аллюр

      

Некоторым вопросам необходимо оставаться без ответов.

Дыхание держится ритмично каждому шагу, встречный ветер заметно осложняет бег, пыль под ногами обочины дороги оседает на кроссовках, и каждый удар сердца сопровождается скрежетом колёс о мелкие камушки раскалённого асфальта. Тэхён держится уже достаточно продолжительное время, но что выводит его из равновесия, так это преданный фанат Ланы, крадущийся рядом на пяти километрах в час и некрасиво заставляющий Порше почти плестись. — Kiss me hard before you go, — первые строчки обожаемой песни заставляют Тэхёна закатить глаза и после стрельнуть взглядом в господина Чона, подпевающего своей бесконечной Летней грусти. — I just wanted you to know, — мужчина отпускает педаль газа, равняясь с мальчишкой, и приспускает солнцезащитные очки, чтобы послать ответный взгляд на строчке: — That, Bambi, you the best. Ким даже не удивляется, когда хромающий английский вставляет в оригинал вместо детки оленёнка. Это целенаправленно и уже практически не задевает. — Меня сейчас стошнит, — не скромничая, комментирует Тэхён, на что господин Чон прибавляет громкость, заполняя пустующую дорогу голосом певицы, и поднимает коктейль с маленьким зонтиком, кажется, чувствуя себя вовсе не за рулём. День скачек обещал быть особенно напряжённым, начиная с забот организации и подготовки участников, заканчивая раздражённым персоналом клуба, с которым лучше сегодня не сталкиваться. Повышенной нервозностью отличаются жокеи, не находящие времени даже кинуть в сторону сироты привычные фразы, вроде «с дороги, беспородный», чем заметно облегчают утро Кима, для которого, в силу занятости владельца, не отменили тренировки. На удивление единственный, у кого в такой важный день хорошее настроение, – это господин Чон, решивший провести утренние занятие за пределами клуба, а именно погнав мальчишку бегать по объездной дороге, где мало транспорта и не определишь количество кругов. Сегодня его явно испытывают на выносливость. — Под её песни только умирать, — Тэхён вклинивает в промежуток между композициями очередной намёк выключить музыку, на что получает: — А я уже немолодой. Чонгук подмигивает, не принимая очередной строптивый комментарий на счёт своих вкусов, но всё же переключает на заранее приготовленный плейлист, в котором звучат песни совершенно не в его стиле. Собрал специально для мальчишки. С их последнего напряжённого разговора прошло несколько дней, что несомненно ставит новый рекорд и оправдывает результат от индивидуальных тренировок – налаживается взаимопонимание. Как жокей занимается лишь с одной лошадью, приручая её к себе, так и господин Чон не отдал мальчишку под стек Такано, занимаясь им лично. Просто в сироте слишком много борьбы за справедливость, громкая гордость и ненужная прямолинейность. Чонгук планирует научить его в нужное время блокировать их. И хотя эффект от тренировок заметен невооружённым взглядом, мальчишка всё ещё относится к владельцу с особой отстранённостью. Однако и здесь Чон нашёл к нему подход. — Заканчивай, — останавливает мальчишку мужчина, протягивая в его сторону бутылку с водой. Тэхён приближается к автомобилю, тянется рукой с забинтованным запястьем к бутылке, но та ускользает, когда Чон прибавляет газу, заставляя Кима не останавливаться, а пройти ещё немного. Тэхён отвечает уступками на уступки. Делаешь шаг к нему, он делает шаг в ответ. Чонгук запомнил это с поездки в ресторан на берегу моря, и теперь использует это в тренировках. К сожалению, то же правило относится и к вызовам. Провокация в ответ на провокацию. Это осознание пришло с того же дня, когда мальчишка потянул свои руки к ремню Чона, в намерении принести извинения как любовник. Это своеобразный побочный эффект от выбранных методов тренировки, прежде за сиротой такого не наблюдалось, и мужчина отступил первым, спустил и забыл ему эту выходку. Поэтому, не получив желаемого так просто, Ким упрямо останавливается на том же месте, не приближаясь к Порше, и разворачивается, направляясь обратно в сторону клуба. Тепловой удар ему больше не светит, он занимается в футболке после разрешения прятать ожог за бинтами, но переусердствовать не позволяет сам господин Чон, который сдаёт назад и в этот раз действительно тормозит, протягивая бутылку. Тэхён её беспрепятственно забирает, останавливается и запрокидывает голову, большими глотками опустошая до половины. В это время Чонгуку удаётся рассмотреть первые видимые результаты тренировок, ещё не сильно впечатляющие, почти незаметные, но существующие – спорт делает своё дело, только рациональное питание всё ещё подкачивает из-за той же психологической проблемы. Это значительно отягощает путь к желаемому результату. — Садись, — приглашает Чонгук, в этот раз не заставляя возвращаться бегом. — Пустите меня в салон вспотевшего и пыльного? — скептично уточняет Тэхён, не спеша так просто прыгать в автомобиль. — Разве это проблема, — соглашается мужчина, легко постукивая пальцами по рулю, пока мальчишка садится на пассажирское, и, услышав щелчок ремня безопасности, поворачивается и обнажает улыбку: — всё равно сегодня тебе мыть Порше. У господина Чона в кармане леденец, он за ним не тянется, проверяет реакцию Кима, который с трудом молчит, когда хочется нелестно высказаться, и вместо этого упирается языком в щёку, собственные слова глубже заталкивая, и поворачивается, облокачиваясь на сиденье. Начал понимать, что выполнение приказа всё равно неизбежно, растрачиваться на штрафы – пустая трата времени. — Делаешь успехи, — не скупится на похвалу Чон, но почему-то всё равно достаёт чупа-чупс и протягивает его мальчишке. — У тебя на лице всё написано. Избавляйся от этой привычки вылизывать себя изнутри. — Я практикуюсь, — Тэхён забирает леденец, впервые сразу же распаковывая его, — а то я вылизывал конюшню, кухню и жилой комплекс, и ваш автомобиль вылижу сегодня, — Ким поворачивается и демонстративно кладёт чупа-чупс за щёку, — кто знает, что ещё мне придётся вылизывать в дальнейшем. На днях Джин-Хо выразил опасения по поводу окружения, в которое слишком резко влился мальчишка, и такие персоны, как господин Чон и Хосок, обязательно привьют неокрепшей личности дурные привычки. Только сейчас, пропуская однозначный намёк с долей вызова, Чонгук убеждается – таким Тэхён был всегда, и открылось это, когда владелец забирал его из приюта… нет. В момент их первой встречи, первого разговора, первого взгляда. Падать его научила жизнь. Бросать вызовы тем, кому не нужно, тоже. Только Чон готов признать, что брошенный ему вызов, который со стороны любого другого выглядит как оскорбление, – пробраться на ипподром, вписав себя участником конного клуба – является лучшим решением мальчишки, и риск его