~~~
Играть с его опекуном было несложно. Его опекун любил играть с ним, а недавно он начал читать ему. Ранбу сидел у него на коленях и повторял слова, когда опекун читал о далеких местах и детях, таких же, как Ранбу, отправляющихся в приключения. Его опекун также начал кое-чему учить его. Ранбу уже умел читать и писать, и его опекун очень обрадовался этому и начал учить Ранбу математике. Математика была труднее, чем чтение и письмо, и Ранбу иногда очень боялся, что его опекун рассердится на него. Но опекун никогда не сердился, вместо этого он приносил маленькие кубики, чтобы помочь Ранбу представить, как решать математические задачи. Но, к сожалению, Ранбу еще не знал, какой подарок он должен сделать своему опекуну. Какие вещи нравятся его опекуну? Ну, его опекуну нравились книги, потому что Ранбу почти всегда видел его с одной из них. Его опекуну также нравился Ранбу— мысль, которую он быстро отбросил. Такие мысли были опасны, и будет только хуже, если он оставит Ранбу позади. Его опекуну нравилось, когда Ранбу что-то писал. Он всегда говорил о том, как гордится Ранбу. Но Ранбу не был уверен в этом. Однажды, сидя в уютной комнате с мисс Паффи и раскрашивал картинку — его опекун называл это сеансом терапии — у Ранбу вдруг возник вопрос. Мисс Паффи сказала, что вопросы всегда разрешены, и Ранбу постепенно начал говорить с ней настоящие слова. Она не была страшной, как его хозяин, и, поскольку она не была его опекуном, она не могла обидеть его за назойливость. По крайней мере, Ранбу надеялся, что не сможет. — Что… — У Ранбу запершило в горле, когда он заговорил. — Что такое любовь? — О! — Паффи казалось удивлённой, но не злой. –Это очень хороший вопрос. Любовь — это большая забота о ком-то, настолько большая, что ты никогда не хочешь, чтобы ему было больно, и ты хочешь, чтобы он был счастлив и проводил с ним время. Это звучало очень похоже на то, что сказал Туббо. — Неужели…– Ранбу крепко сжал в руке свой карандаш. — Туббо и Томми говорят, что любовь должна состоять из объятий, поцелуев, приготовление еды, игр и подарков. — Любовь не обязана состоять только из этого, — сказала мисс Паффи. Ранбу нахмурился в замешательстве. — Но Туббо и Томми так сказали. Мисс Паффи хмыкнула. — Подумай об этом так. Ты знаешь, что если тебе грустно или больно, ты можешь заплакать, или твой мозг может попытаться защитить тебя и заставить тебя замереть? Ранбу кивнул. Его опекун объяснил ему это. — Тебе не обязательно плакать или замирать, чтобы быть грустным или обиженным, не так ли? Ранбу медленно покачал головой. — Точно так же, когда ты любишь кого-то, ты можешь обнять его, или поиграть с ним, или приготовить для него еду. Но тебе не обязательно делать эти вещи, чтобы любить кого-то. Каждый проявляет свою любовь немного по-разному. Ранбу уставился на свой наполовину законченный рисунок, на котором он и его опекун держались за руки. Ему не обязательно было делать такие вещи, чтобы любить своего опекуна? Ранбу устал говорить, и он отложил карандаш, чтобы подписать. — Что если мой опекун перестанет любить меня, потому что я не делал этих вещей? Мисс Паффи улыбнулась. — У меня есть для тебя маленький секрет. Ранбу наклонился, и мисс Паффи понизила свой голос до шепота. — Ничто, ничто не помешает твоему опекуну любить тебя. Ранбу не был уверен в этом, но мисс Паффи была уверена. Паффи еще ни разу не ошибалась, поэтому он решил не спорить с ней. — Могу ли я все же сделать ему подарок? — спросил он, нервно расписываясь. Мисс Паффи улыбнулась. — Конечно, ты можешь. Просто ты не должен чувствовать себя обязанным. Ранбу нахмурился. Все эти новые правила сбивали с толку, и все время было трудно понять. Он решил сосредоточиться на той части, где мисс Паффи сказала, что он может сделать подарок своему опекуну. — Я не знаю, что ему подарить. — Ну, — сказала мисс Паффи сказала: У тебя есть какие-нибудь идеи? Ранбу болтал своими ноги, которые свисали со стула, на котором он сидел. — Я собирался написать ему что-нибудь, — признался он. — Звучит как отличный подарок, — произнесла мисс Паффи. — Может быть, ты нарисуешь ему картинку? Уверена, ему это понравится. Ранбу медленно кивнул, думая о картинке, которую он уже рисовал. — Что мне написать? — Ну–, — Мисс Паффи улыбнулась: Что бы ты хотел написать? Ранбу крепко задумался. — Я хочу сказать ему, что люблю его. — Он колебался. — А это его не разозлит? Мисс Паффи покачала головой. — Нисколько.~~~
