аллюр

      

Важно не только то, с кем ты взлетаешь. Важно то, кто упадёт вместе с тобой.

Взгляд быстро прыгает по строчкам примерных вопросов интервью, распечатанных на карточках, которые будут переданы ведущему, и среди них не находится таких, на которые Тэхён не смог бы ответить. Поэтому Джин-Хо возвращает список рабочему персоналу телеканала и наблюдает, как стилист отчаянно не собирается сдаваться упрямству непослушных завитков. Восходящую звезду конного спорта пригласили на его первое интервью. За Тэхёном следит вся страна. Альтаир забрала три победы подряд на скачках за два с половиной месяца, финишировав с отрывом в полкольца ипподрома и поставив новый рекорд. После неудачи в конце мая, которую облизала, прожевала и выплюнула каждая новостная лента, Тэхёну предложили поучаствовать в закрытом забеге со ставками. Это был человек далёкий от спорта и цели поиметь с резвых прибыль, его не интересовали и ставки с подставными фаворитами. Какой-то бизнесмен, обожающий крупные непредсказуемые вероятности в элитном кругу состоятельных политиков, чья страсть – рисковать и проигрывать. И это был хороший знакомый Юнги. Тогда Чонгук потерпел некие убытки, о которых парню старались не рассказывать, давление было со всех сторон: от спонсоров, прессы, знакомых. Участие на повторный забег в июне не хотели одобрять – предложили выйти лишь в конце сезона. Общественность была сильной помехой, поползли слухи о жестоком обращении с лошадьми в этом клубе, после – с жокеями, далее – некие связи владельца с пустышкой, названным фаворитом. Два фееричных падения будто стёрли факт таких же двух прошлогодних побед. Тогда-то Юнги и позвал Чонгука выпить у моря, где позже к ним присоединился бизнесмен. На закрытом забеге кобылу поставили с жеребцами – правила диктуют зрители. И каково же было удивление собравшейся элиты, когда ночью, на подсвеченном поле ипподрома, кобыла пересекла финишную черту, обогнав жеребцов на три корпуса. Чистая победа Альтаир и полное поражение всех политиков. Бизнесмен тогда отхватил себе несколько участков для перестройки, Тэхён – новую поддержку и возможность вернуться в спорт. — Я просмотрел вопросы, можешь на всё отвечать, — заверяет Джин-Хо, пока парню прикрепляют микрофон к отвратительно красной рубашке. — Совсем не нервничаешь? Фаворита пытаются подогнать под своего владельца: подобрали образ какого-то современного ковбоя, выдали ему рубашку и брюки в обтяжку, истратив на его волосы баллончик лака для зализанной укладки. Тэхён поблагодарил за сапоги без шпор и скромно неозвученное предложение надеть шляпу – таким посмешищем его даже в новостных статьях с падением не делали – и молча выкинул подводку, позволив лишь убрать тоном с лица круги под глазами. — Нервничаю ли я перед теми, кто в этой студии в начале лета обсуждал, через чью постель я пробился в фавориты? — Тэхён натянуто улыбается, явно не пребывая в восторге от своего присутствия здесь, и разворачивается от зеркала к менеджеру. — Грязи на ипподроме меньше, чем ублюдков в этой студии. — Перед камерами не вздумай такое ляпнуть. — Расслабься, — Ким поворачивается и забирает свой телефон, на заставке которого всё то же селфи мужчины, — Чонгук дал мне леденцов. Доверия это не внушает, как и надежды, что отправить на съёмки менеджера – лучший вариант, пока Чонгук занят запросом в комиссию для выхода на международный уровень двух своих жокеев. Джин-Хо на нервах опустошает вторую бутылку воды, пока Тэхён делает фото в зеркало и отправляет его мужчине без подписи, потому что его взгляд говорит сам за себя, на что приходит: «Ставлю килограмм клубники на то, что на пятой минуте съёмок твои волосы снова завьются» Чонгук давно заметил, что классический стиль не идёт парню, зря его пытаются вырядить в подобие костюма. Ким на ставку усмехается, проводит пятернёй по жёстким волосам, выбивая несколько прядей, и снова фотографируется, подписывая сообщением: «С тебя клубника и секс в Порше» Ответ не приходит – Тэхён толкается языком в щёку и улыбается, зная, что отвлекает мужчину, у которого через несколько минут важная встреча. Ему не нужно отправлять откровенные фото из душа и писать приторно-пошлые сообщения – это не их стиль. Достаточно небольшой интриги, чтобы занять все мысли, потому что в этот самый момент они не имеют возможности увидеться, что делает время встречи более желанным. «Желанный» вытесняет «особенный». Желанный постоянно, в каком бы состоянии Тэхён ни был, он всегда желанен рядом, в сердце. Ему не нужно одеваться в дорогую одежду, чтобы цеплять взгляд, не нужны обольстительные слова, чтобы вызвать улыбку. Киму достаточно посмотреть в глаза, чтобы захотеть его поцеловать. Проследовав за работником в студию, Тэхён не слишком заинтересованно слушает, в какую камеру ему будет лучше смотреть, кивает, когда ему советуют вообще не отвлекаться, а вести беседу с ведущим, будто вокруг никого нет. Рядом у дивана ставят бутылки воды, проверяют аппаратуру, стилист с последней надеждой пытается хотя бы раскидать кудрявые пряди в стороны, раз их не удалось уложить. За первой камерой появляется Джин-Хо, встаёт так, чтобы Ким его видел – будет подсказывать с нужными реакциями. Тэхён с неприятными ему людьми не покажет ни одной эмоции. По этой причине с ним был послан менеджер, а не потому что парень может нервничать перед камерами. — Не волнуйся, — предупреждает ведущий шоу о спорте Кон с ядовито-ослепительной улыбкой, — это не прямой эфир, все неудачные моменты вырежем. Расслабься. — У вас такая простая мантра. Мужчина заливисто смеётся, не принимая намёк парня о том, что сказанный совет вовсе не для жокея, а для собственного успокоения, и указывает на него, поворачиваясь к съёмочной группе: — Этот малый… вы видали? Ужин за мой счёт – этот выпуск побьёт все предыдущие рекорды! — О, вне сомнений, — подтверждает Джин-Хо. Тэхён им окажет своё содействие. Если бы они все только знали, что господин Чон пообещал своему фавориту за это интервью, то поняли бы, что фаворит здесь не для собственного пиара и не имеет и доли желания отвечать этим людям. Полная готовность, обратный отсчёт. На ипподроме обратного счёта не ведётся, там всё зависит от реакции и её скорости, а у пары двенадцатой звезды её не отнимать. Тэхён расслабленно слушает вступительное слово и приветствие, переводит взгляд в камеру, когда его представляют как гостя, и проводит ладонью в воздухе, поприветствовав публику. — Как ты себя чувствуешь на первом интервью? — интересуется Кон, спрашивая так тихо, будто ответ парня никто не услышит. — Странно, — признаётся Тэхён, — все победы принадлежат лошади, а интервью берут у меня. Публика одобряет ответ смехом, принимает за шутку, тогда как парень в действительности всё ещё не понимает, что здесь делает. Чонгук сказал, это хорошая возможность получить зрительскую симпатию, большую вовлечённость, принести выгоду всем разом, в частности телеканалу. Тэхёна будут звать на крупные мероприятия, он обретёт ещё больше связей в различных сферах, у него будет будущее, в котором любую ситуацию можно разрешить, лишь набрав нужный номер. Это – стратегия жизненного пути Чонгука. Он передаёт весь свой опыт – дарит Тэхёну своё будущее. — Назови вещи, которые приводят тебя в восторг, — просит ведущий, предвкушая банально вдохновлённый рассказ о моменте победы. Только Ким вопроса не понимает, потому что «восторг» – это слишком громко для него. У него в жизни не так и много вещей, которые бы приносили ему счастье, чаще всего это лошадь или люди вокруг. Поэтому Тэхён закидывает ногу на ногу и пожимает плечами, спокойно отвечая: — Скачки и секс. — Чёрт, я обожаю его! — вскакивает Кон, пока в зале аплодируют на полную откровенность. Шоу получит высокие рейтинги. Тэхён – по полной от Джин-Хо, нервно просящего взять паузу и зовущего за собой фаворита. Кима по пути ерошат по волосам, выбивая ещё больше завитков, от чего по спине пробегают болезненные мурашки, неприятные, отторгающие. Парень хмурится, но ничего не говорит, уходит в гримёрку за менеджером, который сразу закрывает за ним дверь, оставаясь с ним наедине. Джин-Хо нервно поправляет очки, пытаясь глубоко дышать, ведь первую половину шоу Тэхён хорошо справлялся, даже выдавливал из себя улыбку, когда менеджер за камерами показывал ему сделать это. Его ответы были в меру открытыми, равнодушие и презрение Ким умело скрыл, потому что надо, но, кажется, терпение исчерпало свой лимит. — Тэхён, — начинает Джин-Хо, выставляя перед ним ладонь, опускающуюся по вертикали вниз, — на интервью честность принято опускать на пятьдесят процентов. — Ну я же не уточнил с кем секс. Менеджеру хочется взвыть. — В твоём случае на девяносто, договорились? — умоляет менеджер. — Максимально избегай любых слов, которые ставят тебя и Чонгука в одно предложение. Нам не нужен повтор июньских фото в жёлтой прессе. Тэхён от упомянутой темы мрачнеет, закатывает глаза и лезет в карман за чупа-чупсом. В июне на забеге страны он столкнулся с тем самым журналистом, у которого стащил со стола в кафе фотокамеру в прошлом году. Вначале мужчина его не узнал, но спросил, встречались ли они раньше, и Ким огрызнулся, что только тормоз не написал статью о его ежегодных падениях с лошади. На тот момент казалось, журналист его не вспомнил, а на следующий день в новостях появились фото владельца клуба с фаворитом в местах отдалённых от рабочих. К счастью, те фото оказались старыми, а на тот момент все их