Колыбель аномалий

– Да придумаем мы что-нибудь, не переживай ты так, – увещевал Эмму Майкл, наливая в кофе консервированное кокосовое молоко. – Угу, – девушка опустила глаза в кружку, глядя, как завихрения белого вещества рисуют в кофеине диковинных драконов. – Теперь, когда мы знаем, что пробуждает нашу Спящую красавицу, проблемы вообще нет, – подал со своего места голос Корифей, чавкая консервами. – Да, почти, – Эмма указала куда-то наверх. Двое мужчин непонимающе завертели головами, пытаясь догадаться, что она имеет в виду. – Она всегда ела по одной, а теперь, отогревшись, съела сразу двух. Когда Гимнура съест их всех, наше время истечёт. – Может, слопав их, она сможет есть что-то ещё? – несмело предположил Корифей, но его версия так и растворилась в воздухе. Гимнура снова зашевелилась, сигнализируя о том, что готова работать, и слизнула трёх мух разом, шаря лапой в пространстве. – Я здесь, – сразу подала ей руку Эмма. Когти безголового создания царапнули её ладонь, не оставив следов. – Синенькая, – в тоне звероящера послышался проклёвывающийся план, – Я ещё мелким был, но сестра со мной играла в эту идиотскую игру... Ну знаете, – самец иностранцевии взглянул на Майкла и тут же отвёл глаза, будто в самом факте детства и игр было нечто зазорное, – Когда ты зажмуриваешься, и кто-то водит пальцем по твоей коже, типа слова пишет. – Во имя богов этого проклятого места, – едва слышно произнесла Эмма, – Это может сработать! Ты гений. – Раз так, с вас ещё консервы, – поддел товарищей звероящер, глядя, как Эмма расправляет узкую ладонь Гимнуры, – Попробуй у вен, там кожа тонкая. – Прозвучало, – нервно хихикнула Эмма, но вдруг застыла, – А это что? Сквозь мех просвечивали белёсые, непокрытые шерстью шрамы. – Она пыталась покончить с собой, – пришёл к выводу Майкл. – Что ж, мы не судьи, – Эмма вернулась к ладони, чтобы не ворошить воспоминания их подопечной, и медленно написала «Привет. Если слышишь, дай знак». В ответ когти на задней лапе жадно прошлись по паркету. Резкая реакция, которая попросту не могла быть случайной. «Мы хотим помочь узнать, что с тобой случилось» – вывела на коже Эмма после ритуала ободряющих поглаживаний и похлопываний, – «Ты слаба, так что дай знак только если мы угадаем, ладно?». На этот раз «шкряб» был тише, будто Гимнура оробела от такого расклада. – Видимо, это «да», – кивнула сама себе девушка, – Майкл, у тебя были версии насчёт Гимнуры? – Ну, я нашёл в одной из книг мифическое существо под названием «блеммия», у них не было голов, а рот, нос и лицо располагались прямо на груди. – У нас недокомплект органов, – скептически пробурчал со своего места Корифей. – Я тоже это заметил, вот и решил, что забрёл в тупик, – парень пожал плечами, обернувшись к Эмме. – А может, нам и не надо было так копаться в теме? – Корифей с шумом отодвинул носом опустевшую миску, – Серьёзно, у неё тупо нет башки. – Мы это заметили, – процедила Эмма. – Да не, не ерошься, синенькая. Тебе что, ни разу не говорили, что ты делаешь что-то, будто у тебя башки нет? – Головы. Головы на… Плечах, – догадалась девушка, – Гимнура без головы на плечах. Буквально, как воплощённая поговорка! – Так говорят о людях, которые поступают глупо, не подумав как следует, – Майкл прищёлкнул пальцами, – Её удовольствие связано с эмоциональным порывом, наверняка! – Рот на животе имеет смысл? Я, конечно, понимаю, что она должна есть, но почему на животе? – Я знаю, знаю! – Майкл снова защёлкал пальцами, – Не уверен, что есть такой оборот, но что-то вроде «животом думает». – Не подходит, – осадил его Корифей, – Будь она обжорой, лопала бы всё, что в зоне видимости. – Мало ест… Не думает о последствиях… Не головы на плечах, – в мозгу Эммы начала проступать картинка, – Точно! – Что? – даже содрогнулись от её окрика собеседники. – Я думаю, у неё была анорексия! – Эмма быстро вывела слово на коже Гимнуры, и та, видно, расшифровав послание, болезненно съёжилась, поджимая задние лапы. – Всё хорошо, хорошо, – Эмма похлопала её по руке, быстро выводя что-то ещё. – Что ты делаешь? – уточнил Майкл. – Рассказываю о нас, чтобы ей не было так больно. – У неё башки нет, о какой боли речь? – хмыкнул Корифей, впрочем, с интересом наблюдая за манипуляциями девушки. Зная, что он всего лишь понтуется, Эмма не обратила на остроту никакого внимания: – Интересно, а мухи что-то символизируют? – Конечно. Падаль, – протяжно зевнул звероящер. – И маленькие порции, – выдвинул версию Майкл. – И что-то эфемерное, – Эмма загляделась на изумрудных насекомых, – Красивые, но пустые внутри. – Модели, – предположил Майкл, – Вот на кого смотрят девочки с анорексией. На моделей. «Модели?» – вывела на ладони Гимнуры Эмма. Та основа заскребла задние лапой, и, отняв переднюю, дотронулась до шрамов на запястье. Но это было не медленное поглаживание. Безголовое существо казалось удивлённым. – Мех нащупала, что ли? – встрепенулся и Корифей. – Нет, похоже, она знает, как выглядит, хотя бы приблизительно, – подмотала головой Эмма, – Что-то не так со шрамами. Опустив лапу, Гимнура потянулась к Эмме, выучив, где та находится. – Кажется, она хочет что-то написать, – шепнул Майкл, глядя, как когти расправляют чужую ладонь и выводят кончиками что-то похожее на буквы. – Это не по моей части, – тут же отвернулся Корифей, поэтому за расшифровку взялся сам Майкл: – «О-Т-К-Р-Ы»... Кажется, «открыты». – Но порезы зажили, они даже не выпуклые, – Эмма снова перехватила жилистую лапку, вороша мех, – И швов нет. Но она не помнит, чтобы порезы зажили, и её это очень удивило. – Никогда не был склонен к суициду, но как можно было не заметить, что тебя заштопали? – скептически фыркнул Корифей. – Я знаю, как. Соседи по комнате повернулись к Майклу. – У меня была... Попытка покончить с собой. Но давно, в подростковом возрасте. Только я таблеток напился. И отрубился. Проснулся в палате, весь в аппаратах, капельницах, не помню, как туда попал и что со мной делали. – Мы не можем спать, столько времени прошло, – покачал головой звероящер. – Только если, – Эмма обвела собравшихся глазами, состоявшими почти что из них чёрных зрачков, – Только если мы не в коме. Все четверо.