***
Алисента заговорила об этом в ночь его прибытия в столицу. Щебеча без умолку, чтобы отвлечь отца от мрачных дум, она вскользь упомянула встречу с королем. — Рейнира попросила передать, что ей нездоровиться, и она не сможет выйти ни к ужину, ни к завтраку, — рассказывала дочка, сморщив носик. — Нужно же было хоть какое-то оправдание. Признаюсь, в тот вечер я вела себя… не слишком достойно. Отто зацепился за эту фразу. «Что ты имеешь в виду, дитя мое?» Девичье сердце нежно и пугливо, его практически невозможно утешить парой-тройкой слов. Минимальное количество — дюжина, да и этого не всегда хватает. Словом, дочку не успокоил ни увещевательный тон отца, ни до блеска начищенный нагрудник сира Майдена. Всем ее существом владел страх. И король, мужчина опытный и прозорливый, сумел разглядеть это с первого взгляда. — В его крови точно осталось что-то от магии древней Валирии, — посетовала Алисента, чуть порозовев. — Стоит ему только спросить о моем самочувствии, как на меня нападает нестерпимая охота рыдать. Отто усмехнулся, а про себя вообразил эту картину глазами Визериса. Глубокая ночь, тусклый свет факелов. Бледная, хрупкая, осунувшаяся девица, силящаяся сдержать рвущийся наружу плач. Она так и носит траурное платье — неизменно простое, но оттого не менее элегантное, подчеркивающее ее свежую, непорочную красоту. Она все еще оплакивает его королеву. Она потеряла мать — и теперь до смерти боится потерять отца. Бедное, несчастное дитя!.. Все до последней собаки знают, что король мягкосердечен. Естественно, его глубоко тронул ее вид. Да он любого бы тронул — мужчины падки на слабость, особенно женскую. Главное, с ней не переборщить. — Ты бросилась ему на грудь? — с некоторой опаской спросил Отто. — Нет, — ответила Алисента. Куснула край пальца — да чтоб ее!.. — и тихо призналась: — Он сам захотел меня обнять. Повисла пауза. Отец и дочь пристально смотрели друг на друга. Он отмер первым. А ты? А что я? Что ты сделала? Отпрянула — я не ожидала! А что он? Не растерялся. В каком смысле? Предложил помощь. Какую? Не знаю — я рыдала. И все? Он взял меня за руку. И? Сказал, мне нечего бояться. Почему? — Потому что я с ним, — промолвила Алисента. И по тому, как вспыхнули ее глаза, он понял, что ради этого она и завела весь этот разговор. — Ведь он — король. Защитник всей державы. И мой защитник. Так он сказал. «Так он сказал». Слово короля стоит многого, даже такого как Визерис Таргариен. Его не готовили к правлению, он сел на трон, потому что андальские традиции — основа веры в Семерых, а женщина в правителях — залог смуты и династического кризиса. Старшая кузина короля до сих пор скрипит о том, что подлые мужи отобрали то, что ей принадлежит по праву. Интересно, старая кошелка всерьез верит, что муженек позволил бы ей править? Морской Змей? Великий лорд Приливов? А она еще таскает меч на бедре. Таскай не таскай, уважать сильнее не станут. Даже распоследний дурак знает, что настоящим женщинам не нужны железяки, чтобы обладать недюжинной властью. — Ваша глупая слуга осмелится заметить, что милорд выглядит просто отвратительно, — заявила септа Генриетта, когда Отто заглянул навестить дочь. — Должно быть, вы чересчур буквально поняли выражение «костьми лечь за правое дело». Уверяю вас, это не более чем гнусная метафора — не смейте забывать о сне! Септа Генриетта принимала роды у половины женщин Высокой башни — в том числе у его матери. Первые пять лет жизни Отто провел у этой обширной мягкой груди — порой оказываясь в непосредственной близости не совсем по своей воле. У септы была ласковая, но твердая хватка, вежливый, но острый язык и добродушный, но стальной характер. Одним из первых распоряжений лорда-десницы было прислать ко двору эту женщину вместе со всем благочестивым курятником. Хоберт исполнил его в кратчайшие сроки — это сборище юбок, чепчиков и фартуков его откровенно пугало. Приятно осознавать, что хоть