поездки имели в компании третьи лица – Хосока, психолога, если это были рестораны, то проездом к Юнги, – потому опровергнуть оказалось легко. Скандал с Дживоном так и не всплыл – у Триумфа своих проблем хватает. Тэхёну сейчас как никогда надо быть осторожным. Вернувшись на площадку, Ким просит стилиста оставить всё как есть, облегчает ей мучения и падает на диван, клацая апельсиновым шаром по зубам. Скорее всего, последний вопрос в эфир не пропустят, это останется только в стенах студии, поэтому Кон перебирает свои карточки для более подходящего, пока съёмочная группа возвращается на места. Оставшееся время проходит непринуждённо, Тэхён почти не смотрит на менеджера, не нуждается в подсказках, уловив суть шоу – им нужны откровенности в виде шуток. Принимать всерьёз фаворита они всё равно не собирались. Поэтому он даёт ведущему то, чего тот добивается, пока в оставшиеся минуты не звучит оставленный напоследок провокационный вопрос: — Что ты чувствуешь, когда стал самой обсуждаемой фигурой в спорте? — Кон опускает карточки с вопросами, чуть подаваясь вперёд. — Два месяца назад прошлась щекотливая полоса слухов о тебе и том, как ты попал в клуб… Этого вопроса не было. Джин-Хо проводит несколько раз ладонью, пытаясь привлечь внимание Тэхёна, а тот взгляда с ведущего не сводит, медленно меняет позу, облокачиваясь головой о согнутую в локте руку, и взглядом скалится. Пусть попытает удачу. — Скажи по секрету, — Кон почти шепчет, желая урвать лакомый кусок чужой личной жизни. — Почему именно господин Чон? От него ни одна лошадь не выводилась на международный уровень. — Я дорого стою, другие такую цену не осилят. — Это что, вызов конкурентам? — улыбается ведущий, наводя интригу небольшими паузами. — И сколько же ты стоишь? Десяти лет ожиданий. — Вывиха коленного сустава, разрыва связок и артерии, повреждения малоберцового нерва, открытого перелома большеберцовой кости, раздробленной малоберцовой, — Тэхён впервые за всё шоу улыбается сам, стирая ту же улыбку у ведущего, — чтобы штифтов и шурупов было больше, чем в кресле, на котором вы сидите – это цена, за которую можно купить меня и мою лошадь. Господин Чон купил мальчишку за чистое восхищение. И никто другой эту цену не осилит. В зале среди тишины раздаётся свист, нарастающие аплодисменты разряжают атмосферу, в которой фавориту удалось выбраться без прямых ответов и с честностью в сто процентов. Для восхищения Тэхёна достаточно было упасть. Это и есть та цена, за которую Чонгук купил в своё время преданность мальчишки. Съёмки завершаются на интригующей ноте – все будут ожидать результата комиссии о допуске Альтаир на международный уровень. Парня приглашают выпить, менеджер тут же вежливо отказывает и говорит, что у фаворита ещё остались планы, а после в гримёрке жалуется, что должен получить повышение за то, что является менеджером уже двоих. Тэхён, переодеваясь в спортивную форму, улыбается и обещает, что поднимет этот важный вопрос на пресс-конференции у Чонгука в кабинете, будет бороться за права персонала и добьётся премии для Джин-Хо в этом году, а после убегает, потому что у него планы. Личные, и в это время рабочие дела его не должны касаться. На запястье левой руки звенят браслеты – это Хосок в начале лета подарил, когда старый ожог было уже не спрятать за рукавами; в августовских лучах блестит пара одолженных у мужчины колец, простых, тонких; на груди – имя его звезды. Для Тэхёна эти украшения выглядят не вычурностью, а кусочками, по которым его собрали заново за прошедшие месяцы. Сироте не впервой собирать себя заново. В этот раз оказалось легче – рядом были люди, которые стали ему близкими, почти семьёй. В начале июня, когда не было возможности вернуться на ипподром, Тэхён практически жил у Хосока, ночевать только приходил к Чонгуку в постель – это тоже важное условие. После победы в элитном забеге Ким вернулся в клуб и там уже проводил время с Джин-Хо, составляя ему компанию в делах, пока они не поменялись местами. У фаворита появился личный менеджер, следящий за его расписанием в связи с третьей победой и поднявшимся вокруг него шумом. Полукровка приковала к себе всё внимание страны. Август свободен от забегов, это время отдыха для кобылы и принятие комиссией решения для участия в международных. Это время, которое навсегда принадлежит его лету. Тэхён складывает в пакет бутылки на кассе круглосуточного, поднимает взгляд на отражение стеклянных стен и видит почти вернувшиеся завитки. К звону браслетов добавляются бутылки, которых парень совершенно не стесняется, собирая на себе взгляды встречных жильцов многоэтажки. Его здесь уже знают. Ким вводит пароль входной двери, проходит внутрь квартиры и замечает несвойственный жильцу полный мрак. По пути он раскрывает шторы, распахивает окна, впуская в застоявшийся воздух квартиры вечерний ветер августа, и заходит в спальню, обнаруживая пропажу. — Хён, поднимайся. Тэхён стягивает с Хосока одеяло, зная, что его приход прекрасно слышали, и пускает закатные лучи внутрь комнаты. Затем он уходит на кухню, собираясь вытащить все запасы закусок, обустраивает их сегодняшний бар перед телевизором и выгружает на стол алкоголь. Здесь всё пропиталось разбитым сердцем. Хосок появляется через пару минут, укутанный в одеяло и выглядящий как разряженная батарейка. Ещё по голосу из динамика было понятно, что что-то произошло: Хосоку звонил Тэхён, а телефон перехватил Чонгук, сказав, чтобы тот не вздумал никуда сегодня уходить. И, судя по тому, что Ким сюда первым пришёл, владельца задерживают обстоятельства. Хосок падает на диван под шипение открытой бутылки, забирает протянутый парнем алкоголь, делая несколько крупных глотков, и только после признаётся: — Моя бывшая оказалась немного дрянь. — «Бывшая» и «дрянь» идут комплектом, — Тэхён открывает вторую бутылку и звонко ударяет горлышки, — тут не может быть «немного». Хосок пожимает плечами, находя в этих словах неопровержимую правду, и опустошает первую бутылку, за которой следуют любимые чипсы и рассказ о некой особе, встречающейся сразу с двумя. Тогда Чон лицом к лицу встретился с таким же ничего не понимающим парнем, неплохо сошлись, между прочим, теперь в контактах есть ещё и знакомый адвокат – хоть какая-то выгода от полугодовых отношений. И в момент озвучивания срока Тэхён понимает, что Хосок не стал рассказывать и знакомить с девушкой потому, что подозревал о заранее обречённых отношениях. Просто предчувствие, будто взгляд со стороны. Так бывает, а сердце не настолько уж и разбито – Хосок говорит, давно они вместе не выпивали, вот и нашёл причину собрать своих братишек вместе. Ким делает вид, что верит, потому что Хосоку это сейчас нужно. Нужно притвориться, будто всё в порядке, ведь завтра всё так и будет, люди приходят и уходят – вон, Чонгук свою любовь вообще в тридцать пять нашёл. Тэхён слышит признание, что мужчина не рассчитывал любить, к чувствам презрительно относился тоже после разрыва последних отношений, но всё равно позволил себе рискнуть. Сильнее, чем в прошлый раз. Хосок откровенничает, что не понимает их любви, она до чёртиков выглядит странной, но рад, потому что оба теперь выглядят живыми. А потом предлагает замутить, когда они расстанутся, обещая, что между ними никогда не будет Ланы. Чонгук находит этих двоих поющими в караоке песню о пустом месте для следующей бывшей, и, кажется, она у них на повторе. На словах «посмотрите на это лицо» Тэхён указывает на зашедшего мужчину и через смех признаётся: «ты выглядишь как моя следующая ошибка». Он совершенно не умеет петь, но выглядит счастливым, сталкиваясь с Хосоком и путаясь в словах, красивым, пропуская смысл песни через себя, будто это его бросили. В сироте изначально было слишком много эмпатии. Сейчас он научился её осознавать и использовать. Вечеринка заканчивается на купленном Чонгуком ведре мороженого, которое они пытаются опустошить втроём, и его же поддержкой, от которой у Тэхёна сыплются по коже мурашки. В словах звучит защита и неозвученная ценность Хосока для него, доля серьёзности и много поддержки. Это что-то похожее на семью. Ким больше не в смысл сказанного вслушивается, а в тон, взгляд, которым мужчина смотрит на Хосока, его ответный. И, хотя Чонгук постоянно говорит, что не знает, как избавиться от младшего сводного брата, на самом деле это не так. Тэхёну столько времени потребовалось, чтобы увидеть настоящее. В половину второго заканчивается алкоголь, Хосок засыпает на диване, бормоча, что всю свою любовь он будет тратить на братишек, и тогда квартира погружается в полную тишину. На ночной улице раздаётся тихий звон браслетов и рассказ о бесполезной потере времени на шоу, где единственное, что понравилось Тэхёну, это замешательство Кона, когда провокационные вопросы не вытягивали желанных ответов. В Порше Ким плохо понимает, чем же закончилась поездка и запрос в комиссию, потому что, как и предупреждал Чонгук, с полукровкой проблемы. Будет назначена какая-то встреча для утверждения решения, на которой должен присутствовать и Тэхён. Но единственное, где хочет присутствовать Тэхён, это квартира мужчины, в которой в каждой из комнат можно найти уже не чужие вещи. У парня достаточно долго были границы в голове насчёт отношений – он не понимал, что между ним и мужчиной больше нет разделения. Необязательно не оставлять после себя следов пребывания в его доме, потому что территория принадлежит Чонгуку, и Тэхён начал с малого: привёз