За пределами реального времени

      Уже вечерело, а значит скоро отбой. Интересно, солдаты тоже рано ложатся? Я продолжала сидеть, но уже на кровати. Кабинет Тилике был обустроен почти так же, как кабинет Ягера. Это я к тому, что описывать каждый сантиметр апартаментов не буду.       Кровать, конечно же, была чуть больше, чем просто одноместная: для человека средних размеров это самое то. Мне уже подобрали более чистый шмот, конечно же, я уже в нем. Под рубашкой, вместо топа, на мне красовался бинт, лопатка болела, но терпимо. К счастью, мне обеспечили легкий душ, перед тем как успела «обустроиться». На данный момент я была одна. Тилике куда-то ушел, Анька, видимо, возле Ивы. А Ива... Знаете, мне было тошно от одной мысли про канонную концовку; немцы умрут, русские счастливы. Мне не нравится. Мои мысли прыгали с одной темы на другую, не давали покоя. Тишина кабинета давила, сделалось даже слегка душновато. Скучно. Можно, конечно, «поисследовать» кабинет, но что я скажу, когда меня застукают, ведь велено сидеть на жопе ровно. Облокотив голову на спинку кровати, я вперила взгляд в потолок. Повезло мне попасть в руки к такому доброму мужику — соблазнить Ягера я бы уж точно не смогла, ему легче переспать со своей трубкой.       Внезапно, дверь открылась, а я дернулась. Хозяин вошел в свои хоромы. Тилике что-то нес в руках, видимо, это картотеки пленных. Пройдя пару шагов, он повернул голову в мою сторону и мило улыбнулся. Из-за комплексов своей мимики, я устроила что-то похожее на Мона Лизу. — Есть хочешь?,— спросил вдруг немец, разбавляя гробовую тишину кабинета, — я могу сходить и принести тебе что-нибудь из столовой. В любом случае, это лучше чем просто хлеб, но чисто из-за скромности я мотнула головой — дама не должна много есть при мужчине. Боже, откуда этот дебильный стереотип? — Ну-ну. Мне не сложно. Я знаю что не сложно, не хотелось бы мешать тебе, хватило же наглости, так сказать, жить у тебя. — Что ты предпочитаешь? — Не унимался немец, — суп, может? — Он положил документы на стол и подошел к кровати, на которой находилась я, —чего молчишь? — Встав на одно колено, Тилике положил одну руку на одеяло, другой держался за спинку кровати. — Не стоит бояться меня… — Я не голодна. — Наконец, выдавила я. Не то, чтобы мне было страшно находиться с ним наедине, да еще и в кабинете. Меня больше не это пугало —ну не похож этот милый капитан на маньяка – извращенца. — Ты не можешь не быть голодной, я же знаю как вас кормят. Повторяю: что тебе принести? — Уже наставительным тоном заговорил он, при этом твердо смотря мне в глаза. Ну тут без выхода. Я не знаю, что там подают, но все же могу съесть всё, кроме рыбы. — Я хочу безошибочно всё сделать. — Я ем всё, кроме рыбных блюд... — Тилике опустил взгляд, прикусил губу и кивнул. Наконец поднялся. — Хорошо, я скоро приду, жди. — будто я щас убегу. Капитан встал и ушел. Как только шаги утихли, я поняла, что он далеко. За пять минут, думаю, смогу изучить кабинет. Я поднялась с кровати и почувствовала режущую боль в ноге, словно в пятке все еще был гвоздь. Длинный, что продолжался до самого колена. — Епта... — Упала. — Ну, супер! Что такое случилось, что мои ноги вот так вот ноют! Отлежала? Да не могла, как это вообще возможно… И тут вспомнила Юн Бума из манхвы Убить сталкера, только ему, в отличие от меня, их покалечили молотком. В моих же словно гвозди вбиты. Огромные железные палки, мешающие держать равновесие. — Су… — Видать такой грохот кто-то услышал и вот сейчас прибежит проверять «Все ли в порядке?». Этого мне ещё не хватало, но, конечно, не успела я выругаться, как дверь открылась и в кабинет вошел какой-то солдат. Видать, сторож, патрулировавший коридоры. На его лице была чётко видна гримаса охеревания. Завидев меня в таком «невероятном» положении полулёжа на полу любой бы удивился. — С вами все в