По какой-то причине Уилбуру пришлось провести остаток дня с Техноблейдом, но Сэм сказал Томми, что Уилбур в полной безопасности. Томми обрадовался, услышав это, но еще больше он обрадовался, когда на следующий день воссоединился с Уилбуром. — Уилбур! — Он крепко обнял Уилбура, и Уилбур так же крепко обнял его в ответ. — Привет, Томс, — прошептал он, — у тебя все было хорошо, пока меня не было? Томми быстро кивнул. — Мы с Квакити сделали башню из уток. Уилбур засмеялся. Техноблейд был далеко и разговаривал с Сэмом о чем-то, называемом антидепрессантами и психиатром. Томми не знал, что это такое, но, похоже, они хотели помочь Уилбуру, а это хорошо… Томми надеялся. — Что такое «псих-хие-атр»? — спросил Томми у Уилбура, медленно произнося слово, чтобы правильно его выговорить. Уилбур внезапно занервничал и посмотрел на Сэма и Техноблейда. — Это тип врача, — медленно сказад Уилбур, — который дает тебе лекарства для мозга. Лекарство… помогает, когда мозг слишком много грустит, или злится, или боится. — О. — Томми покачался взад-вперед. — Так это хорошо? Уилбур не выглядел слишком уверенным. — Да. Многие люди пользуются ими. — И лекарство сделает тебя счастливее и менее пугливым? — Я думаю, Техноблейд сказал, что они должны сделать меня… менее грустным и напуганным, — медленно произнёс Уилбур, — Они не сделают меня суперсчастливым, я не думаю. Он также сказал, что очень важно сообщить ему, если они не сработают. Томми нахмурился. — Почему? — Иногда от лекарств становится только хуже. — Уилбур выглядел внезапно более нервным. — Но я уверен, что этого не будет, хорошо? Все будет хорошо.~~~
Однажды Карл пришел домой с работы и обнаружил на кухонном столе лист бумаги. Он тихонько хмыкнул про себя и взял его в руки. Там была изображена фиолетовая фигурка с коричневыми волосами и широкой улыбкой, держащая за руку меньшую черную фигурку. Фиолетовая фигурка была обозначена как «ты», а черная — как «я». Карл уже чувствовал, как тает его сердце, и перевернул лист бумаги, чтобы посмотреть, не было ли нарисовано что-нибудь еще. Вместо рисунка Карл увидел написанные шатким почерком слова. «Я тоже тебя люблю». Рядом было нарисовано маленькое сердечко, и Карл почувствовал, как его сердце разрывается от всех эмоций, которые только можно себе представить. На глаза навернулись маленькие слезы, и он бросился в комнату Ранбу, где он играл с Сапнапом. — Ранбу, –сказал он, дико жестикулируя. Рисунок в его руке издала громкий хлопающий звук, и Карл мгновенно остановился, не желая ее повредить. Ранбу выглядел неожиданно нервным. — Ты сердишься? — подписал он. Карл покачал головой. — Нет, я совсем не сержусь. Я так счастлив. Глаза Ранбу при этом почти засияли. — Правда? Карл кивнул, опустившись на колени. — Можно мне обняться? Ранбу вскочил и прыгнул в объятия Карла, и он крепко обнял его, не желая отпускать своего ребенка. — Я тоже тебя люблю, — прошептал он, — я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Я люблю свой подарок. Ранбу прислонился головой к плечу Карла, и Карл сопротивлялся желанию снова заплакать. Сапнап улыбался, но когда Карл посмотрел ему в глаза, он ухмыльнулся. — Сап, — пробормотал он. Карл проигнорировал его.~~~
Уилбур ненавидит свое новое лекарство. Он ненавидит, что ему приходится принимать таблетки только для того, чтобы его мозг мог функционировать, не погружаясь в пучину отчаяния. Он ненавидит то, что он настолько ошибается, что ему требуется лекарство, чтобы исправить свой разум. Техноблейд сказал, что Уилбур не один такой, что многим людям нужны лекарства от депрессии точно так же, как некоторым людям нужны лекарства для борьбы с болезнями в организме. Первый рецепт Уилбура слишком сильно изменил ситуацию. Уилбур чувствовал себя так, словно кто-то накрыл мир завесой. Казалось, что Уилбур ничего не чувствовал. Он занимался своими делами, ел еду, сидел с Другом, играл на гитаре, но не мог найти в этом ни радости, ни страсти, ни даже грусти. Она была просто… серой. К счастью, после недели странного состояния, когда Уилбур ничего не чувствовал, Техноблейд заметил это, и Уилбур вернулся к глупому психиатру за новым рецептом. Уилбур был уверен, что этот рецепт работает лучше. По крайней мере, Уилбур не чувствовал, что мир приглушен. Вместо этого Уилбур чувствовал те же эмоции, что и всегда, только… по-другому. Уилбур не знал, как это объяснить. Уилбура по-прежнему мучили кошмары, он по-прежнему не доверял Техноблейду настолько, насколько Техноблейд, возможно, хотел бы, чтобы он доверял ему, и он по-прежнему иногда задавался вопросом, почему он должен быть