***
Накахара Чуя не знал, как реагировать. С фото на него смотрел он сам, только сильно и сильно младше. Рядом с ним стоял похожий на него самого человек. Похожий до генетического сходства. Как близкий родственник. Гении Портовой Мафии, Флаги, улыбаясь, смотрели на него и ожидали хоть какой-то реакции. Они достали всё это для него. Они пошли почти против приказа господина Огая. Нет. Лучше. Они нашли в этом приказе лазейку и уцепились за неё . Тайна рождения и прошлого Накахары была гарантом его верности Портовой Мафии. И сейчас эта тайна трещала вдоль и поперёк, а значит и гарантия того, что Чуя не предаст организацию уже не была такой стопроцентной. Пианист пожал плечами. —Нам сказали следить, знаешь ли ты этот секрет. Но не было приказа не раскрывать его,—он посмотрел на Липпманна, ища в нём поддержки и нужных слов. Чуя ждал от них всех подвоха и хотел знать,почему Союз молодых людей так поступил. —По-моему, всё весьма очевидно. Мы же друзья. Почему бы тебе не подумать об этом так, Чуя-сан, — произнёс Липпманн нежным голосом и развёл руками, — это не подарок, а «флаг». Во времена Древнего Рима военные поднимали флаг по одной простой причине. Он должен был сообщить людям: «Мы здесь, и мы едины». Всякий раз, когда один из нас шестерых попадает в кризис, вспомни флаг, и мы соберёмся под ним… Мы рассчитываем на тебя! — он слегка наклонил голову. Пианист хмыкнул и слегка улыбнулся одними уголками губ. Все и ожидали какого-то такого проникновенного монолога. —Вообще-то я позаимствовал метафору из нашего с вами официального названия. "Флаги". Хотя если его кто-то и использует, то только Пианист. —Серьёзно?—воскликнул Альбатрос,—Никогда не слышал! —Ну я же рассказывал вам при вступлении,—закатил глаза Пианист,—А ведь я три месяца над названием думал! Все потупили взгляд в пол и перевели тему на поздравление Чуи Накахары с годовщиной вступления в мафию. С праздником в честь того, что он выжил. Тот, услышав эти поздравления, будто вышел из оцепенения, в которое впал, глядя на фото, доказывающее наличие у него прошлого. Все вопросительно посмотрели на него, но Чуя развернулся и направился к выходу из бара, громко возмущаясь. — Другими словами, вы хотели застать меня врасплох, показав мне это фото, чтобы я расплакался и стал извиняться перед вами, так?! Я иду домой и даже не смейте меня отговаривать! Пианист и Липпманн переглянулись с нечитаемыми эмоциями во взглядах. Затем один хитро улыбнулся другому, а второй вскинул одну бровь. Они обменялись кивками и принялись негромко, но очень чётко переговариваться. Так, чтобы Накахара Чуя это услышал. —Жаль,жаль. А я планировал всем вместе сыграть в бильярд. —Как? Наш почётный гость уже уходит? Ничего не поделать. Зато тут есть алкоголь и приз для того,кто победит. Дверь хлопнула, распахнутая ногой. Спустя сорок секунд тишины в бар, ворча и ругаясь под нос, вернулся Чуя и потребовал объяснить ему правила. И никому не сказал, что на выходе из бильярдной столкнулся нос к носу со своим невыносимым коллегой с фотокамерой в руке.***
— Господин Чуя, Вы не сможете справиться с Верленом в одиночку. Вот почему была послана эта машина. Он не просто убийца, он Король убийств. Поль Верлен, Ваш старший брат. "Этого стоило ожидать",–пробормотал под нос Дадзай, сидевший под барной стойкой. Его не пригласили, поэтому он просто обязан был быть здесь. Вернее,он уже уходил. Жаль-жаль, а ведь сегодня и его годовщина тоже.***