порядке? — Да, мне хорошо. Лежу тут полы рассматриваю. Ковёр у вас здесь шикарный, такой же хочу. Но мне стало интересно другое: чё он так реагирует? Неужели знает, что гауптштурмфюрер завёл себе питомца? Он подбежал ко мне и потянул руку. Я, конечно же взялась, но ноги подвели — они буквально тянули меня назад. — Вы не можете ходить? Подождите. Солдат подправил ружье, и, взяв меня на обе руки, положил обратно на кровать. Господи, спаси и сохрани, застрелите меня. Я бы и сама доползла до нее. И чё он скажет Тилике? Я шёл, шёл, услышал грохот в вашем кабинете, зашел, валяется эта мадам. А я чё скажу? Как я упала? Ладно уж, данке сказать сказала. Парень кивнул и ушёл. Так, просто, без лишних слов. В этот раз я не решилась вылезать: совсем скоро придёт мой кормилец. Будет неловко проделывать это на его глазах. Меня еще поразило то, что СС-совец так спокоен к унтерменше. Может и правда здесь есть и добрые люди? Минуты три прошло и Тилике вернулся. В руках был поднос с двумя тарелками. Интересно, как он аргументировал свое желание, взять ДВЕ порции. Хотя, много примеров. Немец поставил тарелки на стол, перед этим убрав с него бумаги. Сдвинул один стул и подошёл ко мне. Блин вот вылитый Санёк (О Сану). Прикольно будет, если он щас найдет дощечку, и я буду за ней сидеть. — Сейчас, — Тилике, подняв меня на руки, принёс к столу и посадил на выдвинутый стул. — удобно? Я кивнула. Он подал мне тарелку с супом. Сам же сел напротив, попутно сняв фуражку. Биля, рАмАнтЕкА. Не хватает свечки и алкашки, спизженой с кабинета Ягера. Посмотрев на пищу, невольно заметила, что он еще и печеньки с чаем прихватил — видимо, десертик. — Я выбрал суп, тебе как раз, по-хорошему, жидкость бы не помешала, сухомяткой сейчас лучше не кормиться. Он не горячий. Тилике был таким хорошим, что меня опять отфлешбечило к той самой манхве. Но, нет конечно, это не затишье перед бурей — я его, как никак, знаю более менее. С этим эсэсовцем находиться более менее приятно, веет каким то теплом что-ли? Я недолго посмотрела в тарелку и начала есть. Немец тоже трапезничал. — Приятного аппетита, — с улыбкой прошептал он так, словно мы в кабинете были не одни. Я не смогла не ответить ему улыбкой, — слушай, — вдруг начал он, — зачем ты под лошадь полезла? — Полезла? Мне было велено запрячь лошадь Вальтера, он собирался на конную прогулку. Конь изначально выглядел не очень дружелюбно, я думала что если дам яблоко, он успокоится… Тилике вздохнул. — Впредь, будь аккуратней, пожалуйста, ты меня напугала. — Ну, конечно, я не буду задавать вопросы, по типу «ой разве ты не ссышь, что Ягер тебе вставит люлей за мою смерть?» я же не тупая героиня из какого нибудь турецкого сериала. Видно, что человек по настоящему переживает. — Мгм. Когда мы закончили с супом, он предложил чаю. Отказать, конечно, было нереально. И тут я решила задать вопрос, мол, почему мои ноги не функционируют и как долго это продлится. — Герр... — Начала было я, как немец меня перебил. — Тилике. Называй меня по имени, пожалуйста, — он улыбнулся и сделал пару глотков чая, — ты что-то хотела спросить? Я кивнула. Речи толкать не буду, спрошу коротко. — Герр Доктор прав? — Про то, как я упала, говорить, конечно, не буду. Ведь поинтересуется же, когда и где это было, а я что, скажу что кабинет изучала? Тилике нахмурился, опустил взгляд в пол и задумался над ответом. Не прошло и минуты как он всё же собрался с мыслями и ответил: — Сам не разбираюсь, но, должно быть, шок скоро пройдёт и ты сможешь ходить, это уж точно. — Я на это надеюсь… — Да, главное, чтобы мы смогли свалить с ребятами. Глазами я начала искать часы, полдевятого — скоро отбой. Пока Тилике отошёл расстилать мне постель, я убиралась на столе, насколько это было возможно, ведь, повторюсь: ходить не могла; а единственным средством передвижения для меня был Тилике, поэтому, сидя на