Хорек на черно-зеленом поле

      Септоны утверждают, что Бог един в семи лицах. Каждый лик — органичное продолжение другого: матерь — девы, старица — матери, кузнец — отца и так по кругу. Только Неведомый, мрачный Зверь под темным капюшоном, стоит от них в стороне. В детстве Отто поклонялся Воину, как и все мальчики. В юности это поклонение приобрело оттенок более… плотский, греховный, а потому он выбрал нового наставника — им стал Кузнец, покровитель труда и усердия. Воин превратился в табу, кривое отражение духовного наставника, ненавистное и соблазнительное.       Таким был Деймон Таргариен. С момента их первой встречи, с тех пор, как Отто впервые увидел гордый профиль отпрыска драконьего рода, все лики Воина, будь они из мрамора, камня или дерева, исказила дерзкая кривая ухмылка. О, как он ненавидел принца за это! Как ненавидел самого себя за горячечный бред, неизменно приходящий во время молитв! В молодые годы кровь горяча, а рассудок безумен. Принц был прекрасен, но недосягаем и опасен, как руины Валирии, — и за это стоит благодарить судьбу. Одним Семерым известно, чего бы ему стоили ненарочный жест или неаккуратное слово.       Время и сила воли избавили от оков помешательства. Отто осознал простую истину: младший брат короля — чудовище. Безжалостное, горделивое, неукротимое — совсем как зверь, красовавшийся на королевском гербе. Его место там, где звенят мечи, трубят рога и летят головы — на войне — но никак не в зале Совета, и уж тем более — на Железном троне. Он второй Мейгор Жестокий, он погубит страну. Отто силился избавить двор от Принца-Разбойника, и в чаяниях своих был не одинок. Многие благородные лорды недолюбливали Деймона за наглость, хамство и высокомерие.       — Откуда в вас столько желчи, сир? Ведь мы не так уж различны, — заметил как-то его высочество. Фиолетовые глаза сверкали насмешливо и зло. — Младшие сыновья, вынужденные доедать за старшими братьями. Одни и те же судьбы, одни и те же горести.       Хороши горести! Визерис с милого братца сдувает пылинки. Во времена Великого совета молодой Таргариен за короткий срок сколотил небольшую армию в его поддержку — и король этого не забыл. Он одаривал младшего землями и почестями, осыпал подарками и назначал на высокие должности (каждое вставало у лорда-десницы поперек горла, как рыбная кость). Братья-драконы были близки — насколько могут быть близки наследники мужского пола. А между Отто и его братом с самого детства пролегала пропасть — Хоберт ясно подчеркивал, что они неровня. Деймон всегда был первым во всем — в силе, богатстве и славе. Отто всегда был вторым — и в почестях, и в средствах, и в любви. Пока Хайтауэр, пользуясь исключительно разумом и хитростью, прогрызал дорогу к Трону, принц на этом Троне пил вино и тискал девиц, не забывая от скуки обагрять клинок кровью. Визерис простит, а лорды проглотят. Он — драконий всадник, воин и красавец. Перед ним — весь мир, лишь руку протяни.       Вот бы кто эту руку…       — К вам проситель, милорд, — сообщил стражник.       — В такой час? — Лорд-десница бросил взгляд в окно. Глубокая ночь, он вот-вот ляжет спать. Проглядит только последнее донесение. Да, этих «последних» собралась уже целая куча… Но вот это точно последнее, он решил! — Кто там?       — Один из капитанов его высочества.       Это меняло дело. От капитана несло вином и луком, и его грубый плащ был заляпан какой-то вязкой жижей, но глаза горели так, что Хайтаэур понял сразу — речь пойдет о чем-то весомом. И не прогадал.       — Кто еще это слышал? — требовательно спросил лорд-десница, когда капитан замолчал.       — Дык вся орава наша, м’лорд, — пробасил капитан. — Все, хто там был, а была — тьма-тьмущая. Ес м’лорду меня мало, дык я вам девок приведу. Уж они-т расскажут, ес прижать!       Или заплатить, но это не требуется. Отребье — ненадежный друг. Сегодня они лижут тебе пятки, а завтра — закидывают хворостом твой костер. Однако принц тоже хорош. Это же как надо было упиться, чтобы брякнуть такое! Впрочем, ему ли жаловаться?       — Его высочество этой ночью в одном из злачных заведений Блошиного конца поднял кубок, — проговорил десница под конец очередного собрания. Скорбное вышло собрание — мрачные гербы, мрачные одежды, мрачные лица. Тоска… — Провозгласив тост.       — Какой? — раздраженно спросил Визерис. Скорбящего короля в последнее время раздражает все, что доставляет беспокойство — у его высочества не было шанса… — Седьмое пекло, что этот глупец опять натворил?!       — Его высочество предложил выпить, — лорд-десница помялся. Не выльется ли гнев короля на вестника вместо виновника? — За наследника на один день.       Лорд-десница переживал напрасно — о том, что его вздернут, уж точно. Переживать надо было из-за прыткости монарха. Вечером он выслал Деймона прочь из столицы — принц улетел на Драконий камень, грозового ветра в дорогу — а уже утром сообщил лорду-деснице, что намерен сделать наследником… дочь.       — Но ваше величество, — прохрипел Хайтауэр, судорожно соображая, как переменить желания государя. В его предложении был смысл, и возможность убрать принца подальше от трона прельщала… но решение Великого совета… и к тому же, у королевы должен быть супруг, который… — вы ведь так молоды!       — Как вы добры, милый друг, — улыбнулся Визерис, похлопав его по предплечью. — Однако даже короли не вечны. Нам нужен преемник.       — У вас могут быть еще дети, — выпалил Отто — и ухватился за эту идею. — Вы крепкий сильный мужчина и способны взять вторую жену.       — Ох, Отто… — скорбь исказила лицо короля. — Но Эймма…       — Покинула бренный мир, — мягко напомнил Хайтауэр. — Никто не заменит нашего драгоценного сокола, но долг неумолим. Все мы подчинены его силе.       — Воистину, — Визерис какое-то время молчал. Лорд-десница даже успел испугаться, что перегнул с мудрствованиями, но тут король произнес: — Вы — верный советник, милорд. Нам с вами очень повезло. Ступайте, мы должны подумать.       Государь на прощанье сжал его руку, а это значило одно — победу! В этом заезде он на коне, и щит его едва поцарапан. Да, король посоветуется с кем-нибудь из лояльных лордов — Бисбери, Стронгом, быть может, Веларионом — но мнения его они не изменят. Визерис не шибко любил думать об одних и тех же вещах больше двух раз. Лорд-десница чуть не летел по коридорам замка.       Из-за чего чуть не впечатался в сира Майдена из Лубков. Негодяй поджидал прямо за углом.       — Легендарный сир Райам Редвин скончался, — сообщил рыцарь торжественно скорбным тоном. — Ее высочество решила избрать нового белоплащника. Не желаете поучаствовать?       Лорд-десница не желал, но приказал сообщить ему, кого изберет принцесса.       — Я вижу, вы отмечены, — скосив глаза к зеленой ленте на предплечье, произнес он. — Не рановато ли?       — Мне тяжело без знака отличия, — признался Майден, приняв смиренный вид. — Рыцарский этикет требует поклонения.       — При дворе полно девиц, — заметил лорд-десница.       — И все они — неровня леди Хайтауэр, — заявил рыцарь.       