таким ужасным, испорченным человеком. Но этого было… меньше. Уилбур обнаружил в себе больше мотивации пробовать новое. Уилбур хотел попытаться прожить свою жизнь, попытаться больше присутствовать рядом с Томми, хоть раз в жизни не утонуть в своих страданиях. Страдания не уходили. Стресс и страх не исчезли, но они стали более управляемыми. Уилбур мог легче держать их в узде. Это было странное чувство. Оно казалось почти неправильным. Уилбур настолько привык к тому, что его жизнь окутана тьмой, что тот факт, что у него есть возможность не делать этого, был… почти тревожным. Возможно, это делало Уилбура ужасным человеком. Может быть, Уилбур должен был радоваться, что он наконец-то стал менее испорченным и сломленным. Но Уилбура это возмущало. Если бы он мог быть менее сломленным с самого начала, ему бы не понадобились эти дурацкие лекарства. Сейчас Уилбур сидел в музыкальной комнате Техноблейда и громко ругался, когда аккорд не получался в пятидесятый раз. Его сердце заколотилось, и он посмотрел на Техноблейда. — Это было хорошо, — подбодрил Техноблейд, хотя это была откровенная ложь. — Ты просто должен продолжать работать над этим. — Я работал над этим несколько дней, — подчеркнул Уилбур. Он сильнее прижал пальцы к струнам, позволяя им болезненно впиваться в только что образовавшиеся мозоли. — Ничего не получается. — Совершенство требует практики, — сказал Техноблейд, — Поверь мне, я звучал примерно так же хорошо, как ты, когда только начинал. — Я должен быть лучше. Техноблейд не выглядел возмущенным заявлением Уилбура. — Каждый учится в своем темпе. Уилбур фыркнул. Очевидно, Техноблейд не понимал, как большинство людей устанавливают ожидания, реалистичные или нет. — Я просто… Я хочу звучать как ты, — признался Уилбур, — И у меня ничего не получается. — Ты же не станешь осуждать Томми за то, что он слишком долго осваивает инструмент? Уилбур замешкался. — Нет. — Тогда я не вижу смысла винить тебя. — Техноблейд посмотрел на пианино, стоящее в глубине музыкальной комнаты. — Кстати, Томми скоро начнет учиться игре на пианино. Он мог бы поиграть с тобой. По какой-то причине Уилбур не был уверен, рад ли он за Томми или взволнован тем, что не может сделать это единственное дело без своего младшего брата. Это было чужое чувство, и Уилбур не мог не испытывать тревоги. — В чём дело? Уилбур мысленно встряхнулся. Если Томми хотел играть на пианино, он мог играть на пианино. Уилбур не собирался отнимать это у своего младшего брата. НЕ тогда, когда мир был достаточно труден для того, чтобы с ним справиться с самого начала. — Нет. Ничего.~~~
Уилбур сидел в ванной Салли, и Салли показывала ему, как красить ногти. Томми и Ранбу были в гостях у Туббо. Лосось удобно устроился на коленях Уилбура, и Уилбур рассеянно поглаживал шерсть Лосося, отчего тот громко мурлыкал. — Итак, какой цвет ты хочешь? — спросила она, жестом указывая на огромное количество лаков для ногтей. Уилбур нахмурился, не совсем понимая, с чего ему начать. Он знал, что любимый цвет Томми — красный, так что, возможно, ему стоит выбрать именно его? Уилбур и сам не был уверен, что любит красный цвет с такой же страстью, как Томми, но Уилбур даже не мог сообразить, какой цвет он любит так же сильно, как Томми любит красный. Стоит ли ему накрасить ногти желтым лаком в тон свитеру, который был на нем сейчас? Уилбур любил свой желтый свитер, но, честно говоря, чувствовал себя в нем немного нелепо. Техноблейд купил его для него по прихоти и принес домой со смущенным выражением лица. — Я подумал, что он тебе понравится, — сказал он, — но это не обязательно. По какой-то причине Уилбур почувствовал, что его грудь горит, но не от боли. Он взял свитер и с наслаждением ощутил мягкость материала. — Спасибо, — прошептал он. Теперь Уилбур носил свитер постоянно, даже несмотря на то, что рукава были длиннее его рук. — Эм… — Он окинул взглядом цвета. — Какой цвет ты собираешься использовать? — Хм… — Салли хмыкнула: Наверное, светлый оттенок лаванды. Она взяла фиолетовый флакон с лаком для ногтей. Уилбур глубоко вздохнул. — Мне тоже самое. Салли бросила на Уилбура странный взгляд. — Тебе не обязательно делать то же самое, что и мне. Уилбур почувствовал, что его щеки стали горячими от смущения. — Я не могу придумать ни одного цвета, который хочу, — признался он. Глаза Салли расширились. — О, ну, хочешь, я скажу тебе, что, по моему мнению, тебе бы подошло? Или ты просто хочешь остаться с фиолетовым? В Уилбуре поднялось чувство вины за то, что он все усложнил. Он