оправдан. Ему просто повезло, что Чонгук это качество высоко оценивает, если вызов брошен действительно в правильном и нужном направлении. А всё остальное относится к самонадеянности, наивности и всему, чего у сироты не занимать. Поэтому, остановившись среди суеты клуба, Чон находит взглядом Тэхёна, который всё ещё вылизывает его автомобиль, кажется, начиная раздражаться из-за разводов на стёклах, которые ему не удаётся полноценно убрать. Не хочет опускаться, чтобы прийти за советом или помощью, упорно сам ищет путь. Восхищает. — Джин-Хо, — Чонгук оборачивается, находя помощника неподалёку, — что с кобылой? — Осложнений нет, идём по графику, — Хо поднимает взгляд к Чону и замечает, за кем он так пристально наблюдает, когда необходимо заниматься совершенно другим. — Ты заставил его мыть свой автомобиль, серьёзно? — Где субординация, менеджер Хо, — отвлекается мужчина, расплываясь в улыбке, когда Джин-Хо по своей привычке осуждения опускает всякие формальности. — Ты встал на его сторону. Я, конечно, ждал от тебя предательства, но не настолько очевидного. Чон склонен считать, что тот, кто предал раз, сможет предать и второй, потому как Джин-Хо изначально подослал к нему собственный отец в старшей школе, чтобы следить за каждым шагом сына. Тогда, после раскрытия, где пропадает Чон-младший после школы, Джин-Хо увидел не просто бунтаря, сбегающего с друзьями и пропадающего до ночи в каких-нибудь подворотнях или притонах, спуская деньги на выпивку и в зале игровых автоматов, а парня, жаждущего свободы. Чонгук сбегал в конный клуб, вдыхая полной грудью при виде ипподрома. — Ваши методы всё чаще переходят в капризы, — не стесняясь, высказывается Джин-Хо. — Эта работа не для него. — А я похож на честного человека? Чон никогда и не считал себя и свои действия правильными, это далеко не так. У него много пороков и слабостей, он ведёт нечестные сделки и опускается до обмана в контрактах, действует так, как считает нужным, его не заботит комфорт других. Мужчину в первую очередь интересует выгода, только потом длительные мольбы и возможный талант. Чон опустился до подставных фаворитов, ниже уже некуда – он свою жизнь превратил в сплошной бизнес. — Вы похожи на того, кто запутался в том, чего хочет, — откровенно отвечает менеджер Хо, не растрачиваясь на ненужные владельцу любезности. — Не введите в заблуждение и Тэхёна. В обычное время Чонгук отметил бы, как «ценен» для него непрошенный совет, но сейчас ощущает какую-то долю истины в нём – он и правда запутался, чего на самом деле ждёт от мальчишки. Загнать, чтобы отбить желание оставаться в его клубе, уже давно перешло черту – упорство и готовность идти до конца доказали владельцу, что вложение стоит потраченного времени и средств. Из сироты можно сделать достойного жокея, но и это не ощущается полноценной целью мужчины. Тэхён этим же вопросом не задаётся, легче не знать ответа, чем пытаться выяснить. Особенно у господина Чона. Просто Ким надеется, что в его работе есть смысл, даже когда сознание твердит, что дорожная пыль от поездки до ипподрома всё равно прилипнет, и автомобиль не будет выглядеть идеально чистым. И, заканчивая с бессмысленным полированием, Тэхён садится на землю, облокачивается на разогретую поверхность двери и находит оставленную им царапину от камня – будет считать, что расплачивается за неё. Внутри нарастает подозрительно тревожное чувство – сегодня Ким вернётся на ипподром, но в этот раз не как участник, а как зритель. Это тоже считается необходимостью – посещать скачки и наблюдать – поэтому в индивидуальном расписании у Тэхёна стоят подобные выезды за пределы клуба. И хотя внутри что-то неприятно скребётся, не позволяя оставаться просто зрителем, парень уверяет, что в подобных посещениях сможет найти собственную выгоду: там обычно собираются представители конных клубов, а это отличный вариант присмотреться к возможности после первого заезда перейти к другому. — А ты действительно особенный. Тэхён поднимает голову, вытягивая ладонь, чтобы загородить солнце, и видит Сухёка, который теперь освобождён от суеты сборов и участия в скачках, а потому прохлаждается, решив скоротать время ожидания прогулкой до сироты. Ли уже несколько дней живёт в квартире господина Чона, в тот же вечер, когда Ким узнал его настоящий статус по отношению к владельцу клуба, он покинул территорию, во избежание приезда родителей. А этим утром приехал с господином Чоном, чтобы посетить скачки, и Тэхён склоняется к варианту, что это мера предосторожности – Чонгук не может полностью оставлять парня без присмотра. — Меня не запрягали драить автомобиль, — договаривает Сухёк, объясняя сказанное «особенный». — Ну ты ведь больше, чем «тоже». Ким намекает, что отношение к парню было изначально иное, потому как он является, хоть и косвенным, но родственником для господина Чона, и поэтому его могли элементарно жалеть. — Оказывается, не больше тебя, — пожимает плечами Сухёк, наклоняясь в салон Порше и нагло забирая одну из сигар мужчины. Кажется, у них это семейное, говорить неоднозначные фразы без пояснений, потому что Ли, забрав то, за чем на самом деле пришёл, просто уходит, поднимая ладонь в знак приветствия менеджера Хо, следящего за их разговором. Сухёк говорит не беспокоиться, ни о чём он не разговаривал с сиротой, и Тэхён в который раз убеждается, что от него что-то старательно скрывают. Это нетрудно заметить, когда персонал клуба обходит определённые темы, а тренировки Такано для сироты оказываются полностью закрыты. Господин Чон это объяснил как то, что тренером для Кима является он, а Такано – для остальных, следовательно, всё внимание должно быть исключительно к одному. Не страшно, Тэхён и не пытается стать полноценным участником клуба, пусть то, что должно оставаться в секрете от него, там и остаётся. Легче будет уйти. Он для своих условий ищет личное, потаённое конкретно господина Чона, а не клуба. Подставлять работающий здесь персонал нет желания, всё же Ким здесь вовсе не для этой цели и слабое место ищет лишь для собственной подстраховки. С завершением погрузки участвующих в скачках лошадей, Джин-Хо поторапливает привести себя в порядок и даёт на это всего лишь полчаса. Тэхён уже привык к такому темпу, поэтому принять скорый душ и переодеться в очередную толстовку, скрывающую его руки, занимает двадцать минут, оставляя десять на действия для достижения собственной цели. Направляясь по пустующему коридору, Тэхён бросает взгляд через окна на улицу, где все слишком заняты, чтобы обратить внимание на сироту, идущего в кабинет владельца. Несколько минут достаточно, чтобы осмотреть рабочий стол и открыть пару ящиков на наличие каких-нибудь выписок от психолога, наверняка это где-то просто валяется, раз мужчина забросил