать он. Сэм даже не расстроился, только кивнул. – Это понятно. Уилбур только еще больше оскалился. Квакити потянулся за кресло и протянул Уилбуру и Томми солнцезащитные очки. – Просто на случай, если кто-нибудь решит сфотографировать, – объяснил Квакити, – Тонкий слой приватности. Уилбур надел свои солнцезащитные очки, и Томми сделал то же самое. Затем они вышли из машины, и Уилбур крепко сжал руку Томми, пока они входили в здание. К большому облегчению Уилбура, внутри здание сильно отличалось от здания Дрима. Уилбур все еще чувствовал, как по его телу пробегают мурашки, когда его вели в комнату с Томми, но никто не смотрел на него. На самом деле, многие люди выглядели грустными. Уилбур обнаружил, что ненавидит это почти так же сильно, как и взгляды. По крайней мере, взгляды были заслуженными. Уилбур почти ничего не помнил о допросе. В комнату вошли несколько полицейских и спросили, почему Уилбур ушел. Уилбур, запинаясь, объяснил, как Дрим обращался с ним и Томми. Это не требовало особых объяснений. После интервью, или допроса, или что бы это ни было, Уилбур и Томми вернулись к Сэму, который отвез их в свою квартиру. Как только Уилбур оказался внутри, он достал из кармана телефон и нажал на контакт Техно. Уилбур затаил дыхание, когда рингтон зазвонил снова и снова, и на мгновение Уилбур поверил, что Техноблэйд вообще не ответит. В конце концов, это было бы логично. Уилбуру это было ни к чему. Но звонок внезапно прекратился, и Уилбур совсем перестал дышать, услышав голос Техно. – Уилбур? Ты в порядке? Уилбур сначала ничего не сказал, но он заставил себя дышать. – Я в порядке, – сказал он. – Сэм ничего не сделал? – Нет, – с горечью ответил Уилбур. – Хорошо. – Уилбур не был уверен, что это вообще хорошо. – Я рад это слышать. Ты хорошо устроился? Уилбур взглянул на Томми, который играл с резиновыми уточками Квакити, разбросанными по всему дому. – Думаю, да, – тихо сказал он. – Хорошо, – сказал Техно, – Позвони мне, когда понадобится, ладно? – Ладно. Уилбур хотел остаться на телефоне с Техноблейдом, и Техноблейд, вероятно, был бы достаточно странным, чтобы разрешить это. Но Уилбур не должен был обременять Техноблейд больше, чем он уже обременен. – Пока, – быстро сказал Уилбур, отводя телефон от уха и прижимая большой палец к кнопке завершения вызова.~~~
Три дня с Сэмом не были... ужасными. Сэм не обижал Томми, но и не обижал Уилбура, что Уилбура несказанно расстраивало. Когда же все перестанут притворяться? После еще нескольких обсуждений того, как Сэм обращался с ними и как избежать их побегов в будущем, Сэм сказал, что они могут вернуться к Техноблейду. – Вам придется вернуться для нескольких вещей, – извинился Сэм, – визитов к врачу, любых мероприятий, на которые вас пригласят, визитов социального работника. Уилбур нахмурился, но спорить не стал. Он почувствовал огромное облегчение, когда добрался до дома Шлатта. Техноблейд, очевидно, уже успел отправиться домой, потому что ждал его внутри. Томми тут же бросился к Техноблейду, крепко обняв его. Уилбур только наблюдал. Ему не нужно было беспокоить Техноблейда своими эгоистичными желаниями. Однако Техноблейд, должно быть, заметил это по лицу Уилбура. – Хочешь обняться? – спросил он. Уилбур почти сказал "да", практически наклонившись вперед к Техноблейду. – Нет, – выдавил он, – Спасибо. Техноблейд нахмурился, но Уилбур уже бежал вверх по лестнице, скрываясь от всех.~~~
На следующий день после их возвращения Уилбур получил разрешение испечь пирожные вместе с Салли. – Сегодня восьмое, – сказал Уилбур, замешивая тесто для пирожных. Салли кивнула. – Ага-п. Уилбур посмотрел на различные цветочные горшки, расставленные по дому. – У тебя есть какие-нибудь... цветы, которые я могу одолжить? Салли кивнула. – Да, ты можешь взять столько, сколько захочешь. Ники легко может вырастить больше. Уилбур тщательно выбрал несколько ирисов и маргариток. Салли дала Уилбуру пластиковый стаканчик, наполненный водой, чтобы Уилбур поставил их в него. – Для чего они? – спросила она. – Ни для чего, – тихо ответил Уилбур. Он тоже принес домой пирожное.~~~
В три часа ночи Уилбур сел в постели и сплел цветы в единую цветочную корону. Когда он закончил, он осторожно потряс проснувшегося Томми. – Томс, – прошептал он, – Томс, проснись. Томми открыл глаза и хмыкнул. – Что происходит? Уилбур улыбнулся, пригладил волосы Томми и поцеловал его в лоб. – Сегодня твой день рождения, глупыш. Глаза Томми расширились, и он быстро сел. – О, – прошептал он так же тихо, - я теперь такого же возраста как и Туббо? Уилбур кивнул. – Верно. – Он осторожно положил цветочную корону на голову Томми. – Твоя собственная корона на день рождения. Томми улыбнулся короне. – Она красивая, – прошептал он. – У меня есть еще кое-что для тебя. Томми задохнулся от восторга, и Уилбур положил ему в руки пирожное. – Это похоже на детский праздничный торт, – сказал Уилбур. Томми осторожно откусил кусочек и улыбнулся так широко, что Уилбур улыбнулся в ответ. – Это очень вкусно. Томми быстро доел пирожное, облизывая пальцы. Уилбур аккуратно смахнул крошки пирожного с одеяла на кровати, надеясь, что их не заметят. – Это самый лучший день рождения в истории, – тихо объявил Томми. Уилбур не хотел плакать. Вместо этого он крепко обнял Томми и поцеловал его в макушку. – Я рад, – прошептал он, – Давай теперь вернемся в постель, хорошо? Томми хмыкнул, уже наполовину уснув на груди Уилбура. – Хорошо, – пробормотал он, – я люблю тебя. Уилбур крепко прижал Томми к себе, не желая отпускать. – Я тоже тебя люблю.