сюда запасную одежду, пару обуви и рюкзак. Позже на полках начали появляться парные предметы: зубная щётка, полотенца, посуда, которой в квартире с какого-то момента стало в два раза больше. Киму нравилось покупать и не нравилось готовить, потому что мужчина у плиты смотрится сексуальнее, ему-то он всё и дарил. Сироты не привыкли к большому количеству вещей, поэтому дома всё ещё оставался видимый порядок, Тэхёну казалось, Чонгук его любил, но он ошибался. Мужчина безумно любил беспорядок. Когда на постели остаются только они, насытившиеся друг другом, и нет сил поднять всё упавшее на пол. Когда сложенные ранее документы и канцелярия на рабочем столе оказывается в спешке желания скинутыми в сторону и на этом самом столе в беспорядке разбросаны завитки волос. Когда готовка ужина затягивается из-за перерыва на поцелуи, которых редко хватает, и приходится отвлечься на секс на ближайшей поверхности, а потом заказать готовую еду на дом, потому что готовить нет сил. Подумать только, год назад Тэхён не понимал смысла просто спать в одной постели, а сейчас представить себе не может, как это – жить раздельно. Два часа ночи дают о себе знать приятной усталостью и слабым звоном в ушах от тишины, образовавшейся после закрытой двери квартиры. Тэхён включает в коридоре свет, стягивает кроссовки и оставляет их рядом с чёрными туфлями, прослеживая взглядом за мужчиной, завернувшим в спальню. Чаще всего они туда вдвоём заходят. В последнее время Чонгук уходит первым, ложится поперёк постели, не раздеваясь, закрывает глаза и лежит. В последние месяцы Чон часто устаёт. Тэхён сказал бы – последний год. Он слышит примерно одно и то же в объяснениях: долгий день, много встреч, плотное расписание дел. И никогда много проблем, созданных фаворитом. Чонгук не причисляет парня к созданным трудностям в делах, хотя очевидно, что большая их часть из-за его желания участвовать в элитных скачках, в состав которых входят чистокровные. Это Тэхён остаётся по ту сторону официальных обязанностей, заключения множества договоров и проработки планов, по ту сторону бизнеса, который Чон готовит для будущего парня. А помимо предстоящих скачек у владельца ещё свой клуб, лошади и жокеи, которых в облегчение полностью взял на себя Такано. Поэтому Тэхён старается не создавать проблем сверх того, что уже есть. Если он появляется в клубе у Сухёка, то не пьёт, старается не светиться и сидит за барной стойкой, помогая в ночных сменах. Избегает конфликтов с Сугёмом, отзывается на «беспородный», но не язвит в ответ, не провоцирует, сводит незапланированные встречи на минимум. Ким во всём слушается Джин-Хо, когда тот приходит с каким-то заданием или оповещением, что им надо выезжать в очередное бесполезное место, молча переодевается в рубашку с брюками и садится в автомобиль. Тэхён старается, потому что отношения – это вдвоём. Ким заворачивает следом в спальню и находит Чонгука лежащим на животе и подмявшим под голову подушку – сил хватило снять лишь пиджак. Сейчас Тэхён пробует если не разбираться с проблемами, то хотя бы слушать, поддерживать мужчину. Это для него сложно, он ничего не понимает в бизнесе, чеках, поставках и работе, но одна только попытка вникнуть в это отзывается у Чонгука улыбкой. Без слов, потому что не нужны – он видит, как оленёнок старается. — Поговоришь со мной? — подступается Тэхён, будто сам не устал от противного ему общества на шоу. — Только если говорить будешь ты. Устал. Чонгук много выговорил Хосоку, много приводил аргументов при подаче заявки, много созванивался и много уговаривал утром его же пойти на шоу. Чон чувствует, как проминается постель под острыми коленками, только не сразу понимает, в чём дело, когда вся тяжесть приходится чуть ниже на поясницу – Тэхён садится на него и опускает ладони на плечи. — Я сегодня был в заднице, Бэмби, — внезапно говорит Тэхён, пытаясь понизить голос, чтобы было похоже на Чонгука, — очень жалею, что не в твоей, но у меня сейчас нет сил – я уже немолодой. Парень слегка отклоняется и заглядывает в умиротворённое лицо, цепляясь за улыбку – Чонгуку нравится слушать рассказ от своего лица в его исполнении. Поэтому Тэхён садится удобнее и начинает массировать плечи и спину, делая что-то похожее на массаж. — Я, как обычно, выступал в дуэте с Летней грустью, когда ты отправил мне фото, — Тэхён не уверен, но предполагает, что в то время мужчина ещё был в пути. — Тебе не идут зализанные волосы, становишься похожим на моего бывшего. А вы полностью разные, ни единого сходства, я в этом уверен. — Да понял я, — тихо смеётся Чонгук, улавливая намёк. Все сравнения они оставили в прошлом. — Прости, Бэмби, я забыл про клубнику и обещанный секс в Порше, — продолжает Ким, выправляя рубашку и запуская ладони к голой коже, — но тоже очень хотел. Ты создал мне проблему перед встречей, а у меня даже не было времени по-быстрому справиться с ней. — Что б ты знал, Тэхён, когда я возбуждён, я иду к тебе. — А я запираюсь в твоей ванной. Чонгук знает. Знает, что от нетерпения Тэхён может сам себя растянуть, чтобы с мужчиной не тратить их время вдвоём. Знает, что в длительные отъезды парень звонит, чтобы услышать его голос, а потом не может уснуть в одиночестве и долго лежит в ванной, вырисовывая образ мужчины. От этих слов сводит в паху, из-за чего приходится шумно выдохнуть и слегка приподняться, делая вид, будто это из-за тяжести парня. Его тяжесть всегда приятна. — Так вот, с полукровкой одни проблемы, — продолжает Тэхён, слегка царапая короткими ногтями спину и распуская после себя мурашки. — Я пытался объяснить комиссии, что Ахалтекинская лошадь является древнейшей верховой и одной из немногих чистокровных и эталонных пород, но в их ушах были скрученные трубочками доллары. Арабская прошла без проблем, в моём кармане можешь найти её допуск. А тебе придётся тащиться со мной в следующий раз, чтобы услышать лично, как тебя сравнивают с грязью местного ипподрома. Ким снова наклоняется и уточняет: — Ничего не пропустил? — Разве что ошибся – допуск на арабскую тоже ещё не выдали. Чонгук заметил, что при всём своём усердии выйти на международный уровень Тэхён так же готовился и к недопуску. Он часто озвучивает косвенное отклонение заявки, делая вид, будто его это не заденет, пытается тем самым не находиться в стрессе от возможной плохой новости. Два с половиной месяца ещё мало для того, чтобы быть уверенным в отсутствии повтора нервного срыва. Тэхёна раздражает, когда к нему относятся как к хрустальному, поэтому Чонгук скрывал положение их дел только вначале, когда снова приходилось посещать психолога. Сейчас он раскрывает информацию аккуратно, подготавливая к ней, поэтому не отрицает – Ким наслушается во время встречи с комиссией о себе и кобыле. Только парня это сейчас не волнует. Он, слегка опьянённый, заводит ладони к груди, подушечками пальцев проводит по затвердевшим соскам мужчины и склоняется, чтобы прошептать: — Чонгук, давай проживём лучшую жизнь. Какое-то незнакомое откровение. Тэхён потирается щекой о плечо, устраивается удобнее и продолжает руками оглаживать напрягающиеся мышцы, будто пытается залезть под кожу. Ещё ближе. — Давай громко ссориться и ещё громче мириться. Обчистим всех на ставках, расширим бизнес, у нас будет много жеребят… — Тэхён, — мужчина смеётся и аккуратно переворачивается, придерживая парня за бёдра и заглядывая в полузакрытые глаза, — ты пьян. — И возбуждён, — соглашается Ким, спускаясь ладонью на ширинку чужих брюк, — ты, кстати, тоже. Смотри, — парень чуть наклоняет голову набок и медленно делает движение бёдрами вперёд, — тебе даже идти ко мне не надо, я уже здесь. Длинные опущенные ресницы скрывают расширенные зрачки, в которых отражается небрежно задранная рубашка, оголяющая мышцы пресса. Тэхён тактильный, оказывается – ему надо трогать так же, как видеть. Он очень любит запускать ладони под одежду и не всегда с какой-то целью. Ему не нравится держаться за руки, но сам никогда не уворачивается от прикосновений к себе. Тэхён открыт в своих желаниях, отчётливо блестящих в глазах, не стесняется их озвучивать, а если не говорит, то сразу действует. Просто знает, что ему можно сейчас в полумраке спальни, свет в которую падает на пол из коридора, ненавязчиво приставать и добиваться своего. Он понимает, что мужчина устал, поэтому сделает всё сам: подхватывает рубашку за последнюю пуговицу и начинает освобождать петли, чувствуя, как мужские ладони ответно медленно гладят его бёдра. Чонгук заметил схожесть Тэхёна с собой в середине зимы, когда раскрепощение достигло полного отсутствия мыслей в голове – они оба любят в равной степени давать и забирать. У владельца клуба было много любовников, и редко кто из них проявлял инициативу. Тэхёну же нравится доставлять удовольствие, до последнего отдавать, мучительно ласкать, это его собственные желания. Поэтому он быстро стягивает толстовку, звеня браслетами, и наклоняется, выдохом обжигая у шеи, целует под ключицей, спускается ниже. Чонгук ощущает, как холодная подвеска скользит по груди, а за ней – горячие поцелуи, шумные выдохи и мокрые звуки слабых засосов. Что бы парень ни говорил, а следы он оставляет нарочно, не для других – для себя. Видеть и вспоминать. Обладать. Тэхён приподнимается, чтобы спуститься ниже, задевает своим членом чужой и лбом утыкается, со стоном пытаясь сохранить терпение – его никогда надолго не хватает, не может. Но ему безумно нравится вытворять с Чонгуком откровенные