***Камилла***
У нее клаустрофобия и тело пробивает мелкая дрожь. После того, как Мастер отшлепал и подарил оргазм в библиотеке, она уже не была так напряжена, но все еще нервничала перед своей первой публичной сессией. Я должна выдержать, я не могу его подвести. Он подошел к ней вплотную и прошептал своим самым сексуальным голосом, — Готова? Аромат его тела, смешанный с древесным парфюмом, успокаивал, а звук его голоса отдавался сладкими вибрациями в промежности. Если бы он таким же голосом сказал ей прыгнуть с небоскреба, она подчинилась бы не задумываясь. Девушка кивнула и он снял с нее халат. Кожей она ощутила, как ее пожирает глазами толпа незнакомцев, но не испытала такого дискомфорта как ожидала, скорее всего, маска давала иллюзию защищенности. — Встань на колени и раздвинь ноги. Камилла изящно опустилась на колени, раздвинув ноги чуть шире плеч и заложила руки за спину, обхватив пальцами локти. И вот уже жесткая веревка змеей ползет по коже, а вслед за ней по телу бегут мириады электрических разрядов. Тугая обвязка рук вызывает всплеск паники и девушка с мольбой смотрит в глаза Мастера. Казалось, полностью поглощенный процессом он, моментально реагирует, наклоняется к самому уху и шепчет слова одобрения. Дыши Камилла. Голова немного кружится от нескольких глубоких вдохов. Она успокаивается. Мастер накладывает петли на покатые плечи и грудь, жесткий ворс веревки трется о соски, девушка тихо стонет. В комнате стоит гробовая тишина. Пару мгновений и грудь оплетает изящный корсаж из витиевато выполненных узлов и переплетений. Веревка уходит вниз, попутно оплетая и впиваясь узлами в разгоряченное тело, трется о внутреннюю сторону бедра, натягивается, впиваясь в прикрытый трусиками клитор, плотно прижимается к анусу. По телу разливается тепло, Камилла прикрывает глаза, отдаваясь тактильным ощущениям. Кожа становится экстрачувствительной, реагируя на малейшее прикосновение. Веревка скользит вдоль бедер, снова натягивается и девушка невольно оттопыривает ягодицы, выгибая спину, Мастер фиксирует ее в таком положении. Тонкие щиколотки и голени перехвачены искусным плетением и туго подвязаны к бедрам. Девушка полностью обездвижена, тело расслаблено, ровное дыхание свидетельствует о том, что Мастер выполнил работу идеально. Он отошел на несколько шагов полюбоваться своим произведением. Она была восхитительна в своей утонченной беззащитности: покорно склоненная голова, приподнятая грудь, хрупкие маленькие плечи с изящными ключицами, призывно оттопыренный зад и широко раздвинутые бедра. Опустив свисающее с потолка крепление, он подвешивает на него Камиллу, даруя ей чувство полного расслабления. Голова брюнетки откидывается назад, веревки натягиваются и сильнее впиваются в такую чувствительную сейчас кожу, бедра раскрыты. Девушка висит четко параллельно полу… он нашел идеальный баланс. Достигшее пика ощущение беззащитности обнажает всю глубину доверия модели к Мастеру. Ее давно уже не волнует собравшаяся публика, ведь она принадлежит только ему, он не даст чужим рукам даже коснуться ее. Девушка открывает глаза, слегка поворачивает голову и с благодарностью смотрит на Мастера. На ее губах играет улыбка, зеленые глаза мужчины на мгновение теплеют и он одаривает девушку нежным благодарным взглядом. Ее сердце тут же готово выпрыгнуть из груди и упасть к его ногам, ведь он обычно более чем сдержан в проявлении эмоций.***
Четырнадцать пар глаз не могли отвести взгляда от этой великолепной катртины. Когда Мастер перевел взгляд на публику и легким кивком головы дал понять, что сессия окончена, раздались аплодисменты. По жесту Джулиано гости проследовали к выходу, лишь Торичелли задержался в комнате, взглядом полным недоумения, молчаливо обращаясь к Мастеру. Эдвард узнал своего друга, однако никак не отреагировал. Торичелли удалился. Мужчина опустил девушку на пол и распустил веревку, следы от которой оставили на теле затейливый розовый рисунок. Ни один миллиметр кожи не был поврежден. Налив на ладони немного масла, он мягко массировал ее мышцы, уделяя особое внимание местам, где веревка впивалась особенно сильно. Камилла находилась в состоянии блаженства, ради этого момента она была готова согласиться на новую публичную сессию прямо сейчас. Он обернул ее в халат, взял на руки и понес в комнату, служившую им «гримерной».***Эдвард***