должен был просто выбрать красный. Однако Салли не выглядела слишком расстроенной, она даже улыбалась, так что, возможно… — Что ты посоветуешь? Салли просветлела, и Уилбур почувствовал, как его грудь слегка разжалась. — Я думаю, синий цвет будет очень хорошо смотреться с твоим свитером, — сказала она. Она взяла лак для ногтей королевского синего оттенка, и Уилбур обнаружил, что этот цвет ему нравится больше, чем фиолетовый. — Хорошо, — сказал Уилбур. Он потянулся за лаком для ногтей, но запнулся. — Можно? Салли фыркнула. — Конечно. Она вложила флакон с лаком в его руку, и он осторожно взял ее, уставившись на флакон. — Хорошо, — сказал он, — Что теперь? — Просто открути крышку, и там будет маленькая кисточка. — Салли открыла свой собственный флакон с фиолетовым лаком для ногтей, и Уилбур увидел, что к крышке прикреплена маленькая кисточка. Уилбур последовал ее примеру, и Салли показала ему, как равномерно распределить лак на каждый ноготь. Пальцы Уилбура дрожали, когда он тщательно прокрашивал ногти, превращая обычно бледный цвет в насыщенный синий. Он поморщился, когда на одном из ногтей образовалась шишка. — Прости, — пробормотал он. Он потряс ногтями прямо перед глазами Салли. — Мне смыть их? Салли нахмурилась, разглядывая лак на ногтях. — Я не вижу в этом ничего плохого. — Есть… — Уилбур сглотнул. — …комочки. Она рассмеялась. — Ну, всегда будут какие-то недостатки. Видишь? Салли показала свои фиолетовые ногти Уилбура, и он видел, что у неё самой есть несколько шишек. — О, — неубедительно произнёс Уилбур. — Не беспокойся об этом. — Салли убрала руку и принялась за вторую. — В любом случае, это просто для развлечения. Никто не будет оценивать нашу способность красить друг другу ногти. Уилбур слабо улыбнулся. Было странно думать, что кто-то не придет проверять, чтобы каждая его мелочь была идеальной. — Ага, думаю, нет. Салли кивнула. — Если хочешь, мы можем покрасить пальцы ног после этого, или перейти к чему-то другому. Уилбур уставился на свои сохнущие ногти и покрытые шрамами руки. — Хм, давай перейдем к чему-нибудь другому? Салли, казалось, не беспокоило заявление Уилбура, и она быстро кивнула. — Вообще-то я хотела показать тебе один фильм, — сказала Салли, — мы могли бы посмотреть его, пока ждем, когда Техноблейд приедет за тобой, если хочешь. Уилбур не мог придумать ничего лучше, поэтому он кивнул и позволил Салли провести его в ее бонусную комнату. Она поставила какой-то романтический фильм, и Уилбур с удивлением понял, что в мире кино все должны вести себя как Техноблейд. Родители главного героя никогда не обижали главного героя и даже почти не кричали на них. На особенно смешном моменте фильма, когда Салли смеялась, Уилбур не мог удержаться от хихиканья. Странная легкость наполнила грудь Уилбура, но момент прошел так же быстро, как и наступил.~~~
Ранбу, Туббо и Томми вместе играли в переправу животных наверху, в спальне Туббо. — Ранбу, — вдруг спросил Туббо, — мистер Карл похож на твоего папу? Ранбу нахмурился в замешательстве. Он уже слышал, как Туббо называл так Шлатта, но разве для этого не нужно было, чтобы Туббо биологически был ребенком Шлатта? Почему Туббо решил, что его опекун — его отец? — Нет? — Ранбу хмыкнул. — Он больше похож на моего хозяина. Томми поднял взгляд от своей игры, не выглядя слишком обеспокоенным, но Туббо выглядел практически в ужасе. — Твоего хозяина? Ранбу кивнул. — А разве хозяева… не контролируют людей? И причиняют им боль? Ранбу нахмурился. Он никогда не думал о своем старом хозяине в таком ключе. Конечно, его старый хозяин всегда дисциплинировал Ранбу, но он всегда заботился о нем. Так ведь? Ранбу пожал плечами. — Мистер Карл контролирует тебя? И причиняет тебе боль? Ранбу тут же покачал головой. Его опекун никогда не контролировал его и не причинял ему боль, и это было очень странно. Мисс Паффи сказала, что это потому, что его опекун любит его, но Ранбу все равно не понимал, почему его опекун продолжает давать Ранбу выбор, или почему его опекун отказывается причинять боль Ранбу, даже когда он все портит. Плечи Туббо опустились в облегчении. — А мистер Карл укладывает тебя на ночь, кормит тебя, играет с тобой и заботится о тебе, когда ты болеешь? Ранбу никогда не болел со своим опекуном, но он кивнул на остальное. — Разве хозяева делают это? Ранбу напрягся. Его старый хозяин, признаться, никогда так не делал. У Ранбу была кровать с его старым хозяином, и его старый хозяин давал ему еду. Но его старый хозяин никогда не укладывал его спать, не читал ему, не играл с ним и не заботился о том, чтобы он был счастлив. Он медленно покачал головой. Туббо кивнул сам себе. — Мистер Карл больше похож на папу, чем на хозяина, — сказал он, возвращаясь к своему Animal Crossing. — Мой папа не делал ничего подобного, — заметил Томми. — Но твой папа был не очень хорошим папой, — ответил Туббо. Томми нахмурился. — Мой папа был хорошим! — Но я думал, что он был плохим! Глаза Томми наполнились слезами.