вещи и слышать, как сбивается дыхание, видеть, как закрываются глаза от удовольствия. Киму нравится быть желанным в постели, под мужчиной, до выбитых стонов и без возвышенной романтики – просто и откровенно. Чон не успевает перехватить, когда Ким коленями упирается в постель и оставляет поцелуй внизу живота, звонко клацая ремнём и встречая лишь ладонь в своих волосах. — Жёсткие, — замечает Чонгук, ведь парень ещё не смыл с них лак. — Ты здесь не мягче, — шёпот или рычание, но никого это не останавливает. Не Тэхёна, спускающего бельё, не в этот момент, когда он губами, собравшими целую дорожку от сердца, обхватывает головку и языком толкается вперёд. Забирает остатки разума, растворяет усталость, наполняет тело собой. Весь в нём. Ким пошло чмокает, позволяя собственной слюне стекать по члену, ощущает, как он твердеет во рту, и нарочно больше не берёт. В полумраке, должно быть, хороший вид – Тэхён знает, Чонгуку нравится наблюдать, видеть, как член погружается в него, поэтому наклоняет голову и берёт за щёку, позволяя увидеть головку под натянутой кожей. Ненормальный. Утонувший в безрассудстве и топящий в нём же мужчину. — Иди сюда, — на судорожном выдохе зовёт Чонгук, предлагая не тратить оставшиеся силы на прелюдии. Тэхён понимает без дополнительных слов и начинает стягивать с себя спортивки, пока Чон достаёт рукой до смазки в изголовье постели. У парня слегка нарушена координация из-за выпитого, он должен был к этому времени уже протрезветь, но, кажется, пьянеет от предвкушения, поэтому слегка неуклюже подползает и забирает открытый тюбик. Смазка без запаха прохладой ложится на пальцы, не успевает нагреться, когда Ким спешно сам себя растягивает, двумя пальцами проникает и слегка хмурится. Эту складочку на лбу целует Чонгук. Он сгибает ноги в коленях, создавая парню опору позади, и пальцами пробегает по изгибу позвоночника. Одной рукой придерживает, обхватывая талию, другой ныряет к паху, ласкает, контрастом сбивает ощущения. Мужчина так и не раздет полностью, рубашка уже начинает прилипать к растёртой спине, и брюки покрываются складками, на это даже не хочется тратить время. Чон целует полуоткрытые губы, их больше раскрывает своими и долгожданно толкается внутрь, вылизывая игривый язык парня. Получается мокро и вперемешку с короткими стонами, потому что для Тэхёна поцелуи всегда интимнее секса. Он как-то пришёл к заключению, что секс можно сымитировать, а поцелуи нет. Смотрел ещё пронзительно, говоря это, пытался добиться признания, что мужчина поцеловал его тогда у приюта не для того, чтобы он сбежал. Ответа не прозвучало. Тэхён принял молчание за непризнанное согласие. Ким громко сглатывает, когда ладонью в смазке проводит по паху мужчины, остатки по собственному бедру размазывает и надавливает на грудь Чонгука, почти неразборчиво прося, чтобы тот лёг. Тэхён чувствует, как ладони скользят по его тазовым косточкам, ниже, к ягодицам, оглаживая их и разводя в стороны. Собственная грудная клетка от этого разрывается, он часто дышит, ощущая, как его направляют, но не насаживают, даже когда головка уже упирается в растянутые мышцы. Зачем-то смотрят друг другу в глаза. Чонгук – чтобы убедиться, Тэхён – видеть. И, облизав губы, Ким опускается, с коротким вдохом задерживая дыхание, сам заполняет себя ощущением тесноты и тянущей от спешки болью. У него внутри от чужой пульсации по телу волны обжигающие до каждой клеточки прибиваются, ему жарко и хорошо. Тэхён не ждёт, когда привыкнет, на эмоциях удобнее упирается коленями в одеяло и ладонями в горячий пресс – Чонгук сгорает вместе с ним. Чон помнит каждый их секс. Кто первым начинал, срывался, просил, на какой поверхности он раскладывал парня, сколько посторонних мыслей было: не удариться о косяк, не уронить, не вжимать в жёсткую горизонтальную поверхность. Помнит стоны, их различие между собой, когда Тэхёна дразнишь, когда он расслабляется, когда он кончает. Помнит всего две просьбы: не держать и не брать со спины, потому что Киму надо видеть, кто с ним. И не помнит, чтобы Тэхён седлал его. Первый толчок Чонгук делает под затуманенный песочный взгляд и едва пробивающуюся улыбку, приподнимает парня за бёдра, чуть над собой, опускается и снова подаётся вперёд. Мужчина резко выдыхает и запрокидывает голову от тесноты, влажности, того, как горячо внутри, и эти чёртовы ощущения вырываются низкими гортанными стонами, потому что внутри оба уже переполнены безумием. Кима спросят, где он нашёл такого папика, и скажут, что седлать члены – тоже спорт. Чону присвистнут за отхваченного молодого мальчишку, выставят моральным уродом или поинтересуются, фаворитом он стал сначала в постели или в спорте. Они же назовут это любовью. Той, которой не требуется излишняя нежность и ванильная осторожность, когда в них живут желания давать, забирать и обладать. Которая слышит и слушает, спрашивает разрешения и доверяет. Той, что проста в своём значении, требует внимания, понимания, заботы. Любовь, которая казалась обоим непозволительной. Тэхён ощущает, как налитый удовольствием член бьётся от толчков в него о мышцы живота мужчины, развратно и грязно, так же, как чужие бёдра о ягодицы. Вначале поступательные движения глубокие и тягучие, как на разогрев перед скачками, и только после ритм срывается, руки впиваются в кожу, учащается дыхание, и реальность не ощущается. Только глубина, укусы, шлепки тел, стоны и имя. — Чонгук… Тэхён не позволял себе произносить это имя слишком долго и, кажется, сейчас себя не ограничивает ни в чём. Он хочет, чтобы мужчина знал – на кончике его языка всегда лишь одно имя. Звать его так же необходимо, как дышать, пусть даже бесцельно, не для просьбы, не для внимания. Чонгук слышит. Каждый раз, даже самое смазанное из-за переполненных чувств. Через поцелуй, сквозь стоны и на грани забвения. Чон подхватывает парня за колени, ведёт выше, вжимает пальцы в бёдра и начинает толкаться быстрее, срывается на полное безумие. Не даёт прийти в себя и выровнять дыхание, заставляет вздрагивать до поглощающих всё тело мурашек. И Тэхён кончает без рук, никак не прикоснувшись к себе, просто изливается на живот мужчины и пачкает его рубашку, в сознании пытается удержаться, чувствуя, как в нём всё ещё двигаются. Это всегда было что-то ненормальное, Ким так до повторного возбуждения доходит, ему нравится, что Чонгук не выходит, а забирает своё, до последней капли, чтобы оргазм получить от него, а не от собственной руки. Кончает, лениво вжимается бёдрами последними рывками, когда его мелко потряхивает, все мышцы сокращаются и медленно расслабляются, оставляя чистое удовольствие. Изливается внутрь, чаще выходит. И сразу ищет ладонь Тэхёна. Маленькое напоминание: секс заканчивается, но их чувства в переплетённых ладонях – нет. Брюки запачканы смазкой, рубашка пропиталась потом и удовольствием, а Чон прижимает к себе такого же взмокшего парня и прикасается губами к влажному виску. Их подвески всегда сталкиваются, ритмы сердец равняются, пока они разделяют остатки блаженства, испаряя страсть на постели. В три часа ночи нет сил подняться, Тэхён почти проваливается в сон, когда Чонгук всё же их поднимает, чтобы быстро сполоснуться и спокойно лечь спать. Ким себя на руках носить не позволяет, максимум – прижать к стене. Он всё ещё помнит, что хромота у мужчины окончательно прошла спустя полгода после операции, но всё ещё может вернуться. Поэтому хрипло просит отпустить, спуская ноги к полу, глаза с трудом открывает, жмурясь от света в коридоре, и слышит: — Сколько ты весишь? Тэхён сперва не улавливает вопроса: ни смысла, ни самих слов, сложенных в предложение. Только после, оказавшись под включённой тёплой водой, начинает слышать какое-то подозрение в вопросе, предупреждая: — Не говори, что тебе было тяжело. Ким лениво зачёсывает ладонью волосы с глаз, планируя смыть с них лак завтра, но тут же ощущает массирующие движения и запах шампуня – Чонгук решил помочь, смывает оковы с любимых завитков. — Пошли на свидание, — предлагает мужчина, притягивая парня за щёки под струи воды. По телу торопливо сползает пенка, облизывает спину и растворяется на щиколотках. Примерно так же его облизывает Чонгук, особенно обожая целовать колени. И Ким знает почему. — Не видел в расписании записи с таким мероприятием, — язвит Тэхён, открывая глаза после выключения душа. — Я набрал вес? Чонгук отчего-то делает паузу, не специально, думает, скорее всего, и тянется за полотенцем, после накидывая на плечи парня и признаваясь: — Да. Ким опускает голову и смотрит на свой живот, бока, бёдра, не находя явных отличий за последнее время. Решает, что поднимет этот вопрос после сна, а сейчас уходит на кухню и наливает стакан воды. При чём тут вес и свидание? Или связь стоит искать не здесь? Тэхён выпивает воду, наливает в стакан заново и возвращается в спальню, по пути выключая в квартире свет. В темноте отчётливо видно невысушенные раскиданные на подушке тёмные волосы – мужчина уже в постели, даже одеваться не стал. — Чонгук, будешь пить? Сейчас уже поздно что-то решать, день был слишком насыщенным, да и ночь не планировалась быть настолько долгой. Не услышав ответа, Тэхён наклоняется и понимает, что Чонгук уже спит. Он сегодня очень устал. Ким оставляет стакан рядом, на полу, и ложится на другую сторону, натягивая одеяло на плечи мужчины. Завтра нет никаких планов, не нужно рано подниматься и начинать день с тренировок, никаких мероприятий. Кроме свидания.

