Колдовской мор

      Очередная горсть заговоренного красителя легла тугой линией на холст, въелась в полотно, медленно превращаясь, клубясь, змеями переплетаясь c другим цветом, закрашивая прореху. Слишком медленно тянулась работа, слишком долго смотрители чинили препятствия, ловили ведьм, уничтожали места, где её сёстры добывали материалы для картины. И вот они решились на последнюю атаку.       Далила рассмеялась, видя, как цвет плывёт и приобретает нужный оттенок, сочась черными ветрами Бездны. Метка на руке горела золотом, освещая маленький островок в тронном зале. В цветке колдовских растений расположился трон c гербом-ключам на спинке, уютное гнёздышко, сейчас запечатлённое на полотне.       Сколько она уже не знала отдыха, сколько в безумном потоке работы воображения не останавливается, не ест и не спит? Взяв стакан с водой, пригубила и тут же откинула в сторону. Застоявшаяся вода отдавала тиной и гнилью попавшей пыли краски.       Далила в очередной раз окинула взглядом получавшуюся картину и не впервые со дня вести о низложении Брианы в бешенстве скрежетала зубами и шипела змеёй. Она недооценила эту чёртову малявку, жалкого мелкого воробушка и престарелого папашу. Картина должна быть закончена, но работа двигалась до ужаса медленно, щупальца Бездны сплетались с её разумом, порождали так нужный мир фантазий. Но и торопиться нельзя, хаотичные ветра, застывшее в бесконечности время бездонных глубин, где терялся человеческий разум, не терпел спешки. Ведьма седлала бурю и малейшая ошибка могла стоить теперь не заточения в собственной картине, а гораздо-гораздо большей ценой.       Вдруг всё подёрнулось дымкой, пропало в темноте, завертелось в хаосе пустоты. Ведьма бросилась к полотну, защищая детище, которое не должно пропасть. Время и так поджимало, и никто не отберёт у неё мечту, никто не посмеет на этот раз помешать осуществиться её плану. Ни недостойная трона племянница, ни лорд-защитник, будто он неладен. Никто!       – Успокойся, не хочу я повредить твоему творчеству, – насмешливый и такой чарующий голос прорвал пелену Бездны.       Колдовство неумелое, сырое, держащееся на честном слове, но опалённое дыханием огня и солёной влагой морских глубин. Неумёха затратила слишком много сил, но всё же пытаться пробиться сквозь этот кокон – оставить полотно без защиты. Предать свой мир, готовый вот-вот родиться.       Сирена оказалась рядом. Они стояли друг напротив друга в двух шагах. Далиле до ужаса захотелось разорвать ей глотку, вцепиться когтями в её личико, вырвать челюсть только чтобы не видеть её улыбки и не слышать едва скользящую по этому месту песню. Инна не пыталась пробиться в её разум, скорее раздражала навязчивой мелодией рыбацкой песни. Её фривольные отголоски и простой мотив резонировали в мозгу, заставляя проговаривать постоянно повторяющиеся строчки. Ведьма хорошо знала, с кем эта тварь делила постель целых тринадцать лет, а значит, не просто так явилась. Давний враг наверняка вбил в её глупую голову, что каждый шаг следует выверять, прежде чем делать.       – Прекрасный труд, жаль пропадёт напрасно, – навь оглядела полотно и клубящиеся там всполохи Бездны.       – Столько сил потратила на пустой разговор? – Далила усмехнулась. – Говорят, с возрастом люди меняются, а вот ты так и осталась дурой.       Инна обвела взглядом ведьму: вымазанные в колдовском красителе перчатки, присыпанные пеплом пыли живые розы воротника, грязные разводы на лице, запавшие от недосыпа глаза и всклокоченные короткие волосы.       – Жалкое зрелище, – на провокацию Инна не поддалась. – Величественная Далила Копперспун, решившая бросить вызов самому миру стоит и даже не может дать сдачи.       – Я выше твоих неумелых манипуляций, идиотка. Думаешь, не понимаю, для чего ты пришла сюда? Нет, моя цель – важнее, чем драка с ущербной ведьмой. Я могу разрушить твою иллюзию играючи, – Далиле очень хотелось в это верить, а весёленький мотивчик песни так и врезался в память.       – Так чего же не разрушаешь? Почему позволяешь мне находиться здесь? Ты ведь опытнее меня, выкини мой образ из своей дрёмы и вернись за работу.       Далила не стала говорить, что не может этого сделать. Все её силы направлены на защиту полотна и становления картины, на работу кистей самой Бездны, что ткут для неё новую реальность, новую счастливую жизнь. Пусть Инна недостаточно опытна в еретических ритуалах, но ей хватит сил разрушить сложное и при этом хрупкое колдовство ведьмы.       – Я не такая идиотка, как ты. Лучше ответь, нашла ты своего старика? Как он поживает? Если поживает, конечно. А то прошлое, смотрю, его догнало.       – Мой старик в добром здравии, так что не беспокойся за него. Могу я взглянуть?       Сирена подошла ближе, встала возле Далилы, едва не касаясь её плечом. Ведьма смотрела, как бьётся жила у неё на шее. Песнь слегка усилилась, жар и запах соли раздражали обострившиеся ощущения, а по островку тронного зала вдруг пошли трещины. Но не оттого, что Инна не могла сдержать колдовство, нет.       – Как интересно, – сказала та, оглядывая рисунок.       В центре полотна находился тот самый трон, наверху свисали тяжелые бордовые портьеры, внизу же находились придворные с обожанием глядящие на пока отсутствующую фигуру новой императрицы. Остались последние штрихи и именно их ткали переменчивые и с таким трудом подчинённые ветра Бездны.       – А где же Бриана Эшворт? Неужели ты даже в своих фантазиях не осчастливишь ту, которая и привела тебя обратно? – издевательски засмеялась навь, и смех её прошёлся по коже щекоткой электричества, но Далила заметила, как девушка будто невзначай коснулась ключицы. – И я не вижу Луку Абеле. И ему ты не дашь шанса? А ведь несчастный герцог отдал для тебя всё: устроил переворот, поселил у себя, полагаю, даже любил до сумасшествия. И вот чем ты платишь ближайшим соратникам?       – Они выполнили свою задачу, дали мне время, – высокомерно заметила Далила. – А место в моём мире надо заслужить.       – Правда? Тогда почему здесь Ихавод Бойл? – она указала на молодого мужчину, племянника сестёр Бойл, который отчётливо угадывался среди нескольких фигур в правом нижнем углу картины. – Последняя жертва Королевского Убийцы для тебя столь важна?       – Мне нужны советники, а Ихавод был на правильной стороне.       – Зачем же тебе нужны советники? Разве в твоём мире будут враги, недоброжелатели или критики? Подожди, не оправдывайся, – это слово заставило Далилу зашипеть сильнее, высокомерный взгляд и насмешливая улыбка Инны бесили её всё больше. Но на лбу её проступил пот, колдовство держать не тяжело, но что-то её беспокоило. – Я скажу за тебя, ты просто выбрала подходящее лицо, ведь так?       – Ты ранена, тварь, и тебе не удастся долго меня удерживать.       – А мне больше и не надо. Время в Бездне, даже в рукотворном её клочке, длится неравномерно. Я своё дело сделала, остальное уже не моя забота.       – Как ты смогла меня отыскать? У тебя нет моих личных вещей, разве что… – Далила потянула носом, словно зверь, чувствуя щекотку на языке и в горле. Это связь, но не кровная, а нить, которая ведёт к источнику её силы. – Чужой? Ты воспользовалась связью через вещи меченого? Умно. Я впервые готова тобой восхититься. Подобное колдовство требует гораздо больших усилий, нежели проводить его через части тела или личный предмет. И что же Дауд тебе дал? Кровь? Или чего другое?       – Дауд?       Её тон и вздёрнутая бровь очень не понравились Далиле, тут что-то было не так и она, наконец, начала осознавать, что потеряла счёт времени. Сколько прошло с послания о устранении Брианы? А сколько с момента вести о смерти Луки? Она ведь заперлась в тронном зале, никого не пускала, ничего не видела, почти не ела и не спала. Не наблюдала, как рассветы сменялись закатами, а дни перетекали в ночь.       