На языке — сладкий яд, в глазах — жгучая жадность. Отто привык к льстивым лгунам, но не к пламенным воздыхателям. Да еще таким бесстыдным. С того достопамятного разговора прошли недели, но его последние слова никак не шли из головы. Ответ застыл на языке — и растворился, едва открылись двери септы. Щит зашагал вслед за своей новой госпожой, не оглядываясь. В тот день на лике Воина для Отто проступили новые черты… Проклятый наглец!       Ему бы возненавидеть — как в один миг все стало бы просто! Но Майден был высок, широкоплеч и остроумен. А еще послушен, смел — и черноволос. Хайтауэру не везло с блондинами. Что Хоберт, что жена, что принц — все белокурые и светлоглазые. Намек ли это? Голос Бога? Лорд-десница не доверял вере — во многом потому, что привык доверять только самому себе — но преклонялся пред ее могуществом. Что-то неведомое крылось за завесой, недоступной человеческому взору, и точно кукловод, дергало за ниточки каждого из них, будь то пастух или король.       И кукловод этот, надо сказать, часто бывал вдрызг пьяный. Принцесса избрала безродного выскочку с Дорнийских марок, и пусть сын с Майденом наперебой твердили, что Кристон Коль — рыцарь без страха и упрека, Отто все равно остался недоволен. Что за времена — ничего нельзя упускать из виду. Взамен великого Райама Редвина — победитель одного турнира! Нелепость! Но это оказались лишь цветочки, ягодки подняли уродливые головы попозже.       Собрания Малого совета прокляты. Особенно, если на них обсуждают его высочество, гори он диким пламенем в Семи котлах. Разбойник покинул Королевскую Гавань с пафосом — забрал продажную девицу в жены, оставил длинную записку на память и прихватил драконье яйцо — как приданное и подарок наследнику. «Леди» Мисария, если верить огрызку, уже пару месяцев на сносях. Советники кривили рожи, принцесса кусала губки.       Король рвал и метал. В кои-то веки.       — Я отправляюсь на Драконий камень! — вскричал он наконец. — Я лично накажу брата!       Еще одно безумие. Надо справиться у мейстеров о целебном настое для успокоения дум, иначе они вскорости лишатся правителя. Однако пока такой отвар не сварен, так что… Не успел Визерис вскочить с места, чтобы покинуть зал, как лорд-десница вымолвил:       — Пустое, ваше величество. Этот наглец не стоит ваших сил и времени. К тому же, это может быть опасно. Его высочество как никогда близок к государственной измене — и, я уверен, он это прекрасно понимает. Позвольте, — Отто тяжело сглотнул, — мне отправиться на Драконий камень, как вашему посланнику.       В конце концов, в этом состоял его долг.

***

      Корабль должен был отплыть в ночь, чтобы утром достигнуть пункта назначения. Под вечер к нему пришла дочь — помочь собраться в дорогу. Отто решил, что не сомкнет глаз, покуда не исполнит дело, возложенное на него королем, а потому сразу приказал надеть на себя парадные одежды вместе с частью доспеха. Когда оруженосцы ушли, за дело взялась Алисента. Какая она тихая — все ли хорошо? Здорова ли?       — Я прибуду обратно завтра с закатом, — сообщил он.       — Да, отец, — произнесла она, не поднимая глаз.       — Как поживает принцесса? — спросил лорд-десница.       — Хорошо, отец.       Какой странный у нее голос. Она поправляла сукно близ края железа, ее бледные пальцы почти светились на фоне темной зелени — ранки чернели на них, как копоть на белой извести. Да что же это такое!..       — Сколько можно говорить, — процедил Отто, схватив дочь за запястья, — не смей это делать! Ты вообще меня слушаешь?       — Простите, отец, — прошептала Алисента, глядя в пол. — Я больше не…       Она осеклась. Семеро, да она вся дрожит!       — Алисента, — мягко позвал не на шутку разволновавшийся отец, — посмотри на меня.       