Это была самая чувственная сессия Шибари после смерти жены. Новая встреча в библиотеке с синеглазой девушкой и неподдельная отчаянная покорность Камиллы, зажгли в нем давно угасшее пламя, он давно так не наслаждался процессом. Эдвард вернулся к себе в номер один, проигнорировав молящий о близости взгляд Камилы. Слишком сильно заныли старые душевные раны, воспоминания об Аманде нахлынули с новой силой. Прошлое не отпускало… Он налил себе виски, вышел на балкон и устало опустился в кресло. Флоренция размеренно спала, лишь кое-где горели огни, подсвечивая мосты и достопримечательности. Мысленно он вернулся в библиотеку, к тому моменту, когда в разгаре экзекуции услышал тихий женский стон из-за ближайшего стеллажа. Его инстинкты обострились, он чувствовал, что эта женщина ласкает себя, глядя на извивающуюся на его коленях Камиллу. Лишь позже он узнал в стоящей перед ним на коленях светловолосой девушке незнакомку с моста, чертово дежавю… Именно по этой причине все его сабы были брюнетками — его сознание отчаянно пыталось избегать ассоциаций с Амандой, а тут ее точная копия перед ним на коленях… Ему следовало просто уйти, но соблазн заговорить с ней оказался слишком велик. Он был зол на себя за эту слабость и на нее за такое поразительное сходство. Гамма эмоций и чувств, которые он увидел в ее глазах, пьянящим коктейлем разлились по его венам. Он увидел как гнев, страх, смятение, протест, чувство вины и искрящее сексуальное напряжение пожирали эту девушку изнутри — с такой степенью нервного истощения ему даже пациенты давно не попадались. Было очевидно, что девушка совсем недавно в Теме и ее покорность вызвана скорее внутренним непроизвольным импульсом, продиктованным эмоциями, чем осознанным желанием подчиняться. Ее откровенные ответы и четкое выполнение его приказов распаляли желание. Он хотел ее… он хотел наказать ее за то, что она так похожа на Аманду… за то, что она жива… Но ни на секунду Эдвард не потерял контроль, даже в этой ситуации он не готов был поступиться своим нерушимым жизненным принципом: не посягать на чужое. Каким бы сильным не было его желание, он не коснулся ее тела ни разу. Тем более, было очевидно, что ее психическое состояние оставляло желать лучшего, девушка была слишком уязвима. Кто бы это ни был, он довел ее до грани нервного срыва. Ближе к двум часам ночи завибрировал телефон, он открыл сообщение от Торичелли: «буду рад видеть тебя на Сицилии, мой самолет будет ждать послезавтра в аэропорту Перетола. Камилле у нас точно понравится». Проигнорировать приглашение он не мог и коротко ответил: «с удовольствием». Вероятно таки придется объяснять Торичелли мотивы его участия в «шоу», устроенном в доме Медичи.***Массимо***
В легком шоке от того, что скрытный и сдержанный Эдвард согласился на публичную сессию, Массимо вышел из комнаты. У парня должны быть чертовски веские причины, чтобы впутаться в эту авантюру. Дон взглянул на телефон — 8 пропущенных звонков от Марко явно давали повод для беспокойства и означали одно — Ева опять ослушалась его указаний. Он набрал Марко. — В порядке? Хорошо. Скоро буду.****
Торичелли бесшумно отворил дверь спальни и сразу же посмотрел на пустую кровать. Окинув взглядом комнату, он увидел на стоящем в дальнем углу кресле очертания девушки и включил ночник. Ева в том самом белом платье сидела в кресле, поджав ноги и обхватив руками колени, босоножки и браслеты валялись на полу. Словно дикий зверек, она смотрела на него исподлобья затравленным взглядом блестящих глаз. — Что произошло? Девушка молчала. Он пересек комнату и остановился возле кресла, глядя на нее сверху вниз. Она выглядела такой маленькой и хрупкой в этом огромном кресле, что его сердце болезненно защемило. — Что случилось, Ева? Гробовая тишина давила ему на перепонки сильнее, чем если бы прямо тут играл симфонический оркестр. Он мягко взял ее за подбородок, заставив приподнять лицо. Влажные глаза лихорадочно блестели, по щекам девушки текли слезы. — Не молчи, Ева, черт бы тебя побрал! Она дернулась и опустила подбородок на колени. Он присел перед ней на корточки так, чтобы оказаться с ней на одном уровне и глубоко вдохнул. От нее пахло сексом… Торичелли закрыл глаза и стиснул зубы, невероятным усилием воли, сдерживая подступающую ярость. Он взял ее за запястья и выпрямился, потянув за собой ее тело. Ее била дрожь, но абсолютно целое платье и отсутствие следов борьбы на теле явно говорили о том, что все случилось по ее воле. Подавляя в себе желание убить ее прямо здесь, он отошел на несколько шагов назад. Она не