***Эдвард Фрост***
Его инстинкты хищника были обострены как никогда. Пересекая мост через Навильо-Гранде, он слышал собственные шаги особо отчетливо, а еще ощущал на себе взгляд синих глаз молодой женщины, которую минутой ранее он волею случая держал в своих объятьях… «Звездная пыль», на этот раз, привела его в Италию. Единственная ниточка, которая не оборвалась за долгие годы его тщательного расследования, вела в теневой Миланский офис семьи Медичи и сегодня у него была запланирована встреча с Алессандро ди Медичи — сыном Джулиано и единственным прямым наследником семьи. В качестве особого гостя Эдвард получил приглашение на закрытый прием Джулиано ди Медичи во Флоренции, а сегодня его зачем-то пригласили обсудить предстоящее мероприятие. — Очень рад, наконец, познакомится с Вами, мистер Фрост, я являюсь большим поклонником Вашего таланта, — Алессандро встретил его лично в небольшом офисе туристической компании. Мужчина разговаривал на английском без акцента, хотя, очевидно, был итальянцем до мозга костей. Эдвард бегло взглянул на собеседника: элегантный костюм, смугловатая кожа, жгучие черные, идеально уложенные волосы, правильные черты лица и тяжелый взгляд темно-серых, почти черных глаз выдавали человека, привыкшего к большим деньгам и власти. — Рад встрече, — Эдвард пожал протянутую ему руку. — Мой отец поклонник ярких талантов и Ваш, несомненно, придется ему по вкусу. Я прошу Вас продемонстрировать свое искусство на закрытой части приема, там будет лишь несколько избранных гостей. Можете считать это закрытым клубом. Если Вам нужна модель мы ее с удовольствием предоставим. — Откуда знаете о моем…увлечении? Что конкретно вас интересует? Как правило, я не устраиваю сессий на публике. — Три года назад в Лондоне. Девушка в огненной маске…это было великолепно. Я был среди немногочисленных гостей, — глаза мужчины загорелись недобрым пламенем. — Хорошо. Но никакой фото-видео съемки. Модель будет моя. Инструкции по оборудованию помещения я пришлю позже, — он никогда не согласился бы на такое, но это был единственный способ подобраться к семье Медичи, возможно, ему удастся разузнать что-то о «Звездной пыли». — Очень признателен, думаю, наши особые гости будут в восторге. — Всего хорошего, — Эдвард попрощался с Медичи и вышел из здания. Алессандро оставил о себе неоднозначное впечатление, но пока что Эдвард не мог распознать истинную сущность итальянца. Он вспомнил единственную свою публичную сессию Шибари, Виктория в огненно-красной маске действительно была тогда великолепна. Британец научился этому искусству у старого японского мастера ради Аманды и владел им в совершенстве. Жена была его первой и самой прекрасной моделью. Внезапно воспоминания переметнулись в сегодняшнее утро, когда он, погруженный в свои мысли, шел в офис Медичи и внезапно услышал вскрик, падающей на него девушки. Его прошибло током, когда он держал в своих руках почти точную копию своей жены. Удивительное совпадение. Цвет и фактура волос, бледно-розовая кожа, сапфировые глаза, овал лица, тонкие запястья с изящными пальцами, делали их невероятно похожими. И эти ссадины от наручников на запястьях… Инстинкты сработали мгновенно. Единственное, что его остановило, это помолвочное кольцо, кричащее, что эта женщина принадлежит другому и, судя по размеру и сочетанию камней, этот мужчина вряд ли отпустит ее добровольно. Эдвард отогнал будоражащие душу воспоминания и набрал номер Камиллы.***Ева***
Ева стояла на мосту и не могла сосредоточиться, все еще ощущая на себе крепкие руки и пытливый взгляд незнакомца. Она взглянула на свои запястья, абсолютно уверенная в том, что британец понял, истинное происхождение ссадин. Ее снова захлестнуло чувство стыда. Ощущение, что она больше не принадлежит себе нарастало с каждой минутой.***