в чем-то Отто был крепче брата. — Как поживает моя дочь? — спросил он с улыбкой. — Намного лучше отца, — фыркнула почтенная матрона. — Госпожа следит за собой, как полагается благородной леди. — Она все еще использует средства ее величества? — Разумеется! Кто нынче не использует? Еще одна восточная диковинка. Прибыла вместе с заграничными послами, укоренилась при поддержке королевы и, видимо, хорошо прижилась. Благовония, ароматные травы, пахучие полупрозрачные бруски, превращающиеся в пену, если их опустить в воду, сотни разновидностей мазей, зелий, эликсиров и прочей аптекарской атрибутики. Несмотря на брюзжание святых мужей, утверждавших, что «сие есть преступление против естественной телесной сути», большинство придворных мужского пола горячо одобрили неожиданное нововведение. Вкусно пахнущих, чистых женщин гораздо приятнее любить и почитать. Кто бы мог подумать!.. Алисента свято блюла заветы покойной владычицы и пользовалась всем известным ей женским арсеналом. У дочери всегда был утонченный вкус и гибкий ум, что выгодно выделяло ее среди придворного цветника. А цветник за последнюю пару месяцев разросся до колоссальных масштабов. Немудрено — герольды протрубили на все Семь королевств, что король изъявил желание жениться во второй раз. Год истек, траур снят, а наследника все еще нет. Не считать же таковым ее высочество? Она же девочка! Королевству требуется твердая мужская рука. И потекли караваны по дорогам. Красный замок наводнили артисты и трубадуры, менестрели и барды, театральные труппы и деятели искусств всех мастей. На бедного лорда Бисбери свалилась невыполнимая задача — как-то совместить внешний долг Железному банку и невероятные затраты на предстающую череду празднеств. Было запланировано как минимум три турнира — в честь прибытия гостей, в честь объявления о помолвке и в честь королевской свадьбы — несколько пиров и охота в Королевском лесу. Это не считая более мелких трат, вроде возможной прогулки по Черноводной или пикника под открытым небом в королевских садах. Отто, как мог, помогал мастеру над монетой разрешить этот сложный ребус, одной рукой вытягивая лишний грош с налогов и пошлин, а другой — подливая взмыленному сановнику вина. И это когда своих проблем невпроворот. Принц Деймон покинул Вестерос и отравился воевать на Ступени. Эта спорная земля посреди Узкого моря всегда привлекала авантюристов и отчаянных головорезов. Отто надеялся, что его высочество обретет там истинное счастье — а заодно и вечный покой. Насилу уговорив короля не давать брату ни золота, ни войск, лорд-десница столкнулся с другой проблемой — резким недовольством принцессы Рейниры. Не понос, так золотуха. Что ж этой чертовке неймется?! — Ее высочество пугает меня, — призналась Алисента, когда он в очередной раз спросил о самочувствии принцессы. — Вчера она вылила на служанку кувшин с вином, а сегодня сказала, что хочет весь день провести в небе. Его величество недоволен. Еще бы ему быть довольным. Капризные дети — головная боль родителей. А уж если эти дети королевской крови… Майден как-то мимоходом отметил, что принцесса не способна смириться с тем, что рядом с ее отцом может появиться чужая женщина. — Миледи порывиста и своенравна, как любой Таргариен, — заметил рыцарь. — Да к тому же ревнива и алчна, как всякий отпрыск благородного рода. Кем бы ни была ее мачеха, любви меж ними не будет, я уверен. Какой же он умница — и какой же дурак. Сказать такое всего в сотне шагах от свиты ее высочества! Любитель дразнить судьбу. Не попасть бы с ним в просак, как с Деймоном. Здесь вроде бы риск не велик — но это смотря какими весами мерить. Убрать его будет легко вот только… сама мысль претит. Можно же найти какой-нибудь другой выход. Отправить в ссылку, за Узкое море, в Вольные города… Да много ли куда! Зачем сразу-то убивать? — Миледи вчера вернулась с прогулки раскрасневшаяся, как с мороза, — внезапно сообщил рыцарь