краем глаза

— Ты веришь в призраков? Чимин очень медленно откладывает в сторону тетрадь и смотрит на него внимательно. — К чему такие вопросы? — Зависит от того, что ты ответишь. Ну так что, веришь или нет? Спустя целую неделю до Чонгука наконец доходит, что неплохо бы кому-нибудь выговориться, чтобы не мариновать своё начинающееся сумасшествие/экстрасенсорные способности в пределах собственной головы. В принципе, со своими новыми реалиями он относительно свыкся. Ему быстро надоело держать глаз закрытым на постоянной основе: он носил солнцезащитные очки даже в помещении, на парах подпирал лицо рукой, потом даже смастерил самодельную повязку на глаз из бинтов, но Чимин сказал, что он выглядит как несостоявшийся пират. Потому он пришел к выводу, даже если он и видит призраков, то это их личные проблемы. Призраки всё ещё появлялись на территории кампуса, в аудиториях, коридорах общаги, но Чонгук быстро научился игнорировать их, как назойливых мух. Комнатный монстр — совсем другое дело. Эти существа были человекоподобными, хоть и наводили жути своим немигающим мёртвым взглядом, тогда как чудовище из его общаги было непохоже ни на что, что он когда-либо видел. Такая уж человеческая природа: бояться всего незнакомого. — Не верю, — отвечает Чимин. — Так в чем дело? Чонгук вздыхает. Он надеялся на другой ответ. — Тогда я вижу галлюцинации. Чимин застывает. — Чего? — Ну, глюки. Вижу то, чего нет. — Ты уверен? Насколько я знаю, люди с галлюцинациями не осознают, что на самом деле им это мерещится, типа, принимают всё за чистую монету… — Да, я уверен, — закатывает глаза Чонгук. — Либо галлюцинации, либо призраки, одно из двух. Чимин трет лоб, качая головой. — И ты… я так понимаю, к врачу ты не обращался? — Нет, конечно. Меня не прельщает перспектива ложиться в психушку. — Чонгук, ты понимаешь, что это опасно? А если… если эти твои галлюцинации будут тебе что-то говорить? Не знаю, прикажут причинить вред себе или кому-нибудь? — А, это вряд ли, — отмахивается Чонгук. — Они молчат. — Что? — Галлюцинации только зрительные. Голосов я не слышу. — Блин, Чонгук, как ты можешь так просто об этом говорить? — Чимин не выдерживает и подрывается с места, начиная мерить шагами комнату. — Это ведь серьезная вещь, у тебя не живот болит, а чертовы проблемы с головой… Ладно, пока это зрительные галлюцинации. А потом? Если начнется бред, если ты действительно причинишь кому-нибудь вред, если… Чонгук, дело ведь в твоём здоровье! Как ты можешь к нему так наплевательски относиться? Чонгук смотрит на него круглыми глазами. Ладно, он рассчитывал не на такое. Он думал, что Чимин с его сарказмом и едкими шуточками посмеётся над ним, скажет, что он тронутый, и дело с концом. — Может, это всё-таки призраки? — пробует он осторожно. — Я тебя прибью сейчас. — Чимин, ну ты сам посуди. Я пойду к врачу. Мне назначат препараты, от которых я буду овощ овощем. Моя успеваемость просядет. Если кто-нибудь про это узнает, то меня начнут сторониться. — Это всё, что тебя волнует? — Да! Да, чёрт подери! Моя будущая спортивная карьера помахала мне ручкой, так что у меня нет никаких гарантий. А если мой будущий работодатель узнает о том, что я на колёсах из-за проблем с головой? Чимин вздыхает. — Чонгук… — И вообще, я соврал. Нет у меня никаких галлюцинаций. — Чонгук, чёрт возьми… Чонгук вылетает из комнаты, стараясь привести мысли в порядок. Да, признаться, он и не думал о том, к каким последствиям всё это может привести. Как день ясно, что эти проблемы начались у него именно после того, как он заработал сотрясение, но если симптомы будут становиться только хуже? Сначала он видит образы людей. Потом — это чудище в своей комнате. А что будет дальше? Нет. Он видит призраков. Никаких галлюцинаций у него нет. Подтверждение этой теории Чонгук находит в этот же день. Игнорируя сыплющиеся от Чимина сообщения (однотипные, в них Чимин либо обзывал его незрелым, либо обвинял его в том, что он бежит от ответственности, либо извинялся и просил поговорить нормально), он отправляется в библиотеку. Оценки у него резко ухнули вниз: он ожидал, что, лишившись своих спортивных привилегий, ему придётся учиться наравне с обычными смертными, но, принимая во внимание возникшие обстоятельства, поспевать за остальными было сложнее, чем он думал. Поэтому Чонгук выстраивает