В разобранном состоянии, девушка вернулась в их с Массимо номер. Когда она вошла, безупречно одетый Торичелли, стоял к ней спиной и, судя по витающему в воздухе аромату, пил обжигающий эспрессо. Услышав щелчок двери, мужчина обернулся, поставил чашку на блюдце и смерил ее хмурым взглядом. Девушка приблизилась, обвила его руками и поцеловала в горчащие от кофе губы. — Ничего не хочешь мне рассказать? — в голосе засквозила… ревность? Сердце девушки пропустило удар, перед глазами всплыл образ зеленоглазого британца. Он не может знать… успокойся. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. — Я не хотела тебя будить и пошла прогуляться. — Это все? — Да. Он приподнял ее подбородок и внимательно взглянул в глаза. — Все же потрудись объяснить почему от тебя разит мужской туалетной водой? Холод пробежал по всему ее телу, а ноги моментально стали ватными. — Я оступилась на мосту через Навильо-Гранде и чуть не скатилась вниз, но какой-то мужчина успел поймать меня, наверное это его парфюм, — ответила Ева, стараясь придать словам максимально безразличную интонацию. Итальянец внимательно наблюдал за ее реакцией. — Тебе повезло, что ты не умеешь лгать, — удовлетворенный ее ответом произнес Массимо, — кажется я просил тебя не выходить без охраны, тебе сложно было взять с собой кого-то? — мужчина был на удивление спокоен. — Массимо, твои правила убивают меня, я не могу дышать в присутствии твоих людей. Со мной все в полном порядке, я просто хочу жить нормальной жизнью, — Ева все еще пыталась укротить бешено скачущий пульс. — Ты не можешь жить нормальной жизнью как минимум потому, что ОН придет за тобой, Ева. И я хочу быть к этому готов, а ты ведешь себя как легкомысленная школьница. — Прости, мне просто хотелось немного уединения и свободы. — Ты получишь свое наказание позднее, а сегодня тебе предстоит визит к врачу и шоппинг, в конце концов мы в Милане, детка, он улыбнулся и по-пуритански поцеловал ее в лоб. — К какому врачу? — Ева непонимающе подняла бровь. — К пластическому хирургу. Мы уберем с твоего тела, скажем так, лишние детали. По коже девушки побежала дрожь, неужели она наконец избавится от унизительных меток Алекса. После консультации с врачом, они пообедали, и до вечера Массимо возил ее по магазинам, принимая активное участие в выборе гардероба. В отличие от предыдущего дня, Ева чувствовала себя принцессой, окруженной заботой и вниманием, в животе порхали бабочки, а его близость совсем вытеснила воспоминания о зеленоглазом незнакомце. Вечером бизнесджет Торичелли доставил их во Флоренцию как раз в самый разгар музыкального фестиваля. Она устало переступила порог красивейшей виллы конца семнадцатого века, расположенной неподалеку от центра города. Огромная хозяйская спальня, выполненная, как и весь дом, в белых тонах флорентийского барокко с витиеватыми изогнутыми линиями и обилием декора, уносила в сказку, а из окон был виден купол Дуомо — величайшее творение Брунеллески. Неторопливо раздевшись, Ева зашла в душ и встала под струи воды, усталость дня смывалась вместе с ароматной мыльной пеной. Она прикрыв глаза, лениво водила руками по намыленному телу, чуть дольше положеного, задерживаясь в области промежности. «Я бы попробовал тебя на вкус» — в ушах раздался хрипловатый голос обладателя зеленых глаз. Непрошеное желание запульсировало в промежности и разлилось по телу. Ева тихо застонала, открыла глаза и встретилась взглядом с Торичелли. Массимо, уже переодевшийся, весь в черном стоял, прислонившись к огромной колонне из белого мрамора, разделяющей ванную комнату на две зоны и наблюдал за ней. — Присоединишься? — игриво спросила Ева, прогибаясь в спине и опуская руки на мраморную стену душевой. Взгляд мужчины потемнел. — Не сейчас, малышка, мне нужно срочно уладить кое-какие дела, потому что завтра не будет времени. После оперы мы приглашены на прием к Медичи. — Медичи? в смысле тем самым Медичи? — Да, тем самым, — улыбнулся брюнет, — глава семьи Джулиано ди Медичи ежегодно собирает на небольшом приеме крайне неординарных людей. Тебе будет интересно. А сейчас вилла в полном твоем