стуле, я кое-как дотягивалась до чашек. Поставив всё на поднос, салфеткой вытерла поверхность стола. Более менее чисто. Кстати, в уборке стол гауптштурмфюрера уж точно нуждался, столько пыли было. — Я не просил, но спасибо. — Усмехнулся тот. Радуйся – пока я здесь, ты не подавишься воздухом в котором летает пыль. — Как насчёт… Проветрить кабинет? — Ну, можно. Он кивнул и, закончив с постелью, направился к окну. Открыв форточку – сделал легкий глоток свежего воздуха и повернулся ко мне, словно ожидая одобрения. Я кивнула. Когда он открыл второе укно, вернулся ко мне. Я все ещё сидела за столом, и когда Тилике подошел, то сразу поняла: сейчас придётся меня перетаскивать. Мне позволили устроиться на подоконнике, и дышать «свежим» воздухом. Немец был рядом и с задумчивым видом смотрел на небо, на котором уже виднелись звезды. Лето — темнеет поздно. Мы не разговаривали, просто молчали и смотрели то на небо, то на солдат, бегающих снизу. Кабинет его находился на втором этаже, цифра не такая уж и большая, но высоковато так-то. — Ты скучаешь по дому? — Вдруг начал он. Вопрос, конечно, интересный, если посмотреть с логической точки зрения, невзирая на тот факт, что это другая вселенная, то моя прабабушка, Сынклета Селантьевна, только двадцать с лишним лет празднует, не говоря уже о бабушке, которой и близко в планах нет, лет через десять будет... На удивление, дом, в котором родится моя мама и я — это дом, в котором живет моя прабабушка. А вот если во вселенной, то, конечно же я сиротка... Я подняла голову и встретилась глазами с Тилике, который ждал моего ответа на поставленный им вопрос. Вздохнув, выдавила: — Меня никто там не ждет. Тилике поднял брови. — Почему? Почему ты так думаешь? — Нет у меня родителей. — Двусмысленно звучит, но как есть. — А как же, брат, Ивушкин ? — Мы же от разных отцов. — И матерей, мысленно усмехнулась я. — И что? Мать то вас обоих ждет... — не ждет — она не знает ничего. Он заметил, что я не хочу беседовать на эту тему и быстро замолчал. — А ты? — А я? А что я? Ждет… Скучает… — Письма писал ей? — Конечно. — Солдат быстро оживился, потом, отойдя от окна, взял что-то из ящичка в столе. Когда подошел, я увидела что это. Конвертики. Он просунул их мне. Они были очень сильно измучены, не такие, как мы видим сейчас — белые и чистые, с полями для пропитания адреса. В моих руках это просто письмецо, свёрнутое во что-то, похожее на оригами. На нём же и написано: кому и куда, от кого. Так же, пока я смотрела, он достал сигарету. Посмотрев на меня, он протянул её. Убрав конвертики в сторону, я взяла, покрутила перед собой. Интересная, немецкая. — Ты куришь? Я помотала головой: — И не пробовала. — Жизнь одна — всё нужно попробовать, никогда не знаешь, что будет завтра. Глазами немец дал мне понять, чтобы я по ближе протянула её к нему. С помощью зажигалки, легким движением пальца выпустив огонь, он поджёг сигарку. Не навязывал же мне, но, правда, давайте хоть во сне покурим. Носик сигаретки загорелся. Тилике жестом рук показал, как именно нужно её держать при первой затяжке. Кивнув и втянув в себя подобие никотина, в моих глазах потемнело, и я сразу же выдохнула этот дым в окно, конечно же закашлявшись. Никогда не думала, что опущусь до такого, чтобы курить с эсэсовцем. «Жизнь одна, все нужно попробовать» это я запомню и, если встанет выбор, то вспомню эту фразу и сделаю, как сердце подскажет, если разум не справляется. Я посмотрела на Тилике. Он все так же мило улыбался. Но себе не доставал, что странно. Не спаивает, а скуривает меня? — Это не моё... — Ещё раз кашлянув, протянула ему горящую сигарку, тот молча кивнул и, не брезгуя, закурил ею. Вот, чего ты ждал, знал ведь, что я долго не протяну. Эконом сигара на двоих. Шикарно, просто шикарно. Курил он красиво: поднимая вверх голову выпускал дым, который принимал интересные формы, но это уже