собственные сеансы. Ким без стука заходит в кабинет, уверенный в отсутствии господина Чона, и без замедления проходит к своей цели, огибая стол и пробегая взглядом по вещам. На поверхности, конечно, ничего важного, а в выдвижных ящиках документы преимущественно по работе. Тэхён предполагал, что личного мужчина здесь не держит, но всё же надеялся, что его отношение к травмам психологического состояния слегка легкомысленно, раз он даже избегает встреч с психологом. По словам Хосока тоже приоткрылись некие факты: господин Чон больше, чем упрямится пойти на очередную операцию, раз закинуться для него проще, чем рискнуть избавиться от проблем окончательно. Услышав глухой звук трости со стороны коридора, Ким поднимает взгляд к двери, тихо надавливает на ящик, закрывая его, и распрямляется, не ожидая, что владелец вернётся в кабинет. Поэтому парень проводит по влажным волосам ладонью, зачёсывая волнистые пряди к макушке, и падает на кресло господина Чона, в эту же секунду встречаясь с ним взглядом. Судя по лёгкому удивлению приподнятых бровей, мужчина так же не ожидал найти мальчишку за своим рабочим столом, но не уделяет этому никакого настораживающего внимания. — Даже не попытался спрятаться? — уточняет Чон, проходя к столу и забирая необходимые вещи. — Я ничего не сделал, чтобы быть виноватым и прятаться, — пожимает плечами Тэхён, выбирая метод от противного, — или сидеть на вашем месте сиротам не положено по контракту? — Я не намерен тебя воспитывать, ты уже давно понимаешь, что хорошо и плохо, поэтому давай к делу, — Чонгук закидывает одно бедро на поверхность стола и присаживается, решив уделить пару минут на необходимый, как оказалось, разговор. — Что ищешь? — Ответы. Вы же на мои вопросы никогда не отвечаете. — Если ты игнорируешь мои слова и в упор отрицаешь ответы, то это только твои проблемы. Господин Чон с самого начала чётко поставил условия и обозначил, что собирается делать с мальчишкой, а то, что им сложно просто разговаривать, идти на уступки, делать взаимные шаги – это дело постепенное и обоюдное, а Тэхён всё ещё не записал мужчину в союзники. — Хочешь прояснить ситуацию? Попроси меня поговорить с тобой, — ставит условие мужчина, снова предоставляя выбор, чтобы Ким сам сделал шаг или же остался на месте – Чон говорил, что этот навык пригодится в работе с ним. — У тебя время до вечера. Чон, не имея больше причин присутствовать здесь, забирает необходимое и уходит, даже не прося мальчишку покинуть свой кабинет, а это значит, что здесь нет ничего ценного или же владелец пытается показать, что строит отношения на взаимном доверии. Будет ли Тэхён и дальше сам искать ответы или же попросит дать их – для мужчины этот выбор не имеет значения. Имеет для Кима, огромное. Его побуждают не полагаться только на себя, просить помощи у других и раскрывать свои слабости, а это заставляет принципиально стоять на месте. Раздражает, что ему готовы так просто пойти навстречу, когда самому делать это чертовски тяжело. Удивительным становится приказ Чона сесть в автомобиль к нему, а не к Джин-Хо, когда приходит время отправления на ипподром. Тэхён думал, что с владельцем поедет Сухёк, но тот равнодушно к подобному раскладу садится к менеджеру, не забывая одарить беспородного взглядом. Особенный. Многие его таким считают, на жокеях это мнение не останавливается, и это плохо. Особенных не любят, им завидуют, их презирают, над ними издеваются, а господин Чон будто намеренно делает сироту таким, заставляя и Тэхёна почувствовать это. Но кажется, распределение по автомобилям становится обоснованным, когда Джин-Хо уходит с Сухёком к жокеям, сопровождая их на этапы подготовки к забегу, а сам владелец направляется в гущу прибывающего народа, спешащего сделать свои ставки. Тэхён с этой стороны ипподром не видел, он не присутствовал зрителем на скачках, не делал ставок, не пытался пробраться на трибуны – у него не было до этого времени. Если бы господин Чон только знал, что их участие и было первым вступлением на территорию арены… Зато мужчина улавливает беглый взгляд мальчишки, идущего чуть позади и рассматривающего то, что находится по ту сторону жокеев; Ким смотрит на бумажки в руках людей, сделавших ставки, и выходит на открытую поверхность шумных трибун. Занявшие лучшие места с предвкушением ожидают начала, более юные принесли с собой банально соответствующие фанатам плакаты с любимыми участниками заездов или их кличек, но господин Чон даже не смотрит на трибуны снизу, выходя на самый верхний уровень. И оборачивается, когда перестаёт слышать за собой шаги – Тэхён остановился, устремив всё своё внимание на трассу. Море не вызвало никакого восторга, но, зайдя на ипподром, мальчишка забывает, как дышать. Это так знакомо. Прямо сейчас Тэхён вбирает в лёгкие прибитый пыльный запах предвкушения, под рукавами толстовки пробегает необузданный табун мурашек, ореховые глаза заливает огромной волной жизнь. Его жажда вернуться сюда отражается в Чонгуке давно забытым привкусом победы. У других жокеев мужчина видел волнение, ярость соперничества, пресную цель победить, страх и неуверенность в собственных силах и силах своих лошадей. У Тэхёна цель – раствориться здесь без остатка, став одной из песчинок ипподрома. — Вид отсюда впечатляет? Чон оборачивается, не подгоняя мальчишку, а позволяя ему каждой клеточкой тела впитать гул разговоров зрителей, многочисленное шуршание бумажек и почувствовать всеобщее нетерпение от ожидания. — Нет, — с придыханием признаётся Тэхён, — это делает мне больно. Жокей умирает, когда восходит на трибуны как зритель. Чонгук умер ещё десять лет назад. Особенный? Полностью, начиная с того, как выглядит, как говорит, о чём думает и какие цели ставит перед собой. Он пример настоящего жокея, которым не просто становятся, заплатив владельцу клуба и попросив сделать его особенным, нет. Такими рождаются. Их потенциал и страсть могут годами лежать глубоко внутри, но стоит им только приблизиться к лошадям, и они рождаются, раскрывают свои силы, начинают сиять. Почему Чон взял его себе? Он столько лет тренировал пустышек, которым важен лишь престиж, что забыл, как выглядит настоящая страсть, как готовятся к честным соревнованиям, как дышит тот, кто живёт скачками. Какая бы ни была цель у Тэхёна, его боль, которую он чувствует сейчас, – это его сила, он растёт, ему становится тесно оставаться на одном месте. Это то, чего не хватало Чонгуку. — Тэхён? — доносится женский голос, не принадлежащий ни одной из знакомых, но на который сразу же оборачивается мальчишка. — Милый, как я рада видеть тебя здесь! Завидев женщину, одетую по классическому дресс-коду для скачек, господин Чон с заинтересованностью наблюдает вовсе не за дамочкой, придерживающей свою шляпку