распоряжении, но если захочешь прогуляться в город, обязательно возьми кого-то из охраны. Торичелли уехал, так и не соблазнившись на ее заигрывания. Ева разочарованно вздохнула, ей безумно хотелось почувствовать его в себе. Она обошла сад, поплавала в бассейне и после легкого ужина, поднимаясь в спальню увидела, что наконец в его кабинете зажегся свет. Сон не шел, Ева поднялась с постели, накинула халат и решительно пошла в кабинет. Мужчина сидел за столом и разговаривал по телефону, она села в стоящее напротив кресло и начала поглаживать себя по груди через тонкую ткань шелкового халата, ожидая пока он закончит разговор. Шли минуты, собеседник что-то оживленно говорил в трубку, Торичелли раздраженно потер переносицу, не отрывая от нее взгляда. Ева спустилась задом на край кресла, распахнула халат и раздвинула ноги, пальцы одной руки легли на клитор, а другой продолжили настойчиво тискать соски. Брюнет резко захлопнул ноутбук, поднялся и не прерывая разговора встал между бесстыдно расставленных ног. Она же раздвинула их еще шире, чтобы он мог видеть все до мельчайших деталей и активно заработала пальцами, смазка обильно стекала на другую ее дырочку. Массимо наклонился и потянул пояс ее халата, забирая себе ленту тонкой шелковой ткани. — Не смей кончать пока я не разрешу, — прикрыв рукой трубку, негромко, но требовательно произнес он. Скажи он это на несколько секунд позже и девушка уже не смогла бы сдержаться. Пальчики замерли, а сбившееся дыхание начало выравниваться, она подалась вперед и несмело потянулась руками к пуговицам на его рубашке. Запрета не последовало и Ева, расстегнув рубашку, ремень и ширинку, приспустила штаны и боксеры. Торичелли на средине фразы оборвав собеседника, закончил разговор и отложил телефон. — Закрой глаза. Ева почувствовала, как нежный шелк прикоснулся к коже под подбородком, и дрожь предвкушения пробежала сладкой волной, отдаваясь внизу живота. В полтора витка он обернул ткань вокруг ее шеи, оставив в каждой руке концы пояса и присел на край стола. Легчайшее натяжение ткани заставило девушку опустится на колени. Она хотела его до чертиков, несильно сдавливающий шею шелк, гнал адреналин по ее крови с бешеной скоростью. — Смотри на меня. Сапфировые глаза посмотрели на Массимо с нескрываемым желанием и страстью. Она потянулась языком к мошонке, поиграла и плавно скользя по стволу к вершине, слизала, выступившую на головке влагу, легонько подула. Мужчина на выдохе потянул за концы пояса, затягивая петлю. Ее дыхание стало поверхностным, руки жадно скользили по бедрам и ягодицам итальянца, а язык дразнящими движениями облизывал головку и ствол, периодически спускаясь к поджавшимся яичкам. Изредка губы плотно смыкались вокруг напряженного члена и скользили почти до основания, даря мужчине, страстно желаемые ощущения. Я тоже могу контролировать твой оргазм, Торичелли. Ева дразнила его снова и снова, чередуя легкие посасывания с интенсивным глубоким пооникновением, когда головка, скользя вдоль языка, упиралась в горло. Из-под полуприкрытых век Торичелли видел какое наслаждение приносит ей эта иллюзия контроля и намеренно не торопился указывать ее истинное место. Ева была настолько возбуждена, что соки буквально ручьями стекали по бедрам и капали на пол. И вот мужчина сильнее затянул петлю, оставляя совсем малую возможность делать неглубокие вдохи и давая понять, что он контролирует ситуацию, а она является лишь средством получения удовольствия. Ева стала глубже и интенсивнее насаживаться ртом на его член, опасаясь, что не успеет доставить ему удовольствие до того как, и так ничтожно малый поток воздуха прекратится совсем. Ей становилось все труднее держать равновесие, перед глазами начало плыть. — Помоги себе рукой, другую опусти на клитор. Обхватив мокрый от слюны ствол, рука девушки с нажимом заскользила по нему синхронно с губами, а пальцы второй хаотично запорхали по клитору. В таком состоянии она уже не была