Твое счастье

      Знакомых лиц в коридоре Ханагаки не встретил, это хорошо. Кто знает, как он отреагирует, вдруг расплачется посреди школы. Он чувствовал, что еще не полностью стабилен эмоционально.       Сидя за партой на уроке, пока остальные занимались, Такемичи пытался наметить на вырванном листе из тетради дальнейший план действий. И в этой жизни он должен постараться, только на этот раз поставит себя в первую очередь.       Ни в коем случае не связываться с бандами. И не забывать, что ты не герой, Такемичи. Хватит быть игрушкой для битья.       Пока он калякал детским почерком на бумажке, пририсовывая забавные каракульки, мальчик не заметил, как к нему подошла учитель математики и нависла над ним, привлекая внимание.       – Ханагаки Такемичи!       У меня чувство дежавю.       – Вы считаете себя всезнающим, раз позволяете себе отвлекаться на уроках? Решите пример на доске.       Ничего не ответив, Ханагаки спокойно встал, не обращая внимания на учителя, имя которого он плохо помнил, и посмотрел на пример.       Такое решить я еще в состоянии. Чего пугает эта женщина?       Сказав ей ответ, Такемичи ждал, что скажет учитель. Та стояла и смотрела на него, не мигая. В классе повисла тишина, он начал думать, что ошибся и теперь накажут.       Первый день и уже проблемы. Мам, прости.       – Ханагаки, не хочешь участвовать в математической олимпиаде? Она как раз будет перед началом каникул проводится. Выйдешь в следующий этап и будешь представлять нашу префектуру среди начальных классов, – женщина заумно поправила очки.       Какого…       – Учитель, я… - Такемичи нервно улыбнулся, сев обратно на место, – вынужден отказаться, простите.       – Многое теряешь, – учительница развернулась и продолжила урок.       Боже, я только в начальной школе, что я теряю?       На перемене его стол был оккупирован одноклассниками. Каждый пытался с ним заговорить и подружиться, хотя поперву мало обращали на него внимание.       – А ну расступились! - кто-то начал отпихивать детей, пробираясь к Ханагаки, - Че вы к нему пристали? Что-то до этого вы все как-то не горели.       Из толпы высунулась темно-сливовая копна волос. Такемичи молча наблюдал за этим фарсом. Ему было интересно, кто же его так защищал, голос был знакомым.       – Всё, идите куда шли, а то тоже мне умные нашлись.       – Аккун?…       Резко перед глазами стали появляться картины прошлого, где Аккун страдал. В горле встал ком, а на глазах Такемичи стала собираться влага, поэтому он поспешил вытереть их рукой и сделать глубокий вдох.       Когда народ разошелся, перед ним предстал мальчик чуть выше него самого в таких же брюках и рубашке, только выглядел чуть неряшливее. Такемичи уставился на него.       – Да? - Аккун сложил руки на руки, смотря на друга. – Ты че смотришь будто мертвого увидел?       – Действительно… - Ханагаки нервно усмехнулся. – Я тебя не видел, когда в класс зашел.       Ацуши сел за чей-то пустой стул рядом:       – Так я опоздал. Ты там у себя усердно что-то черикал, что решил подойти к тебе после занятия, а ты такую жару задал на математике. Еле через эту толпу прошел. А еще говорил мне: «Я ничего не понимаю, Аккун», – Сендо, кривляясь, пародировал друга.       – Я тогда действительно не понимал, – Такемичи посмеялся на кривляния.       – Да-да, верю, ага.       – Не хочешь погулять после уроков? – Такемичи решил перевести тему, он соскучился.       – Окей.       Оставалось пару минут до начала последнего урока, поэтому Ацуши пошел на свое место. А Ханагаки предался воспоминаниям, когда они - «Пятерка Мизо» - тусили вместе на улице, кося под гопников - тогда они считали себя крутыми, до выяснения лжи его двоюродного брата, Масару, и до того, как их избила банда Масатаки.