от ветра, а за эмоциями сироты, который позволяет приблизиться к себе, обхватить за скулы и оставить поцелуй на лбу. На лице Тэхёна холодное безразличие, какая-то отчуждённость, граничащая с неясным чувством уязвимости. Он не пытается даже из вежливости проявить хоть какое-то приветствие в ответ, но позволяет касаться себя, трогать свои волосы, оставлять поцелуи. Хотя нет, это вовсе не безразличие. Тэхён не умеет принимать чужую любовь. Ким не чувствует тепла от поцелуев и касаний, не ощущает безопасности и радости от встречи со знакомым и, по всей видимости, значимым человеком. Он просто не видит к себе чувств, которых сам лишён всю свою жизнь, его никто не учил понимать, что значит быть любимым. — Ты так похудел, — с сожалением, даже с долей непритворной боли говорит женщина, гладя парня по щекам и заставляя Чона искренне усмехнуться на эти слова. — Мне так жаль… — Я в порядке. Тэхён легко касается чужих рук, убирая их от себя без вспышки ярости, хотя ненавидит жалость, отворачивается и уходит, просто позволив себя увидеть. Мальчишка своё прошлое хочет там и оставить, а оно не отпускает, возвращается, оседает незнакомым теплом на щеках и дорогими духами от поцелуев. Ким уходит вперёд, взглядом мимолётно коснувшись господина Чона. Лишь бы он ничего не спрашивал, говорить об этом с ним – последнее, что может сделать Тэхён. И мужчина будто понимающе лишь поклоном головы приветствует даму и уходит за мальчишкой, не тратя своё время на то, чего так громко его просят не касаться. Чону, откровенно говоря, не так уж и важно знать, кем приходится эта женщина, если это не выбивает из колеи Тэхёна, а тот не выглядит, будто для него произошедшая встреча имеет значение. Вип-зона встречает сироту звоном бокалов, дымом дорогих сигар, смехом, громкими беседами владельцев конных клубов и людей, занимающих высокий статус в обществе, что понять довольно просто по одному только вычурному виду. Здесь места оборудованы не как обычные трибуны: мягкие диваны, накрытый стол с вёдрами льда для охлаждения шампанского, навес от палящего солнца и прекрасная видимость овальной трассы. Должно быть, отсюда господин Чон впервые увидел его с Альтаир. — В нашем клубе новое лицо? Мальчишке тут же уделяют внимание, как выделяющемуся среди сшитых на заказ костюмов и до слёз режущих глаза запахов одеколонов, из-за чего приходится остановиться, не подходя ближе, и пропустить вперёд господина Чона. — Где-то мы тебя уже видели… В новостных заголовках интернет-газеты о скачках. Где-то на второй полосе после победителя прошлого забега – там разместили падение кобылы со всех ракурсов. — Неужто тот жокей, чья лошадь феерично потерпела фиаско? — всё же вспоминает один из компании, заставляя Кима толкнуться языком в щёку. — Тот, что шёл на равных с фаворитом, — презирающим тоном поправляет Тэхён, заставляя обратить их напыщенное внимание не на падение, а на процесс, почти выигрыш. Рядом ощущается теснота, шаг ближе, сопровождающийся привычным ударом трости, заставляет опустить взгляд на руку господина Чона в кармане брюк – там лежат леденцы, и вполне вероятно один из них сейчас протянут ему. Конечно, кто Ким такой, чтобы открывать рот перед этими людьми? Он даже на трибуны собственными силами никогда бы не поднялся. — Он – мой фаворит, — внезапно отвечает господин Чон, стирая с противных лиц беспочвенные насмешки, — попрошу быть с ним обходительнее, он на редкость чувствительный. Тэхён хмурится, чуть поднимая голову, чтобы увидеть лицо мужчины – на нём всё та же привычная расслабленность и даже улыбка от издевательского «чувствительный», за которой скрывается настоящая защита. Чон считает мальчишку своим союзником, а потому помогает без просьбы, прячет в своей тени и встаёт на его сторону. Всегда будет на его стороне. Внутри что-то щекочет, должно быть, осевшие перья в лёгких, напоминающие о бессмысленном обещании съесть его – это может сделать только господин Чон, другим не позволит. Незнакомый жест защиты не пугает, не заставляет опасаться и ждать подвоха за этими словами, предательства, и Тэхён своё спокойствие не узнаёт. Будто и правда принимает этот шаг, остаётся чуть позади господина Чона, просто позволяя себе спрятаться за него. Встречные замечания, что мальчишка не тянет и на жокея, Тэхён пропускает, не слушает, иначе какой смысл в защите мужчины, если он сейчас сорвётся и снова ответит. Здесь нужно промолчать, дать за себя заступиться. Принять помощь, потому что он сейчас бессилен. Ким смачивает губы, отворачивается, отходя к стеклянным перилам, за которыми трибуны и овал трассы, и облокачивается, пытаясь уверить себя, что позволил стать таким уязвимым из-за Йеджин, женщины, которую он не хотел бы встречать. Позволил господину Чону увидеть их вместе. Это почти как признаться в слабости, а Тэхён не планировал этого делать, потому что получилось ненамеренно, и Чон не откроет свою слабость в ответ. Звучит сигнал, стартует первая дюжина, отвлекающая от мыслей. Кима сюда привели для наблюдения за скачками, процессом, поведением лидирующих лошадей, а не для бесполезных попыток кому-то что-то доказывать. Когда придёт к финишу первым, тогда и будет иметь право открывать рот. — Кого Чон сегодня выбрал победителем? — доносится голос мужчины, пристраивающегося рядом и, кажется, дружелюбно пытаясь завести разговор, протягивая ладонь в знак знакомства. — Пак Дживон, владелец клуба «Триумф». Так, кто выбран? — Я не понимаю. Во время усиленных тренировок господин Чон лично Тэхёна спросил, как он думает, кто станет следующим фаворитом, а после сказал, что Сугёма постепенно надо выводить в обсуждения. И Такано теснил Сухёка, пытаясь вдолбить ему, что он теперь второе место, намеренно задвигая его. — Да можешь не строить из себя болванчика, — расслабленно смеётся Дживон, — я узнал о грязных делишках Чона с подставными ставками ещё года два назад. Спорт всегда грязный. — На самом деле мне стало интересно, как ему удаётся столько поиметь со скачек, а Чон, как оказалось, заранее выбирает, кто станет фаворитом, и другие жокеи просто позволяют ему одержать победу. Разве это не просто? Просто правильно выбранная стратегия. Победа, которой Тэхён должен расплатиться за пребывание в клубе господина Чона, изначально может быть нечестной – остальным жокеям просто прикажут пропустить его вперёд. Его ипподром – его правила. Вот для чего в контракте стоит пункт о неразглашении. Тэхён оборачивается, находя взглядом мужчину в тёмно-синем костюме, разговаривающего с другими, и понимает, почему его не допускали на тренировки к Такано, а персонал сторонился темы с забегами. Джин-Хо пытался его чему-то стоящему научить, о реальных стратегиях говорил, но сейчас это не имеет значения. — Послушай, — Дживон обхватывает