способна четко контролировать свои движения, темп сбился, тонкие нити слюны тянулись от губ до крепко обнимающих член пальцев, пик наслаждения неотвратимо приближался. — Кончи для меня, девочка, — прорычал Массимо и натянул шелк, перекрыв ей воздух. Он четко уловил тень промелькнувшего в ее глазах страха и почувствовал как тело девушки сотрясается в оргазме. Тонкие пальцы разомкнулись, отпустив член, рука опустилась на пол, ища опору. Ева почти перестала контролировать свое тело. Сам находясь почти на пике, он сразу же отпустил ткань. Услышав ее глубокий вдох, поднял на руки и уложил спиной на стол, закинул ноги себе на плечи, размазал смазку по анусу и резко вошел в тугое колечко. Протяжный сдавленный стон — это все, что смогла выдавить из себя девушка в знак толи протеста, толи наслаждения. — Черт, какая же ты тугая! — Твоя. Трахни меня! Несколько рваных фрикций и Ева почувствовала как брюнет до боли впился пальцами в бедра, наполняя ее своим семенем. Новая волна возбуждения накрыла девушку и снова пристроив пальцы на клитор она практически сразу кончила, обжимая спазмирующими мышцами, не торопящийся выходить из попки член. Массимо глухо застонал и подавшись вперед, оперся руками об стол, нависая над все еще оргазмирующей Евой. Она кончала так бурно, что даже член в ее узком заду уже не доставлял дискомфорт, а лишь усиливал приятные ощущения. Наконец Массимо нащупал ее слабое место, то, что приносит ей максимальный кайф — игры с дыханием. Торичелли рассматривал распростетое перед ним на столе такое желанное тело, уродливые шрамы на ребрах сейчас лишь подчеркивали ее красоту. Как долго и томительно он ждал, чтобы девушка, наконец отпустила себя и стала раскрываться в своей сексуальности. На следующее утро он проснулся от приятных ощущений в паху, Ева, устроившись у него между ног, самозабвенно сосала, рукой лаская яички. Низкий стон мужчины оповестил ее о его пробуждении. Она с нескрываемой жаждой взглянула в серые глаза и, оставив дорожку легких поцелуев от лобка до подбородка, требовательно впилась в его губы. Мужская рука властно легла на затылок. Собрав волосы и оттянув ее голову назад, мужчина разорвал поцелуй. — Кажется я породил ненасытного монстра, — с усмешкой выдохнул ей в губы Торичелли, нежно очерчивая ее линию скул и проводя большим пальцем по припухшим губам. Ева, обильно истекающая соками, пристроилась вагиной к его головке и мужчина почувствовал как влага стекает на его член и живот. — Я никогда не видел, чтобы женщина так сильно текла в прелюдии, ты удивила меня. Кстати, вчера в кабинете, своими соками ты испортила мой ковер, моя маленькая ненасытная сучка. Ева задрожала от возбуждения и стала медленно опускаться на член. Его глаза широко раскрылись, когда он ощутил, что ее влагалище было непривычно узким. — Fuck, Ева, ты сломаешь его. Девушка чуть расслабила мышцы таза и опустилась до упора, тут же снова медленно приподнимая бедра вверх. Массимо снова хрипло застонал, — да… ты такая узкая. Мужчина потянулся рукой к ее заду и нащупал головку от вставленной в попку анальной пробки. Девочка вставила ее по своей воле, кажется я недооценил ее потенциал. — Что еще привлекло тебя в моей тумбочке, маленькая развратница? Ева покраснела, — зажимы и стек… но, мне показалось, что тебе особенно нравится когда я… тугая. Мужчина крепко обхватил ее бедра, и подался навстречу, задавая темп. Он насаживал ее на себя так сладко, что девушка прикрыла глаза. — Смотри на меня, Ева. Она широко распахнула глаза и проведя рукой по своей груди, обхватила пальцами сосок. Массимо зарычал, резко опрокинул ее на спину и подмял под себя. Одной рукой уперевшись о кровать, второй он глубже протолкнул анальную пробку и сменил угол, ощущая еще большее давление через тонкую перегородку ее влагалища. Ева застонала от такой наполненности и со всей силы сжала бедра, пытаясь удержать пробку в этом положении. Она задыхалась под ним, каждая следующая фрикция