– Но иногда он был хорошим! — Ну, он укладывал тебя и все такое? Томми запнулся. — Нет… но Уилбур укладывал! А теперь это делает Техноблейд. — Ну, тогда Техноблейд больше похож на папу, чем твой настоящий папа, — сказал Туббо тоном, не терпящим возражений. Томми не стал спорить, но сердито фыркнул и повернулся к своему animal crossing. Пока Томми сердито сопел, Ранбу думал о том, что сказал Туббо. Теперь, когда он указал на это, Ранбу понял, что его опекун действительно вел себя больше как мистер Шлатт, чем как его старый хозяин. Так вот что значит быть опекуном? Неужели это совсем не то же самое, что быть хозяином? Не расстроится ли его опекун, если Ранбу спросит, может ли его опекун стать его отцом? И вообще, разрешено ли это? — Разве папы не должны быть кровными родственниками? — спросил Ранбу. Туббо хмыкнул и покачал головой. — Папа говорит, что усыновление делает неродных людей сыновьями и папами тоже. О. Ранбу этого не знал.~~~
— Знаешь, Техноблейд, я тут подумал, — начал Карл с того места, где он сидел на диване Шлатта. Техноблейд посмотрел в сторону кухни, где Шлатт готовил детям макароны с сыром на обед. — Ага? — Откуда у тебя доход? — Карл еще больше откинулся на подушки дивана, бросив взгляд на лестницу и надеясь, что с детьми все в порядке. — Я имею в виду, что ты не можешь использовать его деньги. Правительство заморозило его счет, и люди не собираются тебя нанимать, даже если твои волосы другого цвета. Техноблейд усмехнулся. — А, да, я зарабатываю на жизнь написанием книг. Самоиздающиеся. Карл нахмурился. — Что за книги? Техноблейд пожал плечами. — Ну, раньше я больше комментировал, насколько испорчена система героев, но теперь я переключился на более дружелюбные к детям вещи. Карл ласково улыбнулся. — Вы уже опубликовали что-нибудь из более дружелюбного к детям материала? Техноблейд пожал плечами. — Только одну книгу, — признался он, — о ребенке, который стал лучшим другом дракона. Она в основном беззаботная. Подождите, этот сюжет показался мне знакомым. Карл порылся в памяти и… Он щелкнул пальцами. — Погодите-ка, ты Шерман Томпсон?! Техноблейд потер затылок, выглядя смущенным. — Может быть… — Ранбу хочет, чтобы в следующей книге у главного героя была армия кошек. Техноблейд моргнул. — Что? Карл усмехнулся. — Ранбу хочет, чтобы в следующей книге у главного героя была армия кошек. Техноблейд посмотрел в обе стороны, как будто он мог избежать плана Карла. — Эм… ну, я не уверен, что это было частью первоначального плана… — Да, но учти… Ранбу будет счастлив. Техноблейд посмотрел на лестницу и вздохнул. — Я что-нибудь придумаю. Карл засмеялся. — Вообще-то тебе не обязательно, — быстро произнёс он, — если это действительно не сработает. — Нет, нет, нет. — Техноблейд одарил Карла небольшой улыбкой. — Я хочу, чтобы дети тоже были счастливы.~~~
Уилбур пошел домой с сумкой, полной разных лаков для ногтей. — Я все еще не знаю, когда у тебя день рождения, — сказала Салли, — и я не хочу давить на тебя, чтобы ты сказал мне, но я все равно хочу подарить тебе что-нибудь, так что… почему бы не сейчас? Уилбур пытался протестовать, но Салли заверила Уилбура, что лака для ногтей более чем достаточно, чтобы прокормить ее и без сумки, который она подарила Уилбуру. Уилбур не мог ничего возразить. У нее было много лака для ногтей. — Уилбур! — Томми ахнул в машине по дороге домой. — У тебя синие ногти! Уилбур ласково улыбнулся Томми. — Я их накрасил. — Можно мне покрасить ногти? Уилбур взглянул на Техноблейд, его сердце заколотилось. — Эм… — У нас есть лак для ногтей? — спросил Техноблейд, не отрывая взгляда от дороги. — Салли дала мне немного, — проговорил Уилбур, — Извините, если она не должна была, она хотела подарить мне что-нибудь на день рождения– — У тебя сегодня день рождения? — Голос Техноблейда был скорее встревоженным, чем каким-либо другим, но Уилбур все равно вздрогнул. — Нет, — тихо сказал Уилбур. Он сглотнул. — Он где-то в сентябре. Был еще только конец июня, так что до теоретического дня рождения Уилбура оставалось еще целых четыре