℧

Чонгук просыпается в десять утра, проспав дольше привычки и наконец-то выспавшись за последние недели, и не находит рядом Тэхёна. Парень редко уходит из постели первым, даже если просыпается раньше, поэтому подобное отсутствие всегда вызывает лёгкое опасение, которое растворяется с попавшей в поле зрения закрытой двери – Ким в квартире. Но волнения не заканчиваются, когда, придя на кухню, Чон видит парня, расставляющего на столе полноценный завтрак. И ничего бы не вызывало беспокойства, если бы Ким всю еду заказал, но использованная грязная посуда говорит за себя – это всё приготовил сам парень. — Доброе утро, — Тэхён ставит пустой стакан и наливает в него цитрусовый сок. — Сегодня без кофе. Садись. Чонгук заглядывает к плите и обнаруживает пропажу любимого напитка, который растёкся одной огромной лужей – кофе фавориту не дался. — Не знал, что ты умеешь готовить, — признаётся мужчина, садясь напротив и подхватывая палочки. Тэхён видит скептичность к завтраку и не осуждает, потому что в стереотипных фильмах девушки пересаливают еду для своих парней, а те всё равно съедают сквозь слёзы, и Ким лишь молча ждёт, когда ожидания не совпадут с реальностью. Он и правда не умеет готовить, не было причин делать это раньше, но сегодня ему захотелось освободить утро Чонгука и сделать что-то самому. — Вкусно, — звучит лаконичное признание. Мужчина неосознанно кивает, подтверждая собственные слова – дурацкая привычка, по которой видно, когда он лжёт. — Я знаю, — Тэхён поднимает колени и обхватывает их, не удивляясь очевидному, — я же пробовал перед тем, как поставить всё это перед тобой. Так что ешь. — А сам? — Я уже поел. — Врёшь. — Так что там с моим весом? Причина недолгого сна обнаружена. Чонгук поднимает взгляд на парня, прекращая есть, чуть наклоняет голову и тянется за пустой тарелкой, после начиная делить завтрак на двоих. В этом всё ещё проблема Тэхёна – нетерпение. Он не может дождаться объяснений, делает выводы и действует так, как считает нужным. — Ты набрал, — повторяет Чон, вопреки своим словам двигая тарелку к парню, — и мне надо знать сколько. Только после этого уже принимать решение о твоём рационе. — Я всё ещё не понимаю. — Весовая категория жокея и лошади, — поясняет мужчина, — вначале тебе её не хватало, и кобылу дополняли грузом. Я тебя раздел в кабинете – смотрел на мышечную массу, составляя план тренировок для укрепления в первую очередь ног, на которые опираются жокеи во время скачек. Сейчас, когда ты имеешь необходимую спортивную форму, придётся её поддерживать в нужном весе, иначе тебя не допустят. Собственный завтрак внезапно кажется невкусным. — Не накручивай, — опережает Чонгук, подкладывая в тарелку парня еды, — даже если ты набрал больше нужного, сбросить будет легко и времени для этого достаточно. Достаточно, если Тэхён на международные вообще не выйдет и останется здесь – накручивать себя он умеет без посторонней помощи. Длинные ресницы опускаются, Ким берёт палочки и продолжает есть. Потому что верит. Верит Чонгуку больше, чем себе. Как-то Чон сказал, что лошадь верит хозяину больше, чем это можно представить. И, если погнать её к обрыву, она будет бежать, пока не упадёт в него и не разобьётся, потому что слепо доверяет. Кажется, Тэхён неправильно понял слова и стал слепо верить мужчине. Он снова не спрашивает, куда они едут, хватает одного простого факта – на свидание. Только странным кажутся взятые какие-то документы и короткое «мы едем падать». На первом свидании они искали пустоту, на втором – ломали ноги. Третье обещает им падение. Сегодня долгожданный выходной, мобильный впервые не был включен с самого утра – Чону нужен полный покой и всецело внимание только оленёнка. Он отвлекает от лишних мыслей разговорами, спрашивает, как тот хочет провести сегодня вечер, потому что свидание займёт всего несколько часов. Подозрительным становится их направление – мужчина явно не собирается использовать романтическую банальность в виде похода в кино или океанариум. Тэхён чуть спускается на сиденье и смотрит на небо – августовская ясная погода, припекающая макушку отросших своего цвета волос. Ким не против банальностей на самом деле, место и дело, которым они будут заниматься, не имеют какого-то особенного значения. Он конюшню вычищал, а после пил чай с владельцем в тени под деревом и чувствовал себя особенным. Сиротам не нужно много, чтобы быть счастливыми. Лишь внимание и… — Три часа подготовки и ровно минута свободного падения, — Чонгук надевает солнцезащитные очки и открывает перед Тэхёном дверь тренировочного центра. — Ты готов? Свидание третье – прыжок с парашютом. Они приехали, чтобы упасть. — Готов ли я упасть больше, чем с двухметровой лошади? — уточняет Тэхён, наблюдая вышедшего к ним навстречу инструктора. — Ты считаешь, я мало адреналина на скачках получаю? — Считаю, это будет самым ярким твоим воспоминанием в жизни, потому что вряд ли тебя ещё будут звать на подобные свидания, — с улыбкой отвечает мужчина. Снова задаёт планку. — К тому же это неплохая практика в психологии доверия, укрепления отношений и всего того, о чём ты не любишь слушать. Да, точно, не любит слушать, но намертво вцепляется в каждое слово инструктора, начиная с его приветствия. Киму не страшно, когда Чонгук протягивает необходимые медицинские справки и коротко обозначает подготовленность парня – в связи со спортивной формой жокея, обучение пройдёт быстро и без особых повторов. Два часа теории для ознакомления с принципом отделения от самолёта, самим полётом, открытием парашюта, приземлением и внештатными ситуациями, и всё это закрепляется практикой на имитированном самолёте. И последний час отводится на зачёт. Тэхён нервно усмехается – он даже выпускные экзамены не сдавал. Чон же выглядит расслабленным, наблюдает за обучением, не спеша выпивая кофе из автомата, и делает фото на память, когда парень в завершении инструктажа и зачёта экзамена выходит переодетым в специальную одежду. Взлёт обещают через несколько минут, и подозрительно становится то, что за всё подготовительное время сам Чонгук не принимал никакого участия в обучении. — Ты делал это раньше, — догадывается Тэхён, надевая выданный парашют. — Да, — подтверждает Чон, а сам взглядом следит за каждым действием парня. У парня подозрительно не дрожат руки и просыпается болтливость: — С кем? — Ты мне не поверишь. Ким отчего-то соглашается, встаёт и позволяет проверить целостность парашютов и свою укомплектованность, слушая последнюю инструкцию перед посадкой. Теперь Чонгук замечает – Тэхён начинает нервничать. Его волнение выглядит полным молчанием и послушанием, кажется, он старается даже тише дышать, чтобы не прослушать ни слова. Посадка в самолёт отдаёт тяжестью в ногах с каждым шагом – для Кима это даже его первый полёт – он оглядывается на мужчину, следующего точно за ним, и садится, вздрагивая от закрытой двери. Он же предлагал прожить лучшую жизнь. И это точно то, что они должны сделать вместе, чтобы запомнить – если будут падать, то всегда вдвоём. — Так с кем ты прыгал? Тэхён смотрит на Чона и пытается отвлечь себя от гудения самолёта в своей грудной клетке. Кажется, он забыл дать своё согласие на это свидание, подумать, боится ли он высоты, и накрутить себя возможными неудачами. — С Ланой, — признаётся мужчина и улыбается. — Десять лет назад, в Нью-Йорке. Я прыгал с самой Ланой Дель Рей. Начинает заметно ощущаться набранная высота, а каждое движение сопровождающего их инструктора отражается резким метанием зрачков Тэхёна. Их просят взяться за кольца – они должны встать, чтобы упасть. — Ты прав, — улыбается Тэхён, — я не верю. Должны упасть, чтобы взлететь. Металлическая дверь начинает медленно открываться, обнажая вид на полотно земли, где город можно разместить на ладонях, звучит команда встать и приготовиться. В ногах тяжесть сильнее той, что ощущаешь перед стартом на ипподроме, в мыслях полная пустота, такая же, как пропасть под ними. Тэхён чувствует восторг, незнакомый страх вперемешку с бьющим адреналином и прикосновение к руке. Чонгук обхватывает его ладонь, почти невесомо, лишь заверяя в своём присутствии рядом и выбивает весь воздух словами: — Я же сказал, что подниму тебя к небесам. Двенадцатая звезда занимает своё место. Звучит сирена, почти такая же, как на ипподроме, команда «пошёл» и доля секунды, чтобы сорваться с места. Единственное касание сменяется на подталкивание, и Тэхён срывается со скрипом подошв, разбегается и прыгает в свои небеса. Воздух сквозь пальцы, гравитация, короткий вдох, скорость. Полная свобода. Здесь секунды превращаются в минуты, в полную бесконечность, когда под тобой нет никакой опоры. Когда все страхи просто стираются, расщепляются на фоне того, что он сам просто прыгнул, чтобы упасть, с самолёта шагнуть в чёртову пустоту. Тэхён больше никогда не будет бояться падать. У них всего меньше минуты на падение. И целая жизнь впереди. Ким взглядом плавает по горизонту, смесь эмоций почти не даёт ему дышать, а он пытается найти Чонгука, ведь мужчина должен прыгнуть прямо за ним. Между ними разница в шестнадцать лет. Сейчас она сократилась ровно до секунды. — Эй, Бэмби! Любимое прозвище, ненавистная банальность. Такое родное, всегда наполненное чувствами и обещанием – фаворит в любом случае будет в небесах. И Тэхён его видит, чуть над собой и, кажется, совсем рядом, полностью отдавшегося падению. Чонгук улыбается и выглядит как легендарный жокей, также прыгнувший в спорт не ради победы в престижных скачках, а потому что он хотел прожить свою лучшую жизнь. И проживает её с ним. — Я люблю тебя, Бэмби! На первом свидании Тэхён не хотел пускать мужчину в своё сердце. На втором – он вернул Чонгуку его душу после того, как затянул все старые раны. На третьем Тэхён отдаёт своё сердце. Раздаётся сигнал таймера часов на запястье, возвращающий в ту реальность, где надо открывать парашют. Одно резкое движение, такая же секунда, и парень будто зависает где-то между горизонтом, наконец делая глубокий вдох. Скорость резко уменьшается, ритм протянутого сердца – нет. Мысли лихорадочно заполняют сознание, Тэхён поднимает голову и цепляется взглядом за Чонгука – он совсем недалеко, его парашют тоже раскрыт. Мужчина улыбается, а Ким, вроде бы, слышал первое признание. На самом деле, Тэхён видел «люблю» Чонгука много раз: касаниями к волосам, принесённым чаем, верой в него. Мужчина принимал его сторону, даже если это обязательно навредит ему самому, объяснял что-то столько раз, пока не останется никаких сомнений. Чон любит тихой, почти незаметной поддержкой, уверенными словами и бумажкой со ставками, на которых вовсе не цифры. Его любовь не к победам, перспективам и статусу, а к упорству, наглости и беспородному мальчишке, заставившему его вернуться к жизни, от которой мужчина когда-то отказался. Приземление проходит удачно, слегка неуклюже и в конце с падением, потому что ноги не держат, руки тоже – дрожат, касаясь земли, зарываются пальцами в траву. Тэхён снимает запасной парашют, затем стаскивает основной и поднимается, пытаясь удержать равновесие. Почти на грани остаточно бьющего адреналина срывается и бежит к Чонгуку, падает в его руки, целует. С шумным вдохом и горящими лёгкими, глубоко и жадно, так, как это любят они вдвоём. В этот момент Тэхён понимает, что собственные слова, сказанные им в ночи, были искренними – он правда хочет прожить лучшую жизнь с мужчиной. Даже если парню не удастся выйти на международные, если он начнёт только проигрывать и много падать. Всё это неважно, если рядом с ним будет Чонгук. Если он будет вот так удерживать его за плечи, отвечать на поцелуй, звать на редкие, но запоминающиеся, свидания и шептать: — Ты хорошо справился, — хвалит в губы, в них же звоном целует, — я так люблю тебя, Тэхён, если бы ты знал. — Я знаю, — Ким обхватывает Чонгука за щёки, прижимается к нему телом, — знаю, видел. Я тоже, — тоже хочет к нему внутрь всего себя, — люблю. Слова, которые никогда не передадут в равной степени того же, что они испытывают, но просто нужные сейчас, именно здесь и в эту секунду. Секунду, превратившуюся в их лучшую жизнь.