подводила ее к оргазму. — Кончай, детка. Давай же, сейчас, — его горячее дыхание опалило ее шею и она подчинилась. Бедра судорожно сжались и наконец, мышцы начали сокращаться, обжимая его плоть. Он оперся второй рукой на постель и через несколько мощных толчков затопил ее своим семенем. Измазанная своими соками в перемешку со спермой, она спиной к Торичелли опустилась в теплую воду и уронила голову ему на плечо. Массимо нежно мыл ее тело, сладкая истома накатывала теплыми волнами, Ева почти отключилась. Он покрывал ее шею и плечи нежными поцелуями, проводя языком по местам, хранящим недавние следы от его пальцев. Спустя час они сидели не террасе из белого мрамора и завтракали как уютная семейная пара. Он намазывал ей тост апельсиновым конфитюром, а она воровала с его тарелки хрустящий бекон. — Мне нужно ненадолго уехать. Будь готова к шести вечера, платье и остальное найдешь в гардеробной. Визажист и парикмахер приедут в четыре, а после приема ты получишь свое наказание за вчерашнюю прогулку в Милане, — глядя поверх чашки эспрессо обыденно сказал Торичелли, словно предлагая ей прогуляться по саду. Ева сразу вспыхнула. Как только Торичелли уехал, девушка с нетерпением отправилась в гардеробную. Распахнув дверцу она увидела белоснежное платье в пол, золотые босножки и белый с золотом клатч. Одевшись, Ева с восхищением рассматривала себя в зеркале: она походила на древнеримскую богиню, облаченную в тогу. Перекрещенные на груди полосы белого шелка, оставляя открытыми плечи и ключицы, сходились на шее в металлический золотой воротник-стойку, скрывающий все, оставленые Торичелли отметины, а от груди уходили вдоль ребер к тонкому золотому поясу, открывая треугольник обнаженного тела. От пояса ткань, струясь по бедрам спускалась на пол, а глубокий разрез до основания бедра демонстрировал стройную ногу. Спина была выполнена из чуть более широких перекрещивающихся полотен, оставляющих открытыми лишь небольшую часть позвоночника и поясницы в местах, где не было шрамов. На руки она надела широкие золотые металлические браслеты, закрывающие кожу от запястья почти до локтя. Девушка трепетала, Массимо предусмотрел каждую мелочь, столь изящно скрыл каждый ее шрам и синяк. Он знает каждый миллиметр моего тела… В шесть вечера она, облаченная в платье, с высокой прической из которой небрежно выбивалось несколько локонов, по широкой белой лестнице спустилась в гостиную. Массимо стоял возле окна в черном смокинге и белой рубашке, легкая улыбка удовлетворения играла на его губах, а в глазах горело темное пламя. Он был красив, даже слишком. Я не заслуживаю его. Ева задержалась на последней ступеньке лестницы, он подошел и галантно протянул ей руку, их глаза встретились… — Ты все-таки надел на меня ошейник, — прикоснувшись пальцами к металлу на шее, прошептала Ева. — Ты против? — усмехнулся мужчина. — Кажется нет, — она покраснела. Он взл ее за запястье, укрытое браслетом, поднес руку к губам и нежно поцеловал кожу у основания ладони. Поцелуй был настолько целомудренен и в то же время интимен, что Ева вздрогнула и в животе запорхали бабочки. Он подвел ее к столу с фруктами и двумя бокалами игристого, отщипнул виноградинку и положил в ее приоткрытые губы, Ева раскусила ягоду и зажмурилась, смакуя сладкий мускатный вкус. Глоток игристого и его язык настойчиво проникает в ее рот, исследует, терзает пока воздух не заканчивается в легких. Ева плавится словно масло в его объятиях, трусики мокреют, она стонет ему в губы, желая большего. Удовлетворенный ее реакцией, Массимо прервал поцелуй и отстранился. — Локти и ладони на стол, расставь ноги — неожиданный приказ обдал девушку холодом. Дрожа всем телом, Ева наклонилась над столом, его пальцы отодвинули трусики и вошли в ее горячую плоть, она громко застонала и подалась им на встречу. Через секунду пальцы заменил прохладный металл вагинальных шариков. Ева с протестом попыталась выпрямится, но рука, лежащая на спине, удерживала