месяца. — О, — произнёс Техноблейд, — ты знаешь точную дату? Мы можем что-нибудь спланировать. Уилбур смотрел в окно, надеясь, что Техноблейд не слишком расстроится. — Нет, — тихо признался он, — Мы не… не праздновали дни рождения. — Все в порядке, малой, — сказал Техноблейд, его голос был мягким, — Мы что-нибудь придумаем. Уилбур втайне сомневался в этом, но держал это при себе. — Можно Томми покрасить ногти? — огрызнулся он, отчаянно желая сменить тему разговора. Техноблейд не обращал внимания на грубость. — Это твой лак для ногтей, — непринужденно сказал Техноблейд. — Если ты хочешь накрасить ему ногти, давай. Уилбур вздрогнул без всякой видимой причины. Он и сам не знал, почему так расстроился. Техноблейд сказал, что он не заслуживает такого обращения. Но если это так, то почему с ним так обращались? Наверняка есть причина получше, чем они просто были плохими людьми? Уилбур не пострадал бы, если бы у людей, причинивших ему боль, не было веской причины. Это должно было быть что-то, что сделал Уилбур, или что-то, связанное с Уилбуром, или что-то в этом роде. Должна быть причина, а Уилбур не знал, какая, потому что Техноблейд считал, что Уилбуру вообще не должно быть больно. И даже если то, что сказал Техноблейд, было правдой, откуда Уилбур знал, что Техноблейд — это тот человек, за которого он себя выдавал? Откуда Уилбуру знать, что Техноблейд не один из тех плохих людей? Откуда Уилбур знал, что он не просто говорит ему эту красивую ложь, чтобы сделать предательство еще больнее? Уилбур просто хотел, чтобы Техноблейд установил правильные границы. Он хотел знать, чего не следует делать за пределами тех жалких правил, которые установил Техноблейд. У него должен был быть предел; должно было быть место, где Техноблейд решит, что Уилбур заслуживает наказания. — Это зависит не от меня, не так ли? — Уилбур огрызнулся: Это твое решение. — Почему это мое решение? — Потому что ты главный. — Хорошо, но как ответственный человек, я говорю, что раз лак для ногтей принадлежит тебе, ты можешь решать, может ли Томми красить им ногти. Уилбур закатил глаза. — Ты не должен давать мне такой выбор. — Почему? — Потому– потому что это недостаточная власть, — прошипел Уилбур. — Тогда, полагаю, нам придется согласиться с тем, что мы не согласны. Разочарование продолжало нарастать внутри Уилбура. Техноблейд не только не расстроился из-за споров Уилбура, но даже не понял, что он не справляется со своей работой. А может, так оно и было. Может быть, Уилбур просто вел себя как идиот. — Ты меня не слушаешь! Техноблейд едва заметно моргнул от повышенного голоса. — Ты думаешь, что я не должен позволять тебе решать все самому. Я думаю, что каждый человек имеет право принимать собственные решения, независимо от возраста или наличия опекуна, который за ним присматривает. — Это не– Уилбур оглянулся на Томми, который, сжавшись, нервно переглядывался между Техноблейдом и Уилбуром. — Неважно, — пробормотал Уилбур. Он прочистил горло. — Я покрашу тебе ногти. Томми немного оживился, хотя он все еще был очень напряжен после спора. — Правда? — Ага. — А Техноблейд тоже может покрасить ногти? Уилбур сопротивлялся желанию снова закатить глаза. — Конечно. Придя домой, они сели на пол в кухне, и Уилбур поставил на пол все разные бутылочки с лаком для ногтей. Предсказуемо, Томми выбрал красный, а Техноблейд — розовый. Пока Техноблейд красил свои ногти, Уилбур аккуратно накрасил красным лаком ногти Томми, который, казалось, был в восторге от всего этого. — Они красивые, — прошептал он. Уилбур кивнул в знак согласия. — Да. Это так. Уилбур посмотрел в сторону Техноблейда, который все еще спокойно красил ногти, и ему в голову пришла ужасная идея. — Томми, — сказал он спокойно, — почему бы тебе не показать Генри свои ногти? Томми возбужденно кивнул, вышел на улицу (которая наконец-то освободилась от снега) и помчался к сараю. Техноблейд проводил Уилбура странным взглядом, и Уилбур глубоко вздохнул. Сейчас или никогда. Уилбур схватил розовую бутылочку с лаком для ногтей, которой пользовался Уилбур, и швырнул ее через всю комнату. Затаив дыхание, Уилбур смотрел, как она пролетела через всю комнату, отскочила от моста и с ужасающим грохотом упала на кафель. Уилбур тяжело дышал, ожидая, что скажет Техноблейд. Фил наверняка спросит, не хочет ли Уилбур выпустить пар. Сердцебиение Уилбура участилось, и он заставил себя отогнать ужасные воспоминания о смерти матери. Он не мог позволить этому отвлечь его; Техноблейд вот-вот рассердится, а Уилбур