Она подчинилась, и Отто бросило в жар — в огромных белых глазах стояли слезы.       — Не уезжай, — хрипло выпалила дочь. — Пошли другого — рыцаря, мейстера да хоть стюарда, все равно, только не уезжай сам! Принц — монстр! Ему неведома честь, неведомо сострадание! Он убьет тебя! Убьет, отец!       И, разрыдавшись, Алисента бросилась к нему на грудь. Она вся трепетала нежной пичужкой, ее пальцы впились в сталь до крови. Отто спрятал ее руки в своих мягких перчатках — ей ведь больно. Его дочери больно — и из-за кого?! Наглый драконий ублюдок!       Гнев выжег каленым железом сомнения и страх.       — Моя девочка, — проворковал отец. — Моя милая крошка. Ну-ну, успокойся. Вытри слезы, сейчас они не нужны. Я жив. И я вернусь живым, поверь мне.       — Деймон… — всхлипывала Алисента. — Его высочество, он…       — Бунтарь и наглец, а такие часто бывают неосторожны, — отец улыбнулся дочери, вытер слезы с ее щек. — Неужели ты думаешь, что я так просто отдамся в руки убийце? Это было бы глупо. Я знаю паршивца слишком хорошо, чтобы проигрывать так позорно. Кроме того, у меня все еще есть ты, — он пригладил ее золотистый каштановый локон, — и Гвейн. Как мне оставить вас одних?       — Отец, — Алисента глубоко вздохнула, сглотнула — и выпрямилась. Она стояла перед ним все еще бледная, с красными глазами, но уже собранная, сдержанная. Истая дочь Высокой башни. — Мои молитвы и помыслы ваши — это все, что я, как женщина, в силах отдать. Однако я посмею заметить, что вам требуется защита.       — Со мной будут лучшие мечи королевства, — напомнил лорд-десница, не совсем понимая, к чему она клонит.       — Их все равно недостаточно, — заявила Алисента, и в ее глазах вспыхнул огонь. — А потому с вами отправиться сир Майден. Он знает об этом и уже готов…       — Исключено, — обрубил Отто, нахмурившись. — Я не оставлю тебя без охраны.       — Я — наперсница принцессы, — спокойно возразила дочь. — Меня охраняет Трон. Вы — вот кому нужна охрана. Я прошу разрешить сиру Майдену сопровождать вас, — она заглянула ему в глаза — и опустилась на колени. — Я умоляю. Так, как дочь может умолять отца. Чтобы моя душа была спокойна, чтобы я точно знала — вам ничего не грозит. Умоляю, милорд.       Будь оно все проклято — и Майден в особенности. Лорд-десница поднял дочь с колен, расцеловал в лоб и щеки и свято поклялся взять растреклятого защитника с собой. Облегчение на лице и радостная улыбка были ему наградой. Они вместе вышли из башни Десницы — и вместе встретили сира Майдена.       Рыцарь согнулся в поклоне.       — Мой отец должен вернуться живым, сир, — произнесла Алисента ледяным тоном. — Иначе боги расплачутся, узнав, какая судьба вас ожидает.       — Так и будет, миледи, — кивнул Майден. Он был серьезен как никогда. — Лошади поданы, милорд. Корабль готов отчаливать. Пора в путь.       Путь был недлинным, но беспокойным. Отто исшагал всю каюту вдоль и поперек, волнуясь, как перед первым турниром. Единственный турнир, который он выиграл, — мелкий, староместский, о нем вряд ли напишут в хрониках. А вот об этом дне — вполне вероятно. Интересно, каким он будет? Дух Хайтауэра рвался вперед корабля и даже самого времени. Ближе к утру он смог чутка задремать, но его разбудил Майден.       — Прибыли, ваша милость, — тихонько шепнул рыцарь. — Утро прохладное. Вина?       — Нет, — ему нужна чистая голова. Кроме того… — Меня угостит принц.       