℧

— Захвати чипсы, братиш! — кричит Хосок вслед уходящему на кухню парню и прослеживает взглядом, пока тот не скрывается в коридоре, после чего оборачивается к мужчине с серьёзным вопросом: — Почему Тэхёна так трясёт? Музыкальная заставка начинающегося шоу вызывает на лице Чонгука отвращение, но тем не менее сегодня будет первый и последний раз, когда он будет смотреть это шоу от начала и до конца. Чон садится на диван, запрокидывая голову на спинку, и полностью расслабляется, затратив сегодня слишком много энергии: приземлились они после прыжка слегка не там, где нужно, а потому пришлось около сорока минут идти пешком обратно. — От впечатлений, — коротко отвечает Чонгук. — Не буду спрашивать, чем вы занимались, — закрывает тему Хосок, прибавляя громкость. Тэхён возвращается с пачкой чипсов и собранным из того, что было, сэндвичем, отдаёт все закуски, а сам на пол садится с единственной бутылкой воды. Его начало мутить, как только они сели в Порше, кажется, только тогда пришло осознание сделанного и появился запоздалый испуг. В комнате раздаётся смех Хосока, оценивающего ответы Тэхёна на шоу, и следующий заданный вопрос, а Ким слышит лишь шум ветра и чёткое «я тебя люблю, Бэмби». Парень хрустит пластмассой в руках, чуть поворачивается к Чонгуку – он, кажется, вникает в шоу, отмечает, что оленёнок хорошо справился и улыбка на экране выглядит почти естественной. Конечно, Чон солгал, что прыгал с Летней грустью, и Тэхён даже понимает зачем. Чонгук всегда лжёт, когда правда оказывается слишком болезненной. Парень поднимается, бросая в объяснение, скорее всего, неуслышанное «сейчас вернусь», уходит в ванную и включает холодную воду, набирая её в ладони. Ему нужно прийти в себя и не после прыжка, нет. У Тэхёна в голове, в сердце, под кожей, в душе – везде Чонгук. Его так много, что парень просто не успевает осознавать то, насколько далеко они зашли. Насколько он счастлив. Непозволительно для сироты счастлив и влюблён. Мужчина временами думает о том же, только воспринимает их отношения не как случайность, а как рост. Рост Тэхёна назван аллюром, каждый его шаг – достигнутый результат их взаимоотношений, Чон видит эту постепенность в отличие от парня. «Скачки и секс» – звучит любимый голос, возвращающий внимание Чонгука к шоу, где не был вырезан фрагмент интервью с вопросом о восторге. Хосок ошеломлённо давится чипсами, оборачивается к Чону, чтобы удостовериться, что ему не показалось, и видит отсутствие всякой реакции. Стоило спросить, где они были до того, как приехали, тогда бы Хосок понял одну важную вещь. Они сделали тот шаг, у которого нет пути назад. Чонгук поднимается, не говоря ни слова, но отчётливо ощущая желание прямо сейчас увидеть, коснуться, почувствовать тепло. В ответе Тэхёна нет никакой попытки поднять шоу рейтинги, приковать внимание и пошутить, никто не слышит того, что он говорит. А Ким говорит, что живёт и дышит лишь скачками и Чонгуком. Незакрытая дверь поддаётся слабому нажатию, и мужчина видит стоящего у раковины Тэхёна с влажными волосами, смотрящего перед собой и ожидающего его. Без причины и цели, просто он знает, что Чонгук пойдёт за ним, всегда. И он пришёл, останавливается напротив, касается волос, заправляя их за ухо, и медленно проводит по щеке. Тэхён на этот жест отзывается слабым поворотом, ближе к руке, и прикрывает глаза. Знакомая, уже свойственная им нежность. Она редка и проявляется в те моменты, когда осознаёшь не влечение и полную потерю в чувствах, а ценность, трепетность, что-то очень глубокое. Такое же глубокое, как поцелуй, когда Чонгук поддевает подбородок и Тэхён сам поднимает голову, навстречу, и они сталкиваются не только губами, но и душами. Ладонь скользит к завиткам, блаженно путается в них, Чон чувствует, как парень отталкивается от раковины к нему, обхватывает за шею, позволяет себя обнять. Мужчина целует короткими и звонкими поцелуями, с секундными вдохами, томительно облизывает и мягко обволакивает, греет. Не для чего-то большего, но, наверное, для неозвученного признания в чувствах, потому что Тэхён стал для него слишком дорог. Внезапная музыка явно не из шоу вызывает тихий смех у Кима, расползается мурашками от рук по спине Чонгука, который цокает через ту же улыбку. — Это он для нас? — уточняет Тэхён, обращая внимание на прибавленную громкость. — Для нас, — подтверждает мужчина. — Знал бы, что Хосок вырастет таким понимающим, я бы водил его в кино почаще. — Он сказал, что у него было хорошее детство, — вполголоса проговаривает Ким, проводя большими пальцами по скулам, — ему с тобой было интересно. Когда он нуждался в родителях, рядом был ты. Так что ты сделал для него намного больше, чем думаешь. Чонгук для Тэхёна тоже больше, чем можно подумать. Не тренер, а пример для подражания. Не владелец, а наставник и учитель. Не папик, не спонсор и даже не любовник – первая и последняя любовь. В этот вечер, выбранный Тэхёном как завершение их выходного, они заказывают еду на дом к Хосоку и забывают о времени. Они регистрируются в приложении знакомств и втроём выбирают девушку для свидания вслепую. Хосок этих двоих называет такими себе советниками, потому как те вообще не испытывают к девушкам особой симпатии, но пролистывает анкеты, когда мнение двоих совпадает. А когда они уходят, Тэхён называет это свиданием с семьёй. В эту ночь они долго занимаются любовью. Начиная с неспешных, ненасытных поцелуев на пороге квартиры, когда Тэхён признаётся, что не хочет завершать сегодняшний день. Он игриво улыбается, расстёгивая пуговицы чужой рубашки, и резко выдыхает, когда его поднимают на руки и уносят в ванную. Чонгук осыпает шею и плечи оленёнка поцелуями, снимая промокающую под включённым душем одежду, оглаживает ладонями поясницу, переплетает пальцы, проводит между лопаток. Они сегодня особенно разнеженные своими чувствами. Чонгук уделяет долгое время мокрым, шумным поцелуям, толкается языком меж податливых губ, сминает, отстраняется и снова целует, встречая такие же чувственные ответы. Потому что для Тэхёна поцелуи – что-то очень важное. Он сталкивается языками, покрываясь дрожью, и сводит брови, когда мужчина слабо прикусывает его нижнюю губу, а потом зализывает. Ким пропускает вдох, когда Чонгук обхватывает его за бёдра и поднимает, спиной прижимая к нагретой стене и заставляя обхватить себя ногами. Доверительная поза, его держат, не позволят упасть. Тэхён смыкает руки на плечах мужчины, облизывается и запрокидывает голову, когда Чон подаётся бёдрами, медленно входит после долгого томления и не двигается, разделяя замершие секунды их лучшей жизни. Он снова касается губ и делает плавное поступательное движение, отчего у Тэхёна дрожат бёдра и выдохи – не скрывает, как ему хорошо. Не стесняется реакции своего тела, когда дважды кончает: сначала в ванной, после на стиральной машинке, когда они, вроде бы, планировали уйти. Тэхён в эту ночь открытый для Чонгука. Он раздвигает ноги без пошлости, но чтобы ближе, без пространства, сам залезает на бёдра в постели, сам раскачивается и сжимает в себе до сладкой боли в паху от оргазма. Ему нравится чувствовать мужчину в себе, его тепло, разного темпа движения от ленивых и глубоких до резких и мелких, от которых потряхивает всё тело. Нравится, когда Чонгук берёт его на столе, укладывает осторожно и закидывает ноги себе на плечи, смотрит в глаза, оглаживает взглядом, видит, как их тела сливаются. Третье свидание заканчивается в беспорядке на постели и полностью обнажёнными. Они побывали на всех возможных небесах. Остаются последние.