Он шёл по своей родной свалке в самое её сердце и думал о том, что,Слава Господу Богу, Чуя не видел, где он живёт. Да,пожалуй приглашать его на эти отравленные химикатами промышленные территории, закиданные металлоломом и отходами производств, было бы отстойной идеей. Хотя, вполне закономерной. Дадзай бы не поверил, если бы ему сказали,что Овцы не базировались в Сурибачи, который,по сути, был почти такой же помойкой, как эта. В сыром воздухе витал запах опасности....вообще, запах лёгкой гнили и медицинского спирта, но не суть. Дадзай попытался зажечь лампочку в своём скромном (он называл его "аскетичным") домике из промышленного контейнера 6×2×2. Эх,чёрт. Придётся довольствоваться светом из крохотного окошка. Штош, в нашей частной резиденции ожидаются гости, а значит, что надо бы поставить чайник и сварить себе кофе с молоком. От обычного , по-модному названного американо , его откровенно воротило. Пока чайник шипел и шкворчал, недовольно плюясь кипятком вокруг себя, телефон Дадзая громко зазвонил. На звонке у него стояла песенка вокалоидов про самоубийство и его это ,в целом, устраивало. Но сил ответить на звонок (а особенно, на звонок Накахары Чуи) не было. Поэтому Дадзай просто смотрел в стену, а в голове его было пусто. Он прямо чувствовал, как там ветер играет с перекати-полем. —Неужели ты боишься налогов на недвижимость и квартплат?—спросил учтивый голос гостя. Кажется, он испортил себе дорогую обувь, добираясь до этого жилья. —Вас,—ответил ему Дадзай с приторной вежливостью. Настолько приторной, что ему аж внутри плохо стало. Гость издал сдержанный смешок, мелодичный и утончённый. —Лжец. Я смотрю в твои глаза, ты ничего не боишься. Даже своей смерти,—голос Короля убийств был слегка надломлен акцентом. Кажется, французским, но Дадзай не силён в языках. —Два дня назад я не убил тебя, чтобы ты отдал мне это,—меланхолично проговорил Верлен,перебирая тонкими пальцами листы секретных документов мафии, которые взял со стола,—Какова твоя мотивация? Перед воспалённым взором Дадзая промелькнули горящие презрением голубые глаза Наказары Чуи. Потом они же, но уже со смягчённым беспокойством взглядом. Они же, но сверкающие искрами азарта и интереса. Его красивое лицо, не изуродованное лицемерием. Его хорошо сложенные ноги, так безжалостно выбивавшие дурь из подчинённых и коллег. И его искренную, незамутнёную сомнениями ненависть к мафии. И тогда Дадзай понял,что знает ответ. —Я хочу увидеть, как горит Портовая мафия,—он посмотрел на Верлена, слегка удивлённого этим заявлением,а на вопрос "почему" ответил с отчего-то грустной улыбкой,—Мне наскучило. Скука вообще была его постоянной отмазкой, когда он не хотел объяснять причины и мотивы. Хотя почему отмазкой? Ему действительно надоело. Каждый день одно и то же. Всё, дальше некуда, он превзошёл всех. И самого себя тоже. И оттого сам себе был противен. Ну, не совсем оттого...просто, противно — и всё тут! Он не сильно помнил, чем закончилась их встреча с Полем Верленом, но почему-то очень точно запомнил его последний взгляд — тот же проницательный интерес, что и у его младшего брата. И такие же карие глаза ,как у самого Дадзая. Один в один. Он даже разглядел небольшое светлое пятнышко возле левого зрачка.***
ты ошибаешься. твоя истинная форма состоит из 2383 строк. почему я — я , а ты — это ты? твоё прошлое — сфальсифицированная информация. люди понапрасну разбрасываются словом "одиночество". никто не знает, что такое одиночество. Кроме тебя,Чуя. пойдём со мной. У Накахары Чуи кружилась голова. Его трясло изнутри. Ему казалось, что сердце пережало тонкой и крепкой леской, до крови перетирающей плоть и душу. Душу, написанную в 2383 строках какими-то ноунейм учёными. ты лишь цепочка вычислений. Если я вычисления, то почему у меня так не ладилось с математикой? Ха-ха. Чёрт. твоя душа — уравнение. Тогда у этого уравнения есть какое-то решение. И тогда это решение — тоже какой-то человек, который ищет своё уравнение в этой жизни. И он может быть даже не знает о том, что он является какоц-то переменной. Накахара Чуя не понимал, где находится верх , а где – низ. Его горло сдавил спазм, а к глазам подступили слёзы. Горячие и очень-очень настоящие. Получается, они тоже какие-то индексы в уравнении? хороший ты или плохой — смерти нет разницы. Чёрт, Верлен , ты говоришь, как Дадзай. Аж тошнит