вокруг себя форт из учебников, чтобы огородиться от взглядов людей и не только, и с головой ныряет в учебу. Голова протестует. Голова напоминает о том, что несколько месяцев назад в неё прилетел бейсбольный мяч, а ещё, что всматриваться в страницы одним рабочим глазом ой как непросто. Чонгук не выдерживает и получаса, откидываясь на стуле и устало прикрывая глаза. Похоже, его планы на то, чтобы стать обычным офисным клерком, тоже идут крахом: смотреть в экран с девяти до пяти? Да он сдастся в первый же день. Возможно, ему стоило бы принять предложение Тэхёна позаниматься с ним… или нет, идея пропащая, Чонгук гарантированно будет на него отвлекаться… Чонгук лениво тянется, хрустя позвонками, начинает выполнять гимнастику для глаз, как посоветовал врач, однако стоит ему поднять глаза над толстой стопкой учебников, он замечает неотрывно смотрящую на него девушку. Он вздыхает. Продолжает гимнастику. Эта девчонка была самой настырной из всех его видений. Большая часть призраков оставалась в одном месте, как привязанные к локации NPC: кто-то облюбовал себе лекционный зал, кто-то — раздевалку в спортзале, кто-то — мужской туалет на третьем этаже. Однако она следовала за ним всюду. Серьезно, всюду: ни в туалет сходить, ни поесть без ощущения её буравящего взгляда на себе. Спасибо ещё, что в его комнату она не заходила, иначе прибавилось бы причин для паранойи. Он дал ей прозвище «Тихоня»: всё из-за длинной юбки, гладко убранных в косу волос и толстых очков на носу. Чонгук смотрит в потолок, думает немного, а потом, оглянувшись, снова кидает взгляд на Тихоню и подзывает её к себе ладонью. Она, встрепенувшись, тут же выходит из своей засады за шкафом и идёт к нему. Вокруг него не так много людей: один парень спит за столом, подложив под голову толстый учебник, а небольшая группка девушек так плотно уткнулась в учебники, что Чонгук спокойно может разговаривать с воздухом и ни о чем не беспокоиться. Тихоня садится на стул рядом с ним, упирается ладонями в стол и что-то быстро начинает тараторить — само собой, беззвучно. Чонгук жестом просит её прекратить, а потом подтягивает к себе тетрадь и пишет: «Я тебя не слышу». Тихоня читает написанное и снова вперяется в него своим жутким взглядом немигающих глаз. Чонгук продолжает писать: «Ты действительно призрак?». Теперь во взгляде Тихони скепсис. Чонгук разводит руками. «Извини, я понятия не имею, что думать. Ты точно не моя галлюцинация?». Она закатывает глаза. Говорит что-то очень медленно, чтобы Чонгук прочитал по губам, но это ему мало что дает, так что он, поразмыслив, открывает на телефоне картинку с алфавитом — своеобразная доска Уиджи — и кладёт телефон перед ней. Тихоня долго изучает его телефон, а потом начинает указывать на буквы. Я У М Е Р Л А Чонгук вскидывает бровь и пишет в тетради: «Нет никакой гарантии, что моя галлюцинация не сказала бы так же. Мне нужны пруфы». Тихоня с недоумением смотрит на надпись, и Чонгук, вздохнув, перечеркивает «пруфы» и пишет «доказательства». На этот раз ответ гораздо более длинный и распространённый, так что Чонгуку приходится записывать все буквы, чтобы не забыть. Т Ы М О Ж Е Ш Ь П О И С К А Т Ь М О Ё И М Я В Г А З Е Т Е Чонгук кивает. Да, за доказательство сгодится. «Как твое имя?» Л И Х В И Ë Н Чонгук забирает телефон и вбивает ее имя в поисковик. Первым же результатом попадается новостная статья, выложенная тремя годами ранее: РОВНО ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПРОШЛО С ПРОПАЖИ СТУДЕНТКИ УНИВЕРСИТЕТА КËНХИ ЛИ ХВИËН. На годовщину всколыхнувшего страну исчезновения родственники и друзья девушки вновь требуют возобновления поисков. В материале наших журналистов разберёмся, возможно ли найти новые улики спустя три десятилетия, и приведём примеры дел, которые были раскрыты благодаря повторному возбуждению… В середине текста приведены два фото: одно — фото Хвиён из выпускного альбома, всё те же толстые роговые очки и гладкая коса. Второе — фоторобот, показывающий то, как она может выглядеть сейчас, спустя тридцать лет. Чонгук поднимает на нее глаза, на её не изменившееся ни на йоту лицо (не считая чёрных-чёрных ввалившихся глаз), и шепчет с сожалением: — Так ты пропала. Она мотает головой и снова заговаривает, но на этот раз Чонгук отчетливо может прочитать по её губам: «Меня убили».