Кима за плечи, разворачивая обратно и протягивая ему в руки бокал, — если действительно хочешь в честный спорт, приходи ко мне, — мужчина достаёт свою визитку и просовывает её в карман толстовки. — Я в тебе весьма заинтересован, двенадцатый. Номер, под которым Тэхён впервые вышел на ипподром с Альтаир. Пока господин Чон видел в мальчишке собственную прибыль грязных денег, Пак Дживон рассмотрел в нём настоящего участника. Звучит громкий голос комментатора о лидирующей лошади, трибуны взрываются криками восторга тех, кто угадал с фаворитом, и стонами разочарования тех, от кого удача отвернулась. В заезде с жокеями господина Чона проиграют все. Взгляд Дживона внезапно перемещается куда-то за парня, улыбка начинает меркнуть, и Тэхён оборачивается, замечая, как Чонгук тростью касается руки владельца клуба «Триумф», брезгливо убирая её с плеч мальчишки, а после выхватывает бокал и выплёскивает содержимое. Взгляд у господина Чона мрачный, на лице не видно привычной маски, сейчас мужчина выглядит действительно разозлённым. — Разве я не попросил быть осторожным с моим фаворитом? — Чонгук тут же наигранно смягчается, упираясь тростью в доски пола, прямо между мужчиной и мальчишкой. — Держи руки при себе, Дживон. Это на защиту уже не похоже, больше на собственничество, которое подходит господину Чону, как аксессуар, и оправдывает его постоянные личные правила на его территории. Тэхён слышит о начале забега с их жокеями, оборачивается, не слушая разговоры, надеется, что фаворитом станет не Ким Сугём. Это не личная неприязнь, а ставка – Чон выбрал арабскую. И Ким хочет верить, что всё сказанное Дживоном окажется провокацией, попыткой подбить авторитет владельца чужого клуба через его людей, через выбранного им фаворита, каким представили Тэхёна. Сигнал старта, участники срываются с мест, впереди Регул, английская, чей первый жокей сегодня остаётся на трибунах. Судя по тому, что Ким слышал – в прежние забеги лидировал всегда Регул, в этот раз ставки снова будут на него и довольно крупные, в эту лошадь верят. Этой лошади было велено прийти в числе последних. На самом деле это даже подстраивать нет необходимости, Регул может вести себя иначе с чужим жокеем, неуверенно из-за смены наездника, занервничать, попытаться даже скинуть с себя его. Хочется верить в ложь сказанных слов, но с каждой секундой приближение Сугёма, резко вырвавшегося в лидеры, потрясает не только публику. Тэхён оборачивается, смотрит на господина Чона, взгляд которого направлен на ипподром – следит за отработанной стратегией, ждёт свой результат. И получает его. Арабская становится сегодня фаворитом. Тэхён слышит поздравления, видит, как господин Чон принимает их как должное, будто вовсе не удивлён победе, ни на секунду не сомневался в лидере. Он другим владельцам улыбается, поднимая тост, и вместе с ним убивая последнюю надежду – жокеи других клубов в этом заезде участвовали в выбранной стратегии. Они все тут вовлечены в грязный бизнес. Ким перемещает взгляд на Дживона, тот лишь посылает громкий ответный, являя подтверждение своих слов, а после делает шаг назад, второй и покидает вип-зону, чтобы найти Джин-Хо. Внутри отвратительное чувство обмана граничит с отрицанием, Тэхён не может понять, как спорт может быть продажным, пытается найти оправдания или опровержение случившемуся, потому что арабская действительно сильная. Почему он не допускает мысли, что Сугём вполне реально мог победить? Парень спускается в помещение, где после заезда взвешивают лошадей и жокеев, среди дюжины видит Сугёма, находит и менеджера. Тэхён пробирается сквозь людей, задевая кого-то и пропуская замечания в свою сторону, встаёт перед Джин-Хо и открыто спрашивает: — Это всё запланировано? Это и есть стратегия господина Чона? Джин-Хо поймёт, если их спорт действительно грязный, а владелец клуба выбирает фаворита, договариваясь со своими союзниками среди других представителей. И, кажется, это оказывается правдой – менеджер Хо не спешит давать объяснений или отрицать догадку. — Тебя так ущемляет моё первое место? — Сугём привлекает внимание Тэхёна, пытаясь сделать жалкую попытку доказать победу собственных усилий. — Это выглядит слишком жалко, беспородный, проваливай. Ким даже не отвечает, бесполезно, просто разворачивается и уходит, получив подтверждение, которого на самом деле не хотел слышать. Он сделал ошибку, выбрал неправильного покровителя, пробрался не на ту территорию. Зачем было так унижаться и просить дать шанс, если изначально господин Чон и не имел оснований отказываться от подставного козыря? А тренировки? Зачем уделять ему столько внимания, если его участие в скачках будет подставным? Тэхён не понимает, ему нужны конкретные, прямые ответы, эта буря догадок и открывшейся правды дезориентирует его. Парень возвращается на трибуны, проходит к вип-месту с твёрдым намерением отбросить наигранную гордость и попросить поговорить с ним, прояснить ситуацию и настоящие правила клуба, и чувствует в кармане чужую визитку. Тэхён думал, у него нет другой возможности и больше не представится, считал решение господина Чона принять его – чистой случайностью, ошибкой судьбы. Сейчас же у него есть другой путь. Не доходя до вип-зоны, Тэхён замедляет шаг, останавливается и ощущает сильный треск внутри себя – господин Чон отошёл в сторону, уединившись в разговоре с Йеджин. Ким впервые чувствует боль, медленно разъедающую изнутри, почти сравнимую с предательством, хотя так оно и есть. Он просил Йеджин больше не приходить, почти умолял. И сейчас, когда женщина замечает его, сразу замолкает, и когда господин Чон переводит следом взгляд на мальчишку, Ким понимает: говорили о нём. Тэхён сейчас уязвим как никогда. Один шаг, он оступится и разобьётся. Целый год попыток собрать себя по кусочкам, пытаться склеить их и вставить обратно оказываются тщетными, усилия стать сильнее и позволить себе признаться перед психологом в своей травме становятся бессмысленными. Один разговор просто обесценил всё, к чему так старательно двигался Тэхён. И Чонгук это видит, по глазам, чей взгляд всегда бросал вызов, а сейчас ищет, куда сбежать; по тому, как мальчишка встал и не может понять, куда ему теперь идти. Растерян, предан, обнажён. Прямо сейчас ему нельзя позволять снова полагаться лишь на себя, убегать и разбиваться в одиночестве, поэтому мужчина поднимает руку и жестом зовёт к себе. Тэхён должен сделать шаг вперёд, а не назад. — Не подойдёт, — говорит Йеджин, складывая руки и наблюдая, как Ким делает шаг назад и в подтверждение её слов уходит. — Прошу простить мне, что я послала его к вам таким. — Проблема не в том, каким он ко мне пришёл, — Чон возвращает взгляд к женщине, — а в том, что вы его отпустили. Чонгук этой же ошибки не допустит.