Деймон Таргариен встретил его на мосту перед замком. Вот он — весь перед ним, ровно такой, каким помнился днем и представлялся ночами. Белокурый, светлоглазый, красивый и смелый, с дерзкой ухмылкой на тонких губах. За ним толпились его люди — отряд в полсотни, мощный и грозный на вид. С Отто был мейстер, почтенный лорд-командующий, пара белогвардейцев и несколько межевых рыцарей. А еще сын, Гвейн, готовый, казалось, броситься на любого, кто к нему только приблизиться. Он здесь по очередной прихоти, но на этот раз — королевской. Напросился дурак.       Принц-Разбойник вышел вперед, Отто шагнул ему на встречу.       — Лорд-десница, — Деймон всегда и во всем был первым.       — Ваше высочество, — Хайтауэр принудил себя склонить голову. — Ваш недостойный поступок огорчил короля — и это тогда, когда ему и без того есть с чего огорчаться.       — Если он так огорчен, то почему не прибыл сюда? — принц вскинул бровь. — Почему прислал слугу вместо того, чтобы явиться самолично, как полагает правителю?       — Что-то прохладно нынче в вашей вотчине, мой принц, — зябко поежившись, заметил лорд-десница. — Не желаете пригласить нас внутрь? Мы проделали долгий путь и, надо признаться, очень устали.       — Пригласить? Вас? Нет, не желаю, — рассмеялся Принц-Разбойник. Красивый у него все-таки смех. — Однако негоже забывать священные законы гостеприимства. Я вас приму — но одного и без оружия. Вы же посланник? Зачем оно вам?       Хорош демон. У дракона, как у любого монстра, есть особый непередаваемый шарм. Однако Отто согласился не поэтому — здесь был исключительно тонкий расчет. Принц сам назвал его посланником, а значит — неприкосновенной персоной. Если его убьют, хуже от этого станет не только ему, но и принцу. Лорд-командующий и мейстер, мужи опытные, согласились с этим, а вот некоторые молодцы…       — Да как он смеет! — прорычал Гвейн, побагровев. — Вы — правая рука короля! Это просто оскорбительно!       Кристон Коль, сопя и кивая, топтался на месте. Майден просто смотрел, но его взгляд был красноречивее слов. Он не отвел его, даже когда лорд-десница заглянул ему прямо в глаза. Еще один бунтарь, только тихий.       Лорд-командующий ткнул Гвейна в бок, а Отто еще и припечатал:       — Еще одно слово, и я отправлю вас на корабль. Всех. Это ясно?       Молодцы нахохлись, но промолчали. Так-то лучше. Их разместили близ крепостных стен, наспех соорудив походный шатер, где они могли переждать непогоду. Жутковатые каменные горгульи насмешливо скалились им с вершин башен. Лорда-десницу сопроводили в Палату Расписного стола. Его высочество уселся на резной стул во главе. Закинув ногу на ногу, предложил выбрать любое место, какое захочет.       Лорд-десница сел на некотором расстоянии от хозяина — не слишком близко, но и не слишком далеко — и сцепил пальцы в замок. Из темноты выплыла бледная фигура в белых одеждах с подносом, на котором стояли два кубка и серебряный кувшин. Холодные темно-фиалковые глаза пронзили Отто насквозь.       — Спасибо, милая, — улыбнулся Деймон, когда девушка разлила по кубкам вино. — Не уходи, посиди с нами. В конце концов, ты теперь леди и должна знать, как ведут себя благородные люди. Вот это — лорд-десница моего дражайшего брата.       — Рада знакомству, лорд-десница, — произнесла бывшая портовая шлюха, присаживаясь по левую руку от принца. У нее был ярко выраженный лисский акцент.       — Мне бы хотелось обсудить это дело наедине, ваше высочество, — признался Отто, изучая девицу взглядом. Дорогая ткань и драгоценные камни даже из замарашки сделают королеву. Но какие же холодные глаза… — Без посторонних.       — Леди Мисария — не посторонняя, — ухмыльнулся принц. — Она — моя жена и мать моих будущих сыновей. У меня нет от нее секретов.       «Будущих сыновей». Под шелками и бархатом Отто приметил округлившийся живот. Девица вот-вот родит ублюдку ребенка — тоже ублюдка, только не по имени, а по статусу. Воистину его высочество в этот раз превзошел самого себя. Что ж. Ему же хуже.       — Как пожелаете, — лорд-десница отпил вина, чтобы согреться и выиграть немного времени на обдумывание. — Буду с вами откровенен, мой принц, его величество недоволен. Ваш поступок бросает тень на весь королевский род, позорит благородную кровь дома Таргариен. Потомок Эйгона Завоевателя женится на продажной женщине и зачинает бастардов. Да еще крадет драгоценное драконье яйцо прямо из королевского Логова. Как он посмел? Этот вопрос задавал не только я, но и король. Правда его тон был несколько… более грубый.       — Яйца драконов не принадлежат королю, они принадлежат всему роду, — заметил принц скучающим тоном. — А что до бастардов. У самого Эйгона был брат-бастард. Сир Орис, вы точно слыхали о нем. Он основал великий дом, который правит Штормовыми землями по сей день. Впрочем, все это неважно. Мои сыновья — не бастарды. Мы с моей леди обручены.       — Вы же понимаете, — Отто тяжело вздохнул, — что король не признает этот брак. Ни одна благородная дама не захочет сидеть за одним столом с вашей… леди.       — Меня не волнует мнение племенных кобыл, — отмахнулся принц. — Как и мнение дражайшего брата. Он ясно дал понять, что во мне не нуждается. Ему нужны вы, милорд. Отсюда вопрос уже у меня — чего вы хотите? Зачем приехали? Не говорите, что вас прислал король. Если это не ложь, то точно не вся правда.       — Я прибыл, чтобы подарить покой сердцу государя, — с достоинством промолвил лорд-десница. — Я знаю, король любит вас и искренне желает разрешить дело мирно. Я даже не совсем посланник — скорее проситель.       — Вот как? — если принц и удивился, то не подал виду. Насмешливый и злой, лик Демона неизменен. — О чем же вы просите?       — Пойти нам навстречу, — лорд-десница склонился к столу, глядя принцу в глаза. — Отошлите девку обратно в бордель, верните драконье яйцо — и попросите прощение у брата. Вам позволят вернуться. Вы снова будете блистать при дворе. Смирите гордыню. Умоляю, будьте разумны, вы в шаге от измены!..       Деймон расхохотался, запрокинув голову. Сильная белая шея, рассыпчатые белоснежные волосы, глаза-аметисты, переливающиеся в темноте. Сколько раз этот демонический образ мучал его в зыбких горячечных снах?.. Отсмеявшись, принц вытер с глаз слезы.       — Не знал, что вы подались в септоны, — широко ухмыльнулся он. — Забавно, даже ваши проповеди отдают желчью. Мне не нужно чье-либо дозволение — в отличие от вас, милорд. Я живу, как хочу. Я не нуждаюсь в блеске двора, не хочу усмирять гордыню и уж тем более — подчиняться разуму. Разум вредит страсти — во многом поэтому вы, милый друг, такой пресный и жалкий. Я не откажусь от своей жены и не верну яйцо. Это мое последнее слово.       А вот тут, голубчик, ты ошибаешься.       — Боюсь, последнее слово остается за королем, — проронил лорд-десница. Сунул руку за пазуху и вытянул оттуда туго свернутый пергамент. — Государь ожидал подобного исхода, он с самого начала считал мой порыв безнадежным. Я преклоняюсь пред его дальновидностью, хоть и испытываю досаду из-за провала. Это для вас, ваше высочество. Думаю, в подлинности послания вы не сомневаетесь?       Отто опасался, что принц выхватит свиток и бросит в ближайший камин — хорошо, у него была парочка запасных на такой случай — но нет. Деймон принял письмо, развернул и углубился в чтение. Вскорости меж светлых бровей залегла складка. Фиолетовые глаза потемнели. Его «леди» попыталась заглянуть мужу за плечо, но тот, заметив это, отвернулся. На его лице резче обозначились желваки.       — Я могу сказать, что письмо так и не было вам вручено, и… — шелковым голосом начал было Хайтауэр, но принц его перебил.       — Нет, — рыкнул он. — Я не нуждаюсь в твоих подачках, пес. Забирай свою свору и проваливай.       — Ответ, ваше высочество, — напомнил лорд-десница. — Каков он будет?       Взгляд у принца был мрачный. Он посмотрел на притихшую шлюху. Сжал письмо в кулаке. Всего одно слово решит — останется ли Деймон Таргариен принцем или навсегда превратится в изгнанника. Отто смотрел на него, и чувствовал, как внутри осыпается незыблемый лик, символ Воина. Тот, кто проиграл хоть однажды, не имеет право стоять на его пьедестале.       Однако не успел принц дать ответ, как снаружи послышался шум, и в Палату вбежал запыхавшийся стражник. Отто едва смог опомниться, как Деймон был уже на ногах.       — Что там, Кэб? — спросил он в своей привычной манере.       — Ее высочество, м’лорд, — выпалил стражник. — Говорит, хочет вас видеть. Мол, прилетела за тем, что принадлежит ей.       Проклятая девка! Вечно этой чертовке неймется! Отто сцедил воздух сквозь зубы и глянул на принца. Деймон смотрел на него. И ухмылялся.

***

      Всю обратную дорогу Отто чувствовал себя прескверно, и не помогали ни дорогое вино, ни блестящий успех. Во многом потому, что львиную долю последнего пришлось отдать наглой девице, заявившейся на Драконий камень на своем проклятущем летучем ящере. Их разговор с дядей слышало и видело полгарнизона и вся его, Отто, свита. Разумеется, именно появление принцессы изменило ход «безнадежного» дела. Разумеется, именно благодаря ей яйцо было возвращено, а принц согласился сослать бывшую женушку на малую родину. Разумеется, все произошло из-за ее высочества Рейниры Таргариен. Это он скажет королю, об этом герольды раструбят на все Королевские земли. Принцесса умна и талантлива не по годам, хоть сейчас на Железный трон, не забудьте подушку запихнуть под!.. Королевская Гавань воняла, как пропитая старая потаскуха, в порту они застряли посреди дороги — какой-то идиот перекрыл проход заплесневелой гнилой колымагой — на подходе к замку попали под проливной дождь.       Вот таким, насквозь мокрым, до смерти уставшим и бесконечно злым, Отто и попал в объятия дочери. От нее пахло цветами и свежестью, она целовал его так, словно не видела десятилетия, и с ее лица при этом не сходила широкая счастливая улыбка.       — Я кинулась сюда, сразу как мне сообщили о твоем прибытии, — лепетала Алисента. — Мне сказали, ты жив, и, о Великие Семеро, это правда! Отец мой! Дорогой мой отец!       Его дети — его сокровище. Отто отправит любого, кто причинит им вред, в подземелья, в камеры пыток, неважно насколько богат и знатен будет тот человек. Интересно, кто сказал дочери о его возвращении и самочувствии? Не дражайшая ли подруга?.. Алисента покинула башню Десницы под вечер, оставив отца, куда в более приятном расположении духа, чем он был до этого. Закрывая за ней дверь, Отто пересекся с Майденом. Только он на пару с Гвейном бросился навстречу, когда Хайтауэр покинул сень Драконьего камня. Тогда они с рыцарем едва перекинулись словом — светило дневное солнце, вокруг толпились люди, а лорда-десницу сжирали горькая обида и гнев.       Сейчас их окружала вечерняя тьма, из свидетелей — только дочка, а сам Отто… Рыцарь попросился на несколько слов. «Вы должны, просто обязаны знать…»       — До чего вы отважны, мой господин, — выдохнул Майден. С благоговением он припал к перстню на его руке и закончил с невероятным чувством: — И до чего прекрасны!