переоделась и не приняла душ, а значит хотела, чтобы я узнал. Эта мысль сводила его с ума еще больше. — У тебя есть минута, чтобы рассказать мне что случилось, иначе ты не выйдешь отсюда живой. — Ты и так сделал меня не живой, Массимо, когда бросил одну, возбужденную до безумия, в том зале. Ты такой же как мой отец, бизнес всегда на первом месте, — горько вздохнула Ева. — И по-этому ты решила пойти сношаться с первым встречным?! — впервые он закричал на нее. Невидимая сила сдавила ей горло, дрожащими пальцами Ева потянулась к «ошейнику» и оттянула от шеи, но дышать легче не становилось, внутреннее напряжение достигло точки кипения, ее глаза потемнели и она сорвалась: — У меня никого не было после отъезда из Нью-Йорка, включая сегодняшний день, кроме тебя, а если бы не твоя прихоть, то, вероятно, и до сих пор никого бы не было. Это ты захотел себе новую красивую игрушку, хотя и знал, что она сломана. Девушка говорила обреченно, отчетливо проговаривая каждый слог. — Правда я оказалась недостаточно хороша для тебя и ты решил перекроить меня в послушную безвольную рабыню, зависимую от секса. Поздравляю, Торичелли, ты добился, чего хотел и даже больше. Твои чертовы извращения снесли мне крышу так, что там… в зале… я готова была на коленях умолять тебя чтобы ты трахнул меня хотя бы пальцами. Чертов эгоист, ты прекрасно видел в каком я состоянии, но тем не мене бизнес превыше всего. Я потеряла себя, Массимо, растворилась в твоей темноте, и знаешь, вероятно, обрела свою собственную тьму… Ева закрыла глаза, голос стал совсем тихим. — Я бродила по коридорам дома Медичи и зашла в библиотеку, охрененную, я тебе скажу библиотеку. Я сидела на полу за стеллажами и читала Шекспира. Я забыла и о тебе, и о времени, лишь только я и пожелтевшие шершавые страницы. Внезапно туда вошли мужчина и женщина, он так страстно целовал ее, что я не осмелились появиться, хотя, кому я вру? Мне просто хотелось увидеть, что будет дальше. Зеленоглазый британец и миниатюрная брюнетка — красивая страстная пара. Он уложил ее к себе на колени и отшлепал так, что мое возбуждение не просто вернулось, я мастурбировала прямо там, стоя на коленях возле книжных полок. Единственное чего мне тогда хотелось, это оказаться на его коленях вместо нее, почувствовать эту боль. Ты сделал меня такой, Массимо… Она кончила у него на коленях от простого шлепка по заднице, он даже не входил в нее пальцами. И я кончила вместе с ней, меня оглушило так, что я даже не могла пошевелиться. Когда я пришла в себя, он стоял передо мной. Его взгляд, интонация, тембр голоса словно проникали мне в голову, заставляя подчиняться. Массимо тяжело дышал, он был практически уверен, что это был Фрост. — Он не прикоснулся ко мне ни разу, но при этом я готова была выполнить любую его прихоть. Это было какое-то безумие, я хотела уйти и не могла сдвинуться с места только потому, что он приказал мне не шевелиться. Какого черта ты со мной сделал, кто я теперь? Почему я как послушная сука ждала приказа незнакомого человека, в надежде, что он отхлещет меня по заду? Это Фрост, детка… Злость стала уходить. Массимо слишком хорошо знал как его друг действует на людей, а особенно на женщин, которых хочет. А то, что Эдвард захотел ее, не поддавалось сомнению, ведь Ева была слишком похожа на Аманду. Торичелли специально не знакомил их и даже не показывал ее фото, так как не хотел бередить старые раны друга. Не дождавшись ответа, Ева рухнула на колени и поползла к ногам Торичелли, остановившись за пол метра от него, она села на пятки, опустив руки на бедра, ладонями вверх. Его глаза удивленно расширились. — Ты этого добивался? Такой ты хочешь меня видеть, Массимо? Покорной и безвольной? Бери. Я твоя, — задыхаясь от беззвучных рыданий она покорно склонила голову. Прошло несколько минут, Ева не двигалась. Каждый раз, когда она протестовала против того, что считала унизительным, он знал, что она все еще та самая Ева, которая покорила его своей стойкостью и жаждой жизни, и тем не мене, он снова и снова испытывал ее на прочность. Но сейчас пораженный осознанием того, что он сделал, Массимо боялся даже прикоснуться к ней. Он понял, что сломил ее. То, что не удалось сделать с применением физической силы, Алексу, он лично исправил за несколько недель. Какой же я мудак. Эдвард же предупреждал сбавить обороты, но я заигрался. Как ее теперь вытащить из этого состояния? Он достал из кармана телефон и написал сообщение Фросту.