℧

Открывая холодильник, Хосок взглядом окидывает продукты, засматриваясь на бутылки пива, которые сейчас очень кстати, но, вопреки желанию быстро поднять настроение, достаёт совершенно иные, еле удерживая набранное в руках, из-за чего дверь приходится громко захлопывать ногой. — Вы поссорились? — уточняет Хосок, приближаясь к барной стойке своей кухни с другой стороны от Тэхёна, который «по случайности» встретил по дороге из города проезжающего мимо лучшего хёна. — В чём он облажался? — Почему ты не думаешь, что вина моя? — В девяноста процентах причиной конфликтов выступает его дрянной характер. Когда по дороге перед Кимом остановился спортивный автомобиль, он считал, что Хосока подослал господин Чон, и не хотел сначала уезжать с ним, потому что солидарность к старшему брату не позволила бы Чону встать на сторону сироты. Но Хосок не выбирает сторон, он знает Чонгука достаточно, чтобы определить вероятность его столкновения с другими, и если Тэхён позволил себе помочь, забрать себя, то облажался точно не мальчишка. Ким вообще не может понять, почему сейчас находится здесь. Он никогда не шёл к людям, оказавшись уязвимым, сторонился и прятался, чтобы его не добили. Видимо сейчас он нашёл того, кому действительно доверяет, не боясь предательства с его стороны. — Я не знаю, как вернуться, — признаётся Тэхён, перекатывая какую-то крошку по горизонтальной поверхности. Как показаться на глаза после того, что стало открыто для господина Чона. Ким понимает, что его вины в произошедшем никогда не было, он помнит, как Йеджин плакала, прося у него прощения, сколько сделала в помощь ему, и поступки этой женщины были искренними. Он не просил платить за него, чтобы выбиться в фавориты, не выпрашивал дорогих подарков и недвижимость, ничего не требовал в качестве компенсации его сломанной жизни. Тэхён просил лишь никому не рассказывать. — Послушай, братиш, — Хосок закидывает различные ягоды в блендер и открывает упаковку молока, заливая их, — не знаю, что сейчас происходит между тобой и Чонгуком, но верь ему. Это звучит бредово, да, он хоть и ведёт себя как мудила, но знает, что делает. Разговор прерывается громким звуком блендера, позволяющим Тэхёну непонимающе нахмуриться, потому что звучит это и правда бредово. Только Чонгук Хосока воспитал, хоть и вынужденно, потому что младшего на него просто скинули, но достаточно, чтобы тот понимал смысл и действия старшего. — Это его самая бесячая черта характера, — закатывает глаза Хосок, раздражаясь только от того, что вспоминает об этом, и ставит перед мальчишкой большой бокал. — Он никогда ничего не объясняет, проще на Луну улететь, чем получить от него ответ, но всё, что бы он ни делал, имеет смысл и даже пользу. Он что-то узнал о тебе? Просто забудь – у Чонгука дохрена своих проблем, чтобы находить время использовать эту информацию против тебя. Чон наливает самодельный молочный коктейль и аккуратно завершает его добавлением ярко-оранжевой трубочки, любуясь своим произведением, а после облокачивается на локти и заглядывает в глаза Кима. Чонгук и правда звонил, сказал поискать сбежавшего мальчишку и, если получится, забрать его. У них негласная договорённость: Хосок всегда выступает защитником, местом, куда можно прийти, а не шляться по улицам города. Тот и сам не против погулять с жокеями, Чон обожает новые знакомства, а если они оказываются удачными, то вдвойне. Много знакомых – много полезных связей. — Почему ты помогаешь мне? — спрашивает Тэхён, зная, что здесь получит прямой ответ. — А должна быть причина? — пожимает плечами Хосок. — Хочу и делаю, всё просто. У господина Чона тоже нет причины? Он имеет возможность финансового обеспечения сироты и лечения кобылы, поэтому делает? — Да и нравишься ты мне, — добавляет Чон, наливая остатки коктейля и себе. — Есть что-то особенное в тебе, честно, даже не понимаю, что именно. Вполне вероятно, братишка думает так же, только определённо видит и знает, что. Позволь ему раскрыть это в тебе. Тэхён не сможет и дальше продолжать полагаться на себя, не в этот раз. Он пробовал, всю жизнь это делал и всегда падал. Ким мог бы попробовать хоть раз положиться на кого-то, кто действительно выглядит надёжным, сделать шаг навстречу, позволить раскрыть себя. Хосоку же позволил, поговорил с ним и не жалеет о сделанном. Где-то поблизости возникает мысль, что доверять Хосоку тоже неправильно, всё-таки он – человек господина Чона, а значит может намеренно склонять довериться мужчине. Тэхён этой мысли задерживаться не даёт, запивает её ягодным коктейлем, потому что Хосок не пытается притворяться кем-то другим и осуждает, когда так поступает Чонгук.        Вернуться Ким решает под вечер, когда в клубе всё стихает после возвращения с ипподрома, а жокеи разъезжаются, не оставаясь сегодня на территории. Хосок его подбрасывает до ворот, к Чонгуку не заходит, но заверяет, что после удачных скачек он всегда в хорошем расположении духа, и это время нужно использовать. Тэхён должен попросить поговорить с ним. Сейчас это – необходимость, наверняка Джин-Хо уже доложил, что мальчишке известно о подставных фаворитах, разговора об этом в любом случае не избежать. Только, зайдя в здание, где прямой коридор уводит к кабинету владельца клуба, Ким останавливается, проверяя, насколько он готов говорить. Если бы не было никакого разговора с Йеджин, Тэхён не чувствовал бы себя так паршиво, жалко и уязвимо. Он должен сейчас прийти, иначе докажет, что это было его слабым местом. Каждый шаг становится будто громче и тяжелее, парень ровно дышит, догадываясь, что владелец клуба в данный момент ничем не занят и ожидает его прихода – Хосок не скрывал, когда звонил и говорил, что везёт потеряшку обратно. Поэтому Ким забывает постучать перед входом в кабинет, открывает дверь и видит у распахнутого окна мужчину, выкуривающего сигару. На улице уже сумерки, данное на разговор время истекает. Дверь за спиной сама закрывается, отделяет пространство, запирая Тэхёна на чужой территории – здесь всё ещё трудно дышать при ощущении, будто снова стоишь обнажённым. — Поговорите со мной, — впервые просит Тэхён, уже не чувствуя, будто унижается от этой просьбы или выглядит жалким. Это ничто по сравнению с тем, что услышал сегодня господин Чон. — О чём? — не оборачиваясь, спрашивает мужчина и тушит недокуренную сигару. — О настоящей причине, почему вы взяли меня к себе. Чонгук оборачивается, выдыхая последний сгусток дыма и окидывая мальчишку взглядом – встреча с бывшей приёмной матерью его заметно потрепала, с этим придётся особенно поработать. Чон допускает слабости, они есть у каждого, это не порок и не проблема. Это болячка, которую задеваешь, и она кровоточит. Её просто нужно забинтовать и дать снова затянуться. — Их много, — мужчина закрывает окно, не позволяя разговору покинуть эти стены, — какую именно хочешь услышать? — Личную. — Ты упал. Тэхён молчит, ждёт продолжения или пояснения этих слов, потому что на ответ это совершенно не похоже. Упал, поэтому стало жалко? Упал на его территории, поэтому чувствует ответственность? Или, если упал, то на эту лошадь в будущем не поставят, и это сорвёт огромный куш на ставках, когда Альтаир финиширует первой? — А конкретнее? — привычная лёгкая раздражённость проскальзывает в тоне голоса, что не может не радовать неизменному поведению. — Вы сказали попросить поговорить с вами, но всё равно не делаете этого нормально, я не получаю ответов. — А должен? — Чонгук слезает с подоконника, перемещаясь к столу без трости. — Есть то, что ты оставляешь от меня в секрете, почему требуешь, чтобы я раскрывал свои? — То есть мне не обязательно знать, что ваш спорт – это спланированные стратегии, при которых жокеи нарочно пропускают выбранного фаворита? Что я впустую трачу здесь время, чтобы одержать фальшивую победу? Вам просто нравится ломать меня, воспитывать и унижать, потому что я всего лишь ребёнок, который ничего не сможет сделать в ответ? Мужчина делает шумный выдох, но в эмоциях совершенно не меняется, потому что сам позволил этому разговору случиться. Он нужен им обоим. Конечно, в планах господина Чона не было намерения знакомить мальчишку с системой грязных ставок, но и опровергать её уже нет смысла. Поэтому Чонгук обходит стол и присаживается на него, скрещивая руки и снова окидывая Кима взглядом с ног до головы. Теперь полностью прозрачен. — Мой бизнес тебя не касается и касаться не будет, но откроешь рот – и в спорт ты больше не вернёшься, — предупреждает Чон, говоря о том самом неразглашении. — Воспитывать