наконец-то получит ответы, и– — Похоже, мне придется использовать другой лак для ногтей, — сказал Техноблейд с таким видом, будто Уилбур только что не испачкал весь пол лаком для ногтей и битым стеклом. Уилбур в шоке уставился на Техноблейда. — И это– это всё что ты можешь сказать? — Ну, я, наверное, попрошу тебя помочь убрать часть беспорядка, но кроме этого– – Я просто бросил его! — Уилбур звучал почти истерично, но он не мог заставить себя беспокоиться. — Разозлись! Кричи на меня! — Я не собираюсь кричать на тебя. — Почему, черт возьми, нет?! — Потому что я не такой человек. Лицо Уилбура было мокрым, и Уилбур с презрением понял, что снова плачет. — Сделай что-нибудь! Техноблейд снова выглядел грустным, и Уилбур совсем не был уверен, почему. Он должен был злиться, а не грустить. — Ты бросил бутылку с лаком для ногтей, чтобы что… посмотреть, буду ли я на тебя кричать? Уилбура трясло, и он сопротивлялся желанию взять другой флакон лака для ногтей и бросить его тоже. — Да. — Голос Уилбура дрогнул. Мне очень жаль, сэр. Мне жаль– — Все в порядке, — вмешался Техноблейд, — Ты в безопасности, Уилбур. Я не причиню тебе вреда. Уилбур быстро покачал головой, вцепившись руками в волосам. –Ты лжешь! Ты просто еще не осознаешь этого. — Я действительно не думаю, что это правда, — мягко сказал Техноблейд. — Но ладно. Почему бы нам не убрать этот беспорядок, хорошо? Ты в безопасности. Уилбур сделал глубокий вдох, медленно пришел в себя и уставился на жалкий беспорядок розового лака для ногтей. — Это был подарок Салли, — прошептал он. Его голос дрожал, и еще больше слез скатилось по его щекам. — Я разбил его. — Есть еще другие флаконы с лаком для ногтей. — Техноблейд достал свой телефон. — Я уверен, что Салли поймет. Дыхание Уилбура сбилось. — Но… она подарила его мне. И я разбил его. Техноблейд положил телефон и посмотрел на Уилбура с серьезным выражением лица.— Тебе нужно обняться? Уилбур прикусил внутреннюю сторону щеки, прежде чем броситься в объятия Техноблейда. — Я знаю… — Уилбур снова начал всхлипывать. — Я знаю, ты сказал, что я этого не заслуживаю. — Не заслуживаешь, — мягко сказал Техноблейд. — Но я… иногда я не могу в это поверить. — Уилбур вздрогнул. — Все в порядке, малой. –Техноблейд начал осторожно покачивать Уилбура взад-вперед, так же, как Уилбур делал это для Томми. — То, что ты не веришь в это, не изменит того факта, что это правда. Уилбур держал свои сомнения по поводу Техноблейда внутри. Уилбур не хотел видеть, что произойдет, если он скажет Техноблейду, что он не может не задаваться вопросом, не является ли Техноблейд одним из плохих, даже если в последнее время не было никаких доказательств, указывающих на это. Уилбур хотел, чтобы он снова стал целым.~~~
Однажды утром Карл проснулся и увидел, что Ранбу сидит в гостиной и выглядит невероятно встревоженным. — Ранбу? — тихо спросил Карл, — Ты в порядке? Ранбу некоторое время молчал, но в конце концов соскочил с дивана, подошел к Карлу и протянул ему сложенный лист бумаги. Как только Карл взял его в руки, Ранбу помчался в свою спальню. — Ранбу? — снова спросил Карл, но он уже исчез. Озадаченный, Карл развернул лист бумаги. Можешь ли ты быть моим папой? Рот Карла слегка приоткрылся, и он уставился на лист бумаги со смесью гордости, радости и тревоги. Гордости, потому что Ранбу набирался смелости спрашивать о таких вещах, даже если это было всего лишь в одной записке. Радость, потому что Ранбу хотел, чтобы Карл стал его папой. Почему-то эта связь казалась гораздо более близкой, чем та простая роль, которую Карл уже играл в жизни Ранбу. Тревога, потому что Карл не понимал, что он делает. Он, конечно, заботился о Ранбу, но взять на себя роль отца? Разве это не сложнее? Наверняка должны быть какие-то дополнительные шаги? Но почему-то, как бы Карл ни старался об этом думать, он не мог вспомнить, что его собственные мать и отец делали для него что-то еще, чего Карл уже не делал для Ранбу. Эта мысль не утешала, как, возможно, следовало бы. Сделав глубокий вдох, Карл вернулся в спальню Ранбу и постучал в дверь. — Ранбу? — мягко спросил он, — Могу я войти? Ранбу не ответил. — Я не сержусь, — сказал он, — на самом деле я невероятно счастлив, хорошо? Я просто хочу поговорить с тобой. Ранбу снова не ответил, и Карл терпеливо стоял. Примерно через пять минут дверь медленно открылась, и в ней появился дрожащий и беззвучно плачущий Ранбу. — О, приятель, — сказал Карл, опускаясь на колени, чтобы быть на уровне глаз Ранбу, — что случилось? Руки