***

      После уроков ученики стали расходится по домам, кого-то забирали родители, кто-то оставался в клубах, а Такемичи с Ацуши пошли на ближайшую детскую площадку. Ну, как «пошли»: Аккун подставил подножку другу и начал убегать, на что Ханагаки решил принять правила игры и побежал догонять того, чтоб вставить в итоге подзатыльник.       Смеясь от нелепости ситуации, мальчишки уселись на качели, бросив портфели рядом с собой.       – Ты такой маленький, Аккун, – Ханагаки улыбался, но в глазах была слабо заметная печаль.       Сендо, по-своему интерпретировав слова, чуть нахохлился:       – Я еще вырасту! - он сложил руки на груди и отвернулся от Ханагаки, всем своим видом показывая, как он возмущен.       – Конечно, вырастешь, – голубоглазый, все также сидя на качелях, оперся локтями на колени, наклоняя чуть корпус вперед и заглядывая на друга по-доброму, – а еще у тебя будет прекрасная жизнь, я тебе этого всем сердцем желаю.       Аккун повернулся к другу и стал смотреть на него. Что-то его смущало в поведении друга.       Девятилетний ребенок не должен так рассуждать.       – Ты сегодня какой-то странный, Такемичи.       – Хах, возможно, - выдохнув, регрессор пожал плечами.       Он забыл, что сейчас он просто ребенок, который должен беззаботно веселиться, ошибаться, не знать никаких тревог. А у него все наоборот.       Такемичи как-то смутился от своего поведения и сгорбился, опустив вниз голову.       Снова нужно следить за тем, что говоришь, за действиями. Опять это напряжение и контроль. Я устал.       Уйдя в себя, регрессор не заметил, как его друг спрыгнул с качелей и встал сзади него:       – Расслабься, Такемичи, - и резко начал раскачивать Ханагаки на качелях, что тот от неожиданности, вскрикнув, не сразу ухватился за них.       – Аккун!       – Сиди крепко и наслаждайся!       Действительно, Такемичи. Наслаждайся временем, кто знает, когда его не станет.       В легкой эйфории он прокачался несколько заходов, пока Сендо не устал. Поэтому они поменялись местами, и теперь Ханагаки раскачивал друга. Так они провели время до вечера. Они б и дольше просидели, если бы не мама Сендо, потерявшая сына, стала названивать тому. Прощаясь, Ацуши сказал другу, что в следующий раз зайдет за ним утром, чтобы пойти вместе в школу.       Написав на всякий случай маме, что задержался на площадке и сейчас направляется домой, Такемичи, проходя по полупустым улицам, услышал резкий стук и следующий за ним протяженный стон. Остановившись, мальчику стало не по себе, нет, ему не было страшно, просто не хотелось разгребать то дерьмо, в которое он вляпается. Но давящая тишина нервировала, и вокруг никого не было, только свет горел от фонарей да с ближайшего комбини. А если кому-то стало плохо, Ханагаки себе не простит.       Поэтому школьник попытался вспомнить, откуда донесся звук, и направился за угол уже закрытой кафешки, где обычно стояли мусорные баки и был выход для персонала. За одним из таких баков Ханагаки заприметил чье-то тело. Он бы его и не заметил, если бы не увидел ноги. Тихо и медленно подходя к человеку, чтобы не спугнуть, Такемичи убедился, что мальчик, а это был именно он, ненамного по виду старше него, был без сознания. Тот сидел с одной согнутой ногой, упираясь спиной в холодную стену, и только подымающаяся грудь выдавала, что мальчик жив.       Регрессор присел рядом с тем на корточки и попытался позвать, но тот никак не отреагировал.       Нельзя его так оставлять.       Вздохнув, Такемичи рискнул и потряс того за плечо:       – Эй, вставай, тебе нельзя так сидеть, – он старался не кричать, чтобы не привлечь чье-то внимание.       Приглядевшись, Ханагаки заметил, что у мальчика на лице ссадины, а светлые волосы, стриженные очень коротко, были в грязи. Хорошо, что крови нигде не было. Осматривая мальчика, он приметил, что у того одежда была вполне нормальная: поношенная, но видно, что с ней аккуратно обращались.       Продолжая аккуратно дергать за плечо незнакомца и тихо звать, Такемичи наконец заметил, как у того стали подрагивать ресницы, а после медленно открываться глаза.       Знакомые глаза.       – Наконец-то! Ты меня здорово напугал. – регрессор говорил спокойно, пытаясь создать безопасную атмосферу.       – Что тебе нужно? Свалил отсюда. - придя полностью в себя, незнакомец напрягся и смотрел хмуро, чего-то ожидая от школьника напротив.       Такемичи почувствовал злой настрой ребенка, поэтому встал с корточек и немного отошел:       – Я? Я услышал громкий звук и пошел проверить, но наткнулся на тебя, - сказал он, пытаясь дружелюбно улыбаться. – Мы с другом играли на площадке и… Грврр…       Не успев договорить, мальчик услышал урчание.       – Ох.       Щеки незнакомого мальчика начали стремительно краснеть. Он обвил руками живот, сжавшись, и стал прогонять Такемичи:       – Я же сказал тебе свалить! Обещаю, тебе сейчас плохо будет.       Плохо будет тебе, если не поешь.       Не обращая внимания на угрозы, Ханагаки полез в рюкзак, пытаясь найти онигири, который он должен был съесть во время перемены, но его отвлек Аккун. Он ему сейчас вообще не нужен, а голодному ребенку не жалко отдать.       Регрессор быстро впихнул тому еду в руки:       – На, поешь. Я пойду, будь аккуратнее. Пока. – он не хотел смущать мальчика, поэтому быстро развернулся и пошел прочь.       Далеко он не ушел, услышав четкое «Стой».       Повернувшись, Такемичи увидел, как его незнакомец уже стоял на ногах, упираясь одной рукой о стену, а другой прижимая к себе онигири.       – Как… Как тебя зовут?       Легко улыбнувшись, школьник ответил:       – Такемичи.       И ушел.