℧

— Зачем тебе трость? Чонгук оборачивается к порогу, где Тэхён уже ждёт его готовым к встрече с комиссией, и бросает взгляд на наручные часы – почти успевают. В ладони ключи от Порше и синяя под брюки трость. Тэхён периодически замечает, что мужчина берёт с собой уже ненужный атрибут, боялся подумать, что боль возвращается. А прошлым днём нагрузка на колено была больше обычного, и вот Чон берёт трость. — Чувствую себя голым без неё, — успокаивает Чонгук, называя настоящую причину и надевая солнцезащитные очки, — и это добавляет мне солидности. — Позёрства, — поправляет Тэхён, называя вещи своими именами. — «Скромно» – это всё ещё не ко мне, оленёнок. Чон улыбается, потому что и Ким скромностью давно уже не обладает. Несмотря на ранний подъём и явный недосып, Тэхён выглядит расслабленным: полуопущенные веки, вытянутая чуть в сторону за автомобиль рука, ловящая раскалённый воздух трассы, почти незаметное шевеление губ под припевы Летней грусти. Для того, кто едет, чтобы услышать об отказе, парень кажется наигранно спокойным, и в этом есть доля правды. Просто в этот раз Тэхён понимает, на что он тогда пошёл, когда вернулся к Чону в клуб после открытия факта полукровки. Есть вероятность – целых пятьдесят процентов, что они выйдут на международный уровень. Да, неизменные десятилетиями правила о допуске только чистокровных всё ещё не были переписаны, на крупных ипподромах ждут лишь скаковых, но никак не помесей. Однако есть случай, когда совершались исключения в пользу лошади. А кобыла хорошо показала себя на последних забегах, и даже падение в начале сезона не способно бросить тень на её результаты. И есть те же пятьдесят процентов неудачи.        — Ты готов? — интересуется Чонгук, шурша обёрткой от чупа-чупса. От сигарет они избавились, приходится заменять их фруктовыми леденцами и поцелуями. Выбора сейчас, стоя перед зданием, где через минуты соберётся вся комиссия, к сожалению, нет. — В последний раз, когда ты спрашивал меня об этом, ты столкнул меня с самолёта, — напоминает Тэхён, убирая руки в карманы брюк. — Ты сам разбежался и прыгнул, — уточняет Чон, — и у тебя был парашют. — Одно и то же. В глазах проскальзывает сомнение, на запястье звенят браслеты – Ким пронизывает пальцами волосы, смотрит на улицу и признаётся: — Мне страшно. Его голос становится тише обычного, снова только для мужчины. — Сколько бы я ни прокручивал отказ, всё равно не могу смириться. Это несправедливо, смотреть только на кровь, когда есть такая скорость. — Я думаю, они сомневаются больше твоего, — озвучивает Чонгук, придерживаясь этой теории, — иначе зачем им собирать вторую встречу и приглашать тебя? Когда можно было отклонить заявку ещё на моменте её подачи. Это и правда выглядит странным, но прибавляет к процентам новую надежду. — Считаю, — Чонгук нехотя продолжает, опуская ладонь на ручку и открывая перед парнем дверь, — их последнее слово зависит от того, насколько ты выгоден им в позиции жокея. Поэтому веди себя как обычно. — Нагло, самоуверенно и раздражительно до желания съесть? — Нет, — смеётся мужчина, улавливая намёк на своё первое вырвавшееся признание. — Это всё то, что заставило меня изменить решение взять только кобылу, с другими это не пройдёт. Просто знай себе цену. Тэхён понимает – собственное упорство заставило обратить внимание на него не только как на сироту, а заметить непоколебимое желание учиться, стать лучшим и победить любой ценой. Люди скажут, на лошадь можно посадить любого жокея – и та будет идти с неизменной скоростью. Чонгук назовёт это чушью. Потому что Кор-Кароли так и не вышел на ипподром после смерти легендарного жокея. Первое, на что обращает внимание Ким, зайдя в открытые двери зала, это столы, выставленные раздражающим кольцом, и только потом слегка кривую фигуру лошади изо льда, возле которой не перестают работать кондиционеры. Бесит здесь абсолютно всё: расположение мест, встречающие их взгляды, глыба льда в середине испепеляющего августа, на которую потрачено денег больше, чем сиротам выделяют в год. Теперь более понятно, зачем им встреча с жокеем. Узнать, подходит ли он под их стандарты. Начинается тошно, внимание привлекают несколько иностранцев, сидящих напротив, и приглашённый переводчик, который объясняет, что решение будет принято коллективно, но только прямые представители элитных скачек сделают заключение. Тэхён бросает взгляд на Чонгука и понимает – это он добился второго слушания и потребовал присутствие иностранных представителей, потому что Альтаир уже отказали. Добился не в одиночку, использовал все накопленные связи и спонсоров, которые поручились за кобылу. «Верь ему. Это звучит бредово, но он знает, что делает – всё имеет смысл и даже пользу» Бесполезные посещения закрытых встреч, открытые мероприятия, разговоры с папиками высшего общества, шоу, интервью для журналистов, фото в прессу – всё всегда имело смысл. На экранах у столов каждого из комиссии проигрываются видеозаписи с забегов с бегущими секундами и результатами, о которых говорит Чонгук, используя заскучавший тон своего голоса, будто это не они тут уговаривают дать им допуск. Чон ведёт себя так, будто собравшиеся здесь двенадцать человек умоляют их принять участие в элитных забегах. Тэхён знает эту тактику: только неуверенные в себе и своих силах люди много говорят и пытаются убедить в собственных навыках. И Ким доверяет мужчине, игнорируя взгляды на их кольца, изредка звенящие браслеты и парные подвески с именами звёзд. В серьёзном спорте доверяют опытным жокеям. Такие, как Тэхён и Сугём, по статистике дальше Кентукки Дерби не поднимаются, поэтому заявки отклоняют или вынуждают заменять наездников. Но потенциал только у обоих: Тэхён и Альтаир – это одно целое. Их нельзя разделять, и Чонгук говорит об этом, наперёд убирая возможные возникшие вопросы – он не разделит их. — Этого недостаточно, — звучит заключение от корейской стороны, — кобыла, к тому же полукровка. Рекорды? Всего лишь на местных. Один ипподром «Черчилль Доунс» в Кентукки – дистанция в две тысячи метров, в два раза больше, чем наши! А Белмот Стэйкс? Большинству трёхлеток непривычно это расстояние, они испытывают недостаток в опыте, не говоря уже о жокеях… В зале звучит несдержанная усмешка – вот он, намёк в сторону парня. Ждать пришлось утомительно долго. Тэхён пытается прокрутить мысль, что окончательное решение зависит от другой стороны, он не должен сейчас вестись на явную провокацию, его же тренировали для этого. Из явных преткновений остаётся лишь факт нечистой крови, потому что Альтаир – кобыла трёхлетка, а такие допускаются. — Никак не пойму, — не выдерживает Ким, окидывая присутствующих взглядом, — вы так трясётесь из-за вероятности, что ваших выдвинутых чистокровных может обогнать какая-то полукровка? На лицах возмущение, взгляды впиваются во владельца, который даже не пытается остановить своего фаворита – Чон с ним полностью согласен. — Мой жокей сказал, — внезапно переходит на английскую речь Чонгук, опережая переводчика, — что единственная проблема, которую он может создать – это собрать много шума и внимания вокруг участия полукровки. В этом году к скачкам может быть особенно повышен интерес. Конный спорт всегда ограничивался заинтересованным кругом любителей и ценителей, но никогда не привлекал международного внимания. И Чонгук предлагает выступить для этих скачек спонсором – он создаст много шума, что приведёт им зрителей, привлечёт внимание, туристов и подарит высокие рейтинги на трансляциях. — Какой смысл от лошади, если её жокей может не удержаться в седле? — усмехается один из представителей комиссии. — Два падения, одно из которых повлекло перелом у скаковой. Пара скандалов, начиная от агрессивного поведения и драки, вследствие которой была госпитализация с переломами, заканчивая крайне распутным поведением. Опозорить страну на весь мир? — Какой смысл вашего присутствия, если окончательное решение выносите не вы, — огрызается Тэхён. — Хотите это проверить? Мы уже отклонили два дня назад заявку вашего участия, потому что это в нашей компетенции и это наша обязанность не допускать в свет таких, как вы. Ваши самоуверенность, вспыльчивость и безрассудство, Ким Тэхён, отразятся на всей стране – поэтому молодым жокеям необходимо оставаться на местных ипподромах. Назовите хоть одну причину, почему мы должны закрыть глаза на список ваших скандалов и отправить на элитные скачки? Быть представителем своей страны – большая ответственность, Тэхён это и без посторонней помощи понял. Он туда едет далеко не один, и об этом известно всем присутствующим: как минимум дюжина скаковых со всей страны едет на Дерби в Кентукки. — Ваша лошадь победитель лишь в ваших наивных глазах, она всего лишь полукровка, которой повезло. Как, впрочем, и вам всего лишь попасть в нужные руки. Молчите? Нечего сказать в своё оправдание? Чонгук переводит взгляд на парня – последнее слово должен сказать он, а не мужчина. Окончательное решение зависит только от жокея. — Тогда можете идти, фаворит, и забирать призовые на местных ипподромах. Ким отклоняется на спинку стула и видит, как переводчик передаёт всё сказанное, в том числе и то, что было озвучено до этого о падениях и скандалах. Не понимает, почему репутация значит для них больше, чем грёбанные неопровержимые результаты и рекорды, и это выводит из себя. Оправдываться? За что? Хоть одна статья была подтверждена прямыми фактами, кроме слухов? Подростки что, не дерутся со сверстниками? А спорт теперь исключает неудачи и падения? Тэхён шумно поднимается, скрипя ножками стула, Чонгук его не успевает поймать, когда тот хватает трость и встаёт на стул, а затем неожиданно поднимается на стол. Подошвы кроссовок скрипят от каждого шага по горизонтальной поверхности, пока парень проходит четверть круга и останавливается, забирая у мужчины, который вёл с ним беседу, яблоко. Наверное, он делает полнейшую глупость, срывает все планы, собственноручно разбивает последние три года своей жизни. Ещё обрекает себя на очередной скандал, возможно, разочарование в нём Чонгука. Но всё это кажется уже неважным, потому что Ким понимает, видит по этим лицам, слышит по их скучающим вздохам. Они приняли решение ещё до того, как парень сюда пришёл. Тэхён ставит яблоко на перевёрнутый стакан, замахивается тростью, как клюшкой, и с первого удара бьёт по фрукту, попадая точно в ледяную статую. Та, простояв здесь достаточно долго, ударяется о стену, раскалывается и осыпается, разбиваясь в конечном итоге на кубики, расползающиеся по полу. Так же, как на протяжении двадцати лет разбивают Тэхёна. В образовавшейся тишине слышен последний удар – парень спрыгивает на пол и прежде, чем уйти, оборачивается, спрашивая: — Что, нечего сказать? А что им должен был ответить Тэхён, когда они били по нему? Ким уходит, забывая извиниться перед Чонгуком – он это дерьмо за фаворитом не разгребёт – толкает двери и выходит в коридор. Подальше отсюда, на местные ипподромы, на указанное ему место. Что он сейчас вытворил? Подтвердил свою агрессию? Плевать. Они с ним то же самое сделали – разбили, раскрошили. И что после этого хотят