***

— Это призраки. Чимин торопливо убирает телефон в сторону и поднимается с кровати. — Чонгук… — Это не галлюцинации, это призраки. У меня есть доказательства. — Он тычет растерявшемуся Чимину телефоном в лицо, на котором открыта статья про исчезновение Хвиён. — Я говорил с этой девушкой. Она всюду за мной ходит, сейчас наверняка стоит где-нибудь за дверьми. Чимин переводит на него взгляд, в котором трудно что-то прочесть: он то ли растерян, то ли удивлен, то ли все больше убеждается, что Чонгук все же психованный. — Хорошо. — Хорошо? Чимин! Я вижу призраков! — Я понял. — Нет, я… Я же теперь медиум какой-то. Я просто хотел убедиться, что это всё правда, погуглил про смерти в нашем кампусе… Я всех их вижу, Чимин. Профессор Пак, который умер от сердечного приступа на рабочем месте. Первокурсник, который повесился из-за плохих оценок на сессии. Эта девушка, Хвиён, пишут, что она пропала, но на самом деле её убили… Теперь во взгляде Чимина Чонгук ясно может прочитать сожаление. — Ничего себе. Чонгук поджимает губы. — Ты мне не веришь. — Чонгук… я тебя поддерживаю, ладно? Для этого необязательно тебе верить. — Нет. Нет, погоди, ты сейчас говоришь, что я всё-таки поехавший. — Я не говорю такого, — отвечает Чимин медленно. — Слушай, я прочитал, что галлюцинации часто возникают после травмы головы. Ты не должен этого стыдиться, это травма, и ты не виноват, что так случилось… — Чимин, я серьёзно. Это точно не галлюцинации, я убедился. Чимин кивает. — Хорошо. Но ты всё-таки сходи к врачу, ладно? На всякий случай. Чонгук вздыхает. Ему не хочется ругаться: головой-то он понимает, что Чимин желает ему лучшего и беспокоится за него, но если он ему не верит, то кто ещё? — Хорошо. Схожу. — Точно? — Точно. Как время появится. Ругаться ему не хочется, но врать он не перестанет. Уже потом, ночью, Чонгук долго читает всё, что только может найти про Хвиён, укрывшись одеялом, чтобы не тревожить светом экрана уснувшего Чимина. Судя по всему, в то время это дело было и правда масштабным: статьи, сканы из газет, даже собственная страница в Википедии… Больнее всего видеть упоминания её родителей. Чонгук несколько минут рассматривает фото с недавней пресс-конференции, где они, поседевшие и состарившиеся, все еще надеются, что Хвиён пропала, просят ее вернуться или связаться с ними… А ведь он, когда она рассказала ему, что с ней случилось, сразу же собрал свои вещи и ушел: нашел подтверждение своей теории, значит, можно игнорировать её и дальше. Это мгновенно заставляет его чувствовать вину. Он, само собой, понятия не имеет, как можно ей помочь, но если он хотя бы попытается… Потом, всё ещё лежа без сна под одеялом, Чонгук ищет информацию про галлюцинации. И контакты психиатров частной практики. Ну, на всякий случай.