в один из вечеров. — Закрылась потом с доброй септой и вела беседы до поздней ночи. И так уже не в первый раз. Госпожа приказала никому не рассказывать… — А вы все равно рассказали, — сухо усмехнулся лорд-десница. — Вдруг речь идёт о государственной тайне, — бухнул Майден, сделав честные глаза. — Долг перед господином важнее долга перед дамой… Но я бы предпочел, чтобы милорд скрыл мой позор. Милорд скрыл. Тайна за тайну, дочка тоже не соизволила поделиться с ним своими секретами. Впрочем, Отто догадывался, в чем тут соль — и догадки эти грели. У короля был богатый выбор. Лучшие красавицы королевства ежедневно щеголяли перед ним в самых дорогих нарядах. Попадались всякие — обаятельные, остроумные, кроткие, мягкие, дерзкие, пылкие, отчаянные. Много было дам из Простора, Долины и Запада. Чуть меньше — из Королевских и Штормовых земель. Север прислал парочку девиц весьма буйной наружности — скорее послов, нежели потенциальных невест. Из Дорна прибыла наследная принцесса в полупрозрачных шелках — очевидно, просто для смеха. Словом, всякие были, всякие. Однако весьма скоро стало очевидно, кто из всего этого многообразия представляет наиболее выгодную партию для короны. Лейна Веларион была ровесницей принцессы, и с самого раннего детства проводила много времени в ее кругу. Специфическая внешность, полученная от отца, вкупе с белыми волосами матушки смотрелись довольно странно, но притом экзотично, интересно. Впрочем, не это привлекало большинство воздыхателей. Ее отец — Корлис Веларион, Морской Змей, наивлиятельнейший человек во всех Королевских землях, чье богатство сравнимо с государственной казной и чей флот несравним ни с каким другим в пределах западного континента. Лакомый кусочек. На такой не зазорно жениться даже королю — на что неустанно намекал сам Веларион. — Объединим наши рода, как в древние времена, — твердил мастер над кораблями. — Союз чистой валирийской крови породит детей, достойных Железного трона. На словах «чистой валирийской» Отто услышал за спиной истерические смешки. Он обернулся — и шумно выдохнул. Сир Коль смотрел прямо перед собой, уголок его рта подрагивал. Сир Майден изобразил на лице скуку, но лукавство в глазах не скроешь. Гвейн кусал губы, силясь не расхохотаться. Три молодых дуралея. Лорд-десница прошипел: — Идиоты! Еще один звук — отправлю всех сторожить Грязные ворота. Поняли?! Ну что за манера? Давно пора научиться придерживать смех до удобного случая. А уж там… Отто, правда, смеяться не особо хотелось. Лейна на самом деле была завидной невестой, а Корлис — мощной политической фигурой с неумолимой волей. Лорд-десница отдал бы все, что угодно, чтобы узнать, о чем разговаривают король и мастер над кораблями наедине. Как Веларион обхаживает государя? Что обещает? К каким уловкам прибегает? Чистая валирийская кровь! Силы на море! Союзники в Вольных городах! Все будет ваше, только женитесь на моей милой дочурке!.. И это он-то обвинял Отто в корыстолюбии и тщеславии! Разумеется, он жаждет власти. И, конечно, он желает видеть дочь королевой. А что, все вокруг собравшиеся желают и жаждут чего-то другого?! Ох, уж эти ему игры в честь и благородство. Отто уверится в них в тот день, когда лорды побросают мечи, переоденутся в холщовое полотно, возьмут в руки мотыги и пойдут возделывать поля вместе с крестьянами. Свобода, равенство, братство! Безумие. Если это произойдет, наступит конец мира. Ему до такого не дожить. Не с такими новостями посреди ночи. Майден почти ворвался в башню Десницы, когда сам десница готовился ко сну. Карие глаза жадно оглядели его всего — от носов мягких туфель до ворота ночного халата. — Поздравляю, мой господин, — шепнул рыцарь, протягивая ему небрежно свернутый пергамент. — Миледи только вернулась из богорощи. — Что там? — прохрипел Отто враз пересохшим горлом. — Почему так поздно? — Читайте. — Темные глаза сверкали, горели в отблесках свеч. — Просто