тебя и воспитывать что-то в тебе – это разные вещи. С тебя никакой выгоды, пока ты не пользуешься собственными умениями и навыками правильно. У тебя отвратительная физическая подготовка и характер, ты неуправляем и не продержишься в мире, куда пытаешься влезть. Да и имеешь только теорию по скачкам – ты тратишь время здесь на тренировки. Прямые и понятные ответы, Тэхён не слышит в этих словах скрытой лжи и попытки запутать его, перевернуть факты. Предельно откровенно, и это начинает пугать. — С самого начала я разговариваю с тобой как со взрослым, — мужчина заставляет вспомнить их первую встречу, как был открыт с ним в словах и действиях, — то, что я несу за тебя ответственность, не делает тебя ребёнком: под моей ответственностью Джин-Хо и даже Такано. Я не пытаюсь сделать тебя послушным и сломать, нахрена мне бесхребетный жокей? Что там ещё… унижения? Какие? То, что я видел тебя обнажённым или скинул перед тобой тарелку? Чонгук по глазам видит подтверждение, задевает содранную сегодня днём болячку, не дав ей даже немного затянуться. Мужчина руки опускает на стол, хватается за края и предупреждает – сейчас будет бить по всем больным местам. — Я не трахаю молоденьких жокеев, Тэхён, даже у меня есть принципы. Мне было необходимо видеть твоё физическое состояние, и я его узнал самым простым и быстрым способом, заодно и гордость сразу увидел. А если бы ты умел разговаривать, я бы не заставлял тебя есть, надавливая на твою психологическую травму. Мне было важно о ней знать, чтобы я не усугублял её вот до такого состояния. — Йеджин вам всё рассказала? — Она не глупая, чтобы рассказывать о таком, — Чон забирает недокуренную сигару, уводя взгляд от мальчишки, — я узнал от её любовника, который подарил тебе кобылу. Тэхён его в лицо не видел, Йеджин, будучи супругой публичной личности, скрывала свою измену даже от приёмного сына, которого полюбила. Её любовник – не владелец конного клуба, а его спонсор, и достать для сироты лошадь не составило ему труда. Это был подарок, извинение, компенсация за психологическую травму. Чон с самого начала хотел узнать, кто помогал сироте содержать кобылу, и насколько она была беспородной помесью, поэтому связывался с владельцами клубов, искал, чьи лошади тоже носят клички звёзд. И нашёл. Любовник, конечно, знал всю историю с усыновлением до мелочей, сам проплачивал мальчишке первых психологов и рассказал, не сильно заботясь об авторитете приёмного отца. — Сядь, — мужчина кивает в сторону кресла и дотягивается до планшета, включая его, — и не молчи: не хочешь поднимать со мной эту тему – скажи, потому что у меня есть что дополнить по этому поводу. Тэхён и слова из себя выдавить не может, не понимает, как долго господин Чон знал о его травме и даже не пытался начать разговор о ней, будто её не существует. Возможно, это просто деликатность, он не папик, чтобы сопли его стирать и давать родительские наставления – Кима не воспитывают, даже не пытаются сослаться на возраст. Мужчина его никогда не жалел, не давал поблажек и гонял так, что боль в мышцах не проходила днями, разговаривал, хоть и не всегда открыто, но прямо и по-взрослому. Чонгук изначально выставлял себя не соперником, таким видел его лишь Тэхён. Ответа мужчина не получает, делает короткую затяжку и подходит к креслу, куда сел мальчишка, а после протягивает ему в руки планшет. Ким опускает взгляд на экран, где воспроизводится запись каких-то скачек на незнакомом огромном ипподроме, а крики зрителей становятся громче комментатора. Фокус на лидере забега, набирающего рекордную скорость первого круга, Тэхён не понимает, зачем ему показывают какие-то старые скачки, но вспоминает слова Хосока – господин Чон всегда знает, что делает. Парень украдкой проверяет эмоции мужчины, всё так же безмятежно растягивающего сигару, на сироту даже не смотрит, взгляд направлен куда-то в пол. Слушает. И Тэхён слышит пробирающие ужасом крики, возвращается к записи и видит столкновение на ипподроме. Лидирующая лошадь падает на своего жокея. Суматоха на трассе не даёт сделать вдоха, душит, перед глазами появляется мутная пелена, когда Тэхён видит, как вытаскивают из-под жеребца парня с открытыми переломами. Неестественная форма конечностей отдаёт внутри эхом рваных криков, жокею вкалывают обезболивающее и поднимают на носилки – там всё в крови. И Ким видит его. Оглушающая тишина закончившейся записи сковывает движения, от ужаса увиденного немеют пальцы рук, Тэхён поднимает голову и видит, как господин Чон закатывает брюки, открывая вид на ногу в многочисленных шрамах.

Ты упал.

Личная причина, по которой Тэхён попал в этот клуб, это его падение. Падение, после которого у Кима есть шанс, а у Чона уже не было. Вот почему мужчина так спокойно смотрел на ожоги – он привык видеть это уродство на себе уже десятый год. — Вывих коленного сустава, разрыв связок и артерии, повреждение малоберцового нерва, — спокойно перечисляет Чонгук, указывая сигарой на рубцы, — открытый перелом большеберцовой кости, раздробленная малоберцовая. Во мне штифтов и шурупов больше, чем в кресле, на котором ты сидишь, но это всё же лучше, чем полная ампутация, мне повезло. Хотя мужчина знал, как правильно падать, ногу вовремя подогнуть не удалось: лошадь в шестьсот килограмм придавила её спиной, раздробив всё, что было. Господин Чон не уделяет внимание другим переломам, они не имеют веса на фоне травмы, которая стоила ему бесконечных реабилитаций после осложнений и жизни в спорте. Теперь они на равных. Каждый знает о травме, которая является для них слабым местом. Тэхён этого знать не хотел. Судорожный вдох и беглый взгляд выдаёт шоковое состояние Кима, который небрежно стирает рукавом подступившие слёзы страха, его движения в попытке убрать планшет резкие и растерянные – Чонгук ничего не говорит, позволяя ему сейчас молча подняться и сорваться, выбежав из кабинета. На планшете запись воспроизводится заново, Чон знает, на какой секунде две лошади сталкиваются, знает наизусть все слова за кадром людей, видевших его наружные кости. Помнит, что больнее не падать, а вставать через полгода после снятия гипса, умирая как жокей.        Тэхён не замечает, как пробегает через улицу и попадает в жилой комплекс, свет от коридора которого бьёт по раздражённым слезами глазам, почти на ощупь находит выделенную комнату и заходит, громко захлопывая дверь и прислоняясь к ней спиной. В голове всё ещё раздирающие горло крики боли, перед глазами кровь и рубцы шрамов. В темноте четырёх стен удаётся делать вдохи без ощущения болезненных игольчатых мурашек по телу, уходящих в одну ногу. Ким подозревал, что травма владельца клуба напрямую связана со скачками, но не мог представить, что он пережил. Осуждать не в принципах Тэхёна, но он считал отвратительным то состояние, в котором случайно увидел мужчину в день его появления после длительного исчезновения. Чонгук всего лишь на сутки хотел забыть, что значит чувствовать боль. Спустившись на пол, Тэхён начинает успокаиваться, не понимая, что именно вызвало в нём такое потрясение. Наверное, этот день его просто добил: обман с грязным спортом, предательство Йеджин, травма, которая ломает жизнь на до и после. У сирот почти нет эмпатии, но если дело касается того, чем Ким дышит, то переносит все чувства на себя. Сейчас самое время вырвать себе сердце, оно заражено чужой болью. Там для своей нет места, как теперь нести ещё и его? Сам виноват, искал ответы, а теперь от них отказывается, не хочет знать, помнить, чувствовать. Лучше бы оставался на сотню ступеней ниже от мужчины, чем встать на одну вместе с ним и увидеть жизнь с его стороны. Тэхён не хотел понимать господина Чона, видеть его обнажённым и уязвимым, оправдывать поступки. Они друг для друга всё ещё просто переменные, почему Кима заставляют чувствовать себя особенным? Полная тишина позволяет расслабиться, перенести потрясение и вернуть ровный ритм сердца. Тэхён падает на постель в надежде закрыть глаза и провалиться куда-нибудь, чтобы этот день поскорее остался в прошлом, его отпустило, и он просто пережил это. Всё в порядке, было и хуже – господин Чон знает. Ким справится и с этим, выкинет из головы мысли, что мог закончить так же при своём падении или это его ждёт впереди. Чонгук его не напугать хотел, а предостеречь, унять пылкость и самонадеянность – без тренировок он не справится. И, проваливаясь в сон, Тэхён оставляет мысли и сожаления в уходящем дне, чувствуя тепло чужих прикосновений, путающихся в его волосах. Сейчас не хочется от них уклоняться.

