Колыбель аномалий

Утро встретило их задумчивым звяканьем припасов: Майкл хозяйничал в кладовых, перекладывая вверенные ему богатства. – Будь другом, открой пёсику консервы, – напомнил о себе Корифей, пододвигая носом свою огромную миску. Эмма без обиняков кивнула, нашаривая на полке новый запас тушёнки. – Волнуешься за него? – спросил самец иностранцевии, вылизав края таза. – Что? – Да так. Молчишь сидишь. – Волнуюсь, но вообще я думаю о том, что твои консервы закончились именно вчера за завтраком. – И что? – И то, что те, кто поставляет нам продукты, точно знают, сколько ты ешь. И всё бы ничего, но около недели назад то устроил ночной дожор, помнишь? И всё равно консервов хватило ровно до дня доставки. – М… – собеседник по-кошачьи потёр лапой клыки, – Может, тут где-то камера? – Нет, – несмотря на отрицательный ответ, девушка всё же повертела головой, созерцая знакомую обстановку, – Камеры не могут предвидеть. Доставка ведь была до того, как ты решил наесться сверх нормы. – Это совпадение, – Корифей встал, приглядываясь к кухонному гарнитуру в намерении почесать крестец об одну из полок, – Мы ведь перебиваемся и рыбой. Были дни, когда я не ел консервы вовсе. – Хорошо, тогда как насчёт вафель? Я вчера их хотела – и вот, – девушка показала ему одну из хрустящих палочек. – Ну точно камера... Не дуйся, синенькая. И не скрепи так мозгами, сломаешь что-нибудь. Смотрела же всякие заумные фильмы? Самое простое объяснение и есть верное. – Это бритва Оккама. – Чья бритва? – Принцип, по которому находится самое очевидное решение. Остальные версии как бы отсекаются бритвой. Тебе об этом не рассказывали в университете? – Мы университетов не заканчивали, – последовал холодный ответ. – В любом случае, ты мог прочитать об этом, – решила поднажать Эмма. – Ненавижу читать. – Упрямый кошак, – нисколько не волнуясь ни об этикете, ни о неправильном причислении к видовой категории, Эмма отхлебнула утренний кофе, и, достав блокнот, написала в нём «бритва Оккама». – Корифей. – Что? – Ты подал мне идею. Поработаем бритвой. – Да?! Над кем? – оживился маньяк. – Над моими версиями. Отсечём самые безумные. – А. Ну ладно, если ты будешь их озвучивать. Только давай не на улице? Погода мразотная. Опять. – Хорошо… Майкл, мы с Корифеем будем в комнате наверху, если что, зови, – предупредила парня Эмма, крикнув в сторону кладовки. – Окей, – бесцветным голосом отозвался Майкл, принимаясь шуршать чем-то с утроенным рвением. – … А ты точно уверена, что так и надо? – на всякий случай уточнил самец иностранцевии, глядя, как девушка выдирает все исписанные листы блокнота и раскладывает их перед собой на кровати. – Правильная версия только одна. Остальные мы выбросим. Да и верную тоже не заламинируем, поскольку нам откроется правда насчёт того, почему мы здесь, и как нам отсюда выбраться… Что, много пафоса? – Да. Убавь немного, синенькая. – Что ж, – Эмма глубоко вздохнула, беря в руки первый листок, – «Все мы – плод фантазии Майкла, поскольку мы попали сюда позже его самого». – Не думаю, – отозвался Корифей, – Я не знал, что я за зверь. А ты помнишь, кто я в реальном мире. Плюс, Майкл не знает тех мест, в которых жил я. И фактов из твоей биографии тоже. – Да, ты прав. Это старая версия, но я не могла её не озвучить, – девушка скомкала листок бумаги, запустив её в специально отведённое ведро, роль которого выполняла старая коробка из-под сыпучих продуктов, – Так, версия номер два: «Дрейф миров». Это бы объяснило Гимнуру. – Но не объяснило бы, почему я помню, что был человеком. – Тоже верно, – Эмма отправила обрывок следом за товарищем, – Так. «Мы наказаны». Но это 50 на 50. У тебя изменился облик, может, потому, что ты – убийца. – А Гимнура тогда кто, устроитель геноцида в Руанде? И кто вы с Майклом? На экскурсии, или просто обслуживающий персонал? Плюс, нас не больно-то и наказывают, у нас есть и кров, и еда. Давай дальше. – Ну... – Эмма решила вытащить кандидата из середины, – Мы можем быть персонажами чьего-то литературного произведения. – Вот это ты загнула, синенькая. – Но ведь может быть? – Даже если так, сюжет ведь не должен стоять на месте, верно? Подумай сама: какой писака решит тупо создать орду из четырёх колоритных дебилов