читайте. Почерк скачет, клякс так много, что трудно разобрать слова. Но смысл ясен. Кристально ясен. У лорда-десницы подогнулись колени. — Милорд! — Майден подставил ему стул и помог сесть. — Вам плохо? Ему хорошо. Так, как может быть только героям или полубогам. Успех сводит с ума и заставляет увериться в собственное всесилие. Это заблуждение смертельно опасно — и головокружительно сладко. — Да, мне плохо, сир, — прошептал Отто, и по его лицу медленно поползла широченная улыбка. — Кажется, я напрочь потерял рассудок. А безумцы способны на все. Даже на это — лорд Хайтауэр притянул безродного рыцаря к себе и впился в растерянно приоткрытые губы.***
Вся последующая вереница событий превратилась в сплошной балаган. Знатные дамы кружили вокруг короля, как птицы с Летних островов. Их щебет услаждал слух лучше любой песни — даром, что горлодеры в этот раз съехались неплохие. На пирах Отто пил, за столом — ел, и все в удовольствие. Как-то умудрился пригласить нескольких девиц на танец — и даже неплохо позабавиться в их обществе. Работа спорилась, служба давалась легко. Сердце радовалось — особенно при виде дочери. Алисента стала еще скромнее и тише, но глаза ее наполнились мерным лучистым светом. Как она была прелестна в своем спокойном ожидании! Как невинна и хороша! Само воплощение Девы! И вот в один из ясных теплых дней король собрал придворных в тронном зале. Сватовство длилось целый месяц, многие из гостей успели подустать. Всем как можно скорее хотелось узнать, кого же выберет государь. Как оказалось, Хайтауэр был далеко не единственным, кому чрезмерное высокомерие лорда Приливов успело порядком надоесть. Львиная доля потенциальных невест терпеть не могла «морскую змейку», но, тем не менее, не сомневалась — выберут именно ее. — Принцесса ее любит, — говорила девушка в цветах дома Пайперов. — Ее отец очень богат, — кивала другая в золотисто-зеленом, из Хайгардена. — Холера! Уж лучше северянка или дочь дорнийской змеи, — заявила третья, урожденная Бракен, — чем эта чернявая вобла! Отто медленно, с достоинством прошествовал к своему месту у Железного трона. Солнечный свет озарял высокое седалище королей, заставляя тени от бесчисленных смертоносных лезвий прятаться по дальним углам. Алисента ждала его, притаившись за спинами королевских гвардейцев. Светло-зеленое платье, парчовый плащ. Золотое ожерелье с изумрудом. Дочь присела в реверансе. «В последний раз я вижу ее на коленях, — подумал Отто с улыбкой. — В следующий — настанет мой черед». Король стоял на возвышении перед троном. У бедра — меч, на голове — корона. В красно-черном одеянии, с гордо вскинутой головой он выглядел как никогда величественно и властно. Ровным, сильным голосом государь поблагодарил собравшихся дам, выразил почтения сопровождавшим их родственникам и посетовал, что вынужден причинить большинству из них боль. — Ибо, как гласит Семиконечная Звезда, смертному мужу дозволено иметь лишь одну жену, — с мягкой улыбкой произнес он. — А королю — лишь одну королеву. Большинство глаз обратилось к леди Лейне, стоящей рядом с отцом. Платье цвета морской волны, высокая прическа, точеная осанка. Очаровательная особа, сразу видно — дочь Велариона. У того лицо каменное, а взгляд — гордый. Лорд-десница принял смиренный вид, спрятав руки за спину. Сердце колотилось, как бешеное. К подножию трона выбежал дюжий круглолицый молодец и громовым басом провозгласил: — Его величество Визерис Таргариен, первый своего имени, король андалов, ройнаров и Первых людей, владыка Семи королевств и Защитник Державы сделал свой выбор! Его новой супругой и королевой станет… — Алисента, — перекрывая герольда, позвал король тихо. Даже нет, не тихо — трепетно, нежно. Так, будто она сладко спящий ребенок, и он очень боится ее разбудить. — Иди ко мне, мой милый друг. Иди же! — …леди Алисента из дома Хайтауэр, дочь Староместа и Высокой башни! Восславим же имя ее! Ура! Ура! Ура!