Колыбель аномалий

Выйдя за порог, Эмма пообещала себе не идти к Корифею, но ноги сами понесли её в Лагуну – место, принадлежащее бывшему серийному убийце. Месяца два назад Корифей заметил, что штормящее море выточило в плоти острова впадину, и решил разрыть её, чтобы «Сажать сюда рыбу впрок». Эмма не сомневалась, что он там, и действительно увидела летящие во все стороны комья земли и камушки. Корифей упоённо играл в бульдозер, и даже слегка удивился, увидев девушку. Остановился и молча вылез из своего личного кратера, садясь. Эмме не терпелось поделиться с ним открытием, но обида крепко вцепилась в дёсны, не желая никуда уходить. – Прости, – наконец, буркнул Корифей, чуть опустив массивную голову, – Я не хотел…тебя обидеть. – Я тоже не хотела сделать тебе больно, – со вздохом покачала головой Эмма, – Я проявила бестактность. – Я тебя об пол грохнул, – он сделал два шага вперёд, заглядывая собеседнице в глаза. Несмотря на длинное тело и относительно короткие лапы, в холке звероящер почти что достигал роста девушки, – Ты в порядке? – Да. – Ничего не болит? – Нет, всё хорошо, – Эмма слегка отпихнула кожистый нос, – Я кое-что поняла. То, что нас объединяет. Удовольствие. Все мы здесь лишены чего-то, что раньше радовало. И это лишение уродует нас в зависимости от того, какое место удовольствие занимало в нашей прошлой жизни. – Поясни, я не понимаю. – Майкл не ест и не спит. Он – голограмма, хоть и твёрдая в области рук, но и они временами начинают рябить. Он готовит одно и то же уже пару недель: боится орудовать сковородой, думая, что уронит. – Продолжай, – мышцы на морде Корифея дрогнули, как если бы он вострил уши, но, разумеется, два провала по бокам головы не пришли ни в какое движение. – Моя кожа, которую нельзя чесать. Я обожала это, – Эмма замялась, – Не в той степени, которая положена нормальному человеку. – Я догадался, когда ты попросила пожевать твою руку, – Корифей слегка встряхнулся, сбивая со шкуры засохшую землю, – А что насчёт Гимнуры? Девушка развела руками. – Ладно. А я? – Ты охотник, который жаждет найти достойную добычу. Чаще всего маньяки ловят тех, кто слабее. Но не ты. Поэтому ты превратился в этого звероящера: Корифей тех времён, иностранцевия, самая крупная в своём роде, выдающийся хищник. – Ты скажешь, что я мужлан, но это звучит как комплимент, синенькая… Так и что, нас всё же наказывают? – Не думаю. То, что с нами произошло, не смертельно. Да, мы чего-то лишились, но… – Это лечение? Мы вроде как в дурке? – не унимался собеседник. Это предположение было настолько парадоксальным, что Эмма рассмеялась: – Я не вижу здесь врачей, а ты? Вот то-то и оно. У меня такое чувство, что мы тупо должны осознать свою проблему, и… – И? – Это пока всё. – Ну, – покрытая редкими мелкими усами морда ткнулась в её лопатку, – У тебя отлично получилось, синенькая. Чего ты расстроилась-то? – Как бы ни хотелось это признавать, но Майкл абсолютно прав начнёт того, что нам нечего делать с этим знанием. Ты в курсе, что наши ящики из-под провианта тонут в воде? – Что за фигня, это же дерево, – округлились карие глаза. – Да. Лиственница. Она тонет. – Серьёзно? Ну да, по лицу вижу, что серьёзно… Так, а ну-ка шагай. – Куда? – В маяк. Раз моя загадка разгадана, на кону ещё две. Идём, обрадуем Майкла за обедом. – А как же Гимнура? – только и успела что пролепетать Эмма, подгоняемая массивной головой. – Что-нибудь придумаем. Давай, топай.