ее в прежнем положении. Пальцами он протолкнул шарики глубже, прикрыл вход в промежность трусиками и убрал руку. — Можешь подняться. Пылающая Ева повернулась к нему с гневным взглядом, — я не поеду с этим… — Поедешь и будешь наслаждаться вечером, — он явно забавлялся ее реакций, — а сейчас смени трусики, твои слишком сильно промокли. Он достал из кармана кружевные трусики телесного цвета и положил перед ней на стол. — Умеешь ты испортить момент, Торичелли, — девушка резко подцепила трусики пальцем и с недовольным видом направилась в уборную. Двухчасовая программа в опере заставила Еву позабыть о шариках. Опера всегда волновала Еву и вытаскивала наружу самые глубоко запрятанные чувства. Массимо был поражен количеством эмоций, сменившихся на лице девушки за эти пару часов. В девять вечера Торичелли распахнул перед Евой дверь автомобиля у входа в величественный старинный особняк. Подавляя в себе волнение, девушка ступила на отполированный временем белый камень и они с группой других гостей направились внутрь. Зал для приемов был огромен и многолюден, Ева была уверена, что многие гости даже не встретятся друг с другом этим вечером. Расписной потолок был чем-то похож на купол, а по периметру зал был опоясан непрерывной линией балкона второго этажа. Ева с интересом изучала присутствующих: все мужчины были поразительно схоже одеты и если бы на них были маски, то различить их между собой было бы невероятно трудно. Женщины же, напротив, пестрили нарядами и сверкали как новогодние елки. Шампанское подносили не переставая и Ева не заметила как уже успела выпить несколько бокалов. Массимо представил ее нескольким семейным парам как свою невесту, и увлек к фуршетному столу. — Когда ты последний раз ела? — Утром. — Поешь, иначе в трезвом виде ты не дотянешь и до средины вечера, а я скоро вернусь. Он прав, ну почему я такая рассеянная, могла бы подумать об этом дома. Восхитительная еда придала Еве бодрости духа и не дожидаясь Массимо, она направилась на его поиски. Ева медленно бродила по залу, шарики мягко перекатывались внутри, вызывая приятные ощущения в паху. Около пяти минут ей понадобилось, чтобы найти Массимо в компании нескольких деловых партнеров. Мужчины довольно ярко жестикулируя, обсуждали какую-то сделку. — А вот и мой адвокат, — сказал Торичелли, притягивая Еву к себе и целуя пальцы. При взгляде на эту картину, темно-серые глаза, стоящего на балконе второго этажа мужчины сощурились и гневно сверкнули. Вечер проходил за интересными беседами с новыми для нее людьми, очарованна ими Ева пребывала в превосходном настроении, а услышав звуки музыки, пригласила Массимо на танец. Это был аргентинский танго, чувственный и неторопливый, но уже после первых шагов, Ева осознала, что сделала ошибку. После каждого ее движения шарики буквально сводили с ума. Торичелли, глядя на нее недвусмысленно улыбался, стараясь вести ее так, чтобы девушка в танце максимально задействовала бедра. Танец закончился, Ева задыхалась от желания, бросая откровенные взгляды на своего мужчину, а он всего лишь нежно погладил овал ее лица и невинно поцеловал руку. Она уже готова была на коленях умолять его о сексе, но тут к ним подошел официант и передал Торичелли сложенный втрое лист бумаги, запечатанный сургучом с гербовой печатью. Массмо открыл бумагу и пробежал глазами по тексту. — Джулиано ди Медичи пригласил меня к себе в кабинет, это личная встреча и я не могу тебя взять с собой. Бизнес Семьи, Ева. Я вызову охрану, она отвезет тебя домой. Дождись Марко, а сейчас я должен идти, он снова поцеловал ее пальцы и последовал за официантом. Ева осталась одна с отчаянием и злостью, сжимая клатч так сильно, что у нее побелели костяшки пальцев. Она метнулась в сторону коридора в поисках дамской комнаты, ей казалось, что если она сейчас же не вытащит из себя эти чертовы шарики, то разрыдается прямо посреди зала. Боль, злость, обида комком застряли в горле и мешали дышать. Он