от этого. только так мы сможем принять нашу бесцельную жизнь. Чёрт тебя, правда. Забирай этого черноволосого придурка — и вали отсюда со своими отстойными идеями. Накахара Чуя закусил губу и сжал кулаки до того, что ногти впились в его ладони , оставляя следы. Он посмотрел на протянутую руку с длинными и тонкими пальцами. Кажется,именно такие пальцы и должны были быть у смерти. —Что ты сделал с теми пятерыми? Он ждал этого. Он сразу ожидал худшего. Он задавал этот вопрос, зная, какой ответ последует. Это некая форма мазохизма — спрашивать что-то с заранее известным ответом. Как мешок, набитый обрезью и мясным неликвидом , из багажника безвольно и неуклюже выпало тело Липпманна, такого изящного и красивого, всеми обожаемого... Оболочка, внешне неповреждённая, была внутри заполнена раздробленными костями и обескровленными кусками мяса, до этого бывшими органами. Накахара Чуя точно знал,что там внутри . Адам рассказал. —Я убью всех, кто причастен к твоему сердцу,—донёсся нежный, почти любящий голос из-за пелены ненависти, серо-красным огнём застилающей глаза.***
Дадзай смотрел на своего ,теперь уже официально, напарника и видел самого красивого человека в своей жизни. До боли в висках ему было обидно от того факта, что душа,написанная каким-то чокнутым мужиком, человечнее него во много раз. В лицо ему дул холодный ветер с моря, бросая в нос и рот влажные капли солёной влаги. Верлен назвал его жутким. Король убийств, Поль Верлен, по сути своей способность, думающая,что есть человек, ею владеющий. Дадзай задал ему тогда вопрос ,почему Поль так зациклен на Чуе. И задумался, а почему он сам настолько зациклен на нём? Собирает его вещички у себя, учит расписание, знает все основные боевые привычки, наизусть сможет зачитать его любимый плейлист на спотифае. И он был уверен, что рыжий несносный мальчишка — человек. Или что-то из этого вида. Омерзительно человечное для строки чисел и индексов. И он доказывал это Верлену, убеждаяя его в неизбежности проигрыша. — И… — прикидывая варианты развития события и создавая видимость бурной мыслительной деятельности, сказал тогла Дадзай, сделав паузу, — до этого момента всё шло по плану. Если следующая атака будет успешной, победа за нами. У него не было плана. Он внутри просто съёжился и кричал от безысходности и сдерживаемой злобы. Он два часа назад рассказывал план ,придуманный на ходу, Накахаре, блять, Чуе. И тот смотрел на него,как на...слизня. Так его ещё и вырвало прямо перед Накахарой, пока он рассказывал план. — У меня 190 способов отомстить Дазаю. Тот, что я сейчас исполняю, является вторым по доброте из всех. Если бы я пошёл на что-то более жёсткое, чем это, он бы не смог командовать предстоящей миссией. Хоть я и не хотел, мне пришлось пойти на некоторые чёртовы компромиссы!—выплюнул он тогда такой проникновенный монолог. Не зная,что худший способ мести — унизить Дадзая перед Накахарой, чёрт бы его побрал, Чуей. Ширасэ и Адам тогда были удивлены и ничего не понимали. И слава Господу Богу. Чёрт. Стоило вспомнить о Ширасэ, настроение сразу подпортилось. Анго как-то с беспристрастным лицом сказал, что это ревность говорит в Дадзае. И почему-то сейчас ему подумалось,что, может, оно так и есть. И вот — холодный влажный ветер бросал ему в лицо солёные капли морской воды, а Дадзай смотрел на своего вот-уже-почти напарника, падавшего с вертолёта, и видел в нём действительно бесстрашного человека. —Я не ненавижу этот мир. Я ненавижу только некоторых людей,—процедил Накахара господи-как-он-офигенен Чуя сквозь зубы и внезапно мягко улыбнулся и подмигнул куда-то выше плеча Верлена. Да, пожалуй его стоило ревновать. Хотя бы ради этой нечастой нежной улыбки вкупе с чуть прищуренными глазами и несерьёзным подмигиванием. Чёрт, Чуя, ты идиот. Не время для этого! Поль мирно спал посреди гудящего от гравитационных волн пространства. —Вы победили Верлена! Удивительно, что вы выжили, хотя, в целом, меня это не особенно волнует!—радостно прокричал Дадзай, хотя его с головой накрыло желание подбежать к Чуе и обнять его. Но. Его не было рядом. И хвала Небесам. Пока он слушал ругань Чуи в ответ, ему пришла отменная идея. —А где N? Мне нужны его знания,чтоб заглянуть внутрь тебя и переделать Накахару Чую в мою личную горничную! Камера зафиксировала,что Накахара,блин, Чуя покраснел и смутился. Было бы от чего! И всё прервала сигнальная пуля золотого цвета.***