℧

Тяжёлое пробуждение, наверное, впервые за долгое время обуславливается вовсе не выдёргивающей из сна вибрацией будильника, а ритмичным шумом, на редкость приятным, позволяющим постепенно вернуться в сознание и понять, что на улице идёт дождь. В комнате пахнет свежестью и влагой, Тэхён на ночь окна не закрывает, но сейчас оно открыто лишь наполовину, что препятствует воде с утра пораньше прибавить к тренировкам мытьё полов. Ким тянется за телефоном, смутно понимая, сколько времени из-за темноты туч, и из-под полуоткрытых век видит на экране десять утра. Проспал. Опоздал на четыре часа. Парень резко поднимается, ощущая лёгкое головокружение, и проверяет будильник, который не слышал сегодня – они все отключены. Кто-то приходил сюда с утра, закрыл окно и выключил ему оповещения, позволив поспать подольше в силу, должно быть, отмены тренировок из-за погоды. Так те прикосновения к волосам ему не снились? Тэхён касается спутанных завитков, пытаясь сравнить ощущения, не понимает, было ли это по-настоящему или же ему показалось. Раньше, когда Ким просыпал, к нему приходил Джин-Хо, но менеджер не особо тактильный в работе, он бы не стал проявлять какую-то подобную заботу, чтобы погладить сироту по голове. Господин Чон? Не хочется признавать, что мужчина уже делал подобные попытки найти оленьи рожки, ему ничего не стоит подойти и схватить его за подбородок или запястье. Только Чон не выглядит так, будто способен поддаваться на подобную сентиментальность и проявлять ласку. От одного только представления, что это был он, бросает в дрожь. На удивление Тэхён чувствует себя больше разбитым, чем выспавшимся, прохладная вода не приводит в порядок, а мысль хоть немного взбодрить себя кофе отражается фантомной терпкостью на языке. Эту редкостную дрянь могут пить только аристократы, что подтверждает наличие этого напитка в руках господина Чона, сидящего под навесной крышей крыльца. Ким думал быстро пробежать в буфет, но, заметив чужое присутствие, задерживается, приближается к мужчине и садится рядом – кажется, тут ждали его. Вчерашнее волнение от открытого слабого места слегка покалывает на затылке. Тэхёна уже отпустило, тревожность не преследует эхом воспоминаний от увиденного, но вместе с этим пришло осознание, что он вчера сбежал. Сбежал от того, кто никогда бы его не догнал. Нужно ли за это приносить извинения? Как минимум это было некрасиво с его стороны, но господин Чон даже не попытался его остановить. Молчание нарушается тонким звуком придвинутой ближе к нему чашки, в которую мужчина наливает горячий чай из термоса, хрустом бумажного пакета с выпечкой и беглым взглядом, проверяющим состояние парня. Как Чон и думал, подобные ситуации ничего между ними не изменят, эта черта характера присутствует в них обоих. Мальчишка не намерен избегать его или проявлять жалость к травме, бить по ней тоже не станет – он просто знает, что даже от одного удара трещина собственной слабости может превратиться в перелом целой души. — Почему вы здесь? — спрашивает Тэхён, находя в состоянии владельца какое-то умиротворение от наблюдения за дождём – подобное было на море. — Половина персонала на выходном, больше некому составить мне компанию. Звучит так, будто господин Чон и правда ждал мальчишку, коротая часы до его пробуждения в одиночном ожидании. — Значит, это вы приходили, — делает вывод Ким, забирая чашку с чаем. — Вчера ты не дал возможности объявить о твоём выходном, — подтверждает Чонгук, не отрицая, что отключение будильника было его действием. Он мог зайти поздно вечером, после их разговора, но не пришёл, позволил Тэхёну остаться одному, скрыть от посторонних глаз своё состояние и успокоиться. Человечность и правда можно купить? Или цель прихода изначально была иной? — И вы прикасались ко мне, — утверждает, будто уверен, что ему не показалось. — Тебе не кажется жутким трогать человека, пока он спит? — серьёзно говорит Чон, допуская в голосе неподдельную ноту отвращения к подобным действиям. — Если я захочу тебя потрогать, обещаю сначала разбудить. Тэхён отворачивается, понимая, что между ними всё как прежде. То, что владелец открыл перед ним причину своей травмы, вовсе не доказывает, что сироту делают особенным. Господин Чон от этой правды не стал уязвимее, не потерял шаткого равновесия, на котором Тэхён пытался удержаться целый год – он показал, что с этим можно жить дальше. Пусть так и остаётся. — У меня к тебе два вопроса, — Чонгук оставляет недопитым свою уже третью чашку кофе и достаёт футляр с сигарами. — Насколько далеко ты готов зайти… Мужчина открывает крышку зажигалки, прерываясь между вопросами, над которыми думал половину ночи и всё утро в ожидании прихода Кима, после чего раскуривает табак, делая необходимый вдох. — … и чем ради этого можешь пожертвовать? Сможет ли Тэхён при всём своём живом желании одержать победу, рискнуть, поставив на кон единственную возможность дышать, как это сделал Чонгук? Способен ли он бороться со своими внутренними проблемами, с жокеями, с правилами и миром, который сломает его, даже не заметив? Насколько высоко Тэхён готов забраться? — Я стану лучшим, — заверяет мальчишка, поднимая взгляд к Чону, — иначе какой вообще смысл пытаться. Он пожертвует всем, что у него есть, сердце и душу оставит в залог, из собственной власти над собой вылезет, но не остановится, пока не доберётся до вершины. — А если упадёшь? — Попытаюсь сделать это правильно. Тэхён не боится упасть. Он готов падать. Это то, что хотел услышать Чонгук, то, что должен был доказать себе Ким после просмотра видео с последнего забега мужчины, то, что он обязан выжечь у себя на стенках сердца. И господин Чон научит его падать. На лице мужчины улыбка, взгляд перемещается на капли дождя, а выдох растворяет вместе с дымом неозвученное обещание: Чонгук поставит на этого мальчишку всё.

Следующая ставка – его фаворит.