Ранбу тряслись, пока он медленно подписывал — Ты сердишься? Карл покачал головой и улыбнулся. — Я не сержусь. Я очень счастлив. Ты хочешь, чтобы я стал твоим папой? Ранбу колебался, прежде чем кивнуть. — Это здорово! Я с удовольствием буду твоим папой. Ранбу уставился на Карла большими красными глазами. — Правда? — Правда, — согласился Карл. — Ты хочешь решить, как бы ты хотел меня называть? Знаешь, для папы есть много слов. Они провели это утро, сидя на диване, с плюшевым котом Ранбу в руках, пока Карл перечислял различные слова, которыми Ранбу мог бы его называть. В конце концов, Ранбу старательно выговорил слово «папа». — Ты хочешь называть меня папой? Ранбу зарылся лицом в своего кота и кивнул. — Звучит здорово. Можно я взъерошу тебе волосы? В ответ на утвердительный кивок Карл нежно взъерошил волосы Ранбу. — Ты можешь в любой момент поменять, как ты хочешь меня называть, хорошо? Не чувствуй, что ты обязан называть меня одним словом до конца жизни. Ранбу кивнул и вдруг очень крепко вцепился в свитер Карла. — Что случилось? Губы Ранбу на мгновение дрогнули. — Ты мой папа? — прошептал он вслух, наконец-то заговорив с Карлом впервые с момента их первой встречи. Его и без того тихий голос слегка дрогнул, но Карл не смог бы пропустить эти слова, даже находясь на другом конце земного шара. Карл сдержал слезы, которые так отчаянно хотели вырваться наружу. — Верно, приятель, — прошептал он, — я твой папа. Ранбу расслабился, одарив Карла блестящей улыбкой и крепко обняв его. — Спасибо, — прошептал он. Карл поцеловал волосы Ранбу. — Конечно.~~~
Однажды июльским утром Сапнап проснулся от звонка своего мобильного телефона. Он нащупал его, быстро моргая. Его рука наконец соединилась с телефоном, и, взглянув на экран, он увидел, что в восемь тридцать утра ему звонит не кто иной, как Карл Джейкобс. Вздохнув, Сапнап взял трубку. — Да? — Он назвал меня папой. Сапнап вскочил на ноги быстрее света. — Серьезно? Карл начал тараторить со скоростью миля в минуту, пока Сапнап вытаскивал себя из постели. — Вау, Карл, — сказал он, заходя на кухню, — это действительно здорово. Я очень рад за тебя. — Я, наверное, пойду, — сказал Карл, — Ранбу ждет, когда я сяду с ним завтракать; я думаю, что должен сделать ему горячий шоколад по этому случаю. Сапнап рассмеялся. – Тогда ты должен идти, мужик! Не заставляй Ранбу ждать. Карл поблагодарил Сапнапа и повесил трубку, а Сапнап с нежностью вздохнул. Карл был обречен на то, чтобы избаловать этого ребенка до смерти. Сапнап поплелся на кухню. Джордж уже сидел на кухне и ел кусок тоста. — Хэй, мужик, — устало сказал Сапнап, — Карл теперь официально папа Ранбу. Джордж бросил на Сапнапа странный взгляд. — А разве он уже не был им? — Ну, Ранбу уже давно называет его своим опекуном. — Сапнап достал коробку хлопьев и одну из своих мисок. — Ранбу решил, что Карл теперь может быть папой. — О. Я рад за него. — Не похоже, что ты очень рад, — раздраженно сказал Сапнап. Джордж вздохнул. — Я просто… я задумался, понимаешь? — Опасная штука, — сказал Сапнап. Он насыпал хлопья в миску и начал рыться в холодильнике в поисках пакета молока. — О чем ты думал? — Технически я знаю, что то, что случилось с Дримом, не моя вина. — Джордж– — Но, может быть, если я извинюсь перед всеми, это может исправить ситуацию? Сапнап нахмурился. — Ты собираешься извиниться перед всеми за то, в чем не было твоей вины? — Ну… это была косвенная моя вина, так что– — Джордж, мы говорили об этом уже тысячу раз– — Ладно! — огрызнулся Джордж. — Это не моя вина, но я хочу сделать это. Хорошо? Дай мне это сделать. Сапнап вздохнул и сел рядом с Джорджем. — Хорошо. — Хорошо. — Джордж вздохнул. — Сапнап, мне жаль, что Дрим оказался ужасным человеком. — Извинения приняты, — сказал Сапнап, его рот был полон хлопьев. — Прости, что я не смог удержать его от того, чтобы он стал таким. Лицо Джорджа дернулось. — Извинения приняты. Джордж достал из кармана свой мобильный телефон и набрал номер. — Карл? — Он сделал паузу. – Да, я слышал новости, поздравляю! …В общем, я просто хотел позвонить и извиниться. …Ну, за то, что, знаешь, Дрим вырубил тебя и пытался принести тебя в жертву, чтобы воскресить меня. …Я знаю, что это была не моя вина, но я просто хотел сказать это в любом случае. …Спасибо. Еще раз поздравляю с Ранбу. Джордж повесил трубку, улыбаясь. В каком-то нездоровом смысле он выглядел более жизнерадостным, чем когда-либо после воскрешения. — У меня отличное начало, не находишь? Сапнап не мог заставить себя сказать иначе.