У Дадзая свело конечности и пересохло в горле. —Я не хочу с этим драться! Мы не победим' Чёрт, надо было думать головой и действительно прилумывать план. Он чувствовал, что заплакал бы, если бы был на это сейчас способен. Он даже мизинцем сейчас пошевелить не мог, хотя все его мышцы так напряглись,что, казалось,сейчас порвутся. —Алло,мам. Эх, надо бы признаваться Накахаре Чуе до того, как он умрёт. Хотя все мы, в итоге, умрём. Сегодня. Здесь. Возможно, сейчас. —Это даже не "вышло из-под контроля",—сказал он в приёмопередатчик господину Огаю. Да, он был серьёзен, хотя всё же назвал начальника "мамой". —Таким образом, Чуя умрёт с тобой. Выходит, вы совершите идеальное безболезненное и безотходное двойное самоубийство. —Огооо.... И в мозгу Дадзая громко и больно щёлкнул рубильник, включавший генератор планов. —Только не этоооооооооооооо!—заорал он страдальческим голосом, повесив трубку. Он пока не решил,почему так, но умирать с Накахарой Чуей не хотел. —Чууууя , так ты жив? Он нашёл напарника в лесу в не лучшем состоянии и бросил ему шляпу Верлена. Почему-то Дадзаю показалось,что Накахаре Чуе будет не безразлична шляпа старшего брата. —Я не в настроение разбираться с твоей хренью,—устало и слегка раздражённо сказал он. —А ведь вместе с раздавленным Н ушёл последний шанс узнать, человек ли ты... Накахара Чуя невесело посмотрел в эпицентр разрушений и закусил губу. Тут его зрачки слегка расширились, и он обернулся на Дадзая. —Подожди. У тебя есть план, как это сделать. Дадзай комично вздохнул , довольно рассмеялся и принялся излагать суть. Он мог бы прочитать формулу контроля внутри Чуи за краткое время, ведь он вытряс очень и очень многое из учёных, с ней работавших. Накахара Чуя презрительно скривился и с отвращением сообщил, что не даст ему заглядывать в своё тело. Дадзая очень развеселила эта формулировка и он принялся упрашивать его, давая очень прозрачные и не очень приличные намёки. В висках Накахары Чуи взорвалась атомная бомбс и запустила непонятную пока,но очень болезненную цепную реакцию. Отватительно. Отвратительно. Отвратительно. Отвратительно... Пока Дадзай наводил тоску и безнадёгу своми бесперспективными прогнозами, Чуя вспомнил увиденные им воспоминания Верлена. И потом — помнил только то, что они препирались по поводу ювелирного рынка, елторый, оказывается, раньше был в юрисдикции Дадзая, мать его, Осаму. И чьи-то очень-очень обеспокоенные ореховые глаза со светлым пятнышком возле зрачка. Дадзай, мать его, Осаму смотрел на своего падающего вниз уже-наконец-то напарника и испытывал чувство дежа-вю, чувствуя солёный привкус моря во рту. Он даже не осознавая, что это, такое невероятное, он видит. Но он замер в ожидании чуда, потому что его знаний физики недоставало ,чтобы это описать и спрогнозировать. И он просто верил тому, что увидел в прошлом Накахара ,выживи-блин, Чуя. И видел чёртова Ангела. С ореолом-нимбом из всепоглощающей чёрной дыры, со сверкающими крыльями ,одинокого и всего в крови и неясных красных следах, жутких и нечеловечески пугающих. И он поймал его. —Хорошо справился,Чуууя. Жаль, не смогу тебя сейчас разрисовать, нечем,—со смешком вздохнул Дадзай, испытывая очень очень сильное облагчение от осознания,что они победили. А впереди их ждали дни и ночи утомительной бюрократии и недели нудных, но очень важных переговоров. Я — это я, потому что ... просто потому.