бросил меня одну, среди всех этих людей… ничего личного, просто бизнес. Он всегда будет предпочитать мне дела Семьи. Она влетела в туалет и наконец вытащила из себя шарики, со злостью швырнув в урну. Ее тело все еще жаждало разрядки, чертов Торичелли довел ее до такого состояния, когда она была готова на все, лишь бы почувствовать в себе его член. Девушка, оперевшись на умывальник смотрела на свое отражение в зеркале: тяжелое дыхание, торчащие через шелк соски, приоткрытые чересчур порозовевшие губы и блестящие от желания глаза. Прекрасно, Ева, ты стала зависимой от него сексуальной извращенкой! Она умылась, отдышалась, поправила прическу и вышла в коридор с намерением разыскать Марко. Начиная осознавать, что пошла не туда, Ева медленно брела по длинному коридору с кучей одинаковых дверей, но тут ее внимание привлекла единственная, не похожая на остальные дверь красного дерева со старинной ручкой в виде трех лежащих на треугольнике шаров. Ева тихонько приоткрыла массивную дверь и застыла, пораженная увиденным. Огромная, в несколько этажей комната снизу доверху была заставлена стеллажами с книгами. Слева от входа располагался большой кожаный диван, несколько кресел, большой глобус и маленькая скамеечка для ног. Библиотека Медичи поражала, Ева обходила стеллаж за стеллажом, жадно всматриваясь в представленные экземпляры. Тут были и старинные книги, и древние карты, и даже какие-то пергаменты, размещенные под стеклом. Она добралась до стеллажа с Шекспиром, опустилась на колени и на самой нижней полке отыскала «Укрощение строптивой» — издание 1754 года… Подушечками пальцев она с внутренним трепетом листала выцветшие от времени шершавые страницы. Девушка потеряла счет времени, опомнившись лишь когда в библиотеку зашли мужчина с женщиной. Ева не успела подняться, как мужчина прижал миниатюрную брюнетку к стеллажу и страстно поцеловал, запустив руку в высокий разрез платья, из груди последней вырвался сладостный стон. — Ты надела трусики, — донесся возмущенный голос с явным британским акцентом. — Простите, Господин, но разрез платья слишком откровенный, — виноватым голосом ответила брюнетка. — Я дал тебе четкие указания, Камилла, не надевать белья. Он отстранился от девушки и сел на диван. О мой Бог! Зеленоглазый незнакомец из Милана, — Ева беззвучно выдохнула. — Подойди, — прозвучал короткий приказ. Брюнетка приблизилась к мужчине и Ева не смея выйти из своего укрытия, замерла, ожидая продолжения. Он легко похлопал ладонью себе по ноге и девушка тут же опустилась вниз, перегнувшись через его колени. Щекой прижавшись к дивану, она послушно свела руки за спиной.б Мужчина провел ладонью по ее голой спине, опустился к ягодицам и медленно отодвинул платье, обнажив аккуратные небольшие ягодицы, облаченные в черные кружевные трусики. Ева забыла как дышать, она находилась достаточно близко, чтобы в просвет между книгами видеть все до малейших деталей. — Ты знаешь за что будешь наказана, Камилла? — Я нарушила Ваше указание, Господин и надела трусики. Я прошу прощения. Он нарочито медленно спустил трусики ей до колен, раздался шлепок. — Один. Ева выдохнула и судорожно сжала в руках книгу. — Два. Ладонь мужчины оставила на белой коже ярко розовый след. Еще несколько сильных шлепков и девушка уже крутит задом, пытаясь увернуться от тяжелой ладони. Он кладет ей другую руку на спину, сильнее прижимая к дивану, зад еще выше приподнимается и получает несколько весьма интенсивных шлепков. — Десять, — стонет брюнетка, разводя ноги в стороны. Ева видит как блестит ее смазка, непроизвольно рука кладет на пол книгу, отодвигает краешек собственных трусиков и ложится на клитор. Тихий стон срывается с ее губ и девушка в панике замирает. Кажется он не заметил. Тем временем мужчина продолжает экзекуцию. — Двенадцать! — негромко вскрикивает брюнетка. — Тринадцать! Пожалуйста! — Ты хочешь кончить? — Да, Господин, пожалуйста. Шлепок. — Четырнадцать… Ева опускает вторую