Волны Бездны, почуяв ослабший контроль, рванулись в сторону, едва не повредив полотно, но Далила вовремя сконцентрировалась, вернула их на место.       – Ветошь, – наконец поняла она, когда смогла разобрать эманации силы слепой нищенки. – Это вещи Старой Ветоши!       – Мы в Дануолле, Далила. И у тебя очень мало времени. Тик-так, ваше величество.       Островок раскололся, превратившись в пыль, солёный ветер, смешанный с запахом йода ударил в нос, а потом сменился жаром пламени. Ведьма отступила на шаг, едва не повредив хрупкое полотно. Снова тронный зал, снова переплетения колдовских корней и тёмных цветов, снова бархатное сидение трона.       Бешенство душило и хотелось выплеснуть его хоть на ком-то. Запертый со всех сторон тронный зал, оставлял её в одиночестве, защищал в глухих стенах безвременья. Нигде нельзя быть в безопасности, никто не должен помешать, в прошлый раз до неё дотянулся Дауд, и она не позволит испортить всё Эмили и Корво, где бы они сейчас ни были.       Сестры задержат, часовые солдаты загонят в угол. Вот только неуверенность росла с каждым мгновением, несмотря на бегущие по венам силы. Зачерпнув горсть красного красителя, посмотрела на полотно, Бездна всё так же вышивала новую ткань реальности, но руки дрожали, вдохновение улетучилось, оставив после себя опадающую осенними листьями надежду успеть вовремя. А чертов матросский мотивчик, переливчатым звоном засел в голове, мешая сконцентрироваться на следующем штрихе.       Шум и треск сухого дерева заставил вскинуться. Уставшие, будто засыпанные песком глаза, начали слезиться, а в ушах звучало жужжание и гул. И только через пару мгновений она поняла, что это – гул электричества. Включать свет она боялась, хотя сюда всё ещё были протянуты кабели, но проведя столько времени во власти полумрака боялась окончательно ослепнуть. Кому нужна слепая императрица? Как она сможет увидеть мир, исполнить все свои желания, если лишится зрения?       Ткань реальности сплеталась, оставались небольшие штрихи, плевать теперь на мелкие недоработки, что в них толку, если дело всей жизни превратится в прах?       Вспышка света впереди, в кромешной темноте маска-череп и блеснувший клинок заставили кинуться назад в естественном желании выжить, совершенно позабыв, что сталь для неё не страшна.       – Ты меня не убьёшь, лорд Корво, – зашипела Далила, призывая силы.       Бездна истаяла дымкой на полотне, положив несколько маленьких штрихов. Довести картину до совершенства не получится, не вылепить идеал, но и этого достаточно, чтобы осуществить план. Или всё или ничего!       – Согласен, осталась самая малость, – глухо прогнусавил он из-под маски.       В спину ударила сила. Она наполнила измученное переутомлением тело, обвила блестящими нитями, заставила вспомнить, что такое полёт души и фантазии. Корво бросился вперёд, когда поток прекратился, попытался ударить Далилу, но ведьма взмахом руки отбросила от себя лорда-защитника.       Они вернули душу, сделали её уязвимой, вот только это придало сил и уверенности, что всё она делает правильно. Израненное сердце сестры, её обрывочные воспоминания пробудили в разуме Далилы далёкие и совсем не радужные картины прошлого.       Раздался топот каблуков, ведьма успела обернуться и отклонить корпус, схватила Эмили за руку, вывернула её. Девушка закричала, выронила клинок, но не растерялась. Кулаком ударила ей в лицо. Женщина отпустила племянницу и едва успела призвать корень, чтобы защититься от удара Корво.       Метка на её руке засияла золотом, откидывая волной противников, заискрилась воронка на полотне, прорезали всполохи молний картину. Колдовская краска потрескалась, разрывая полотно, открывая путь для Бездны, способной перекроить этот мир по велению одного человека.       – Вам в моём мире места нет! – закричала ведьма и исчезла в волшебном вихре.       Она появилась на краю платформы, откуда уже был виден сотканный ею мир, пока ещё каменные изваяния стояли на месте живых людей, её огромная статуя возвышалась над троном Островной Империи. Цветок синего и красного закружился вокруг тела, настало время для финальных штрихов, глупые враги сами дали стимул закончить начатое.       Скоро она присвоит то, что должно было принадлежать ей, скоро несправедливо доставшаяся любовь слуг, придворных и простых людей станет её. Столько боли и страданий, столько усилий и пройденных испытаний. Она возьмёт своё и больше никто не станет помехой!       Звон разбитой вазы вдруг вынырнул из воспоминаний, испуганный взгляд младшей сестрёнки, а потом тяжёлый удар двери в игровую комнату. Далила, одетая в поношенную рубаху с чужого плеча, с короткой стрижкой, поскольку на кухне нельзя носить длинных волос. И маленькая Джессамина в нарядном голубом платье, стоящем столько, сколько не хватит матери заработать за пару лет службы. Её чёрные волосы были красиво уложены и закреплены шпильками с жемчугом, а нежные руки никогда не знали тяжелого труда, в отличие от мозолистых ладоней Далилы.       – Это она! – тут же закричала Джессамина, указывая на Далилу и поглядывая на осколки дорогой вазы.       – Я этого не делала! – поспешила возразить Далила, на глаза навернулись слёзы. Ей так хотелось подойти к сестре, попросить не врать, ведь мама всегда говорила, что ложь – это грех. А грех ведёт в объятия Чужого.       – Леди Джессамина, это правда? – строгий гувернёр посмотрел свысока и даже брезгливо на дочь кухарки, не одобряя позволения императора играть этим детям вместе.       – Нет, это она! Далила врёт!       Испуганная младшая сестра хотела выгородить себя, не желая стоять в углу, лишиться игрушек, с утра до вечера заниматься скучными уроками.       На глаза ведьмы навернулись слёзы. Горечь обиды и пламя ненависти рвали душу на части.       – Ты не хотела сидеть за уроками, – слова вырывались из горла едва-едва, магия полыхала вокруг тела, лопаясь черными молниями, сверкая в отсветах крови стонущего и разрушаемого пространства. – Не хотела стоять в углу… Ты даже не задумалась, куда я делась! Ты не подумала, как меня и мать могут наказать. Ты получила всё, а я – жизнь на улице: попрошайкой, нищенкой, прачкой в борделе. И всё это, чтобы поесть хотя бы раз в пару дней!       Она взглянула на свои руки, затянутые в перчатки, где до сих пор, даже после возрождения, ныли мозоли от стирки жесткого в холодной воде белья, а коже вечно трескалась после стирального порошка и крахмала. На место горечи встало ликование, магия кружилась, создавая всё новые угодья, Бездна нехотя подчинялась её желанию, сотворяя новый порядок для неё одной, для новой императрицы, для новой империи, для нового мира.       Власть, которой не видывал никто, пьянила и заставляла летать в ощущении новой жизни. И даже Чужой будет вынужден с ней смириться, ведь его часть находится в ней. Боль в плече заставила опрокинуться, увидеть тень мертвеца в маске, сжимающего арбалет и глядящего сквозь окуляры глаз.       Тело переставало слушаться, но яд слишком медленно распространялся по телу, она не уснёт быстро.       – Я порву тебя на части! – заорала Далила и бросилась на Корво.       Отрава замедляла, магия ведьмы, сосредоточенная на рисовании новой реальности плохо слушалась, но всё ещё была в её власти.       – Думаешь, победил? Нет!       Крик разорвал пустоту, движение новой ткани реальности замедлилось, зато из толпы каменных фигур отделилось несколько. Точные копии Далилы кинулись на Корво, навалились тяжестью силы. Ему пришлось убегать, но долго он не сможет прятаться и пользоваться силой, она конечна. И в один момент его поймают. Звон клинков проходил сквозь беспамятство, крики её копий и отчётливый запах крови врага. Вот и триумф её силы, её гения.       – Благодарите Соколова, если бы не он… – она с трудом поднялась, и тут пришёлся удар под ногу, опрокидывая на колено.       Боль в затылке, откинутая голова, отсвет стали перед лицом, а затем её холод на шее. Ведьма замерла, ничего не ощутив, совсем ничего, будто в груди никогда не билось сердце, пусть чёрное, закованное в цепи злобы, зависти, подлости и коварства. Просто пустота, накатывающая слабость, сочащаяся из костей сила, уходящая снова в хаос Бездны.       Метка больше не ощущалась, ведьма не чувствовала её силы, но всё никак не могла умереть глядя в глаза племянницы. У неё дрожали губы и та едва слышно произнесла:       – Я не хотела этого, видит Бездна, не хотела.       Далила так и не закрыла глаз, безвольно обмякла в руке законной императрицы, её копии в тот же миг рассыпались пеплом, а мир фантазий медленно стал разрушаться, скрипел камнями, умирал, так и не родившись.       Эмили аккуратно положила тетку на серый камень, прикрыла распахнутые в недоумении глаза, едва сдерживая собственные слёзы. Она лишь видела, как стремительно выливается кровь из её горла.       – Эмили! – едва услышала она голос отца, звучавший из пелены ветров потустороннего мира.       Когда она подняла взор, то увидела его. Черноглазого мальчика, который смотрел на тело своей отмеченной со смесью уважения и гордости, а затем перевёл взгляд на Эмили. Время будто остановилось, не рождённый мир застыл на мгновение, чтобы донести его слова.       – Долгих лет вам, ваше величество, – и растаял дымом в рушащемся мире, забирая с собой тело Далилы.       – Эмили! – обеспокоенный голос отца вырвал из оцепенения, заставил посмотреть, что камень под ногами пошёл паутиной трещин, скоро этот мир поглотит их, если они не успеют покинуть его!       Корво, сорвав с лица маску, схватил дочь и кинулся вниз при помощи магии. Они выпрыгнули из картины, как киты из моря, оглянулись. Полотно разлетелось черным ветром, раздирая комнату от мрака и прогоняя еретическое колдовство. Змеящиеся стебли деревьев стали стремительно гнить, засыхать и проваливаться сквозь этажи, оставляя прорехи.       Эмили прижалась к отцу, своему монолиту, тому, кто всегда был рядом, кто не дал ей утонуть в безумии, вседозволенности, кто рисковал собой только для того, чтобы дочь жила.       – Папа, – прошептала она, хватаясь за него, утыкаясь в широкую грудь, цепляясь за потрёпанный камзол, как за спасательный канат. – Папа.       – Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо.              Инна стояла в холле дворца, глядя на труп главы Аббатства Обывателей – Юла Хулана, на стенающих и оглушённых ведьм, окруживших её, стоило пройти в двери. Они распяли мужчину, обвесили его костяными амулетами, в насмешку над Запретами, а свечи водрузили на черепа подчинённых-смотрителей. Вот только лишившись подпитки госпожи, теперь жались друг к другу, пытались отползти или вообще не шевелиться, дабы не навлечь на себя гнев сирены.       Девушка лениво оглядела беспомощных и растерянных женщин, не знавших, что делать и только и ждущих своей участи.       – Теперь, – мягкий голос Инны, их, казалось, напугал даже больше, чем угрозы, крики и истерики Далилы, – благодарите судьбу, ибо её величество Эмили Дрексель Лёла Колдуин, истинная императрица Островов, будет с вами милосердна. Хотя вы этого и не заслужили.       Поднялся скулёж, такой что заложило уши. Инна когтями разорвала верёвки и вытащила кинжалы, которыми и был приколочен к доскам Верховный Смотритель. Его тело упало ей под ноги, затушив горящие свечи. Что ж, он дал им время, отвлёк на себя, потому явно не заслужил надругательства.       – А моё служение закончено.