без следа экшена? – Хочется верить, что мы – не безнадёжное школьное сочинение на свободную тему, – подытожила этот виток мысли девушка, снова комкая бумагу, – Вот ещё: «Нас объединяет что-то общее». Не хочу это выбрасывать. Если мы тут неслучайно, значит, мы объединены по какому-то признаку… Есть идеи? – Два пушистых и два не очень. Мужчины и женщины. Существо без башки, голограмма, убийца и чесоточная. Всё, идеи кончились… Чего ты там перекладываешь? – У меня есть версия, связанная с этой – «Увечье», – Эмма положила один листок на другой, будто побивала карту в диковинной версии покера. – Брось, – Корифей поморщился, – У каждого человека есть грустная история. – Какая у тебя? – тут же бросила вызов Эмма. – Нет уж. Ты первая, синенькая. – Ну… Когда мне было восемь, у меня убежал любимый хомячок. В двенадцать мои родители развелись. В пятнадцать я влюбилась без взаимности, а в шестнадцать у меня диагностировали дерматилломанию вкупе с контактной крапивницей, от которой я, будучи на острове, излечилась полностью благодаря этой зашибенной новой коже. Собственно, всё. – Негусто. – Что есть. Твоя очередь, Корифей. – Что-то не припомню ничего эдакого. – А почему ты не любишь читать? Самец иностранцевии прищурился: – То есть? – Ты фырчишь на все книги, что я читаю. И явно читал мало и раньше. Даже блокнот просишь тебе вслух озвучивать. – Я не нанимался разбирать твои каракули. – О, нет, у меня очень красивый и аккуратный почерк, – девушка показала ему один из листочков. – Вижу не очень, – как ни в чём не бывало продолжил юлить звероящер. – Не может быть. Ты видишь корабль аж на горизонте. Ну-ка, – Эмма отодвинула заметку подальше, – Что здесь написано? – Я тебе что, актёр озвучки? – Тут всего пара слов, Корифей. – Отстань, пока я добрый, – из глубин живота собеседника поднялось рычание. – Ты видишь, что тут написано? – не отставала девушка. – Да. – Но ты не можешь это прочесть? – Не хочу. – Так, – Эмма схватила пачку крекеров, время от времени сопровождавших её мыслительный процесс, – Что это? – Крекеры. – Ты посмотрел на изображение, а не на надпись, – проследив за его взглядом, сделала вывод девушка. – И что, это преступление? – Нет, это… – она потёрла лоб, – Почему ты смотришь на картинку? – А на что там, чёрт побери, смотреть? – Что-то в надписи тебя смущает. Поэтому ты не любишь читать. – Я тебя предупреж… – У тебя дислексия. В следующую же секунду огромная лапища выцепила её с кровати, пригвоздив к полу: – Я нормальный, ясно тебе?! И не смей больше произносить это мерзкое слово! – Кори… Кха! – Эмма завертелась, ощущая привкус медных монет, – Это не… – Да ты хоть представляешь, что говорили мне в этой грёбаной школе? И этот урод-учитель: «Мистер Симмонс, Вы не стараетесь». Ублюдок! – Корифей... – Эти шепотки. Насмешки. Курсы для трудного ребёнка. Мне было тошно даже смотреть в учебник! – звероящер так разошёлся, что слюна летела девушке на лицо. – Ты не виноват! – спихнув его лапу с груди, выкрикнула Эмма, – Ты... Это... Слушай, виноват как раз твой учитель. – Что? – Ты мог, – девушка вздохнула поглубже, проверяя, целы ли рёбра, – Мог научиться читать, как все, но никто не понял, что у тебя дислексия. Её должны были выявить. Как ты видишь текст? Буквы пляшут, да? – Как тараканы на помойке, – Корифей отвёл взгляд в сторону. – Наверное, ты был активным ребёнком, и взрослые сочли, что ты просто неусидчивый, тогда как с тобой должны были репетировать. Поддерживать, а не клеймить, – Эмма протянула руку, коснувшись покатой спины, – В СМИ говорили, что твоей первой жертвой стал школьный учитель. Ты отомстил, верно? – Ха, – массивная башка повернулась к ней, блестя глазами, – Угадала. Но знаешь что ещё? Я получил огромное удовольствие от убийства. И от следующих тоже. Ублюдки получили своё, и о, они были достойной добычей. Так что внутри и снаружи я зверь, синенькая, а не жалкий мальчик-троечник, не умеющий читать. Усекла? Эмма молча убрала руку с жёсткого меха: – Усекла. – Славно… И куда ты? Девушка встала, отряхивая плечи и руки от несуществующей пыли. – Э, ты обиделась, что ли? Шибанул сильно?.. Эмма? – Грубиян, – негромко осадила его девушка, собирая вырванные листы в кучку и выходя прочь из комнаты.