руку на сосок, пытаясь сильнее сжать его через платье. Рука мужчины с каждым шлепком приближается к промежности брюнетки, но не дает ей желаемого. Ева буквально вместо нее чувствует эту мучительную пытку и осознает, что больше всего сейчас она хотела бы оказаться на коленях незнакомца вместо брюнетки. Злость на Торичелли, стыд и чувство вины за подобные мысли смешиваются с невероятным возбуждением. Она ласкает себя все неистовее, не в силах отвести глаза от парочки на диване. Взгляда женщины она не видит, но взгляд мужчины абсолютно сосредоточен и холоден, он словно художник внимательно и отрешенно рисует на холсте шедевр. Очередной шлепок подводит Еву к пику и она уже не успевает остановиться, до крови кусая губы, чтобы не закричать от накатившего удовольствия. — Двадцать, — стонет брюнетка и содрогается в оргазме, когда рука мужчины наконец попадает ей по клитору. Он нежно гладит ей спину и ягодицы до тех пор пока девушка не замирает на его руках, в то время как Ева все еще стоя на коленях, пытается справиться с оглушившим ее оргазмом. В ушах она слышит лишь стук своего сердца, голова опущена, глаза полуприкрыты, руки безвольно лежат на бедрах… — Любите подглядывать? — его голос вывел ее из оцепенения. Она увидела перед собой носки черных туфель и подняла голову. Незнакомец стоял перед ней, облокотившись плечом на стеллаж с Шекспиром, когда ушла брюнетка, Ева не заметила. — Когда вы вошли вообще-то я уже была здесь, — вяло возмутилась Ева. — Однако вы не обнаружили свое присутствие. Почему? — Я… не знаю. — Знаешь. Поднимись. Ева медленно встала, отметив кричащее напряжение в районе его ширинки. Сердце бешено колотилось, а выделившаяся влага мгновенно пропитала трусики. Ей казалось, что ее интимный аромат заполнил всю комнату. Он медленно обошел ее и встал за спиной, девушка, провожая его взглядом начала поворачивать голову. — Не двигайся, — спокойным, однако не терпящим возражений тоном остановил ее британец, — закрой глаза. Какого черта я это делаю? — ее разум отключался, по неизвестным ей причинам, отдаваясь воле этого человека. Ева подчинилась. — Тебе понравилось то, что ты видела? — …Да… — Ты представляла себя на ее месте? — …Да… — И ты кончила одновременно с ней? -… Да. — Мне нравится твоя откровенность. Коснись своей ключицы подушечками пальцев правой руки. Ева не открывая глаз невесомо провела от ключицы к плечу, отчаянно желая, чтобы это были его пальцы, электрический разряд прошел через все тело, соски налились, выпирая через тонкую ткань. Он наклонился максимально близко и не касаясь ее, вдохнул аромат, исходящий от пальцев, — ты вкусно пахнешь. Ева залилась краской. — Попробуй себя на вкус. Вместо того чтобы послать его к черту и уйти, она на всю длину погрузила пальцы в рот и медленно вытащила, облизав кончики. Подсознательно она желала, чтобы он потерял над собой контроль. — Ты себя предлагаешь? Осторожнее, девочка, ты играешь с огнем, — британец шумно выдохнул возле ее уха и отстранился. Ева открыла глаза. Теперь он стоял напротив и смотрел изучающим взглядом, голубые глаза лихорадочно блестели. Ее импровизированный ошейник сдавливал горло. Еще мгновение и я сделаю глупость. Нет. Пожалуйста. Уходи. Боже, что я делаю здесь… Он невесомо прикоснулся к металлу на шее, — как я уже говорил, я не беру чужое, но ты расскажешь Ему то, что ты видела здесь, — словно прочитав ее мысли, сказал мужчина, посмотрел на часы, развернулся и вышел из библиотеки. Ева без сил опустилась на колени, представляя собой комок оголенных нервов, заключенный в опустошенной телесной оболочке. Это не было сексуальное влечение, это было что-то другое… первобытное, дикое… одним взглядом он подавлял ее волю и превращал мозг в желе. Разум кричал бежать от этого человека, и что даже просто говорить с ним это предательство по отношению к Массимо, но было поздно, он уже впрыснул свой сладкий яд в ее кровь и лишь вопрос времени, когда этот яд дойдет до сердца.