от фантазии зависит. Кадык только и успевал подниматься. А вот Ягер через трубку пыхтит. Никогда не думала, что персоны мужского пола так эстетичны, когда курят. Я сперва испугалась, что кабинет провоняет этим дурным запахом, но этого не произошло. — И впрямь свежее стало. — Еще бы, так говоришь, словно впервые в жизни проветриваешь помещение. Как же не устанет он меня носить, подари костыли или стул на колесиках откопай. Легко подняв на руки, Тилике прижал меня к себе, я же рефлекторно придерживалась — как бы не упасть и не отбить себе жопу. Будет неловко смотреть документ где написано «сломан копчик». Аккуратно посадив меня на кровать, прикрыл ноги одеялом и отвернулся к рабочему столу. Постоял, о чём-то задумавшись, и, наконец, двинулся, сев за него. Он принялся разбирать документы, принесенные ещё до трапезы. Я же положила голову на подушку и укрылась одеялом. Лежать на спине было больно, поэтому перевернулась на бок, и так вот краем глаза наблюдала за его действиями. Руки, недавно несшие меня на себе, активно работали, «перетаскивая» бумагу из одной стопки в другую. Интересно, что он там искал. Заснуть было нереально, на новом месте так это вообще боже упаси. Не хотелось привлекать внимание своим ёрзаньем, но дольше трёх минут лежать в одной позе мне было сложно. Минут двадцать так прошло, как я не выдержала и поднялась, при этом смогла привлечь внимание работающего Тилике. — Не можешь заснуть? — Заметил он, быстро переключая внимание с бумаг на меня. — Нет. — Протянула я. — Можно я тебе помогу? — Чем..? — Посижу рядом..? — Проще я сяду возле тебя, можно ? — Зачем спрашиваешь, если это твоя кровать, но так-то кивнула. Он взял всю ту хрень и подошел к кровати, положил бумаги на середину, сев рядом. Я осторожно подвинулась и тоже уселась, прижав ноги к груди. — Смотри: видишь красный, перевернутый треугольник? — Пальцем указал на печать над фоткой заключенного. — Угу. — Ща будет объяснение что это, но я и так знаю, когда начала писать книгу про евреев в Холокосте, изучала всё, вплоть до этих самых отметок. — Пленные... Шпионы? Он кивнул. — Да… Так вот... Из этих стоп, их нужно выбрать. Всех тех, у кого этот знак. — А что вы с ними будете делать..? — Поинтересовалась я. — Я не знаю точно… Скорее всего их огородят от работ с другими. — Потому что они прошаренные шпионы? — Ну… Да. Господи, простите за все грехи меня, я помогала разбирать картотеки военнопленных. Но Тилике же не по своей воле это делает, данный факт успокаивал. Пиздец, ребятки, тут дохулион поляков, и, судя по внешним признакам, евреи, но почему у них не двойные звезды? Хотя не мне решать, да и не всегда вот так бывает. Я вот внешне больше славяночка. С моей помощью карт стало намного меньше, чем было. Оставалось совсем немного, но Тилике решил на этом закончить. — Не нужно на ночь перегружать себя. — Но осталось немн... — От этого пристального взгляда карих глаз я заткнулась. Ладно-ладно, хорошо Он поднялся с кровати, а я улеглась поудобнее, в конце концов, сейчас точно отбой. — Спасибо, что помогла мне. — Что-то в его «спасибо» было таким теплым и милым, что заставило меня улыбнуться. Не так, как я это делала раньше. Зубы свои я не любила показывать из-за клыков, как у вампира. — Красивая улыбка. — Заметил немчик и улыбнулся в ответ. — Ложись спать. — А ты? — На кресле уединюсь, ничего страшного. — И после этого он затушил свет от лампы, которая все время нашей работы, освещала кабинет. Я легла на бок и отвернулась к стенке. Постепенно, ночное зрение улучшилось и мне было видно обои. Тилике затих, видимо, уже заснул, спасибо ему за такую щедрость. Глаза слипались, на теле появилась некая усталость, словно весь день я таскала кирпичи. Наконец, меня окунуло в объятия Морфея. Сквозь сон я почувствовала легкое движение руки по моей голове, от чего по телу табуном пронеслись мурашки...