увидеть? Надо было думать о последствиях, кидаясь в него такими словами. Всего лишь полукровка? Повезло попасть в нужные руки? Тэхён ненавидел это общество, его тошнило от денег и влияния, трясло даже от мысли, что с этими людьми придётся разговаривать и улыбаться им. Год назад Ким решил, это потому, что он обиженный на весь мир сирота. Сегодня он понял, что никогда ещё не был так прав. Тэхёна откровенно трясёт где-то на грани между желанием послать эту комиссию и позорно разреветься. Он подходит к Порше, оставляет на сиденье трость и заводит руку под пассажирское, вытаскивая пачку сигарет, оставленную на крайний случай. Если бросать всё, к чему он так упорно шёл, то бросать и бесполезную попытку сохранить здоровье – местному жокею оно ни к чему. Необходимая затяжка не приносит желаемого ощущения. Как Тэхён не принёс ожидаемого результата, всё испортив. Проходит около десяти минут, когда из здания начинают выходить члены комиссии, и среди них выходит и Чонгук. Ким больно кусает губу, не прячется, выкуривая вторую сигарету в надежде, что вот-вот должно полегчать, и опускает взгляд в асфальт. Вряд ли мужчине удалось перевести его действия на такой английский, чтобы комиссия с другой стороны восприняла этот жест адекватно. — Хороший удар, — хвалит Чон, нарочно сталкиваясь носками туфель с кроссовками, чтобы привлечь внимание. — Мероприятие, к которому была подготовлена ледяная фигура, вчера проходило, поэтому ты избавил их от мусора. Ты плачешь? — Есть повод? — поднимает голову Тэхён, намекая на отказ в участии. Пахнет сигаретами и истерикой. — Даже если есть, я уже всё решил, — опережает Ким, — плевать, если не допустят. Больнее было от твоего предательства, когда ты вообще умолчал о невозможности моего желания, а сейчас уже не больно. Чертовски больно, его рвут на клочья внутри невырвавшиеся перья. — Ты, вероятно, с Сугёмом поедешь, — предполагает Тэхён, обжигаясь о сигарету, — с ним проблем изначально не было. Сколько вы там пробудете, два месяца? Я тебя подожду. Голос срывается на нервную дрожь. — Два месяца это ничто по сравнению с тем, сколько я ждал, когда меня заберут из приюта, — кивает, сам себя убедить пытается. — Не волнуйся, за мной присмотрит Джин-Хо. Хосок будет вытаскивать меня, и я вообще с Сухёком поживу у тебя в квартире. Смотри, скольким людям ты можешь доверить меня. — Тэхён, ещё ничего не решено, остановись. Не «смирись» и не «конечно, бросай», а остановись, подожди, просто отдохни. — Тэхён, — зовёт Чонгук, чуть склоняясь и подхватывая парня за подбородок, чтобы глаза в глаза, — дыши. — У меня не нервный срыв, — напоминает Ким. Безрезультатно делает попытку отодвинуться – мужчина сильнее надавливает на подбородок до слабой боли, заставляя прийти в себя. Он так делал раньше, и это до сих пор действует, потому что Тэхён замирает, находит недостающую сейчас опору. — Теперь слушаешь? — уточняет Чонгук. — Я буду с тобой сейчас очень груб. Предупреждает зачем-то, хотя больнее всего, что они сейчас услышали, не будет. — Ты облажался. Повёлся и облажался перед корейской стороной комиссии. И, если сейчас другая сторона не одобрит твоё участие, ты никогда не сможешь выйти в международные. Отсюда. За границей у меня есть знакомые, они смогут помочь: дадут тебе другую лошадь, позволят участвовать в тех же трёх забегах. Но это уже будет не Альтаир. Во взгляде у Тэхёна не злость, не желание сбежать, а понимание сказанных ему слов, оценка происходящего и прогноз будущего. Ему говорят как есть, без жалости, потому что она парню не нужна, хватило за всю жизнь. — Поэтому остановись, — Чон забирает сигареты и разжимает ладонь, стирая каплю крови большим пальцем с раскусанной губы, — и дыши. От тебя больше ничего не зависит. Ты сделал достаточно. Три года поднимал себя, собирал по кусочкам, ломал и топил свою гордость, чтобы оказаться здесь. Тэхён правда сделал всё, что было в его силах, и остальное зависит не от него. — Куда хочешь поехать? Чонгук искренне спрашивает, потому что сейчас предугадать поведение парня трудно: хочет ли он остаться в одиночестве или возвратиться в клуб, из которого не смог выбраться. Возможно, он хочет поехать к Хосоку, к которому сбегает, когда ему трудно, или в квартиру с мужчиной, только вдвоём. Изнутри рвётся «в штат Кентукки, город Луисвилл, там забег будет через три недели», а Ким озвучивает только: — Поехали в клуб, — Тэхён отталкивается от автомобиля и начинает обходить его, занимая пассажирское, — только заедем за клубникой? Мне кажется, я очень хочу клубники. Ищет, что бы могло его сейчас заставить продолжать дышать. Чонгук это видит, его оленёнок сильно вырос, но ему всё ещё можно причинить боль, а её не проигнорируешь. Он держится лучше, чем можно было предположить, намного, это заставляет гордиться и дать ему сейчас всё, что Ким попросит. — Конечно, — соглашается Чон, — давай заедем за клубникой. Заехать бы за пластырями для разбитой мечты, но им не по пути. — Я думал, у тебя отвратительный английский, — внезапно признаётся Тэхён, пристёгивая ремень безопасности. Сейчас есть время прокрутить все события заново и пожалеть о сделанном. Потом снова прокрутить, но уже так, как могло бы быть, если бы Ким не выкинул глупость. И так до тех пор, пока собственная жалость не поглотит целиком. — Я тоже полукровка, — напоминает Чонгук, заводя мотор и поворачиваясь к парню. — Собираешься плакать? — Нет. Но очень хочется, потому что несправедливо. Тэхён слизывает кровь с губы, знает, что скоро ему станет легче, это просто надо пережить, и ощущает резкое движение к себе, поток воздуха с любимым одеколоном и затемнённость. Чонгук надевает на Тэхёна свои очки, чтобы никто не смог увидеть его слёз.        Возвращение в клуб выглядит как начало, когда падаешь и приходится себя поднимать, и шаг за ворота не кажется парню таким уж разрушительным. Воздух выбивает кобыла, гуляющая на пастбище. Она, увидев Тэхёна, поднимает голову и смотрит на него, ждёт, когда он подойдёт, потому что Ким всегда подходит. Не сейчас. Сейчас ему очень стыдно за то, что всё разрушил, за то, что у него был второй непозволительный шанс и он его угробил. Конечно, никто не собирался допускать их – они вынесли своё решение ещё на первом запросе, отклонив его. Но Тэхён этого не поймёт, он будет себя обвинять. Несвойственно себе Ким не пропадает: сначала сидит в компании Джин-Хо и Чонгука, потом пьёт чай с менеджером вдвоём и даже моет лошадь с Сугёмом перед отправкой их в денники. Вокруг него новые жокеи обсуждают предстоящие скачки, гадают предыдущую работу Такано, не забывая мечтательно проводить взглядом владельца клуба, и заикаются о международных, потому что двое из этого клуба вот-вот должны поехать. Тэхён в конюшне работает, пока всё это слышит, пытается себя загрузить, чтобы не оставить сил запомнить этот день. Чонгук его не жалеет. Не прячет в объятьях, не целует, не хвалит за то, как высоко всё же забрался оленёнок. Недоволен? Разочарован? Нет, это не то, Тэхён уверен. Просто результаты ещё неизвестны, а потому и мужчина не спешит считать произошедшее поражением. Ким садится в тёмном месте перед денником, но не тянется за сигаретой – она не поможет. Он вспоминает третье свидание, взлёт и прыжок. И ему не было страшно, потому что рядом был Чонгук. Чонгук был рядом всегда, когда Тэхён падал. Даже после того, как жокеи оставили ему уродливый ожог сигаретой, Чон солгал, что никого из них не тронул, потому что Хёнук, напуганный угрозами владельца, проболтался, что не хочет больше стоять перед ним на коленях, как в тот раз. В тот вечер мужчина сидел рядом какое-то время до того, как Тэхён пришёл в себя – уже тогда Чонгук был просто рядом. И продолжает до сих пор, предлагая Киму другой вариант попадания на международные, потому что за границей есть Микаэль, а Чон ради Тэхёна готов попросить помощи у бывшего. Багровые солнечные лучи рассыпают в конюшне дорожку, вырисовывая приближающийся силуэт. Безумно предсказуемо. — И почему я знал, что ты будешь именно здесь. Появление Сугёма уже не удивляет, как и его необоснованное желание говорить с сиротой. — Возможно, потому что вы часто запирали дверь, — напоминает Тэхён, поднимая на жокея взгляд, — и мне приходилось спать с кобылой. — Извиняться не собираюсь. — Даже с извинениями ты не перестанешь быть дерьмом. — Но даже дерьмом я получил допуск на первый забег в Кентукки, — усмехается Сугём, получив несколько минут назад ответ, и присаживается перед парнем, чтобы посмотреть ему в глаза. — И стоило так рвать задницу, беспородный? Тебе надо было ещё в приюте понять, что усилия в этом мире не стоят ничего, если ты не чистокровный. Комиссия приняла решение. У Чонгука уже есть ответ. Тэхён должен прийти и удостовериться сам, увидеть собственными глазами текстовое сообщение. Это не сложно – подняться и подойти – его ждут и в любом случае поддержат. Вдохи равняются выдохам, Ким уже не нервничает, нет повода, когда есть всего два возможных варианта: каждый уже проигран в голове и на любой есть свой план. Парень заходит в коридор здания, видит свет, попадающий внутрь через открытую дверь кабинета, и останавливается в проёме, находя взглядом лишь мужчину. Чонгук непривычно сидит в кресле для гостей в ожидании прихода Тэхёна, отпустил менеджера и Такано, никому не позволил здесь остаться и увидеть, как будет разбиваться его фаворит. На столе стоит раскрытый ноутбук, экраном повёрнутый к нему и уже погасший от длительного ожидания. Впервые страшно заходить в кабинет. Здесь всегда происходило то, от чего Киму не удавалось сбежать. — Лучше закрыть дверь, — советует Чонгук, когда парень делает первый шаг. Закрыть дверь, чтобы их никто не слышал. Чтобы никто не знал, как владелец клуба разговаривает со своим фаворитом, не слышал тех слов, что он произносит только ему. Скрыть Тэхёна от чужих глаз, потому что он не любит, когда его видят разбитым. Несколько уверенных шагов сокращают последнее расстояние и позволяют увидеть рядом с ноутбуком распечатанный лист заявки, который Ким поддевает за край и поднимает, спрыгивая взглядом со строчки на строчку, пока не доходит до последнего предложения. В тишине кабинета раздаётся хруст бумаги, сжатой в ладони, Тэхён прижимает лист к груди, мнёт сильнее, пытается спрятать написанное, вжать в грудную клетку, к перьям. Он оборачивается, а закат развешивает звёзды на ресницах, они падают, Ким, кажется, вместе с ними. Тэхён не плакал, когда они возвращались после встречи, когда приехали и когда Сугём сказал, что его старания ничего не значили. Но тонет сейчас. Плачет, не пытаясь хоть как-то сдержаться, потому что он очень устал. Тэхён правда старался, пытался изо всех сил. И подаётся вперёд, когда Чонгук притягивает его, прячет у груди и прижимает к себе, зарываясь в завитки, получающие у макушки поцелуи. На смятой бумаге расплывается принятое решение комиссии: Участие в первое воскресенье сентября в забеге Дерби в Кентукки участника Альтаир одобрено. — Мы едем в Луисвилл, оленёнок. Полукровке дали ещё один шанс. И Тэхён его больше не упустит.

На официальном сайте списка участников загорается ещё одна звезда.